Глава 8

Наутро Дэйзи отправилась в «Чеширский сыр» под красным зонтиком с массивной, похожей на античную колонну ручкой. Под дождем деревушка казалась гораздо менее живописной. Более того, одинаковые коттеджи придавали ей какой-то стерильный вид, хотя людей на улице, несмотря на дождь, оказалось больше, чем в день ее приезда. Наверное, даже выделяющаяся из общего порядка деталь вроде крыши из черепицы или камыша, а не плитняка, грядка лука в палисаднике, да что там, даже кирпичный дом Георгианской эпохи – все, пожалуй, пошло бы на пользу деревенскому пейзажу. По крайней мере деревянный фахверк гостиницы был настоящий, не бутафорский, если судить, конечно, по волнистому абрису карниза, искривленным балкам и ступеням, спускавшимся от входа в вестибюль.

Закрывая зонтик на крыльце, Дэйзи услышала, как церковные часы бьют восемь. Точно вовремя. Что ж, профессиональное начало для разговора, в ожидании которого она до странного переволновалась. На всякий случай она коснулась рукой кармана, в котором лежало несколько сложенных листов бумаги.

Алек и Филипп, жгучий брюнет и выцветший блондин, уже сидели в маленькой столовой. Филипп явно ощущал себя не в своей тарелке. Вне всякого сомнения, дружеские отношения Дэйзи и Алека ставили его в неловкое положение.

Из остальных трех столов занят оказался только один. За ним сидел в одиночестве худой, небрежно одетый человек, в котором Дэйзи мгновенно распознала типичного обитателя Челси. Чуть длиннее, чем принято, остриженная, нарочито растрепанная шевелюра, зеленый вельветовый пиджак, мятый галстук и отрешенный вид, намекающий на внезапный приступ вдохновения: должно быть, тот самый поэт, про которого говорил Филипп.

При виде Дэйзи Алек встал и отодвинул для нее стул. Филипп тоже неуверенно поднялся. Неуверенность его проистекала, правда, не только из неловкости положения, но и оттого, что он явно не совсем еще проснулся. Зато Алек, уступавший ему ростом, но превосходивший шириной плеч, был бодр, как всегда, и его серые, наблюдательные глаза улыбались, когда он желал ей доброго утра. Ее волнение как-то разом улеглось, и она, садясь, улыбнулась ему в ответ.

– Доброе утро, джентльмены.

– Я собирался перехватить вас на машине по причине дождя, – сказал Алек, – но мистер Петри объяснил, что мы, скорее всего, разминулись бы с вами, потому что вы ходите через сад.

– Наверняка разминулись бы. Не беспокойтесь, сейчас не так уж зверски холодно, да и дождь не из тех, что задувают под зонтик. Зато я нагуляла зверский аппетит.

– Здесь отличные завтраки, – заверил ее Филипп, – даже несмотря на то, что я обычно опаздываю на час.

Девица с выбеленными перекисью волосами, которая проводила Дэйзи в столовую, вернулась принять у них заказы.

– А разве мистер Тринг не с вами? – поинтересовалась Дэйзи, дождавшись, пока та уйдет. При этом она с трудом удержалась, чтобы не хихикнуть, представив себе лицо Филиппа, доведись тому завтракать в обществе грузного сержанта.

– Том подъедет позже. А Эрни Пайпер завтракает на кухне и… гм… собирает сплетни. – Легким кивком головы Алек обратил внимание Дэйзи на поэта. – И никаких дел, пока не позавтракаем, – твердо заявил он.

– Клянусь святым Георгием, – согласился Филипп, – никаких. Вообще-то, если только тебе, Дэйзи, не надо, чтобы я ошивался здесь, я бы попробовал отыскать комбинезон и занялся бы своей тачкой. Очень уж жуткие звуки издавала она вчера вечером по дороге из Холла.

– Она всегда издает.

– Эти звуки новые, – возразил он.

– Вы сами чините свою машину? – удивился Алек. Его-то «Остин-севен» обслуживался в гараже Скотленд-Ярда, поскольку сам он в механике практически не разбирался. И то сказать, до сих пор у него не возникало особых проблем с машиной, поскольку он купил ее всего несколько месяцев назад. Тем не менее он, похоже, с радостью провел остаток завтрака за разговорами о подвохах, которые таят в себе внутреннее сгорание и все его железные причиндалы. Дэйзи этот разговор был неинтересен, но она заметила, что не слишком высокое мнение Алека о Филиппе поднялось на две-три риски.

Поэт ушел, когда Дэйзи взяла с тарелки последний тост и подобрала остатки мармелада.

– Я закажу еще, – виновато сказала она.

– Мне не надо, – поспешно заявил Филипп. – Дождь перестал. Если я вам не нужен, я, с вашего позволения, поехал бы.

Он обращался к Дэйзи, но ответил ему Алек:

– Пока нет, но прошу вас, не уезжайте из Окклсуича, не поставив меня предварительно в известность. Вполне возможно, мне понадобится, чтобы вы подтвердили часть того, что расскажет мне мисс Дальримпл.

– А я-то тут при чем? – заволновался Филипп. – Я же практически ничего не знаю об этом чертовом убийстве, но и сбегать отсюда не собирался. Ну, если так, я отчаливаю.

Он ушел, и официантка забрала его приборы. Алек спросил у нее, могут ли они посидеть еще в столовой, и, когда она согласилась, заказал Дэйзи чай, а себе кофе.

Дэйзи протянула ему бумаги.

– Я тут все напечатала, – объяснила она. – Чтобы ничего не забыть.

– Замечательно. Вы не будете против, если я закурю?

– Трубку? Конечно, нет – до тех пор, пока вы не возражаете против моего правописания.

Он улыбнулся и полез в карман за трубкой и кисетом.

– А что?

– Я не очень следила за грамматикой, потому что решила: важнее записать абсолютно все, что имеет хоть какое-то значение, и потом, я печатала все это до часа ночи.

Одобрительно кивнув, Алек расправил бумаги на столе перед собой и принялся читать, набивая при этом трубку. Запах трубочного табака ударил Дэйзи в нос. Как жаль, что люди предпочитают жечь это зелье: ведь оно гораздо приятнее пахнет свежим. На кисете красовались не очень ровно вышитые синие инициалы «А. Ф.». Работа Белинды, догадалась она. Понравится ли она дочке Алека, когда они познакомятся?

Прихлебывая чай, она наблюдала за тем, как он читает – внимательно, словно позабыв о ее присутствии. Трубка, выпустив несколько клубов дыма, погасла, но он продолжал сжимать ее зубами, делая время от времени автоматической ручкой пометки на полях записей.

Лицо его сосредоточенно застыло, раз или два он нахмурился. Спокойный, уверенный – настоящий полицейский.

Алек дочитал последнюю страницу и отложил бумаги.

– Вы поступили абсолютно верно, вызвав меня сюда, – серьезно произнес он. – В том, что вы написали, нет ничего определенного, но и этого достаточно, чтобы задуматься о том, почему инспектор Даннет все это игнорирует.

– Не судите его слишком строго, пока не познакомились с леди Валерией.

Рот у Алека сурово сжался.

– Какой бы она ни была, непростительно, когда полисмен пренебрегает своим долгом. Я уж не говорю про незаконный арест. Но вы понимаете, что хотя реальных улик против Моргана, похоже, нет, но и улик, свидетельствующих в его пользу, тоже нет?

– Понимаю. Но мы обязательно их найдем.

– Мы? Дэйзи, вам ни в коем случае нельзя вмешиваться в это дело!

– Я и не собираюсь вмешиваться. Я только помогаю. Вы не можете не признать, что здесь все не так, как в прошлый раз. Я не испытываю ни малейшей симпатии к тому, кто убил невинную девушку.

– Невинную? – скептически переспросил он. – Незамужняя, беременная, причем вероятных отцов у ребенка целых двое.

– Ох, Алек, не будьте ханжой. Она не причинила вреда никому, кроме самой себя.

– Конечно, нет, – губы его чуть дернулись. – Напротив, она не одному человеку доставила уйму удовольствия.

– И не будьте циником! – отрезала Дэйзи.

– Прошу прощения, – голос его снова сделался серьезным, но глаза насмешливо искрились. Потом посерьезнели и они, и он снова пролистал бумаги. – У меня к вам еще пара вопросов. Первый: кто, кроме мистера Гудмэна, знал, что вы интересовались зимним садом?

Дэйзи задумалась.

– Эта тема всплыла за завтраком. Там присутствовали Бобби и Себастьян.

– Не делал ли кто-нибудь из них – включая мистера Гудмэна – попыток отговорить вас от его посещения?

– Нет… с другой стороны, попытайся кто из них это сделать, это выглядело бы слишком странно – если, конечно, все трое не заодно. Нет, постойте, Себастьян вошел позже. Мы совершенно точно говорили в его присутствии о садах вообще – я отказалась от его предложения прокатиться с ним верхом, потому что хотела пофотографировать, пока светит солнце, – но боюсь утверждать наверняка, что мы не упоминали конкретно зимний сад.

Алек сделал пометку на полях.

– Далее. Оуэн Морган. Вам не показалось странным, что он вдруг стал рассказывать о своей подружке, на которой хотел жениться, но которая его бросила?

– Ни капельки не странно. Понимаете, он типичный валлиец. Я спросила его, откуда он родом, разговор зашел о его семье, потом о том, как ему здесь одиноко, и, разумеется, естественным образом привел нас к его пропавшей возлюбленной.

– Ясно. Что ж, мне нужно поговорить с ним – сразу же, как схожу на поклон к местному старшему констеблю и пообщаюсь с его подчиненными.

– Вы можете вытащить Оуэна из тюрьмы?

– Возможно. Но ему лучше пока остаться там. – Алек еще раз перебрал ее записи. – Вы пишете здесь, что отец девушки угрожал ему?

– Это потому, что он считает Оуэна убийцей.

– Даже если Моргана освободят, он все равно останется под подозрением. Впрочем, я не намерен принимать никаких решений до встречи с ним. – Алек покосился на свои наручные часы. – Мне пора. У меня назначена встреча со старшим констеблем в Честере.

– О, чуть не забыла. Бен сделал несколько снимков тела в яме на мою камеру. – Она поморщилась при воспоминании о том утре. – Мне тогда показалось это неплохой идеей. Не думаю, чтобы на них обнаружилось что-нибудь особенно полезное, но если хотите, можете забрать их в Честере – вот квитанция. Только не потеряйте мои собственные снимки с той же катушки.

– Ни за что. – Он сунул в карман бумажный квадратик. – Спасибо. Если только не всплывет ничего неожиданного, встретимся во второй половине дня в Окклз-Холле. Вы проделали хорошую работу, но, пожалуйста, не задавайте больше никаких вопросов до моего возвращения. Невозможно предугадать, что за осиное гнездо вы можете невольно потревожить.

– Хорошо, буду вести себя паинькой, если только вы пообещаете не выставлять меня из своего расследования.

Алек вздохнул и покачал головой.

– Буду держать вас в курсе, – сказал он. – Хотя меня за это, скорее всего, повесят.

Алек выудил с кухни молодого констебля Пайпера, и они вдвоем вышли на задний двор гостиницы. Петри лежал на спине под своим пожилым серебристым «Свифтом». Собственно, видны были только его ноги в промасленных синих штанинах комбинезона, явно ему не по росту.

– Нашли поломку? – поинтересовался Алек, чиркая спичкой и складывая руки шалашиком в попытке снова раскурить трубку.

– Кажется, да. – Филипп с перепачканными руками, темным масляным пятном на колене и растрепанными волосами вынырнул из-под машины. Таким он Алеку нравился больше. – Болт вывалился, – сообщил он, приводя себя в сидячее положение. – Надеюсь, у Мосса найдется подходящий.

– У Мосса? Кузнеца? Разгневанного отца?

– Ага. Это он мне одолжил комбинезон. Славный парень. У него там целые горы металлолома, но он уверяет, что точно знает, что и где искать.

– Что ж, удачи. Вы ведь не будете говорить с ним ни о чем, что может иметь отношение к делу, правда? Но, если сам заговорит, никто не мешает вам слушать и запоминать.

Петри нахмурился было, но передумал и ухмыльнулся.

– Есть, инспектор. По крайней мере приятно сознавать, что я пока не состою в вашем списке подозреваемых.

– И не состояли никогда. Мисс Дальримпл совершенно уверена в вашей невиновности, а заключения мисс Дальримпл, как правило, на редкость убедительны.

– Что есть, то есть, – согласился Петри. – Убедительны.

В Честер машину повел Алек. «Остин» весело пылил по сельским дорогам на хорошей скорости тридцать пять миль в час, а Эрни Пайпер делился тем временем слухами с гостиничной кухни.

Большая часть того, что подслушал там констебль в целом подтверждала уже известные факты, касавшиеся заезжего коммивояжера: те, что почерпнула Дэйзи из подслушанного Петри в баре, а также те, что удалось собрать окклсуичскому констеблю, а его начальство передало столичным коллегам.

– Но это еще не все, шеф, – продолжал Пайпер. – Я узнал, что делал этот Джордж Браун в Окклсуиче, если не предлагал в сельскую лавку никакого своего товара. Он сказал официантке в баре, что у него дела в Уитбери на ярмарке. Кто-то там ему говорил, что деревушка тут красивая, а в «Чеширском сыре» остановиться удобно и недорого, вот он и решил попробовать, раз уж в ту сторону ехал.

– Отлично! Попрошу местных парней порасспрашивать в Уитбери. Вряд ли это большой город, по сравнению с Лондоном так и вовсе деревня – значит, ты сэкономил сержанту уйму работы.

Пайпер гордо выпятил хилую грудь.

– Но это еще не все, шеф. Похоже, он снял комнату на ночь, но сам в ней не ночевал – вот почему все решили, что девица сбежала с ним. В общем, как я понимаю, он ее пришил и смылся.

– Теория неплохая, но только ты забываешь, что Браун в этих краях чужой. Откуда он знал о зимнем саде, чтобы закопать в нем жертву?

– Ох…

Алек покосился на сокрушенное лицо Пайпера и решил утешить его:

– Но полностью отметать эту версию тоже не стоит. Я не могу совершенно исключить возможности того, что он в силу каких-то причин посещал Окклз-Холл раньше.

– Только тогда он знал бы раньше, что деревня хороша, – мрачно возразил Пайпер.

– Возможно. Не забывай: находить уязвимые места в собственных теориях не менее важно, чем выдвигать их.

Пайпер немного воспрянул.

– Верно, шеф. Но, конечно, все его разговоры насчет того, что хорошо бы посмотреть Окклсуич, может, только для отвода глаз были. Может, он и раньше был знаком с этой девицей и приехал повидаться. Может, она прежде в Уитбери работала?

– Проверить стоит. У меня сложилось впечатление, что она пошла на работу в Окклз-Холл прямо после школы. Но точно я этого пока не знаю.

Изобретательность версий молодого констебля пришлась Алеку по душе. Он-то знал, как трудно обычному констеблю пробиться на работу в штатском. Он сам, уже обладая дипломом выпускника колледжа, пришел на работу в полицию в ожидании подобного продвижения в качестве награды за годы упорного труда. Война прервала на время его карьеру, но служба в королевской авиации не помешала стремиться к заветной цели.

Пайперу с его неоконченным средним образованием наверняка приходилось труднее, но с помощью старших товарищей он вполне мог далеко пойти.

– Конечно, – размышлял вслух Алек, – не исключено, что девушка сама предложила зимний сад в качестве удобного места для свидания. Но только не убеждай себя в виновности Джорджа Брауна, – добавил он, – до такой степени, чтобы забыть о других подозреваемых.

– Не буду, шеф. По крайней мере мы знаем, что этот парень садовник чист.

– А мы знаем?

– Так говорит мисс Дальримпл.

– Так полагает мисс Дальримпл, – с усмешкой поправил его Алек. – Не забывай, даже точки зрения мисс Дальримпл нуждаются в доказательствах.

Пайпер покраснел.

– Конечно, шеф. Я услыхал на кухне еще кое-чего, – поспешно продолжал он. – Вся семья из Окклз-Холла ведь пока у нас в подозреваемых, так ведь, шеф? Так вот, похоже, у мисс Роберты – это они на кухне промеж себя так мисс Парслоу кличут – шуры-муры с этим длинноволосым поэтом, что остановился в «Чеширском сыре».

– Правда? Любопытно. Если верить Дэй… мисс Дальримпл, мисс Парслоу – девушка живая, спортивная. Она не похожа на тех, кто служит утешением длинноволосым поэтам.

– Может, это тоже маскировка, – предположил Пайпер, к счастью Алека, не обративший внимания на его досадную оговорку. – А может, он что-то знает про убийство и ее шантажирует?

– Надо будет с ним побеседовать. Ты отлично поработал. А теперь, если только у тебя нет для меня еще чего-нибудь ценного, давай помолчим немного. Нужно все это обдумать. – Правда, следующие несколько миль он думал не о теориях Пайпера, а о вопиющем непрофессионализме Даннета. Всего за несколько часов пребывания в Чешире совсем еще зеленый констебль наметил несколько направлений следствия, которые Даннет должен был бы разрабатывать уже несколько дней. И как, скажите на милость, Алеку работать со старшим констеблем и начальником полиции графства, если все идет к конфликту? Как он может рассчитывать на их сотрудничество?

Прежде чем он успел придумать ответ на это вопрос, машина доехала до реки Ди, пересекла мост, и они оказались в городе Честере. Алеку доводилось бывать в этом старинном городке в бытность студентом-историком, поэтому он жалел о том, что попадает в историческое место исключительно по делу, меньше обыкновенного. Работа закидывала его в самые разные уголки страны, однако знакомился он больше не с историческими достопримечательностями, а с интерьерами полицейских участков.

Он вручил Пайперу квитанцию на сделанные Дэйзи фотографии.

– Заберешь их из проявки, – сказал он, – и будешь ждать меня в вестибюле управления.

– Будет сделано, шеф.

В здании полицейского управления графства Алека препроводили прямиком в кабинет старшего констебля. Вся мебель здесь была обтянута красной кожей, как и хозяин кабинета – по крайней мере видимая его часть, от воротничка и до редеющих волос. Бывший колониальный чиновник, совсем недавно назначенный на это место, он до сих пор поражался разнице применения закона в метрополии и ее заморских владениях.

– Полная белиберда, – буркнул тот. – Все эти формальности, адвокаты, обвинители, презумпции невиновности, незаконные аресты… А скажите, старший инспектор, вы еще не знакомы с этой женщиной, Парслоу? Ужасающий экземпляр, уж поверьте мне на слово, просто ужасающий. Лично я бы предпочел ей пару сотен взбунтовавшихся туземцев, честное слово.

Алек сбежал от него как мог быстро и направился на встречу с суперинтендантом, начальником отдела расследования преступлений. Мистер Хиггинботем, аккуратный, сухощавый йоркширец, едва укладывавшийся в полицейские требования к минимальному росту сотрудников, встретил его с нескрываемой радостью. Тихо-мирно дожидавшийся выхода на заслуженную пенсию, он оказался в треугольнике, вершины которого составляли неопытный начальник, халтурщик-подчиненный и влиятельная мегера. Алек ему не завидовал.

– Не могу сказать, чтобы я очень хотел звонить в столицу, – словно оправдываясь, сказал суперинтендант. – Пожалуй, я мог бы расхлебать эту кашу и сам, но я рад вашему предложению оказать помощь. Вот все, что мы собрали. – Он придвинул по столу к Алеку тощую папку. – Любая помощь, все, что в моих силах, – только попросите, мистер Флетчер.

– Благодарю вас, сэр. Разумеется, мы занялись эти делом исключительно вследствие вашего запроса о розыске коммивояжера, – это позволяло не озвучивать в деле имени Дэйзи. – Насколько я понял, прежде чем приехать в Окклсуич, он вел какие-то дела в Уитбери. Мне хотелось бы попросить вас направить кого-нибудь из ваших людей в Уитбери для поисков информации – не исключено, что нам удастся выйти на него с той стороны.

Хиггинботем застонал и стиснул руками виски.

– Вы уже обнаружили что-то, упущенное Даннетом? Если и можно быть уверенным в чем-то в этом мире, так это в том, что до своего выхода в отставку я приложу все усилия к тому, чтобы этот олух не получил повышения по службе. Кстати, если вам это интересно, я уже отстранил его от ведения дела. Он даже не догадался бы о существовании этого парня, когда бы не юная леди, пожелавшая дать показания. Мисс Дальримпл, кажется. Вот бы ее ко мне в сотрудники…

– Ох, нет, не стоит! – неосторожно выпалил Алек.

– А, так вы с ней знакомы? То-то я удивлялся, что это привело столичных сыщиков в нашу скромную обитель.

В глазах его играли озорные искорки. Алек с облегчением перевел дух.

– У мисс Дальримпл, похоже, появилась дурная привычка натыкаться на трупы, – не без огорчения ответил он. – И она… скажем так, стремления к справедливости у нее порой больше, чем у наших органов правопорядка.

– Не худшее, что может быть в данном случае, – с таким же огорчением заметил начальник отдела. – Хотя вам стоило бы напомнить ей, что любопытство сгубило кошку. Если тот парень, что сидит в кутузке, невиновен, то где-то на воле разгуливает убийца.

– Я обратил ее внимание на это обстоятельство, хотя не в столь конкретных формулировках.

– Такое не грех и повторить. Ладно. Я пошлю несколько человек, пусть поищут в Уитбери. Чем еще могу помочь?

– Сэр, мне хотелось бы поговорить с Оуэном Морганом. Насколько я понимаю, у него есть адвокат?

– Нет. Ему предложили адвоката за государственный счет, но он отказался. Он вообще никому ни слова не говорит. Надеюсь, вам повезет больше. Его привезли сюда в понедельник, и, если мы не найдем твердых доказательств его вины, придется его отпустить. А тут нас смешает с… в общем, уничтожит пресса – или за то, что выпустили на свободу убийцу, или за арест невиновного. В общем… – Он пожал плечами.

– Из огня да в полымя, – сочувственно произнес Алек. В столице с такими ситуациями тоже сталкивались. Он встал. – Полагаю, сэр, на данный момент это все.

– Я позвоню, распоряжусь, чтобы Моргана проводили в комнату для допросов. – Хиггинботем встал и пожал руку Алеку. – Держите меня в курсе… и постарайтесь, чтобы мои ребята не выглядели слишком уж позорно.

– Само собой, сэр. Да, еще одно. Вам неизвестно никакой причины, по которой Джордж Браун мог бы что-то знать про зимний сад?

– Гм… Вообще-то, до войны Парслоу регулярно открывали свое поместье для посещений. Правда, эти дни всегда переносились по причине плохой погоды, а после войны они и вовсе это прекратили. Так вы смотрите на это дело с такого ракурса?

– Я бы не забегал так далеко. Это не более чем одно из направлений наших поисков.

Хиггинботем поморщился.

– Что ж, от Лондона Окклз-Холл гораздо дальше, чем от Честера. Удачи вам, мистер Флетчер. Если понадобится что-нибудь еще, спросите меня или сержанта Шоу.

Алек нашел Эрни Пайпера в вестибюле – тот болтал с дежурным сержантом. В руках он держал пакет с фотографиями, которые Алек тут же приобщил к тонкой папке полицейских рапортов. Констебль в форме проводил их в маленькую, грязную комнатку, всю обстановку которой составляли голый деревянный стол и несколько тяжелых деревянных стульев у стен.

Хотя бы стул для посетителей, к радости Алека, оказался с подушкой. Не верх комфорта, но все же. Он сел. Пайпер поставил один из стульев с прямыми спинками к столу напротив него, а сам занял место в углу – так, чтобы не маячить на глазах у арестованного. Он достал из кармана коричневого пиджака блокнот и три остро заточенных карандаша, один оставил на поверхности стола, а два переложил в нагрудный карман. Владение стенографией стало одной из причин его перевода в сыскной отдел, и он очень этим гордился. Глядя на его приготовления, Алек одобрительно кивнул.

Еще один констебль в форме ввел в комнату Оуэна Моргана – невысокого, темноволосого юношу в поношенном пальтишке, с беспомощно поникшими плечами и потухшим взглядом. Казалось, он и на ногах-то держится только отчаянным усилием воли.

– Садись, парень, – мягко произнес Алек. Морган мешком опустился на стул. – Сигарету? – ответом стал усталый кивок головой. – Кофе?… Нет, чай, – предположил он. – Сержант, будьте добры, нам три чашки. – Констебль отдал честь и вышел. – Я старший инспектор Флетчер из Скотленд-Ярда. Вы знаете, что я мог бы сегодня вызволить вас отсюда?

На мгновение в покрасневших глазах Моргана вспыхнула надежда, и тут же он мотнул головой.

– Что толку, сэр? Назад мне пути все одно нет, зазнобы тоже нет уже. Одна дорога домой, в Мерфир, а там в яму… в шахту то бишь. Поверьте, мамаше это сердце разобьет. Уж лучше здесь.

На речи убийцы это походило мало, подумал Алек. Тут сержант принес чай, расплескав его в блюдца. Флетчер отхлебнул из своей чашки. Чай был слабый, чуть теплый, переслащенный, плававшие в нем белые хлопья позволяли предположить, что молоко видало лучшие времена. Он отставил чашку, но Морган опорожнил свою с жадностью.

Алек подождал, пока он допьет.

– Расскажите мне о Грейс, – произнес он.

По лицу Моргана покатились слезы. Он полез в карман за платком, не обнаружил его там и вытащил руку. Алек обошел стол и протянул парню свой носовой платок, надеясь, что мать, большой специалист по быстрым сборам, не забыла положить ему в чемодан запасных. Он не стал возвращаться на стул, а присел на край стола.

– Вы видели ее в тот день, когда она исчезла?

– Нет, сэр. Весь день она занята была. У нее был свободный вечер – после чая в Холле, она в деревню ходила, папашу своего кормить.

– А потом в «Чеширский сыр»… Вы с ней не ходили?

– Не, все на свадьбу откладывал.

– И вы не возражали, чтобы она болтала с другими мужчинами в пабе?

– Я же ее любил! – возмутился Морган. – Не стану о ней лясы точить.

– Больно вы ей уже не сделаете, – жестко произнес Алек. – Всем уже известно, что она ожидала ребенка. Вопрос только: от кого?

– Не от меня, но я дал бы ему свое имя и с радостью.

– Вы знали до суда, что она беременна?

– Сказала она мне.

– А имя отца она вам назвала?

– К чему это? Разве не втюрилась она в молодого господина, что обещал на ней жениться?

Краем глаза Алек покосился на Пайпера – удостовериться, что тот не сломал все три карандаша в самый неподходящий момент.

– В молодого господина? – переспросил он.

– Мистера Себастьяна.

– Себастьяна Парслоу?

– Ага, в него.

– Откуда вы знаете?

– Разве ж она мне не говорила всего? И как их светлость ее к нему подталкивали, и…

– Постойте-ка. Вы говорите, леди Валерия поощряла свою горничную приставать к ее сыну?

– Грейс так мне говорила, – упрямо настаивал Морган. – Их светлость ей приказали подавать мистеру Себастьяну утренний чай в постель, потому как прежняя служанка его своим хихиканьем обижала. И виски на ночь по его звонку, хотя это мистеру Моуди делать положено, ну, или мистеру Томкинсу, пусть он и ленивый, так что может и звонка не услыхать.

– Боже праведный! – потрясенно пробормотал Алек. Единственное объяснение, которое пришло ему на ум, – это что Грейс выдумала все в качестве оправдания перед женихом.

Парень наконец разговорился, забыв свою замкнутость.

– И Грейс думала, это все потому, что она их светлости нравится. А как я ей говорил, что их светлость ни за что не позволит сынку своему драгоценному жениться на прислуге, что бы он ей там ни обещал, так она мне не верила. Значит, грех ее за это винить, коль и папаша сам ее туда же толкал.

– Вы хотите сказать, отец тоже поощрял ее… ну… искать развлечений?

– А, его одно только волновало, – с горечью ответил Морган. – Как бы их светлости досадить.

Что ж, по крайней мере это казалось более правдоподобным, чем поведение леди Валерии, хотя и не слишком подобающим любящему отцу. Если верить Дэйзи, Стэнли Мосс пребывал в состоянии ожесточенной войны с леди Валерией. Он вполне мог видеть в связи своей дочери с ее сыном не только средство доставить той максимум неприятностей, но и, возможно, источник солидных денежных поступлений.

Хотя, если подумать, вполне возможно, и леди Валерия относилась к грехопадению Грейс точно так же: как к возможности доставить неприятности ее отцу. Неужели репутацию – а потом и саму жизнь – бедной девушки хладнокровно принесли в жертву вражде двух озлобленных эгоистов?

– Но вы сказали, Грейс и сама влюбилась в мистера Парслоу?

Морган только пожал плечами, словно расписываясь в неспособности понять женский склад ума. В дальнейшем он отвечал на все вопросы вялыми «да» или «нет», так что ничего нового Алек больше не узнал. В конце концов несчастного садовника проводили обратно в камеру.

Неужели леди Валерия и Стэнли Мосс совместными усилиями толкнули Грейс в постель молодого Парслоу? Алек был склонен верить Оуэну Моргану, однако большая часть того, что он рассказал, сводилась все к тем же слухам, повтору того, что говорила ему Грейс, а допросить Грейс представлялось теперь не более возможным, чем судить ее земным судом.

Но вот зато к Парслоу это не относилось. Как всегда, Дэйзи оказалась права. Придется укрощать леди Валерию.