Глава 5

Расшифровав последнюю закорючку стенограммы, Дэйзи допечатала последнее слово и сложила бумаги аккуратной стопкой. Случившаяся в семнадцатом веке осада Окклз-Холла представлялась ей довольно расплывчато. Она не могла винить обитателей усадьбы за скорую капитуляцию людям Оливера Кромвеля. Конечно, со всех сторон дом был окружен рвом, но от пушки тот защитить не мог. Продолжай они сопротивление – и от дома ничего бы не осталось, а ей было бы не о чем писать. Впрочем, даже так ей требовалось больше материала, чтобы статья вышла интересной.

Жаль, «Город и село» не принадлежал к тем изданиям, в которых пишут об убитых горничных.

Дэйзи спустилась вниз. В доме было пусто. В окно она увидела, как полицейские отнесли плотно накрытые носилки в фургон и уехали. Вообще-то сержанту полагалось остаться допрашивать свидетелей, но и его тоже не было видно.

Она вышла на террасу, и ноги сами привели ее в зимний сад. Вряд ли она рассчитывала найти там какие-нибудь новые улики. Даже профессионалам-полицейским сильно повезло бы, если бы их поиски дали результат – спустя столько-то времени.

По крайней мере Грейс находилась здесь с самого своего исчезновения, решила Дэйзи. Достаточно долго, чтобы куст успел засохнуть. Дэйзи вспомнила, как Тэд Рупер говорил ей о том, как дочь кузнеца сбежала два месяца назад, да и Бобби упоминала о двух несостоявшихся горничных за два месяца.

У убийцы было более чем достаточно времени для того, чтобы обнаружить пропажу шарфа или перчатки, вернуться сюда и забрать их. И за это время дождь, снег и ветер даже в таком защищенном уголке не могли не уничтожить следов борьбы, смыть следы и кровь… Бр-р-р-р-р!

Странно, правда, что никто не обнаружил погибающий куст и недостающих ирисов раньше. Хотя, с другой стороны, у садовников могло и не быть причин заходить в зимний сад: ну что можно сажать или пропалывать в январе? Однако же в саду все цвело. Неужели никто из членов семьи не заходил сюда полюбоваться?

Дойдя до калитки в стене, Дэйзи распахнула ее, вошла и огляделась по сторонам. В таком буйстве красок, поняла она, нарушение порядка в одном отдельно взятом месте вряд ли можно заметить, если только не приглядываться к растениям специально. Она и сама ничего не замечала до тех пор, пока Оуэн не подвел ее к этому месту. С учетом погоды и того, что все в доме были заняты чем-то другим, ничего удивительного в этом нет.

Значит, на протяжении двух месяцев все считали, что Грейс убежала, тогда как все это время она лежала мертвая, а улики, ведущие к ее убийце…

За спиной захрустели по гравию чьи-то шаги. Дэйзи вздрогнула и оглянулась.

– Ох, Бобби, это ты!

– Ага! Я… ну, через деревню вернулась, – как-то уклончиво ответила та. Лицо ее раскраснелось чуть сильнее обычного здорового румянца. На ней был костюм для гольфа, но клюшек она с собой не захватила. – А разве Бен не с тобой? Я не ожидала, что ты окажешься в одиночестве.

– Я уже почти жалею, что не пошла играть с тобой в гольф. Боюсь, тут случилось нечто ужасное.

– С Беном? – испугалась Бобби. – С Себастьяном?

– Нет. Садовники нашли в зимнем саду труп. Вашу горничную, Грейс Мосс.

Бобби побелела как полотно.

– Грейс Мосс? – пролепетала она слабым голосом.

– Ну-ка, иди, присядь сюда. – Дэйзи подтолкнула ее к каменному блоку, стоявшему у калитки. – Опусти голову на колени, вот так. Мне ужасно жаль, Бобби, правда. Ужасно глупо с моей стороны вывалить это на тебя без подготовки.

– Да нет, я ничего. Правда. Я… просто очень это все неожиданно. Значит, Грейс вернулась?

– Она не просто лежала, ее там закопали. Мне кажется, скорее всего, она вообще никуда не убегала. Хотя не знаю, что об этом думает полиция.

– Полиция! Вот черт! Мне нужно поговорить с Басти. – Бобби вскочила на ноги: похоже, она уже пришла в себя. Тем не менее Дэйзи пошла с подругой, едва поспевая за ее широкими шагами. – Вот, значит, что делала полиция во дворе у кузнеца. Извещали отца. Судя по его поведению, я решила, что это мама снова послала их к нему. Голос у него звучал злобно, а не скорбно… впрочем, Стэн Мосс на все так реагирует.

Когда они дошли до конца дорожки и собирались уже пройти через регулярный сад к дому, из-за ограды зимнего сада вышел полицейский в форме.

Все трое застыли на месте. Бобби вцепилась в руку Дэйзи.

Полицейский отдал честь и переводил вопросительный взгляд с одной на другую.

– Мисс Дальримпл?

– Мисс Дальримпл – это я. Это мисс Парслоу, проживающая здесь. А вы, должно быть, тот сержант, о котором говорил инспектор Даннет? Вам нужны мои показания?

– Именно так, мисс. Сержант Шоу. Я уже допросил садовников. Мне бы теперь потолковать с вами, мисс, а потом еще с этим джентльменом, секретарем.

– Пойду отыщу его. Дэйзи, скажи Моуди, пусть проводит вас в красный салон, – с этими словами Бобби поспешила в дом.

Дэйзи с сержантом последовали за ней, но медленнее. Полицейский был крепко сложен, хотя и не так, как сержант Алека, Тринг. Зато Том Тринг передвигался с бесшумной грацией кота, тогда как сержант Шоу топал рядом с Дэйзи, как гиппопотам. С другой стороны, если подумать, полицейская форма Шоу раздражала глаз куда меньше, чем безвкусные костюмы в клетку, которые носил Тринг.

Том Тринг нравился Дэйзи, и она приготовилась к тому, что сержант Шоу тоже ей понравится, несмотря на лишенного обаяния начальника. По крайней мере общение с ней он начал с гораздо более дружеской ноты, нежели инспектор Даннет.

– Грязное дело, мисс. Убийство вообще штука поганая, но убивать молоденьких девушек – такого я вообще не понимаю.

– Значит, ее точно убили?

– Все к тому, мисс. Доктор Седжвик говорит, ее ударили по голове тупым инструментом. Сзади. И достаточно сильно – так, что череп пробили.

Дэйзи поежилась, ее начало мутить.

– Но умерла она сразу?

– Мгновенно, мисс. Она и не поняла ничего.

– Это хорошо, – значит, ее по крайней мере не похоронили заживо. Слава богу. Одним кошмаром меньше.

– Жаль мне этого чужеземца, мисс.

– Чужеземца?

– Садовника, Оуэна Моргана. Его этой историей здорово пришибло. Кажись, он с ней погуливал. – Сержант Шоу, пыхтя, поднялся по ступеням террасы. – Но, конечно же, они могли поругаться, вот он ее и пришил.

– Не может быть! – Сердце у Дэйзи болезненно дернулось. Она с самого начала симпатизировала незадачливому валлийцу. – Он был ужасно расстроен, когда нашел ее.

– Может, и так, мисс, и выкопал, и расстроился. Но всяко бывает. Помяните мои слова, мисс, из-за любви чаще убивают, чем из-за денег.

Моуди ждал их у входа и проводил в красный салон. Вид он при этом имел столь неодобрительный, что Дэйзи почувствовала себя виноватой, сама не зная, в чем именно. Должно быть, к этому моменту уже все слуги знали, что произошло. Подобно леди Валерии, Моуди явно считал ее виновной во всем. Она надеялась только, что остальные слуги смогут взглянуть на события более объективно.

В отличие от большинства обшитых деревянными панелями помещений, стены небольшой комнаты были оклеены красными в тонкую золотую полоску обоями, что, однако, не делало ее веселее. Над камином висело полотно Викторианской эпохи, изображавшее какую-то кровавую батальную сцену. Дэйзи решительно выбрала себе место спиной к картине.

Должно быть, Бобби выбрала эту комнату из-за красивого антикварного стола, за который не стыдно посадить и полицейского. Вот ведь интересно: при всех переживаниях голова у нее сохранила способность логически мыслить. Про себя Дэйзи такого с уверенностью сказать не могла бы.

Внезапно она ощутила себя ужасно усталой и с благодарностью опустилась на подвинутый ей сержантом Шоу стул.

– Вы не возражаете, мисс, если я дам роздых ногам? Так легче писать. – Со вздохом облегчения он уселся напротив Дэйзи и достал из кармана блокнот. В голосе его зазвучали отеческие нотки: – Ну, вы, главное, не беспокойтесь, мисс. Это чистая формальность. Просто повторите мне, что вы говорили инспектору. Я запишу это, кто-нибудь в участке отпечатает на машинке, а потом вас попросят расписаться на протоколе. Пожалуйста, для начала продиктуйте-ка мне ваше имя, мисс.

Он старательно записал имя. Дэйзи повторила свой краткий рассказ, делая паузы после каждой фразы, чтобы карандаш сержанта поспевал за ней. Мистер Гудмэн попросил Оуэна показать ей сад, она заметила засохший куст; Блай приказал Оуэну выкопать его, она вернулась из дома как раз к моменту, когда Оуэн откопал лицо девушки и опознал в ней Грейс Мосс.

– И вы говорите, он очень расстроился, этот Оуэн Морган?

– Ужасно, – ей не хотелось описывать страдания молодого садовника. – А потом пришел мистер Гудмэн и попросил меня позвонить в полицию, поэтому я ушла. Позвонив инспектору Даннету, я послала записку сэру Рэджинальду…

– Мистер Даннет говорит, нет причин тревожить хозяев усадьбы, – поспешно перебил ее сержант Шоу. – Мистер Гудмэн может рассказать нам все, что нужно, о покойной. Ну вот и все, мисс.

– Мне надо будет давать показания под присягой?

– Думаю, нет, мисс. Видите ли, вы не были знакомы с покойной, и есть еще свидетели, которые видели то же, что и вы. А вот и последний из них, – добавил он, когда дверь приоткрылась и в комнату заглянул Бен Гудмэн. – Заходите, сэр. Спасибо, мисс, у меня к вам все.

Снова оставшаяся не у дел Дэйзи вышла. Мистер Гудмэн, придержавший для нее дверь, улыбался, но лицо его посерело от усталости. Она надеялась, что он не разболеется после прогулок с ней.

Оказавшись за дверью, Дэйзи в нерешительности остановилась. Она честно пыталась не думать о жестоком убийстве, но ничего не могла поделать со снедавшим ее любопытством. Ей не хотелось верить в то, что это Оуэн Морган убил любимую девушку, но если не он, то кто?

Деньги в качестве мотива убийства явно не подходили: горничные особым достатком никогда не отличались. На девушку, способную заставить людей относиться к ней с ненавистью, Грейс тоже не походила. Тэд Рупер, наверняка в этой истории не замешанный, описывал Грейс как любительницу развлечений, а сэр Рэджинальд называл ее веселой девочкой. Интересно, подумала Дэйзи, что думали о ней слуги в Холле.

Возможно, кто-то из них соперничал с Оуэном за ее внимание. Если бы следствие вела Дэйзи, она бы начала его, переговорив со слугами. Похоже, у инспектора Даннета такого желания не возникло. Вне всякого сомнения, он боялся навлечь на свою голову гнев леди Валерии.

Если бы следствие вела Дэйзи… Она буквально слышала у себя в голове голос Алека: «Держитесь подальше от этого, Дэйзи». Однако предостерегающий голос довольно быстро был заглушен бурчанием в животе. Она пропустила утренний кофе и проголодалась. Должно быть, подходило время ленча. Ей стоило подняться к себе, помыть руки, а если повезло бы повстречаться с горничной леди Валерии, Грэг – ну, кто поставит ей в вину, если она перекинется с ней парой слов о несчастной судьбе Грейс Мосс?

Спустя несколько минут Дэйзи сидела перед зеркалом у себя в спальне, расчесывая и подкалывая волосы. Она заметила, что волосы растрепаны, еще спрыгивая с урны на террасе, но сразу забыла об этом, так что прическа, должно быть, растрепалась с тех пор еще сильнее. Неудивительно, что инспектор Даннет смотрел на нее так неодобрительно. Возможно, по возвращении в город все-таки стоит коротко постричься. Короткие волосы вообще практичнее, особенно для фотографа.

С утра она пренебрегла помадой и пудрой, так что решила обойтись без них и сейчас. Бобби вчера вечером обедала без макияжа. Впрочем, у нее такой косметики, возможно, и нет. Беда в том, подумала Дэйзи, показав язык своему отражению в зеркале, что из-за веснушек она кажется отвратительно юной. А еще у нее маленькая мушка в уголке рта, но уж ее никакая пудра не может скрыть.

– Мисс? – в комнату вошла Грэг. – Я могу вам чем-нибудь помочь? – Глаза у нее покраснели, а лицо пошло пятнами.

– Нет, спасибо, сейчас ничего. Вы ведь слышали уже про Грейс Мосс? Мне очень жаль. Вы, наверное, хорошо ее знали.

– Да, мисс. Она в школе училась с моей сестрой, а потом тут, у нас в Холле, работала. Веселая была, всегда во всем старалась видеть хорошее. Ни унции злобы не было в Грейси, что бы там мистер Моуди ни говорил насчет того, что она вроде как вертихвостка и что он не удивился, когда она сбежала.

– Вертихвостка? Я знаю, что она гуляла с Оуэном Морганом, но ведь в конце концов выяснилось, что она никуда не сбегала.

– Подумать только, она все это время лежала здесь мертвой! – Грэг всхлипнула и вытерла глаза.

– Значит, у вас нет оснований называть ее вертихвосткой.

– Ну, и то правда, она положила глаз на молодого господина. Только не думайте, я не хочу сказать, что там что-то такое было.

– Только слепая девушка не положила бы глаз на мистера Себастьяна, – задумчиво заметила Дэйзи. Что, если у Оуэна действительно имелся соперник? И был ли Себастьян пассивным объектом восхищения или играл более активную роль?

– Он красивее любой кинозвезды, правда, мисс? И ведь рано или поздно станет сэром Себастьяном. Неудивительно, что у бедной Грейси голова шла кругом. Ох, вон на ленч звонят, мисс. Вам дорогу показать?

– Думаю, теперь уже и сама найду. Спасибо, Грэг. – Когда эхо далекого гонга смолкло, Дэйзи воткнула последнюю шпильку, расправила юбку и с неприятным ощущением внутренней пустоты (причиной которой был явно не только голод) спустилась вниз.

Леди Валерия вернулась. Ее муж, дети, секретарь мужа и незваная гостья сидели, подавленные трагедией, и только леди Валерия была сердита.

– Я встретила у ворот репортера, – объявила она, пока Моуди разливал по тарелкам шотландский бульон, а горничная на цыпочках носила их на стол. – Типа из местной газетенки. Я прогнала его так, что он бежал поджав хвост, но за ним, несомненно, прибегут другие.

– Дорогая, – осторожно подал голос сэр Рэджинальд. – Не лучше ли будет сделать краткое заявление? Ведь если они не будут знать правды, то могут насочинять небылиц на потеху публике.

– Правды! Эти скандалисты и слова такого не знают. Дай им ее, и они только вывернут все наизнанку. Я уже попросила Моуди передать слугам, что любой, заговоривший с ними, будет немедленно уволен. Разумеется, никто из нас тоже не будет удовлетворять их гнусного любопытства – никто, кроме… – Она хмуро покосилась на Дэйзи. – Разумеется, я не смогу помешать вам трепаться с вашими коллегами, мисс Дальримпл.

– Они мне не коллеги, леди Валерия, – холодно возразила Дэйзи. – Я не репортер. Я пишу статьи для журнала, более чем уважаемого издания, а не для газет или желтой прессы. И у меня нет привычки болтать с кем попало. Можете быть уверены в том, что, как гостья Окклз-Холла, я не буду обсуждать ваши дела с представителями прессы.

Кислый вид, с которым леди Валерия приняла ее слова, дал Дэйзи понять, что они достигли цели. Если она дала слово не общаться с прессой «как гостья», у хозяйки не будет возможности пытаться выставить ее из дома как можно быстрее.

Впрочем, та мгновенно нашла новый повод пыхать кипятком.

– Наши дела? То, что эта дуреха не нашла себе лучшего места умереть, как в наших владениях, еще не делает это дело нашим!

Краем глаза Дэйзи увидела, как рука Себастьяна дернулась, что можно было бы расценить как знак протеста, но, когда она посмотрела в его сторону, он молча ел суп. Он вообще выглядел апатичным, как после сильного эмоционального всплеска, хотя Дэйзи могла лишь догадываться, что стало его причиной.

Какие отношения связывали его с убитой?

– Я говорила с этим типом, пешкой из полиции, – продолжала леди Валерия. – Инспектором Реннетом или как там его. Он понимает, что наша семья ничем не может помочь его расследованию. Я не вижу ни для кого из нас необходимости присутствовать на судебном заседании, хотя, как это ни печально, мистеру Гудмэну и двоим садовникам все-таки придется дать там показания.

– Мне сказали, меня тоже могут попросить, – подала голос Дэйзи, интерпретировав сержантские «навряд ли» так, как ей было удобно.

– Печальная перспектива для любой леди, – подытожила леди Валерия и, удовлетворенная моральной победой, сменила тему. Пирог с говядиной и почками, а также последовавшая за ним яблочная шарлотка сопровождались подробным повествованием о торжестве, одержанном ею над бездарными членами комитета.

Остальные не произнесли практически ни слова. После ленча Бен Гудмэн предложил показать Дэйзи интерьер дома. Ей показалось, что вид у него до сих пор усталый, к тому же солнце продолжало светить, что позволяло фотографировать внутренний двор и задний фасад дома, поэтому она отказалась и предложила:

– Может быть, завтра утром?

Уголки его губ чуть дернулись вверх.

– Можно не спешить. Вы ведь убедили леди Валерию позволить вам оставаться здесь хоть до бесконечности.

Дэйзи удалось отснять еще катушку, не забравшись при этом ни на одну урну. В последнюю очередь, когда солнце уже клонилось к закату, она вернулась в зимний сад и сделала еще несколько снимков Борея. Не идеальные условия, но и не худшие, надеялась она. Даже самый респектабельный журнал с радостью опубликует фото респектабельной статуи, которой посчастливилось стоять в саду, где произошло жестокое убийство.

На яму она старалась не смотреть.

Вернувшись к чаю, Дэйзи застала в столовой только Бобби. Они поговорили о фотографии. У Дэйзи сложилось впечатление, будто Бобби сидела как на иголках. Пару раз она, казалось, готова была поделиться тем, что ее глодало, но в самый последний момент у нее не хватало духу.

Дэйзи подозревала, что она и сама производит такое же впечатление. Ей ужасно хотелось поговорить о Грейс, но по-настоящему ее интересовали отношения между мертвой девушкой и Себастьяном, а это не та тема, которую можно поднимать в разговоре с сестрой, готовой любой ценой защищать любимого брата.

После чая Бобби сказала, что ей надо написать несколько писем. Дэйзи решила, что ей тоже стоит написать матери, сестре и Люси, чтобы те не разволновались, прочитав о находке в Окклз-Холле: наверняка в завтрашние газеты эта история попадет. Она разделалась с письмами как раз вовремя, чтобы переодеться к обеду.

Когда Дэйзи спустилась в студию, там в одиночестве сидел Бен Гудмэн.

– Меня известили, что судебное расследование состоится завтра днем, – сообщил он ей. – В деревенском зале собраний.

– Мне ничего не передавали, так что, полагаю, инспектору Даннету мои показания не нужны. Но я все равно приду.

– С удовольствием провожу вас туда, мисс Дальримпл.

– С вашего позволения, Дэйзи. Спасибо, с удовольствием составлю вам компанию. Никогда еще не присутствовала на следствиях. Наверняка будет интересно, хотя я бы предпочла сама дать показания.

– Какая вы необычная юная леди, Дэйзи!

– Юная дама. Мне авторитетно сообщили, что для любой леди такая перспектива слишком печальна.

Бен улыбнулся.

– Приятно видеть хоть кого-то, не запуганного леди Валерией.

– Ну, мне с ней не жить, – дипломатично заметила Дэйзи.

Теперь, когда они звали друг друга по имени, Дэйзи задумалась, не спросить ли его насчет Себастьяна и Грейс. В конце концов, он наемный работник, не член семьи. Но тут вошла леди Валерия, и удобный момент миновал.

Насколько могла судить леди Валерия, дело Грейс Мосс можно было считать закрытым. Ее имя больше не упоминалось.

К утру Дэйзи передумала советоваться с Беном. Было бы просто несправедливо просить у него нарушать верность семье его работодателей. И потом, его тревога насчет реакции Себастьяна на известие о смерти Грейс позволяла предположить, что он не меньше, чем Бобби, старается оградить от чего-то ее брата. А это, если подумать, в свою очередь, позволяло предположить, что его было от чего ограждать.

Как-нибудь когда-нибудь она это выяснит, пообещала себе Дэйзи. Тем более что инспектор Даннет трусливо манкировал своими обязанностями вести расследование. Ну, не то чтобы она подозревала Себастьяна в убийстве, но такое жестокое преступление не должно остаться безнаказанным, а значит, нельзя оставлять без внимания ни одной улики.

Впрочем, утром она и сама почти не вспоминала об этой истории. Бен раскопал несколько анекдотов, чтобы лишенная особых событий история дома казалась поинтереснее, и Дэйзи исписала уйму бумаги. А после ленча они отправились в суд.

Проходя мимо кузницы, они увидели двоих мужчин, увешанных аппаратурой. Те увлеченно фотографировали груды ржавого железа. Пресса на поле сражения. У входа в зал собраний образовалась большая толпа, и Дэйзи порадовалась тому, что пришла не одна, а с Беном; впрочем, никто их даже не заметил. Все внимание оказалось приковано к коренастому мужчине, невысокому, но мускулистому, в засаленном комбинезоне. Размахивая руками, он разглагольствовал о кровососах, лишающих честного человека средств к существованию и родных детей.

– Стэн Мосс, – пробормотал Бен.

Кузнеца окружали жадно внимавшие его словам репортеры. Деревенские жители тоже стояли рядом, слушая его речи. Некоторые возмущались, некоторые согласно кивали, многие делали и то, и другое. Среди собравшихся Дэйзи заметила Тэда Рупера.

Бен с Дэйзи просочились мимо них и вошли в деревянное, больше похожее на амбар здание со сценой в дальнем конце длинного зала. Деревенский бобби, констебль Рудж, проводил Бена в первый ряд, а Дэйзи предложил место на скамьях для зрителей. Дэйзи тем не менее прошла вместе с Беном и уселась рядом с ним на жесткий, явно не рассчитанный на человеческую анатомию стул. Блай и Оуэн уже пришли и сидели в дальнем конце ряда. Старший садовник выглядел угрюмо-задумчивым, Оуэн – совершенно потерянным. Дэйзи сочувствовала ему всей душой. Она подошла бы поговорить с ним, если бы не сержант Шоу, усевшийся между ними и перегородивший дорогу своей монументальной тушей.

За столом в левом углу сцены сидел невысокий седой мужчина в сером костюме – предположительно коронер. Он разговаривал с инспектором Даннетом и упитанным джентльменом, в котором Дэйзи узнала доктора Седжвика. В правом углу сцены стояли столы для присяжных, серьезного вида деревенских, фермеров и торговцев, постепенно занимавших свои места.

Толпа с улицы втянулась в помещение. Дэйзи оглянулась и увидела, как «джентльмены» из прессы спешат занять места в отведенных для них двух задних рядах.

Последним по проходу между лавками проследовал Стэн Мосс. Доктор и инспектор Даннет спустились со сцены, и все трое уселись в первом ряду. Коронер постучал молотком по столу. В помещении воцарилась тишина.

Первым свидетелем вызвали Стэна Мосса. Он опознал в покойной свою дочь Грейс и подтвердил, что не видел ее со второй недели декабря. Нет, он не заявлял о ее исчезновении.

– Думал, сбежала дочура искать удачи в Лондоне, а чё? – обосновал он свое решение. – Девки-то нонешние, всё не по-ихнему, всё не так. Ну, я-то чё, удачи ей, думаю. Зато и от энтих ушла, которые думают, раз зовутся дворянами, так им и все…

– Благодарю вас, мистер Мосс, у меня к вам все, – оборвал его пространные рассуждения коронер.

Кузнец с недовольным видом сел. Дэйзи не винила коронера в том, что тот прервал тираду, и все же ей показалось, что он не меньше полиции всеми силами старался не впутывать в расследование семью Парслоу. Ей уже сказали, что он по совместительству их адвокат.

– Артур Блай. – Коронер выудил со стола листок бумаги. – У меня имеются ваши показания полиции, – продолжал он, когда старый садовник, комкая мозолистыми руками шапку, поднялся со своего места. – Вы работаете старшим садовником в Окклз-Холле? Вы поручили своему садовнику Оуэну Моссу вскопать клумбу в зимнем саду? И вы лично присутствовали при том, как он откопал покойную?

– Ага, вашчесть, в точности так, сэр. Но с позволения вашчести мне хотелось бы…

– Спасибо, мистер Блай, – вежливо, но твердо произнес коронер. – Если только вы не располагаете дополнительной и неоспоримой информацией, каковой хотели бы поделиться с судом, или же привлечь внимание к неточностям в ваших предыдущих показаниях, пока у меня к вам нет больше вопросов.

Блай явно колебался, но обилие незнакомых слов заставило его беспомощно махнуть рукой и сесть на место.

– Оуэн Морган.

Когда Оуэн встал, по собравшимся пронесся негромкий ропот. Дэйзи разобрала слова «чужак» и «клецка». Пришлый одиночка в тесном мирке чеширской деревни, Оуэн наверняка тосковал по дому и семье.

– Мистер Морган, это вам было поручено вашим начальником раскопать клумбу в зимнем саду?

– Да, сэр, – бесцветным, лишенным жизни голосом отвечал Оуэн.

– Вы сразу же опознали в покойной Грейс Мосс?

– Да, сэр.

– Я правильно понял, что вы… гм… проводили время с покойной до ее исчезновения?

– Да, сэр, – эти слова прозвучали чуть слышно.

– Как вы отнеслись к ее внезапному исчезновению?

– Послушайте, – чуть не плача, выпалил Оуэн. – Я думал, она сбежала в Лондон! Думал, ей там хорошо будет, найдет там все, чего хотела. Она этого…

– Спасибо, мистер Морган, – объявил неумолимый коронер.

Оуэн опустился на стул и закрыл лицо руками.

Что-то мелькнуло у Дэйзи в памяти. Что-то такое говорил Тэд Рупер… Что? Мысль мелькнула и ушла, потому что коронер вызвал Бена.

С каменным лицом, бледнее обычного Гудмен дал свои краткие показания. Грейс Мосс не вернулась после положенного ей обычного выходного вечера в среду, тринадцатого декабря. Леди Валерия поручила ему в случае возвращения горничной выплатить ей положенный остаток жалованья и рассчитать ее. Он не видел Грейс с тех пор и до вчерашнего дня, когда пришел в зимний сад вскоре после того, как было обнаружено и опознано тело. Попросив оповестить полицейских, он остался на месте сторожить тело до их прибытия. Бен сел.

Бесстрастный рапорт инспектора Даннета не добавил к этому ничего нового. Имя Дэйзи не упоминалось, но почему-то эта тактичность не радовала ее. Ее свидетельские показания были бы не хуже мужских, если не лучше.

– Доктор Седжвик.

Упитанный доктор излагал все мудреными медицинскими терминами, но Дэйзи не зря всю войну проработала в госпитале. Покойная пролежала под землей несколько недель, более точный срок невозможно установить по прошествии такого времени. Однако вследствие холодной зимней погоды и защитного слоя грунта тело сохранилось в превосходном состоянии.

Как и говорил уже Дэйзи сержант Шоу, причиной смерти Грейс явился удар тупым предметом в затылочную часть головы, причем силы удара хватило, чтобы пробить череп. Простое падение не могло бы привести к подобным результатам, к тому же на теле отсутствовали повреждения, сопутствующие падению с высоты. Точнее, нарушения целостности кожного покрова и гематомы – ушибы и ссадины, перевела про себя Дэйзи – на лице, коленях и передней части тела позволяли предположить, что жертва упала ничком или непосредственно перед смертью, или непосредственно после нее.

Доктор Седжвик сделал паузу перевести дух, а коронер воспользовался ею, чтобы подытожить сказанное в понятных присяжным юридических терминах.

– Я нигде не ошибся, доктор? Прошу вас, продолжайте.

– Покойная, – на этот раз доктор выдержал паузу исключительно ради драматического эффекта, – находилась на третьем месяце беременности.

Зарычав, как зверь, Стэн Мосс вскочил на ноги и потряс тяжелым, как кузнечный молот, кулачищем в направлении доктора. По публике, в особенности по скамьям прессы пробежал возбужденный шепот. Коронер постучал молотком по столу, махнул рукой и пересек сцену, чтобы переговорить с присяжными.

Когда шум в зале поутих, он вернулся на свое место и снова трижды стукнул молотком.

– Господа присяжные, готовы ли вы вынести вердикт?

Председатель поднялся со своего места:

– Готовы, сэр. Мы считаем, это убийство, и совершено оно неизвестным лицом или неизвестными лицами.

– Тогда я переношу заседание на две недели, дабы полиция имела возможность расследовать это дело надлежащим образом.

Похоже, не одна Дэйзи испытала разочарование этим решением. По залу пронесся негромкий ропот. Инспектор Даннет и сержант Шоу поднялись на сцену переговорить с коронером. Бен и Дэйзи вместе с остальной публикой потянулись к выходу.

Оказавшись на улице, люди не спешили возвращаться к своим повседневным делам и продолжали топтаться у входа. Когда Дэйзи, щурясь, вышла на свет, от толпы отделилась долговязая, нескладная фигура.

– Филипп? Что, бога ради, ты здесь делаешь?

– Привет, старушенция. Прочитал в утренней газете, какие у вас тут страсти, и решил съездить, удостовериться, что у тебя все в порядке. Эй, а это еще что такое?

Дэйзи оглянулась. Из зала в сопровождении двух полисменов вышел Оуэн.

– Мистер Морган, – произнес инспектор. – Вам придется проследовать с нами в отделение для оказания помощи следствию.

– Убийца! – взревел Стэн Мосс, бросившись на садовника с кулаками. Перед ним вдруг возникла массивная туша сержанта Шоу. Репортеры защелкали затворами фотоаппаратов. – Гореть тебе в аду, грязный валлиец, чтоб тебя! – продолжал кузнец.

Даннет взял Оуэна за локоть, и они двинулись вперед. Толпа расступалась перед ними. Молодой садовник шел, как сомнамбула, явно оглушенный происходящим.

– Ну, ладно, – с облегчением вздохнул Филипп. – Если они заполучили кого надо, мне не стоило и беспокоиться.

– Но его же не арестовали, – возразила Дэйзи.

– А это что-нибудь меняет? Смотри, как бросились за ними все эти шакалы-газетчики. Уж они-то знают, что это значит.

– Если так, – в ярости вскинулась Дэйзи, – они взяли не того, кого надо. Оуэн этого не совершал. Его просто назначили козлом отпущения!

– Эй, старушка, а я-то тут при чем? Что ты на меня накинулась?

– Извини, – спохватилась Дэйзи. – Ты здесь действительно ни при чем, Филипп. Я злюсь на этого трусливого тупицу Даннета и на себя тоже. Его не интересовало то, что могла бы сообщить я, а я сидела в сторонке, не мешая повернуть все так, как это удобно ему.

– А чем это ему удобно? И вообще, кому это «ему»?

– Инспектору Даннету, – презрительно сморщив нос, ответила Дэйзи.

– Чем же ему удобен арест этого вот конкретного парня?

– Потому что это оставляет за кадром семейку Парслоу и тем самым спасает их от Немезиды.

– Немезиды? – Филипп нахмурился, напрягая память. – Это не та жуткая древнегреческая мегера, что превращала людей в камень?

– Это Медуза. Хотя леди Валерии это имя подходит еще больше.

– Она действительно такая воительница, как ты говорила? Слушай, Дэйзи, мне кажется, тебе лучше сейчас же мне все рассказать.

– Если ты не против, Фил. Это и мне самой помогло бы лучше во всем разобраться.

– Тут, в деревне, есть чайная?

– Не думаю, что Окклсуич дорос до такой роскоши. Я бы попросила… Ой, а где Бен? Мне полагалось бы вас познакомить.

– Бен?

– Секретарь сэра Рэджинальда, Бен Гудмэн. Он давал здесь свидетельские показания, вот я и пошла с ним.

– Ты зовешь секретаря сэра Рэджинальда просто «Бен»?

– И нечего сразу хмуриться! Он чертовски славный парень, и он мне симпатичен, и вообще, я имею право звать по имени кого хочу. А, вон он, разговаривает с коронером. Господи боже, да он едва на ногах держится. Он глотнул газа на войне.

– Правда? Вот бедолага! Наверное, стоит предложить подбросить его до дома на моей колымаге.

– А ты можешь? У него и нога искалечена. А я втиснусь на тещино место, и мы можем съездить в Уитбери выпить чаю.

План был одобрен и принят с той только разницей, что на откидное место уселся по собственному настоянию Бен. На обратном пути в Холл они задержались в деревне, и Филипп забронировал комнату в «Чеширском сыре».

– Хорошо, что все репортеры отчалили обратно в город, – сказал он, возвращаясь к «Свифту». – Когда я сегодня приехал, здесь мест не было ни за какие пряники.

– Что, все уехали? – нахмурилась Дэйзи. – Значит, они и правда поверили в то, что дело закрыто?

– Ага, и при этом не получили ничего, во что можно было бы запустить зубы. Утренние газеты пестрели заголовками вроде «Тело красавицы погребено в клумбе у баронета». После этого «Садовник убивает красотку-горничную» будет смотреться бледновато.

– Если они напечатают такое, это будет утка. Он этого не делал.

– Почему ты так решила? – крикнул Филипп, перекрывая шум мотора, когда они, выехав за околицу, прибавили скорость. Дэйзи придерживала шляпку рукой.

– Расскажу, когда приедем! – крикнула она в ответ.