На следующий день Лорел паркуется на многоэтажной автостоянке в Кингс Кросс и направляется в колледж Св. Мартина на Грэнери Сквер.

Что Эс-Джей работает сегодня там, Лорел узнала от Флойда, когда беспечно спросила его об этом за завтраком.

Заурядный день, серенький, как газетная бумага, оживлен рождественскими огнями и гирляндами, светящимися в каждом окне. Широкая площадь Грэнери Сквер кажется тихой. Россыпи голубей. Несколько борющихся с холодом человек – они вышли на улицу, чтобы за утренним кофе выкурить сигарету.

Войдя в приемную, Лорел направляется к стойке администратора и спрашивает, можно ли встретиться с Сарой-Джейд Верчью. Оказывается, до ланча Сара будет занята, и Лорел идет в ресторан по соседству, перекусывает и выпивает две чашки кофе и мятный чай. В двенадцать тридцать возвращается и ждет Сару-Джейд снаружи у входной двери.

В десять минут первого появляется Сара-Джейд. На ней огромное розовое пальто из искусственного меха и сапоги, кажущиеся слишком большими для нее. Она вздрагивает, когда видит Лорел.

– О, – удивленно говорит Эс-Джей. – Привет!

– Привет! Извини за визит без предупреждения. Я просто была… Ты не голодна? Могу я пригласить тебя на ланч?

Эс-Джей смотрит на свои наручные часы и затем в небо.

– Я должна была… – но тут же умолкает. – Конечно. Спасибо.

Они идут в паб через дорогу. Он совершенно новый. Окна из зеркального стекла со всех четырех сторон открывают виды на площадь и канал. Здесь шумно: люди в деловых костюмах и студенты жужжат, как пчелы в улье. Лорел и Эс-Джей заказывают рыбные котлеты и газировку. Затем без особого энтузиазма берут хлеб из корзины.

– Как твои дела? – спрашивает Лорел.

– Нормально.

– Как отработала?

– А-а, да все хорошо. Только немного замерзла.

– Не думаю, что сейчас самое прекрасное время года для позирования обнаженной.

– Для рисования с натуры.

– Конечно. Прости. Сколько студентов рисовало тебя?

– Сегодня приблизительно двенадцать. Но иногда бывает тридцать или сорок.

– И о чем ты думаешь? Когда находишься в одной и той же позе?

Эс-Джей пожимает плечами.

– Ни о чем таком. Правда. Ну, просто о том, что я должна буду сделать, когда вернусь домой. О том, что когда-то делала, где была. Я просто позволяю мыслям прыгать с одного на другое. Иногда я оказываюсь в местах, о которых не думала уже много лет. Например, вспоминаю бар возле моего старого колледжа или ресторан в Праге, куда я ходила, когда мне было восемнадцать. Или о железнодорожной насыпи, с которой я спускалась, когда навещала бабушку и дедушку. О запахе лесного купыря… – Эс-Джей отщипывает маленький кусочек хлеба и кладет в рот. – Вон те птицы, как их там? Вяхири? От них столько шума. – Она улыбается. – Вообще-то они забавные.

– И потом вдруг вспоминаешь, что ты голая перед группой незнакомцев?

Эс-Джей непонимающе смотрит на Лорел, открывает рот, чтобы ответить, и закрывает его. Лорел вспоминает, как Поппи сказала, что у Эс-Джей нет чувства юмора.

– Так ты видела его сегодня? Ну, Саймона.

Эс-Джей испуганно смотрит налево, потом направо и предостерегающе поднимает руку.

– Извини, – спохватывается Лорел, – получилось бестактно. И, честно говоря, я приехала сюда не из-за этого. И не только чтобы увидеть тебя. А из-за того, о чем мы с тобой говорили тем вечером. Об Элли…

– Да. Я очень сожалею об этом. Повела себя немного бездушно. Иногда я бываю такой.

– Нет-нет. Я не против. Я и сама раньше часто думала обо всем том. Нет ничего такого, о чем бы я не думала миллионы раз, уверяю тебя. В том числе и о рюкзаке. Но ты начала что-то говорить о маме Поппи. О Ноэль.

Эс-Джей смотрит на Лорел сквозь густые ресницы и опускает глаза.

– О, да, – произносит она.

– Ну и? – Лорел подбадривает ее. – Что это было? Что ты собиралась сказать?

– Да ничего такого. Просто то, что Ноэль была немного странной. Немного сумасбродной.

– Знаешь, Эс-Джей, вчера вечером я прочитала старые дневники Элли. И она писала о маме Поппи. Она назвала ее той, которая сварила кролика. И еще Элли написала, что Ноэль приносила ей подарки и называла своей лучшей ученицей. И все это показалось мне немного… – Лорел изо всех сил пытается подобрать слова. – У тебя с ней были какие-нибудь дела?

– Ну, в общем-то нет. Давно, когда была маленькой, я часто приезжала к папе и подолгу оставалась с ним. Иногда она была там, но не всегда. Она вела себя так, будто ненавидела меня.

– В каком смысле?

– О, вы знаете… Ну, едкие замечания о моем поведении. Что я вышла из-под контроля. Что в ее семье за такую, как у меня, дерзость давно бы выпороли ремнем до синяков. А как только папа выходил из комнаты, она начинала игнорировать меня, будто меня там вообще не было… Она называла меня этой девчонкой. Эта девчонка будет там? Когда эта девчонка уйдет домой? И все в таком духе. Она была подлой гадиной по отношению ко мне.

– О, боже, какой кошмар. Ты, должно быть, была в ужасе, когда она забеременела.

– Да, я ревела.

– Я не удивлена.

Они подвинулись на мгновение, чтобы дать официанту поставить на стол тарелки с едой. Поблагодарив, многозначительно посмотрели друг на друга.

– Как ты относилась к Поппи, когда она родилась?

Сара-Джейд берет вилку и нож и делит на две части свою рыбную котлету. Секунду или две из котлеты поднимаются клубы пара. Эс-Джей кладет приборы и пожимает плечами.

– Это было… Не знаю… Да теперь уже неважно. Мне было двенадцать. Она была младенцем.

– Но Поппи росла, становилась маленьким человеком. Ты чувствовала близость к ней? Как к родной?

– Наверное. Сначала мы не часто виделись, потому что… ну, в основном, потому что я не хотела.

– О, – протягивает Лорел. – Это потому, что ты ревновала?

– Ни в коем случае, – твердо отвечает Эс-Джей. – Нет, я была слишком взрослой, чтобы ревновать. Я не хотела видеть ее, потому что не верила… Я не верила, что она настоящая.

Лорел в недоумении смотрит на Эс-Джей.

– Трудно объяснить. Я думала, что она похожа на робота-младенца. Или на ребенка пришельцев. Я не верила, что Ноэль на самом деле родила ее. Поппи вселяла в меня ужас.

– Ничего себе, – изумляется Лорел, – действительно странная реакция.

– Да. Довольно нелепая.

– А как ты думаешь, почему ты чувствовала это?

Сара-Джейд берет нож и крутит его кончиками пальцев.

– Однажды кое-что случилось, – начинает она, но резко умолкает.

– Кое-что?

– Да. Одно событие. Я и по сей день не знаю, придумала я его или нет. Я была своеобразным ребенком. – Она иронично смеется. – Да я до сих пор такая. Точно. Одно время из-за моих эмоциональных проблем у меня даже был специальный помощник в школе. Я была подвержена безумным вспышкам гнева. Иногда слезам. И то самое кое-что произошло прямо на пике моего обострения. Потом еще и половое созревание, гормоны, переживания в школе, к тому же я совсем запуталась в сложной ситуации моих разводящихся родителей. В общем, дерьма хватало. А я не была этакой няшкой-симпатяшкой. Не была покладистым ребенком. Честно говоря, я была, напротив, полным кошмаром. И прямо в середине всей этой белиберды мне показалось, что я кое-что увидела. – Эс-Джей осторожно кладет нож на стол и смотрит прямо в глаза Лорел. – Я заглянула в дверь папиной спальни, когда Ноэль была приблизительно в начале девятого месяца беременности. Я заглянула, и… – Эс-Джей опять умолкает и упирается взглядом в стол. – Ноэль была голой. И не было никакого живота. Она была голой, – повторяет Эс-Джей. – И не было никакого живота. – Немного помолчав, Эс-Джей продолжает. – И я до сих пор не знаю, что же я видела на самом деле. Я так и не смогла осознать это. Так и не поняла, было ли это из-за того, что я была маленьким психованным ребенком, у которого снесло крышу из-за будущего младенца, или же то, что я видела, было на самом деле. Но когда через три недели ребенок родился, я пришла в ужас. Я не видела Поппи, пока ей не исполнился год.

Лорел ни разу не шелохнулась, пока слушала рассказ Эс-Джей.

– Ты сказала папе?

Сара-Джейд отрицательно качает головой.

– Ну хоть кому-нибудь?

– Моей маме.

– Что она ответила?

– Велела мне прекратить безумства.

– А где родился ребенок?

– Не знаю. Никогда не думала об этом.

Лорел закрывает глаза, и лицо Ноэль Доннелли внезапно вспыхивает в самом центре ее сознания, ясно и четко, будто Лорел видела ее только вчера.