Всю ночь один тягучий, тревожный сон сменяет другой, такой же тягучий и тревожный. Всю ночь Лорел соединяет что-то с чем-то или кого-то с кем-то. И не может соединить.

Утром она просыпается поздно. Ей нужно время, чтобы понять, где она. Ровно через секунду она вспоминает, что лежит в постели Флойда, сегодня среда, уже почти девять и на самом деле очень-очень хочется домой.

Лорел принимает душ, одевается и направляется в кухню. Флойд и Поппи уже там – сидят за столом, завтракают и вместе читают газеты.

– Доброе утро, – приветствует Флойд. – Я не стал тебя будить. Ты выглядела такой умиротворенной.

– Спасибо. Должно быть, мне было нужно поспать. Доброе утро, Поппи.

– Доброе утро, Лорел!

Опять классический костюм Поппи: розовые плисовые брюки и черная водолазка. Волосы зачесаны назад и подхвачены с обеих сторон заколками.

– Позволь мне приготовить тебе завтрак, – предлагает Флойд, поднимаясь со стула.

– Вообще-то я думаю, что мне пора домой. Поэтому оставлю вас одних. Мне надо привести себя в порядок, чтобы ехать к Ханне.

Флойд провожает Лорел до двери, долго целует и берет с нее обещание, что она вернется вечером.

– Я приготовлю для тебя что-нибудь восхитительное. Любишь телятину?

– Да, люблю.

– Отлично, – он очень доволен. – Значит, увидимся позже.

Скользнув в свою машину и запустив двигатель, Лорел чувствует приятное облегчение. Она опасалась, что Флойд попытается вызвать у нее чувство вины в том, что она уходит так скоро, и потому рада, что он не сделал этого.

Открытие, что мама Поппи преподавала Элли математику, комментарий Ханны о том, что Элли находила Ноэль Доннелли жутковатой и странной, а еще и вчерашний разговор с Сарой-Джейд, – все это оставило у Лорел чувство неуверенности. Слишком уж много пробелов во всей этой истории. Нужно поскорее добраться до дома и отдышаться в своем собственном мире. И надо сделать кое-что еще. То, чего не делала очень-очень давно.

Лорел наливает кружку чая и несет ее в свободную комнату. Садится на край кровати, нагибается, протягивает руку и достает картонную коробку. Коробку Элли. Лорел помнит, как в старом доме заполняла эту коробку, в каком была оцепенении и почти без сил, как целый день провозилась с вещами – трогала, ласкала, держала и нюхала их, читала дневники Элли. Записи не были чем-то единым. Скорее, были отрывочными, перескакивали через годы, и в половине случаев трудно было понять, к какому времени относится конкретное описание – Элли редко указывала дату. Часть записей Лорел пропустила, а один дневник вообще отбросила в сторону, когда прочитала, как Элли доставляла Тео маленькие эротические радости.

В то время Лорел не нашла ничего, что указывало бы на тайную жизнь дочери, на существование тайного друга или на какое-нибудь несчастье, и с тех пор ни разу не заглянула в коробку.

Но сейчас вытаскивает дневники и начинает их просматривать, чтобы найти записи, сделанные за несколько месяцев до того, как Элли исчезла.

Как и все остальные, эти записи тоже небрежны. На беспорядочно заполненных страницах тут и там бессмысленные, иногда даже неприличные рисунки, фразы, каракули, закорючки, фрагменты комиксов и мультиков, черновики домашних заданий и повторения пройденного, даты, номера телефонов.

Лорел старается пропускать мусор, вчитываясь в значимые, на ее взгляд, вещи.

Список того, что надо купить на Оксфорд Стрит:

Здесь же поцелуйчики помадой и просто чернильные пятна. Блестящие наклейки. Рассеянные между всей этой белибердой описания событий. В те недели перед тем как Элли исчезла, в ее мире существовали только две вещи – Тео и подготовка к экзаменам.

Лорел всматривается в записи – кажется, январские. Элли сетует на неудачный результат математического теста. B+. Хотела же А. Тео получил А.

Лорел вздыхает. Элли постоянно сравнивает себя с Тео, будто он единственный эталон, имеющий для нее значение.

И чуть позже:

Лорел быстро листает страницу за страницей. Что-то ищет, хотя сама не знает что. Нужно совместить, соединить необъяснимые фрагменты снов с действительностью открытий, сделанных за последние несколько дней.

Занятия в 17.00. Думаю, с меня достаточно. Она и в самом деле иногда пугает меня. Она так напряжена. И от нее воняет. Собираюсь попросить маму, чтобы она отменила репетиторство. Я могу заниматься одна. Мне совсем не нужно, чтобы в моей жизни была та, которая сварила кролика.

После этой записи больше нет упоминаний ни о репетиторстве, ни об учительнице математики.

Элли просто возвращается к прежней жизни. Встречается с Тео. Учится. С нетерпением ждет лета. И ничего больше.

Но кончик пальца Лорел остается на последней записи, на словах та, которая сварила кролика. Почему эти слова здесь? Что они значат? Лорел понимает это выражение так, будто Элли не хочет иметь в своей жизни женщину, которая преследует и мучает отказавшегося от нее мужчину, поскольку не терпит отказов. Но ведь совершенно очевидно, что Элли имеет в виду совсем не это.

Но если не это, то что? Ноэль была чрезмерно зациклена на Элли? Возможно, даже одержима ею? Или Элли привлекала ее физически? Может, Ноэль попыталась потискать Элли? Или же ревновала к ее юности, красоте и неоспоримому интеллекту? Вероятно, даже, что умаляла достоинства Элли, заставляла Элли чувствовать себя плохо?

Но даже если какой-либо из этих вариантов имел место, что бы это все могло значить?

Лорел крепко зажмуривается и сжимает руки в кулаки. Что-то во всем этом есть такое, до чего она не может добраться. Но чем же это может быть, в конце-то концов?

Мгновение спустя мрак рассеивается, и жизнь возвращается к нормальному течению. Лорел медленно складывает дневники Элли в коробку и задвигает ее под кровать.

– Расскажи мне о Ноэль еще что-нибудь, – просит Лорел Флойда, когда они ужинают.

Она замечает, как у него начинает дергаться щека, и ее сердце пропускает удар.

– О, Боже! А это обязательно?

– Прости. Я знаю, что тебе не хочется говорить о ней. Но мне любопытно. – Лорел кладет столовые приборы на тарелку и берет бокал. – Видишь ли, сегодня я читала старые дневники Элли. Хотела узнать, что она писала про Ноэль. Элли назвала ее… Надеюсь, ты не будешь оскорблен, но она назвала ее той, которая сварила кролика.

– Хм, конечно, не буду. Ну, вроде как этим все сказано. Ноэль была приставучей, требовала повышенного внимания к себе любой ценой. Всегда была очень напряжена.

– Как же вы познакомились?

– Брр. – Он набирает полный рот вина, делает большой глоток и ставит бокал. – В общем… Я не слишком хорошо вышел из той ситуации. Ноэль была моей поклонницей.

– Твоей поклонницей? У тебя есть поклонники?

– Ну, было бы справедливее называть их пылкими читателями. Знаешь, поклонники, следующие за мной по пятам. Этакие фанаты математики. Примерно так.

– Ну, я никогда, – Лорел откидывается на спинку кресла и насмешливо оценивает Флойда, – не подозревала, что столкнусь с такой жесткой конкуренцией!

– О, не волнуйся! Те дни окончательно и бесповоротно ушли. У меня был свой звездный час только с одной книгой. Поклонницы были моей расплатой, как я это теперь называю. Математика для чайников, можно сказать, разве что мы тогда поступили не очень добропорядочно. Я отнесся к той книге, должно быть, несколько игриво, и вокруг меня собрался небольшой фан-клуб странных, одержимых математикой женщин. Но заигрывать с читателями вообще не мой стиль. Вскоре я вернулся к тяжелым томам, к которым ни один романтически настроенный человек не приблизился бы и на пушечный выстрел.

– Так значит, Ноэль была одной из твоих поклонниц?

– Ну да. Наверное. А я только что расстался с матерью Сары и был одинок, а Ноэль была хоть и немного безумна, но решительна. Вот я и позволил ей добиться своего, и следующие несколько лет не было ни одной минуты, чтобы я не раскаивался. Она пристала ко мне, как пиявка. Я никак не мог от нее отделаться. А потом она забеременела.

– От тебя?

Он вздыхает и смотрит через плечо Лорел, не отвечая на вопрос.

– Я даже не находил ее привлекательной. Я был просто… Ну, пытался быть милым и вежливым.

Лорел сдержанно смеется. Она никогда в жизни не делала ничего подобного – не пыталась быть милой. Но она отлично знает людей такого типа. Например, Пол. Вот он именно такой. Пойдет вопреки всем своим самым сильным инстинктам и желаниям, лишь бы кто-то другой чувствовал себя хорошо в течение хотя бы пяти минут.

– И ты застрял с нею?

– Да. Именно так. – Флойд водит кончиком пальца по верху своего бокала и кажется непривычно задумчивым.

– И кто из вас закончил отношения?

– Я. И вот тогда проявилось это сварила кролика. Она никак не хотела отпустить меня без борьбы. У нас было несколько ужасных ночей. По-настоящему жутких. И однажды она сказала, что с нее хватит. Бросила Поппи на моем пороге и исчезла с лица земли. – Он пожимает плечами. – Вышло нехорошо. В самом деле, печально. Сама понимаешь, история получилась грустная.

В кухне становится мрачно и неуютно. Даже неловко.

– Прости, – вздыхает Лорел. – Я не хотела тебя огорчать. Это просто… из-за странной связи между тобой и мной… и Элли. Просто мне хотелось чуть лучше разобраться во всем.

Он кивает.

– Я понимаю. Видишь ли, я сочувствую Поппи. Мне ее жаль. Жаль, что ее бросили. Ни один ребенок не хочет чувствовать себя нежеланным, даже если этому ребенку все равно, что случилось с тем, кто бросил его. Но, – Флойд немного оживляется, – теперь у Поппи есть ты. Хорошо, что ты можешь подбодрить ее. Да и всех нас тоже. Твое здоровье!

Их бокалы встречаются, – и взгляды тоже.

Лорел возвращает свое внимание к мясу, лежащему у нее на тарелке. К розово-серой плоти умерщвленного молодого теленка. Лорел режет мясо, и ручеек цвета вина бежит по тарелке.

И у Лорел пропадает аппетит. Но почему так случилось, она не понимает.