В половине седьмого утра его разбудил резкий звонок походного будильника. На самом деле этой ночью он и не спал, его состояние правильнее было бы назвать дремой или забытьем. Ночь его была беспокойна, он то и дело просыпался из-за мучительной, преследовавшей его и в короткие минуты сна болезни опоздать кому-то на помощь, не успеть вовремя дать нужный совет.

Ральф, как один из самых образцовых пациентов Метью, предпочел начать решающий день своей жизни, день торжества его страстной любви к моде, с предписанного ему комплекса спортивных упражнений. С недавних пор эти занятия вошли у него в привычку, которой никакие обстоятельства не могли помешать. Спорт стал для него чем-то вроде сладкого и «долгоиграющего» наркотика, обладающего сильнейшим тонизирующим свойством. Регулярные физические упражнения полностью вытеснили приступы тревоги и отчаяния, а также неуправляемые вспышки голода. Больше того, его аппетит значительно уменьшился, даже несмотря на ежедневные стрессы, связанные с подготовкой к дефиле. Он натянул спортивный костюм-талисман белого цвета, в котором он чувствовал себя легким и свободным, а его тело так и рвалось в полет. Ему было удобно и хорошо в его новом теле, как любому человеку, вес которого вернулся, наконец, к нормальному значению. Как талантливому человеку, привыкшему к живущей в нем, постоянно вибрирующей пружине, к той самой, которая заставляла его решительно действовать все то время, пока шла подготовка к шоу. Уже на пороге комнаты он подумал, как было бы замечательно, если бы сейчас никто ему не мешал, не приставал с разговорами или с расспросами. Сейчас ему просто необходимо побыть одному. Не потому, что ему все надоели, а просто потому, что надо обрести состояние высшей сосредоточенности, которое приведет его к победе.

Разумеется, он нисколько не отвергал возможность провала. Впрочем, опасность неудачи не слишком велика, Рабу вряд ли удастся организовать новую травлю. А Эдуард Бертоли, обладающий в мире моды авторитетом не меньшим, чем сам Ральф, вряд ли отважится на провокационные выходки. Особенно посмотрев эту коллекцию, самую эффектную, оригинальную и индивидуально-биографичную из всех его предыдущих коллекций.

Определение «Ренессанс», выбранное им в качестве названия для коллекции, символично не только с точки зрения психологии. С самого детства Ральфа тянуло к этой исторической эпохе, такой богатой событиями и произведениями искусства. Он часто находил вдохновение в картинах итальянских художников Кватроченто, подсматривая у них тончайшую палитру цветов, разнообразие в сочетании тканей, тематическое богатство росписей и вышивок. Ренессанс – это еще и король Франциск I, и его эмблема – саламандра, а это животное способно невредимым выйти из огня. Почти как он сам, после того удара, нанесенного ему бывшим работодателем. Он даже хотел через средства массовой информации распустить слух о том, что свое последнее в дефиле платье, то, что для невесты, он хочет назвать «Джоконда». Словно она сама выбрала его творение для телепатической передачи своей загадочной улыбки всем, кто будет присутствовать на дефиле. Каждому, проникая глубоко в душу, пробуждая желание понять свои чувства. Но еще и для того, чтобы передать собственную веру в надежду, в обновление, в доброту, о чем и говорит первая серия его моделей, украшенная многоцветными камнями, которую он назвал «Шамбор», по имени знаменитого королевского замка. Чтобы напомнить всем, что он остается королем моды.

На подъезде к Малому Дворцу важный охранник отсортировывал приглашенных, зорко следя за тем, чтобы ни один самозванец не проник на вверенную ему территорию. Из-за этого на участке дороги между мостом Александра III и Елисейскими Полями образовалась приличная пробка. Кортежи министров, лимузины звезд, «мерседесы» обозревателей журналов «Бог», «Нумеро» и всех американских модных изданий, с трудом пробивая себе дорогу, подъезжали к внушительных размеров зданию. Толпа любопытных, сгрудившихся за отнесенной на приличную дистанцию оградой, жадно наблюдала за прибытием знаменитостей, что ступали из машин прямо на красную дорожку, ведущую к дверям Дворца. Ограда трещала от натиска зевак.

Мода, как никогда раньше, становилась важнейшей частью светской жизни. И возвращение (или окончательный провал, на который надеялись-таки некоторые писаки, цепляющиеся за любую небылицу как материал для новостей, скандалов и сенсаций) такого известного имени, как Ральф Фаррелл, привлекло не только его горячих поклонников, но и пронырливых хищников, одинаково искусно владеющих иглой с наперстком и пером, пишущим для глянцевых журналов. Каждый считал своим долгом быть здесь.

За кулисами кутюрье по-военному тщательно проверял последние детали в облачении своих манекенщиц. Они тоже будут его сюрпризом для всех! Возможно, он приведет всех в шок, удивит смелостью, подкупит, вызовет толки, умилит, заставит – кто знает – аплодировать, но уж наверняка – удивит. Дельфин де Люзиль нервно вытирала носовым платком вспотевшие ладони, пока визажист заканчивала красить ей губы. Ральф, стоя позади ее кресла, угадал ее страх и успокаивающе положил свои ладони ей на плечи.

– Не волнуйтесь, все будет замечательно, вы бесподобны.

Затем он направился в ту сторону гримерной, где парикмахер укладывал в прическу черные волосы Сары. Она махнула ему рукой в знак приветствия.

– Как дела, очень нервничаешь?

– Нет, я холодна, как Снежная королева. У меня такое впечатление, что это все мне снится.

Ральф ободряюще ей улыбнулся и продолжил свой обход-осмотр. Меньше чем через десять минут раздастся первый звонок, предупреждение о начале дефиле. А также и о начале сражения? Тень сомнения и страха несколько омрачила его настроение.

От своей верной Кати, близко знакомой со всеми журналистами, он знал, что большинство настроены очень доброжелательно, однако воспоминания о недавнем заговоре против него были еще очень остры. Он был уверен в своей коллекции, в ее непохожести, элегантности и новизне, но в эту минуту закравшийся страх больно кольнул его в сердце. И тут, совершенно неожиданно для себя, он, в надежде умолить судьбу отвести от него удар, скрестил пальцы. Все будет хорошо, повторял кутюрье про себя. Он чуть-чуть раздвинул занавес позади подиума и окинул взглядом зал, уже набитый почти до отказа. Ральф отметил про себя, что в первый раз так мало опаздывающих. Жена президента уже сидела на своем месте, в первом ряду, между Филиппом Филло и другим министром. На губах кутюрье появилась улыбка: все-таки есть люди, не предавшие его. Это хороший знак, и это его успокоило.

Мадам Бензимон протиснулась к нему поближе. В черном с белой отделкой костюме, который он создал для нее специально, Лилиан выглядела шикарно до умопомрачения.

– Как вы, Ральф, вам не очень страшно? – с напускной беззаботностью, которая еще больше выдавала ее испуг, спросила она.

Кутюрье рассмеялся. Тот же самый вопрос, что он сам только что задал Саре.

– Нет, моя дорогая Лилиан, мне покойно, как в эпицентре циклона.

Она непонимающе посмотрела на него, после чего поскорее отошла прочь, рассудив, что ему необходимо остаться одному и успокоиться. Успокоиться перед бурей?

Манекенщики выстроились по одному в длинную шеренгу, словно для какого-то обрядового индийского танца, готовые выйти на подиум по первому же сигналу распорядителя дефиле. Вторым номером стояла Дельфин де Люзиль, в длинном платье темно-красного цвета. От нервного напряжения ладони ее были совершенно мокрыми.

После прохода первой модели в зале одобрительно зашушукались. Зато появление Дельфин вызвало у публики удивленные и восторженные возгласы. Ральф смотрел на подиум сквозь маленькую дырочку, прорезанную в занавесе. Дельфин сияла, во всех смыслах этого слова. Надо заметить, что для женщины, которая полгода назад весила больше полутора центнера, реакция зала означала признание ее полной победы! Гордая осанка, грациозная походка, она излучала уверенность и достоинство. Когда она, завершив первую половину круга, повернулась, показав залу спину своего платья с двумя симметричными разрезами, выполненными в виде крыльев, публика взорвалась аплодисментами.

Настала очередь Сары, одетой в короткий смокинг. Не вихляя бедрами, как классические топ-модели, она помчалась вприпрыжку по подиуму, щедро разбрасывая зрителям воздушные поцелуи. Может, кто-то из публики и был озадачен таким поведением, однако подавляющее большинство устроило девушке овацию, узнав из программки показа, что в шоу участвуют непрофессиональные манекенщицы, оказавшие помощь в создании этой коллекции не только активными действиями, но и своими личными судьбами. Ральф увидел ошеломленные лица родителей Сары, его это позабавило.

Каждый костюм вызывал разную реакцию. Но их создатель именно на это и рассчитывал. Он передвинулся к самому выходу на сцену. Эмили, совершенно преобразившаяся, на высоченных шпильках, в подвенечном платье, приветствовала его высоко поднятым кулачком – знаком победы. Перед ее выходом еще две модели. Она глубоко вдохнула и смело шагнула в освещенное пространство.

Сидящий в третьем ряду Метью не мог сдержать восторженного вздоха. Довольно симпатичная девушка, которую он знал, волшебным образом превратилась в сказочное, возвышенное и сводящее с ума создание, окутанное прозрачным, мерцающим облаком. Эмили несла мечтательную улыбку по всему подиуму, полной грудью вдыхая запах оглушительного успеха, в котором теперь никто не сомневался. Весь зал вскочил на ноги, бешено аплодируя и вызывая Ральфа. Он взял Эмили за руку, и они вдвоем вышли вперед. Много долгих минут они стояли перед публикой. Потом к ним присоединились остальные манекенщицы, аплодисменты и не думали утихать.

Наконец, совершив последний, триумфальный, круг по подиуму, участники шоу вернулись за кулисы. Там их встретила новая волна аплодисментов и хлопки пробок от шампанского. Все бросались обниматься, поздравляя друг друга. Осознав, наконец, что так называемые трудности «денежного плана» уже позади, коварные ловушки, расставленные Кодексом высокой моды и элегантности, благополучно обойдены, о чем вскоре сообщат все глянцевые издания, Ральф блаженно вытянулся в кресле. К нему тут же подскочила Эмили:

– Тебе нехорошо? Вызвать врача?

– Да, – улыбнулся Ральф. – Вызовите, пожалуйста, Метью, пусть он выпьет с нами. Сейчас у меня такой груз с души свалился, ты не представляешь. А так все отлично, не волнуйся. За время этого шоу я, кажется, вспомнил всю свою жизнь. Да, всю жизнь.

– Не вы один, – улыбнулась подошедшая к ним Дельфин де Люзиль. – Не знаю, как вас благодарить, Ральф. Вы не представляете, насколько для меня важно все то, что сегодня я получила, благодаря вам.

– Без вас четверых мне ничего бы не удалось сделать.

Появилась Сара, а за ней Люсио, ее родители и Метью с женой, которых девушка разыскала в зале, как только закончилось дефиле.

– Ральф, там тебя все ищут, они все как сумасшедшие.

– Сейчас, передохну две минутки и спущусь на арену.

– Теперь эти львы тебя не съедят, они стали шелковыми и послушными.

Выходя из-за кулис в зал, Ральф натянул на лицо приветливую улыбку, приготовившись выдержать лавину комплиментов и поцелуев, обрушившихся на него. Все рвались к нему, кто сказать словечко, кто высказать восторг, кто шепнуть что-то по секрету. А он в заранее подготовленной речи поведал им о своих поисках, о своем пути к обновлению и возрождению, о своем желании творить для них, о своем намерении дать возможность любой женщине, независимо от типа ее телосложения, выглядеть обворожительно.

Эдуард Бертоли, с коктейлем в руке, первым подошел пожать ему руку.

– Дорогой компаньон, вы выиграли партию. Это было бесподобно!

Те же самые журналисты, которые устроили на него облаву после предыдущего дефиле, теперь следовали по пятам, заливая его потоками лести, шумно и настойчиво требуя еще интервью. Но он решил сначала ответить на вопросы иностранных телевизионных компаний. А эти парни могут немного подождать…

Когда на следующее утро Эмили забарабанила в дверь комнаты Ральфа, вся клиника еще спала сладким сном. Вчера был праздник. А сегодня для многих будет днем прощания с клиникой и друг с другом.

– Ральф, проснись, прочитай скорей это!

Кутюрье, еще не пришедший в себя от выпитого накануне шампанского, которое в буквальном смысле лилось рекой и от которого он уже отвык, поднялся с кровати и надел халат.

– Входи.

Сияющая Эмили бросила на кровать газету и включила телевизор. Она переключала один канал за другим, задерживаясь только на тех, которые показывали видеоряд вчерашнего дефиле.

– Полный успех! Это даже не победа, это триумф.

– Дай мне скорее газету.

С замирающим сердцем кутюрье впился глазами в статью. Дочитав последнюю строку, он издал радостный крик. Он знал это! Он снова чувствовал вкус победы!

Из пятерых участников «команды» Лилиан покидала клинику последней. Метью наблюдал, как она спускалась по лестнице, ее муж, с объемистым чемоданом, шел позади.

– Итак, мадам Бензимон, вы и в самом деле покидаете нас?

– Не рановато ли, как вы думаете, доктор? Но, может быть, время от времени я буду наведываться… просто поболтать, не волнуйтесь, а не потому, что я вновь растолстею.

– Я очень на это надеюсь! Мне вас будет не хватать, как и других.

– Да, я тоже буду скучать без них, но мы пообещали друг другу встречаться. Разрешите, я вас поцелую на прощание?

– Конечно, разумеется. Берегите себя.

– Вы тоже, доктор, вы тоже…

Когда приходит время и победившие свою болезнь пациенты уходят, это и радостно, и грустно одновременно, думал доктор Сорин, неспешно возвращаясь по коридору в свой кабинет. Эти пять пациентов много сделали для его карьеры и для него самого, без их разговоров, споров, суеты, без их присутствия клиника будет казаться пустой. Эмили вернулась в институт, Сара вся растворилась в любви к Люсио, Дельфин вернулась в свой замок и в супружеское счастье, Ральф переехал в новый офис и пока наслаждается своим реваншем. Метью ушел с головой в работу с новыми пациентами. Все к лучшему!