Глава 5

– Куда мы едем? – поинтересовался любопытный Иголка, увидев, что сидящий за рулём Копыто выводит их «Армаду» на внешнюю сторону МКАД, то есть направляет машину на юг.

– А куда мы должны ехать? – осведомился уйбуй.

– К Урбеку, – тут же ответил Иголка.

– К Урбеку, – одновременно с ним подал голос Контейнер – сидящий у окна здоровяк.

Остальным членам десятки Копыто велел зарабатывать на виски самостоятельно.

– Зачем нам к Урбеку? – продолжил расспросы уйбуй.

– За деньгами, – машинально ответил Контейнер, удивляясь про себя недогадливости Копыто.

– Мы ведь всегда товар Урбеку сдаём, – напомнил Иголка, подозревая самое плохое: что командира захватила очередная «гениальная» идея, результатом которой станут бессмысленная суета, опасные перестрелки и безденежье. Как это уже бывало не раз.

– Урбек нас обманывает, – твёрдо заявил Копыто.

– Нас все обманывают, – печально вздохнул Контейнер и начал унылое перечисление: – Шасы обманывают, люды обманывают, концы обманывают, челы обманывают, навы обманывают…

– Когда это ты с навами дела имел? – тут же встрял скандальный Иголка.

– Они всё равно нас обманывают, – ушёл от прямого ответа Контейнер.

И, поразмыслив, сородичи мысленно согласились с печальным сообщением здоровяка: обманывают. Все. А кто бы на их месте не обманывал?

Глотнули виски из плоской фляжки уйбуя, погрустили о разном, а затем Иголка вернулся к важной теме:

– Хоть Урбек нас и обманывает, он денег даёт, – сообщил скандалист, искренне надеясь, что Копыто не полезет в драку. Во всяком случае не сразу. – А ты куда нас везёшь?

Контейнер шумно засопел, давая понять, что полностью согласен с острым вопросом приятеля, но промолчал по той же самой причине: чтобы Копыто, если полезет в драку, ограничился болтливым Иголкой.

– Где товар сбрасывать будем?

Сегодня десятке сопутствовала удача: наводка на небольшой обувной бутик оказалась верной – там действительно поломалась сигнализация, – и счастливые дикари доверху набили «Армаду» коробками с дорогущими летними туфлями, как мужскими, так и женскими. Понимали, что больше тридцатки за пару старый Кумар не даст, но всё равно радовались, поскольку коробок оказалось гораздо больше сотни и на каждого приходилась неплохая сумма.

Теперь же получалось, что даже скромная тридцатка может проскользнуть сквозь пальцы и растаять в очередной идее уйбуя…

– Может, лучше к Урбеку? – протянул Контейнер.

– Короче, у меня приказ, мля, – сообщил Копыто. – Великий фюрер…

– Он же умер!

– Ещё нет, – оборвал здоровяка Иголка. – Сначала нужно преемника отыскать.

– А где он?

– Прячется.

– От кого?

– От нас и прячется.

– Почему?

– Потому что если мы его отыщем, то сковырнём на фиг.

– Зачем?

– Затем, что у нас свой преемник имеется.

И Иголка выразительно посмотрел на уйбуя, изо всех сил пытаясь передать взглядом нехитрое послание: «Смотри, как я тебя похвалил, преемник ты наш! Так давай, не дури, разворачивай к Урбеку!»

Но услышан не был.

– Короче! – рявкнул Копыто. – Никуда я не прячусь! А чтобы великий фюрер назначил меня преемником, мне нужно…

– Государственного опыта набраться, – кивнул умный Контейнер. – Знаем, знаем… Станешь губернатором?

– Ты станешь губернатором? – изумился Иголка.

– Где? – изумился Контейнер.

– В …, – раздражённо ответил в рифму уйбуй и быстро, чтобы его опять не перебили, сообщил: – Сегодня Кувалда открывает для нашей великой семьи новый источник дохода – «ЭлектроБарыгу». И теперь весь товар пойдёт через него.

– А мы?

– А мы будем этот товар привозить и продавать.

– А можно мне мою часть выдать, чтобы я её Урбеку отвёз? – осведомился Иголка, который не особенно доверял новшествам, особенно тем, которое вводит для своих граждан государство.

– Не спорь с преемником, – неожиданно строго велел Контейнер. И умильно посмотрел на Копыто: – Слушай, а когда ты станешь великим фюрером, кто станет нашим уйбуем?

У Иголки отвисла челюсть.

Открытие великой семейной «ЭлектроБарыги» было обставлено с помпой…

Ну как с помпой… Майно даже хотел подключить концов, известных шоуменов и организаторов празднеств, но Лебра отговорил, объяснив, что времени в обрез, концы потребуют двойную оплату, поэтому оформление праздника он обеспечит лично. Поэтому получившаяся «помпа» могла произвести впечатление разве что на дикарей. И произвела.

Грузовые ворота в подвал фюрерской башни украсили толстой гирляндой надувных шаров патриотической расцветки. Её повесили прямо перед открытием, но набежавшие дикари принялись радостно хлопать шарики, ободрали ближайшие к земле концы гирлянды, и теперь её охраняли два автоматчика. Чуть правее распахнутых ворот Лебра приказал устроить подиум высотой немного ниже эшафота государственной виселицы. На подиуме расположился столик с ноутбуком, а позади подиума к стене привинтили огромный монитор, заботливо защищённый пуленепробиваемым стеклом – на всякий случай. С помощью монитора Майно и Лебра собирались наглядно продемонстрировать Шапкам преимущество нового канала сбыта ворованного имущества.

Около столика установили кресло для великого фюрера, но Кувалда не торопился в него усаживаться – стоял рядом со старшим близнецом и хмуро разглядывал подданных. Те выглядели сомнительно и энтузиазма не проявляли, по опыту зная, что, если власть устраивает большую сходку, значит, будут повышаться или налоги, или пошлины. Или и то и другое сразу.

– Любезные подданные! – поднатужившись, проорал одноглазый, когда шум на площади слегка утих. – Сегодня великий день в жизни нашей великой семьи!

– Ура! – верноподданно поддержали фюрера Шибзичи, но остальные предпочли отмолчаться, и пламя бурного восторга стремительно погасло.

– Сегодня наша великая семья сбросит с себя ярмо многовекового рабства, поднимется с колен, утрётся и пойдёт в светлое будущее!

– Сама? – изумился кто-то из первых рядов.

Народ промолчал, с интересом ожидая продолжения, но его не последовало.

– Сегодня мы заместим импортные достижения в… – Кувалда сбился. – В…

– В каналах сбыта, – шёпотом подсказал Майно. – Без достижений.

– Сегодня мы заместим импортные каналы сбыта без достижений, – вывернулся великий фюрер. – И запустим свой, уникальный, неповторимый и выгодный…

– Встречайте! – энергично вклинился в речь старший близнец. – «ЭлектроБарыга»!

Сидящий за ноутбуком Лебра запустил цифровую запись фанфар, на гигантском мониторе появился придуманный кузеном близнецов логотип, но народ остался хмур. Видимо, логотип недостаточно отразил его видение светлого будущего.

Над Фортом повисла нехорошая пауза. То ли народ собирался с мыслями, то ли готовился к мятежу.

– А что он умеет делать?! – выкрикнул Утюг.

– И где он? – поддержала его Маманя. – Где барыга?

Народ слегка заволновался. Дикари привыкли, что барыгу всегда видно, с ним можно спорить и даже ругаться. Ещё многие считали, что барыгу обязательно зовут Урбек Кумар, что являлось важнейшей характеристикой. Главное же заключалось в том, что барыгу должно быть видно и у него должны быть деньги, поэтому отсутствие привычной фигуры и пачки наличных изрядно смутило великую семью.

– Где барыга?

– Вот он! – Майно указал на столик, за которым натянуто улыбался Лебра.

Половина народа поняла жест правильно, но ничего не поняла, потому что барыга не может быть ноутбуком, а должен ругаться, забирать товар и давать деньги. А вторая половина народа поняла жест неправильно и поинтересовалась:

– То есть барыга – это ты, только за столом?

Острый вопрос отправил Майно в нокдаун. Он тупо посмотрел на брата, тот пожал плечами, показывая, что сам пребывает в затруднении, и тогда вперёд вышел фюрер, сообразивший, что шасы не выдержали столкновения с простым, как шар для боулинга, мировоззрением Красных Шапок.

– С сегодняшнего дня весь горячий товар нужно сбрасывать только в «ЭлектроБарыгу»! – провозгласил Кувалда и полностью завладел вниманием семьи.

– Почему? – осведомился народ.

– Потому что импортозамещение и прогресс.

– А иначе?

– Повешу.

– А где демократия?

– Какая?

– Невидимая рука рынка где?! – крикнул Абажур, сообразив, что великий фюрер собирается подмять под себя всю семейную экономику. – Где рука?

– Это как было у Кумара?

– А хотя бы!

Услышав привычное имя, Шапки заволновались, и Майно, желая предотвратить дискуссию, громко сообщил:

– У нас будет лучше, чем у Кумара! А главное – честно!

В ответ народ обидно заржал, и даже Кувалда с трудом сдержал ухмылку.

– У шасов честно не бывает, – авторитетно сообщил Утюг.

– А как же Урбек?

– Он нам врёт, – уверенно отозвался народ из нескольких мест одновременно. – Но Урбека мы знаем и привыкли.

– А тебя не знаем!

– Тебя вообще двое!

– Это подозрительно!

– Хватит быть рабами Кумара! – прокричал Майно. – Свобода и предпринимательство! Каждый имеет право на выбор! Я сделаю вас счастливыми!

Но получилось только хуже.

– Как это ты сделаешь?

– Нальёшь бесплатно?

– Все слышали: шас угощает!

Невиданное чудо заставило народ колыхнуться в сторону «Средства от перхоти». Автоматчики, которым Кувалда приказал не выпускать подданных со двора до окончания презентации, тоже начали поглядывать на кабак, и по всему выходило, что идея с созданием импортозамещённого канала сбыта вот-вот закончится грандиозным скандалом, поскольку угощать великую семью ни Майно, ни Лебра не собирались, но…

Но ситуацию спас Копыто.

Уйбуй понял, что его старый одноглазый друг в очередной раз пребывает в затруднении, вздохнул, выскочил на подиум и обратился к Майно:

– Покажи, как «ЭлектроБарыга» работает!

И народ замер. Не только от неожиданного предложения, но ещё потому, что сообразительный Лебра вновь запустил фанфары, а сразу за ними – рекламный ролик интернет-магазина, который дружки близнецов за ночь превратили в официально-незаконную торговую площадку.

– Всё происходит легко и открыто! – обрадованно заверещал старший близнец. – Какой у тебя товар?

– Обувь.

– Сколько?

– Сто семьдесят коробок.

– Одинаковая?

– Дорогая.

Лебра хотел что-то сказать, возможно, попросить уточнить ассортимент, но поймавший кураж Майно жестом велел брату не вмешиваться и продолжил:

– Итак, обувь! Очень выгодный и нужный товар. Сейчас мой брат вносит его…

– В подвал? – уточнил Утюг.

Народ перевёл взгляд на ворота, к которым подъехала «Армада» уйбуя Шибзичей, и вновь уставился на старшего близнеца.

– Сначала в подвал, а затем эта обувь появляется в нашем интернет-магазине, – сообщил тот, указывая на монитор. Лебра спешно сформировал страничку товара, и взгляду дикарей предстало гордое сообщение: «Обувь. Мужская и женская. Люкс. 170 ед.». – И теперь наш товар сможет увидеть кто угодно…

– И полиция? – весело осведомился Абажур.

Майно поперхнулся. Народ вновь заволновался.

– Мы в полицию не хотим.

– Ты не барыга, а доносчик!

– Стукачок!

– Сюда все! Стукача поймали.

– Кувалда в Форт стукача привёл!

На этот раз растерялся даже Копыто, но теперь всех выручил Лебра, успевший разобраться, как правильно вести себя с дикарями.

– Тихо! – рявкнул он в микрофон, сигнал которого предварительно вывел на полную мощность. В динамиках прогрохотало так, что некоторые Шапки присели. – «ЭлектроБарыга» работает через «Тиградком»! Никакой полиции здесь нет и не будет, иначе мне Великие Дома уши отрежут за нарушение режима секретности. Вы это понимаете?

– Нет, – твёрдо ответил народ.

– Никакой полиции! – повторил Лебра.

– Иначе что?

– Иначе уши.

– То есть нас не повесят? Только тебе уши отпилят?

Младший близнец застонал.

– Итак, товар появляется на «ЭлектроБарыге», – вернулся в строй Майно. – Покупатель его видит, делает предложение и покупает.

– А деньги?

– Деньги вам.

– Все?

– Минус доля магазина.

– Это сколько?

– Десять процентов.

– А это сколько?

Майно запнулся.

– И налоги надо платить! – добавил Кувалда.

– Сколько?

– Десять процентов!

– А не много?

– Урбек больше берет.

– Ладно, давай деньги! – крикнул Утюг. – Выпить пора.

– Сначала надо товар продать.

Предложение вызвало заминку. Народ, который уже приготовился забрать деньги и уйти на перерыв, принялся удивлённо переглядываться.

– А иначе никак? – спросил кто-то.

– А обещали без обмана!

– Обещали, как было у Кумара!

– Поговорите у меня! – Кувалда погрозил подданным кулаком. – Сначала товар, потом деньги.

– А вдруг мы товар дадим, а ты обманешь?

– Я вам не Урбек.

– Копыто вон стоит дурак дураком, без товара и без денег.

Народ снова заржал. Оплёванный уйбуй с горечью посмотрел на Кувалду, тот сделал вид, что не понимает старого товарища, но Майно не позволил презентации провалиться, вовремя вспомнив, что на странице товара отсутствует важнейший параметр.

– Копыто, сколько хочешь за коробку?

– Ну… – уйбуй потёр щеку. – Урбек за такие штиблеты по тридцатке даёт наличными.

– Тридцать – это мало… – провозгласил Майно, понимая, что здорово рискует. – Новые они стоят по двести, не меньше, так что ставлю шестьдесят!

На мониторе появились указанные цифры. Народ замер. Даже Абажур замолчал, готовя ехидное замечание, но… оно не пригодилось. Потому что примерно через десять секунд на мониторе появилась надпись: «Заказано».

Лебра шумно выдохнул. Кувалда протёр единственный глаз и сглотнул. Копыто крякнул.

– Отдашь по шестьдесят? – поинтересовался Майно, изо всех сил стараясь не заорать от радости.

– Да, – кивнул уйбуй.

– Минус десять процентов магазину.

– Я помню.

– И налоги, – добавил опомнившийся фюрер.

– Всё равно дороже получается.

Народ продолжал безмолвствовать.

Майно подтвердил согласие и попросил оплатить. Неведомый покупатель выдержал ещё одну паузу, на этот раз секунд в двадцать, после чего появилась надпись: «Оплачено». А затем, соответственно, – «Продано».

– Карточку давай, – приказал Лебра.

Копыто протянул шасу зелёный прямоугольник «Тиградком», который тот приложил к терминалу и тут же вернул.

– Всё.

– Что – всё?

– Деньги у тебя.

– А.

Копыто повертел в руке карточку и посмотрел на народ. Народ засопел. С одной стороны, все видели, что коробки исчезли в подвале, с другой – деньги до сих пор не появились. И хотя народ слышал о существовании электронных расчётов, до сих пор он предпочитал наличные. Народ не особенно понимал происходящее и хотел разобраться. Копыто – тоже. Срочно требовалось материальное подтверждение свершившейся сделки, и уйбуй, поразмыслив, медленно сошёл с подиума и в полной тишине направился в «Средство от перхоти». Скрылся за дверями. А примерно через минуту вновь возник во дворе, держа в руке литровую бутылку главного семейного напитка.

– Работает!

Короткое, но ёмкое слово эхом отразилось от стен Форта.

– И так можно продать всё? – почти шёпотом спросил Утюг, но был услышан всеми.

– Всё, что согласятся купить, – уточнил Майно, понимая, что взял семью за жабры. И тихо добавил: – Лебра, готовься.

– К чему?

А в следующий миг младший близнец понял, к чему: Шапки ломанулись к столику с таким напором, что, если бы предусмотрительный Майно не приказал возвести подиум, обязательно снесли бы столик в приступе неистовой жадности.

– У меня телефоны есть!

– У меня башмаки военные!

– Наушники модные!

– Покрышки зимние!

– Ножи и вилки!

– Другие телефоны…

– Соблюдайте очередь! Влезайте ко мне по одному.

– И товар, товар показывайте! – распорядился Майно. – Пока не увидим товар – на продажу ничего выставлять не будем.

Часть дикарей бросилась в подвалы и казармы, видимо, за товаром, но толпа вокруг подиума всё равно оставалась весьма плотной. Майно улыбался, представляя, как уделает Урбека, Кувалда радостно потирал руки, представляя поток денег в семейную казну, Копыто отмечал удачную сделку, а среди заговорщиков воцарилось понятное уныние.

– Ловко, – оценил Абажур, разглядывая увлечённых электронной коммерцией сородичей.

– Так они забудут, что он умирает, – вздохнула Маманя.

– Деньги творят чудеса.

Дикари не отличались особенной сообразительностью, но явно вступятся за того, кто повысил их доходы. Вечной благодарности, разумеется, ждать не приходилось, но пару недель Шапки точно станут прославлять мудрого фюрера и постепенно забудут и о его «смертельной» болезни, и о необходимости выбрать преемника.

– Что будем делать? – поинтересовался Гнилич.

Абажур мысленно приготовился признать поражение, но, к его удивлению, Маманя имела на этот счёт иное мнение:

– Есть одна мысль… – пробормотала она, недовольно разглядывая счастливого Кувалду. – Нужно кое-куда съездить…

Как это ни странно, старуха успела среагировать на вторжение.

И хотя Антон ухитрился выломать хлипкую дверь с одного удара, а затем, направляемый гипнотическими подсказками Шеры, быстро добрался до спальни, жертва встретила его на ногах.

«Потому что в ней сидит зверь!»

Ничем другим объяснить такую прыть Буторин не мог.

Что же касается несчастной старухи, то она не только проснулась и поняла, что за беда нагрянула, но даже приготовилась отбиваться: увидев ворвавшегося в спальню Антона, женщина завизжала и бросила в него ночник – от него Буторин увернулся. Попыталась ударить тростью – он перехватил руку. И тогда старуха царапнула Антона по щеке.

Больше ничего не успела, потому что в следующий миг Буторин воткнул ей в живот нож – неловко и жестоко. Женщина всхлипнула, с ненавистью глядя на убийцу, Антон повалил её на кровать и вновь занёс над головой клинок…

Он прекрасно выспался. Впервые за несколько дней.

Он встал в замечательном расположении духа. Впервые за несколько дней.

Он улыбнулся, глядя в потолок, потянулся, повалялся некоторое время, лениво думая, что приготовить на завтрак, потом рассмеялся – просто так, благодаря чудесному настроению, поднялся, снова потянулся, сходил в туалет, затем перешёл в ванную, посмотрел на себя в зеркало и…

И увидел засохшую каплю крови на щеке. Небольшую. Непонятно как спасшуюся во время ночного умывания.

Каплю чужой крови.

– Зверь мёртв, – спокойно сказал себе Антон.

И почувствовал полное удовлетворение: он убил, и он доволен.

Включил воду, смыл с лица чужую кровь, но обнаружил под ней царапину. Коротко выругался, достал из шкафчика пузырёк с йодом, обработал ранку, затем почистил зубы и принял душ, здраво рассудив, что на теле всё ещё могли оставаться и другие следы пребывания в чужой квартире.

Напевая песенку, отправился на кухню, включил радио и занялся яичницей.

Не подумав о том, что под ногтями старухи остались частички его кожи. Собственно, он вообще ни о чем не думал, приняв случившееся как должное.

«Я избавился от зверя!»

А самое главное – ему понравилось. И последствия избавления – спокойный сон, прекрасное настроение, и сам процесс. Впервые в жизни Антон использовал принадлежащие ему ножи по прямому назначению и сказал себе, что до сих пор не владел клинками, а лишь забавлялся с ними. Заставлял скучать на полке серванта. Иногда оскорблял пошлыми повседневными делами: резал хлеб, колбасу…

И только теперь познал их истинную суть: нож любит кровь.

И Антон вдруг подумал, что вряд ли из преисподней вырвался всего один зверь. Их ведь много, не так ли? Зверей, демонов, бесов… и все они стараются перескочить из преисподней на Землю, дабы нести зло. И даже если пробраться удалось лишь одной твари, то ведь не обязательно охотиться только на обитателей преисподней, верно? Мир переполнен чудовищами. Мир то и дело вздрагивает от несправедливости, истекает кровью невинных и морит людей голодом. Мир несовершенен. А несовершенным его делают те, кто служит злу. В них тоже сидят звери – как в той старухе, – и они тоже мучают людей.

Невинных людей.

– Которых надо спасти…

Антон произнёс фразу вслух, но не удивился ей и не испугался. Принял как должное. И…

И очнулся, растерянно глядя на подгоревшую яичницу: задумавшись, он забыл снять её с плиты и теперь «наслаждался» запахом гари.

– Чтоб тебя!

Распахнул окно, осмотрел еду, решил, что подгорело не очень сильно и можно съесть получившееся блюдо, вытряхнул яичницу на тарелку и снова замер, но на этот раз не задумавшись, а среагировав на начавшийся по радио блок новостей:

– Столица и даже страна замерли в ожидании шестнадцати часов, когда в центре Москвы начнётся грандиозный митинг. Но, как заявил глава управления полиции в интервью нашему радио, опасения некоторых СМИ не имеют под собой оснований и жители столицы могут не беспокоиться…

– У нас назревают беспорядки? – улыбнулся Антон. – Как интересно.

Он не сомневался в том, что в уличных столкновениях – если они случатся – будут виноваты чудовища… С которыми он как раз научился управляться.

– Рад тебя видеть, дружище!

– Я знал, что пришлют именно тебя!

– Адам, брат! Я догадывался, что ты с нами!

– С кем мне ещё быть? – рассмеялся Носферату.

– И это правильно. – Старший из гостей серьезно посмотрел Адаму в глаза и крепко сжал ему руку: – За свободу, брат.

– За свободу!

Они обнялись.

Спустившиеся в подвал мужчины были облачены в дневную одежду масанов: мотоциклетные комбинезоны, перчатки, сапоги и глухие шлемы. Постучавшись, произнесли пароль, а войдя в помещение, сняли шлемы и оказались Осипом и Олексием Носферату, старыми знакомыми Адама из Киева. До недавнего времени сообщество малороссийских кровососов считалось нейтральным, а некоторые даже поддерживали Клаудию Бруджа. Но после появления Ярги киевляне одними из первых ушли под его флаг.

– Всё прозябаешь в подвале?

– Надеюсь, недолго осталось.

– Мы не надеемся – мы верим в это, брат. Мы выйдем из подвалов и подземелий, и мир станет нашим!

– Согласен: время надежд прошло, пора действовать, – поддержал гостей Адам, разливая по бокалам красное вино.

– Повеселимся сегодня, – захихикал Олексий.

– После заката, – напомнил Осип. И провозгласил: – За свободу!

Красное вино напоминало масанам кровь, голову не туманило, но здорово веселило.

– Не хочу ждать ночи, – выдал Олексий, возвращая бокал на стол. – Я настроен порезвиться.

– Успеешь, – буркнул ему старший брат.

– Не хочу ждать.

– Жажда близко? – с пониманием осведомился Адам.

– И она тоже, будь неладна.

– До ночи охотиться нельзя, – твёрдо произнёс москвич. – Личный приказ Ярги.

– Я быстро, – пообещал Олексий. – И тихо: высушу москаля и спрячу, до начала его точно не найдут, а потом всем будет плевать.

– Это на тебя мне плевать, – прохладно отозвался Адам. – А на себя – нет. Если ты, дубина, попадёшься, Ярга прикажет казнить нас обоих.

– Потерпишь? – хмуро спросил Осип брата.

Тот дёрнул плечами.

– Ладно, – с ухмылкой произнёс Адам, вновь наполняя бокалы. – Попробую что-нибудь придумать.

– Когда нужно отдавать груз? – негромко осведомился Осип.

– Да хоть сейчас, – пожал плечами Адам.

– Давай позже, – решил киевлянин, поглядывая на брата. – Беда будет, если по дороге Олексий сорвётся.

– Я ведь сказал, что придумаю, как помочь ему дождаться ночи, – выдержав короткую паузу, ответил Адам.

Олексий весело ощерился.

Газовоз, выехавший из межконтинентального портала последним, ничем не выделялся среди массивных собратьев: такой же мощный тягач, длинная цистерна, логотип известной компании… Он последним подъехал к точке сбора, прямо перед открытием портала, последним оказался в России и последним покинул площадку, отправившись в путь по заранее разработанному маршруту, но был один нюанс: последний газовоз газовозом не являлся, и управляли им не челы, а вампиры. Проехав пару миль, масаны остановились, убедились, что их никто не видит, и отключили мощный артефакт, наводящий морок такой силы, что посмотреть сквозь него могли только самые сильные маги. И сразу после отключения газовоз исчез, оказавшись довольно большим, но отнюдь не гигантским фургоном «КамАЗ», борт которого украшала реклама сети розничных магазинов.

Однако в истинном облике фургон простоял недолго: находившийся на пассажирском сиденье Олексий запустил второй артефакт, не менее мощный, и «КамАЗ» превратился в «Вольво» известной курьерской службы. А на самих масанах появились соответствующие форменные комбинезоны.

– В документах не запутаешься? – с усмешкой поинтересовался Осип.

– Вряд ли полицейские нас остановят.

– А если?

– Никаких «если».

Второй артефакт не только маскировал машину, но и окутывал её мощнейшим полем «Ничего особенного», гарантирующим, что полицейские не обратят на неё внимания. Но комплект документов на «Вольво» и груз у масанов имелся.

На всякий случай.

Который не представился, поскольку до города вампиры добрались без приключений. В пяти милях от МКАД отыскали укромный уголок, отключили артефакт, уничтожили лишние документы и въехали в Москву всего лишь с одним работающим артефактом морока в кабине: слабеньким магическим устройством, скрывающим от челов и видеокамер необычно глубокую тонировку стекол кабины, не пропускающую смертельный для вампиров ультрафиолет, и самих Носферату, затянутых в плотные мотоциклетные комплекты и держащих поблизости глухие шлемы. Именно так – с лёгким артефактом и тяжёлой одеждой – разъезжали днём вампиры Тайного Города, и Осип с Олексием не должны были вызвать подозрений.

И не вызвали, спокойно добрались до конечной точки маршрута в Расторгуевском переулке, где их поджидал Адам Носферату.

Что же касается груза, то ни Осип, ни Олексий, ни Адам ничего о нём не знали, и им под страхом смерти было запрещено проявлять интерес к содержимому фургона.

Им не нравилось его общество, и они не стеснялись это демонстрировать: Ванда, воевода «секретного» полка, и Сияна, новый лидер дружины Дочерей Журавля. Две блондинки, на которых не действовало обаяние Сдемира, два боевых мага, занимающих очень высокое положение – в иерархии Великого Дома Людь над Вандой и Сияной стояли только жрицы и королева. Что же касается баронов, то, несмотря на более высокий статус, они не владели магией, и, возможно, именно поэтому Ванда и Сияна позволяли себе перебивать Сдемира, вставлять ехидные замечания, а иногда даже вести себя так, словно его здесь нет.

Две нахальные блондинки.

Как к нему относится Всеведа, Сдемир в точности не знал: опытная ведьма искусно скрывала чувства, но догадывался, что в Берегине бушует дивная смесь влечения – Всеведе нравились молодые мужчины – и насторожённости, поскольку Ярга очевидно привечал барона, и ведьма чуяла в нём угрозу для своей власти. И эта смесь выливалась в лицемерные улыбки и частые смены настроения: общаясь со Сдемиром, Берегиня могла в течение пяти минут сменить приветливый тон на холодно-деловой, затем – на дружеский и, наконец, на агрессивный.

Но сегодня Всеведа держалась ровно, а Ванда и Сияна пока обходились без надоевших подначек: слишком уж важными были обсуждаемые вопросы.

Первым выступал барон и довольно быстро, всего за десять минут, но обстоятельно, не упустив ни одной мелочи, рассказал о принятых Сантьягой и Захаром мерах безопасности, завершив доклад фразой:

– На время проведения Конклава отель превратится в неприступную крепость.

Что стало для присутствующих ожидаемой новостью.

– Неприступной… – протянула Сияна. – Как поэтично.

– Но мы и не собираемся её штурмовать, – усмехнулась Ванда, намекнув, что барон снабдил присутствующих избыточной информацией.

– Кардиналы смогут вырваться? – поинтересовалась Всеведа.

– Безусловно, – подтвердил Сдемир. – Любая крепость уязвима изнутри.

– Значит, наш план остаётся в силе. – Сияна повернулась к Всеведе: – Кардиналы устраивают резню на Конклаве, после чего отправляются в город и возглавляют своих воинов.

Согласно достигнутым договорённостям, Сантьяга должен был явиться на Конклав без запаса магической энергии – только при этом условии непримиримые кардиналы согласились на встречу. Все понимали, что комиссар не забудет прихватить с собой «спящие», практически невидимые артефакты, которые помогут ему и восстановить запас энергии, и вооружиться, но тем не менее у главарей вампиров появлялся шанс ликвидировать высшего боевого мага Тёмного Двора – именно такую задачу поставил перед ними Ярга.

Целью номер два была Клаудия – истинный кардинал Бруджа, призывающая к компромиссу с Тайным Городом и этим мешающая грандиозным планам заурда.

Все понимали, что атака масанов напомнит самоубийственную вылазку во время «Лунной фантазии», но никто из зелёных не сомневался в том, что непримиримые её предпримут: слишком уж они ненавидели Сантьягу и Тёмный Двор.

– Спасибо, Сдемир, – поблагодарила барона Берегиня и перевела взгляд на Сияну: – Груз прибыл?

– В точном соответствии с графиком и без происшествий, – подтвердила воевода Дочерей Журавля. – Газовозы провели ночь в предписанных местах, а во второй половине дня начнут выдвижение в Тайный Город. К закату всё будет готово.

– Наблюдение показало, что газовозы не вызвали интереса ни у навов, ни у чудов, – добавила Ванда. – Даже если Великие Дома и догадываются о провокации, они не знают, где и как будет нанесён удар.

– Мы успели вовремя, – вновь подал голос барон. – На совещании Сантьяга попросил ввести мораторий на магические порталы. А значит, навы будут проверять все переходы в радиусе триста миль, не меньше.

– Именно поэтому мы уже доставили газовозы, – чуть высокомерно произнесла Сияна. – План опережает действия навов.

– План Ярги, – не удержался от колкости Сдемир, которому надоели замечания дерзких, но высокопоставленных блондинок.

– Именно, – поспешила согласиться Всеведа, не желая, чтобы горячая Сияна устроила скандал. И подключила к разговору следующую ведьму: – Ванда, тебе есть что ещё сказать?

«Секретный» полк занимался не только внутренними делами зелёных, выискивая предателей и смутьянов, но и челами, точнее – неофициальной работой среди человских групп в интересах Великого Дома Людь. Для этих целей Ванда располагала широкой агентурной сетью и могла обеспечить «воздействие» любого уровня, а в последние дни плотно работала с назначенным на воскресенье митингом.

– Беспорядки произойдут, – уверенно произнесла Ванда, показав, что за свою часть плана она ручается. – Группы активистов подготовлены, начнём строго по графику.

– Будут бить витрины? – поддел «секретную» барон.

– Предусмотрены тайники с оружием, – не глядя на Сдемира, ответила Ванда. – Ударное ядро активистов неплохо экипировано.

– Их смогут связать с нами? – уточнила Всеведа. – Не хочу получить дипломатический скандал с Великими Домами.

– Ни в коем случае, – покачала головой Ванда. – Мы готовили активистов через «тёмных» агентов, которые понятия не имеют о Тайном Городе. Деньги на оплату брались только из человских источников, и все хвосты уже обрублены.

– Хорошо.

Беспорядки во время политического протеста не вызовут изумления, скорее покажутся обыденностью. Полиция к ним готова и сумеет локализовать, но при этом основные силы копам придётся сосредоточить в нескольких «горячих» зонах, а в остальные, оставшиеся без защиты, ворвутся масаны…

И начнётся бесконтрольная резня.

Ближайшее воскресенье должно было стать ещё одним кровавым в истории России, но никого из участников совещания это обстоятельство не трогало, поскольку Ярга чётко дал понять, что хочет по-настоящему «пощупать» не только оставшиеся Великие Дома, но и силу человской власти.

– Мы скажем, что Тёмный Двор не удержал ситуацию под контролем и допустил кровавую баню, – негромко произнесла Всеведа. – А челы решат, что бойню учинили экстремисты, то есть правила режима секретности будут соблюдены. Что же касается погибших, то… кого они интересуют?

– Я подготовила специальную группу, – тихо закончила Ванда. – Жрица Снежана будет устранена вскоре после заката.

– Хорошо, – кивнула Всеведа. Помолчала и с улыбкой повторила: – Хорошо.

Распорядители торжеств любят наводить «последний блеск» перед началом праздника: поправляют цветы или салфетки, внимательно разглядывают начищенные приборы, изучают макияж танцовщиц или снимают пушинки со смокингов официантов. Смысла в этих действиях нет никакого, но они давно стали ритуалом, позволяющим выпустить накопившееся напряжение.

Захару Треми пар выпускать не требовалось – он точно знал, что абсолютно готов к Конклаву, – но епископ всё равно нервничал, с необычайным тщанием проверял оружие охранников и заглядывал в следящие видеокамеры, что не укрылось от внимания Сантьяги.

– Что-то не так?

– Вы ведь знаете, что всё в порядке.

– Знаю, – кивнул комиссар. – Поэтому я несколько удивлен.

Они стояли в одном из залов отеля, который временно переоборудовали в парадный подъезд: вдоль правой стены выстроился почетный караул, другую украшали штандарты кланов, а в центре стояли Захар и Сантьяга. Епископ – в чёрном камзоле, комиссар – в элегантном белом костюме. У дальней стены установили маяк, и первый портал должен был открыться с минуты на минуту.

– Клаудия, – тут же ответил Треми, не желая затягивать разговор.

– Ага… – Сантьяга выдержал короткую паузу, не сводя с масана взгляд, после чего осторожно произнёс: – Клаудии ничего не угрожает.

Дав понять, что разделяет беспокойство епископа, но уверен в принятых мерах безопасности.

Комиссар мог говорить достаточно свободно, поскольку, задав первый вопрос, он активировал «Навский оберег», полностью скрыв их с Захаром переговоры от окружающих.

– Знаю… – негромко ответил Треми. – Но…

– Если всё сложится, Ярга не рискнет её преследовать, – в тон ему отозвался Сантьяга.

– Или захочет отомстить.

– Если всё сложится, в этом не будет смысла, – пожал плечами нав. – Ярга не станет мстить, для этого он слишком прагматичен.

– И тем не менее…

– И тем не менее, Захар, я не допущу, чтобы с Клаудией что-нибудь случилось, – с напором произнёс Сантьяга. – Клаудия находится под полной защитой Тёмного Двора.

– И всё-таки предчувствия…

– Вы не хуже меня знаете, что план весьма рискован, – продолжил нав. – Уверен, ваши предчувствия отражают возможные проблемы, не более.

Сантьяга был одним из немногих посвящённых в личный секрет епископа Треми, знал, что Захар является тайным мужем Клаудии и именно от него истинная Бруджа родила детей. И поэтому старался вести себя предельно деликатно, понимая, что заставляет епископа тревожиться.

– Кардинала Клаудию Бруджа называют Глазами Спящего, – мягко напомнил нав о её невероятных способностях к предсказанию. – Она, конечно, наш союзник, но вряд ли стала бы помогать, увидев в ближайшем будущем свою смерть.

– А не в ближайшем?

– А не в ближайшем смерть ждёт всех.

– Даже вас? – заинтересовался Захар.

– Почему вы спросили?

Мужчины коротко рассмеялись.

– И тем не менее я прошу у вас позволения на лёгкую тревогу, – вздохнул Треми.

– Безусловно.

Тем временем раздался тихий удар гонга, и у противоположной стены завертелся вихрь портала. Чтобы окончательно успокоить непримиримых, магический переход был заказан в коммерческой фирме «Транс Портал» и потому оказался не тёмным, как если бы его делали навы, а зелёным – видимо, сегодня артефакты Великого Дома Людь стоили дешевле. Однако цвет и применяемая энергия никак не влияли на работоспособность портала: магический переход связал Рим и Москву незримым мостом, по которому переместились гости.

Первыми из зелёного вихря вышли воины: два рослых, широкоплечих масана в блестящих пластинчатых доспехах. Формально эта броня считалась церемониальной, а не боевой, но, поскольку в отеле действовал запрет на огнестрельное оружие и магию, можно было сказать, что истинного кардинала сопровождали тяжеловооружённые воины.

За телохранителями, важно вставшими слева и справа от вихря, появились фрейлины в длинных, до пола, платьях тончайшего шёлка, который не только превращал одежду женщин в соблазняющую, но и не стеснял движений – при необходимости фрейлины могли сражаться на равных с мужчинами.

Шесть красавиц образовали живой коридор между порталом и встречающими, и лишь после этого в зал прибыла Клаудия. Тоненькая, как смертоносный стилет, невозмутимая, как спящий вулкан, и пронзительно холодная – внешне, потому что являлась последним истинным кардиналом семьи, то есть равных по положению ей не было, и внутренне – как любая масана. Клаудия предстала перед мужчинами в строгом белом платье, а на её груди поблескивал невероятных размеров рубин – Алое Безумие, Артефакт Крови клана Бруджа.

– Кардинал… – Из ста девятнадцати существующих в этикете семьи Масан поклонов Сантьяга избрал дэт-кая-каяу – «испытываю невыразимый восторг от счастья созерцать вас». Так полагалось приветствовать высокопоставленных, но равных знакомых, согласившихся на важную встречу.

– Кардинал… – А скованный правилами Захар приветствовал любимую более глубоким и официальным аур-факаэр – «выражая почтение не другу и не врагу, но стоящему выше».

Древний этикет масаны знали назубок и зорко следили за тем, кто и как кланяется на публичных церемониях.

Обоим мужчинам Клаудия ответила очень коротким, почти деловым анаутору-сэ – «пока мне всего лишь приятно», и на этом официальная часть встречи завершилась.

– Рад приветствовать вас в Тайном Городе, – улыбнулся Сантьяга.

– Комиссар, поздравляю с тем, что вам удалось собрать Конклав.

– Ещё нет, но я надеюсь.

– Судя по всему, я первая?

– Именно так, – подтвердил нав. – Епископ Треми проводит вас в апартаменты и предоставит рабочие документы.

– Благодарю.

Вампиры покинули зал, снова послышался гонг, и Сантьяга повернулся к следующему порталу.

– Ничего не понимаю, – произнёс Абажур, слезая с мотоцикла. – Зачем мы сюда приехали?

– Надо, – коротко ответила Маманя и уверенно прошла через ворота.

Она, в отличие от уйбуя, предпочитала машину, поэтому Гниличу пришлось ждать у склада, пока Маманя проберётся сквозь пробки.

– Надо что? – осведомился Гнилич, семеня за широко шагающей тёткой и от нечего делать разглядывая снующих по территории грузчиков. – Товара у нас нет, денег у нас нет, а Урбек не любит, когда у нас ничего нет. Он сначала будет ругаться, а потом нас выгонит.

– Не сразу, – отозвалась Маманя, двигаясь к конторе.

– Почему?

– Потому что у нас есть предложение, – сообщила тётка Дурич, но узнать детали таинственного предложения Абажур не успел: дверь конторы распахнулась и на пороге появился Урбек Кумар собственной персоной. Видимо, вышел полюбоваться на растущую прибыль да присмотреть за порядком, а узрел двух Шапок разного пола без товара и без денег. Но, вопреки опасениям Гнилича, орать Урбек не стал, напротив, усмехнулся чуточку удивлённо и махнул рукой:

– Подойдите!

– Я ведь говорила, что всё будет ОК, – рассмеялась Маманя, едва не бегом бросившись к шасу. – Кумар, я…

– Я знаю, кто ты, – не стал затягивать Урбек. – И я как раз собирался звонить…

– Мне? – изумилась Маманя.

– Ей? – изумился и обиделся Абажур. Обиделся так, что от горя принялся смотреть одновременно и вверх, и на грязный асфальт.

– Кому-нибудь из вас, – повертел пальцами Кумар. – Обычно я общаюсь с вашим одноглазым, но мне, честно говоря, безразлично, через кого передавать приказы, а вы кажетесь смышлёными, поэтому слушайте.

Смысл короткой речи от дикарей ускользнул, но на последние слова они среагировали, сделав стойку, как сеттеры, поскольку по опыту знали, что старый шас никогда не приказывает слушать его просто так, без дела.

– Короче, мне стуканули, что в ближайшее время у челов произойдут уличные беспорядки, – сообщил Урбек, по очереди оглядывая Абажура и Маманю. – Смекаете?

– Это когда машины переворачивают? – уточнил Гнилич.

– И витрины бьют? – добавила Дурич.

– Именно, – кивнул Кумар. – Вы правильно всё описали, а значит…

И замолчал, ожидая, что Шапки закончат за него мысль. Но те, совершенно не подготовленные к подобному разговору, продолжили молча пожирать начальство глазами.

– Собирайте всех и ждите сигнала, – сказал Урбек, надеясь, что теперь его поняли.

И вновь ошибся, поскольку пожирание глазами продолжилось, а ничего ответного не прозвучало. Не было даже понятно, услышали его или нет.

– М-дя… – протянул шас после следующей паузы и сменил тему: – Что вы хотите мне продать?

– Ничего, – пискнул Абажур, не понимая, почему они вдруг заговорили о бизнесе.

– Тогда зачем притащились?

– Когда витрины бьют, можно войти внутрь и всё забрать, – неожиданно сообщила Маманя.

– Это называется ограблением, – любезно уточнил Кумар.

– То есть если у челов начнутся беспорядки, то мы…

– Вы сможете смело грабить кого захотите и плевать на квоты, – рассмеялся Урбек. – Рад, что эта простая мысль наконец до вас долетела.

– Когда мы сможем грабить? – поинтересовался Абажур, который был очень прагматичным.

– После обеда… Я позвоню и уточню.

– Классно! – Обрадованный Гнилич уже забыл о первоначальной цели визита – которую он и не знал – и повернулся к воротам. – Я вернусь завтра. Жди с добычей!

– Стой! – прошипела Маманя и обратилась к слегка удивлённому шасу: – Ты зачем нам сказал, когда грабить?

– Чтобы вы принесли награбленное, – с улыбкой объяснил Кумар. – Неужели и это для вас стало сложным?

– Нет…

– Или вы трезвые?

– Нет.

– Тогда в чём дело?

– А что будет, если мы награбленное не принесём? – неожиданно спросила тётка Дурич.

– А куда денете? – благодушно осведомился Урбек.

– Кувалда «ЭлектроБарыгу» придумал! – громко сообщил Абажур, сообразив, наконец, куда клонит Маманя. – Мы теперь всё через него станем продавать, а ты – мимо.

– Они будут продавать, не мы, – поправила глупого напарника Маманя. – А мы пришли тебе об этом рассказать. Типа, что дальше делать будешь?

Урбек прищурился, по очереди разглядывая доносчиков, понял, что дело вроде серьёзное, почесал подбородок и кивнул на контору:

– Ну-ка, пошли внутрь, расскажете об этой барыге подробнее.

Теперь Антон обречён.

И не только потому, что совершил зверское убийство, оставив на месте преступления такое количество следов, что достаточно одного звонка в полицию, чтобы он получил пожизненную каторгу. Нет, не только. Теперь он обречён, потому что… Потому что когда Антон бил ножом старуху – не один раз, а несколько, не останавливаясь… Когда он бил, Шера ощущала его ярость, обиду, гнев – ведь Буторин расправлялся с тем, кто, как ему казалось, превратил его жизнь в ад. Но сквозь эти, в общем, объяснимые в данном случае эмоции девушка почувствовала глубокое удовлетворение.

Антону понравилось убивать.

Заурядному, неприметному челу на скромной должности. Не герою и не преступнику. Обыкновенному. Буторин почуял вкус крови и осознал себя убийцей. Хищником. Может, в иных обстоятельствах он давно стал бы преступником и уже сидел в тюрьме, но в благоприятном окружении вырос нормальным, и подлинная суть Буторина оказалась запечатана плотиной воспитания и вызубренных правил.

А Шера эту плотину разрушила…

И неожиданно подумала, что теперь может остановиться и понаблюдать за происходящим со стороны. Антон, без сомнения, продолжит убивать, а поскольку глуповат, то быстро попадётся…

– А потом, когда ты потеряешь и здоровье, и достоинство на каторге, я приду к тебе и расскажу, почему ты страдаешь… – Девушка улыбнулась: – Это будет красиво.

Но это будет потом.

А пока Шера подъехала к логову Носферату, удивилась, увидев на «своём» привычном месте фургон известной сети розничных магазинов («Интересно, для чего его сюда пригнали?»), оставила мотоцикл чуть дальше и спустилась в подвал.

– Адам!

– Я здесь! – Масан сначала ответил, а затем вышел в гостиную из дальней двери. – Привет!

– Привет!

Девушка не остановилась, продолжила идти, и они с Адамом встретились у стола. Вампир уверенно привлек её, приобнял за талию и крепко поцеловал в губы.

Обдав вожделенным холодом.

– Соскучилась?

Шера почувствовала, что начинает возбуждаться, и кокетливо ответила:

– Немного.

– Я вижу, что соскучилась.

Она рассмеялась и повторила поцелуй.

Как это ни странно, Адам больше не вызывал у девушки неприязни, того отвращения, которое охватило Шеру в самый первый раз. Тогда она бесилась, злилась на себя за то, что не устояла перед тягой к масанам, и, видимо, поэтому не смогла оценить всей прелести Носферату. Его подлинной, волнующей нежности, которую ей никогда не дарил Адри…

И образ Малкавиана тускнел и уходил из памяти с такой стремительностью, что Шера всё больше и больше воспринимала сочетание «Адриан Малкавиан» не как имя, а в качестве набора букв, за которым вроде бы прячется нечто очень хорошее, но уже настолько далёкое, что кажется сном.

«Он был нежен со мной… Был ли?»

Яркий эпизод из прошлого… Шера ещё помнила, что чувства были головокружительными, захватывали ураганом, но не смогла бы точно сказать, как выглядел любимый Адри.

Ведь теперь рядом с ней Адам.

И хотя в их первый раз Шера испытывала очень сложные, смешанные чувства, сам акт получился удивительно насыщенным. Возможно, как раз из-за смешанных чувств. Из-за отвращения, которое она изначально испытывала к Носферату, смешавшимся с его необыкновенной силой. Из-за горечи предательства, которое она совершила по отношению к Адри, смешавшейся с великолепным оргазмом. Из-за презрения к себе, закончившегося невероятным удовольствием. В первый раз у них получилось хоть и странно, но привлекательно.

Во второй раз – невероятно настолько, что Шера даже потеряла сознание.

И по этой вот причине, наверное, в памяти девушки потускнел образ Адриана.

– Как твои дела?

– Нормально, – усмехнулся вампир, выпуская её из объятий. – Вина?

– Пожалуй.

Благодаря магическим способностям Шера не боялась встречи с дорожной полицией, но раньше никогда не злоупотребляла спиртным. А теперь поймала себя на мысли, что ей плевать: не остановят – хорошо, остановят – наведёт морок и спокойно поедет дальше. Безнаказанность, которую она почувствовала при работе с «Господином», изменила девушку. Так же как до этого она изменила Антона.

И ей это нравилось.

И Антону – тоже.

– Я отправил SMS…

– Я читала.

– И вчера отправлял…

– Вчера я была занята.

– Чем?

Шера пригубила вина и чуть приподняла брови:

– Я ведь приехала, не так ли?

Наглость коровы привела Адама в бешенство, но он заставил себя сдержаться. Знал, что гневная вспышка может всё испортить, и нашёл в себе силы улыбнуться:

– Да, это главное.

– Прости, я правда была очень занята…

Шера тоже не хотела ссориться, ведь, в конце концов, её затылок украшала его роспись, и она позволила ей появиться. В самый первый раз… Могла встать и уйти – сил хватило бы, а Адам не стал бы задерживать, но не встала и не ушла. Осталась лежать на столе и позволила Носферату стереть с себя память об Адриане. И заменить знак Малкавиана своей подписью.

– Я рад тебя видеть.

– Правда?

– Ага.

Она поставила бокал на стол и рассмеялась:

– А я рада видеть тебя.

Получилось игриво.

– Правда?

– Правда.

Носферату вновь привлёк девушку к себе и вновь поцеловал, почти укусил. Она ответила и одновременно сбросила куртку. Почувствовала нетерпение Адама и жарко об него потёрлась, показывая, что тоже не против. Под курткой на ней была надета лишь тонкая футболка, сквозь ткань которой отчетливо читались вставшие торчком соски. Носферату зарычал, подхватил Шеру и усадил на стол, покрыл лицо поцелуями. Продолжая целовать, стянул с неё футболку, лаская шею, грудь, живот… Расстегнул ремень, пуговицу, одной рукой избавился от джинсов…

– Подожди, не хочу в них запутаться.

Воспользовавшись тем, что Адам отстранился, Шера сбросила последнюю одежду – штаны и трусики, откинулась назад, принимая Носферату, и выгнулась, ощущая его уверенное вторжение. Обхватила любовника ногами, застонала, помогая ему, и довольно быстро взлетела на вершину, подрагивая от накатывающих волн.

– Тебе хорошо?

– Мне… прекрасно…

Она знала неутомимость масанов и готовилась к упоительному продолжению.

– Хочешь попробовать кое-что новенькое? – осведомился Адам, не снижая напора.

– Меня… трудно… удивить…

– Пробовала втроём?

– Я?

Шера не знала, как реагировать. Понимала, что нужно отказаться, но сейчас не могла, никак не могла. Девушку накрыли сладкие волны, а мощный напор и мягкий голос Носферату обещали ей больше… ещё больше…

– Ты хочешь?

– Втроём?

– Да.

– Не знаю…

– Будет хорошо, – пообещал масан.

– Мне… и так хорошо… с тобой…

– Поверь, тебе понравится.

Она не ответила.

Адам внимательно посмотрел на распалённую девушку, усмехнулся и уступил место подошедшему сзади Олексию.

– Давай, дружище, борись со своей жаждой.

– Это корова того Малкавиана? – поинтересовался Олексий, охотно продолжая дело Адама.

– Ага, – коротко ответил тот.

– Красивая.

– Красивая, но тупая.

Стонущая Шера перестала замечать происходящее вокруг, и можно было не стесняться.

– Что ты ей подсыпал в вино?

– Не волнуйся, – рассмеялся Адам. – Она не уснёт, пока ты этого не захочешь.

– Спасибо, брат.

– Угощайся.

– Давайте её высушим? – предложил Осип.

– Не надо, – твёрдо ответил Адам. – Она хоть и тупая, но сладкая.

– Как скажешь, брат.

Олексий грубо приподнял Шеру и впился иглами в её шею. Девушка затряслась от наслаждения. Осип хмыкнул и стал снимать штаны.

Адам отошёл к бару и налил себе вина.

Просто вина.