Глава 25

Доза 4,5 мг. Прежняя доза.

Жуть. Просто жуть!

Меня выбрали на роль Иисуса в наглядном представлении нашим классом кальварий на Пасху. Пожалуй, это самое худшее, что могло произойти со мной в этой школе.

Дети сами голосовали за то, кто будет исполнять роли Иисуса, Марии Магдалины, Вероники и Марии Богоматери. И тут при голосовании немаловажна определенная политика. Никто не хочет выступать в главных ролях, поэтому народ как-то договаривается на эпизоды, при этом выбирая определенного человека на роль с большим текстом, а желанные роли людей из толпы остаются, таким образом, открытыми.

Я почти уверен, что Йен тоже поучаствовал в том, чтобы меня выбрали Иисусом, хотя, конечно, никакой ненависти ко мне в школе ребята не испытывают.

Дуайту как-то удалось ухватиться за роль рассказчика, а это, наверное, лучшее после человека из толпы, где все, что требуется, – это вовремя произнести слова «Распять его!».

– Как же у тебя это получилось? – поинтересовался я.

– А я сам добровольно вызвался на эту роль.

– Какого черта ты мне не сказал, что можно добровольно вызываться на разные роли?

– Тут каждый сам за себя, дружище.

Вот ведь мерзавец! Мог бы и предупредить меня. Мог бы сказать, что, оказывается, можно самому напроситься на что-нибудь другое. А вместо этого Дуайт сказал мне:

– Иисус, однако… Просто ужас какой-то, приятель.

Самое неприятное здесь то, что я выше того самого фанерного креста, который используется в постановке.

Таким образом получается, что я не только тихий замаскированный шизофреник Иисус, так я еще и Иисус-гигант, с распахнутыми в разные стороны руками. Иисус из Рио-де-Жанейро отдыхает.

Придется им искать для меня крест побольше. Во время нашей первой репетиции я выглядел просто смехотворно, когда нес этот крест на плече, а тот даже земли не касался. Для того чтобы меня прибить к нему гвоздями, мне пришлось бы присесть на корточки. Тогда Майя впервые расхохоталась прямо в церкви, раньше я такого не видел. Надо отдать ей должное – она смеялась вместе со мной, а не надо мной, как все остальные. Так, во всяком случае, думаю я.

Хотя ей тоже досталось. Ее выбрали Марией Магдалиной. Забавно выходит, и теперь я полагаю, что мои одноклассники гораздо умнее, чем кажутся на первый взгляд.

В школе святой Агаты к данному представлению относятся очень серьезно. Каждый класс разучивает свою собственную постановку, и Майя говорит, что эти представления всегда получаются одинаковыми. Девочки заворачиваются в синие простыни поверх школьной формы, а мальчики на время берут одежду у церковных служек, а иногда (если кто-то увлечется постановкой) даже приклеивают себе фальшивые бороды.

Когда меня утвердили на роль, сестра Катерина, как мне показалось, заволновалась. Наверное, ей показалось не лучшей затеей выставлять меня на всеобщее обозрение в центре церкви, хотя вслух она ничего не высказала. Она даже не стала беседовать с моей мамой, что показалось мне несколько странным, если учесть все обстоятельства. Однако я не стал задавать никаких вопросов, тем более что сумасшедшим меня тут никто не называл. Да и в конце концов, предполагается, что я Агнец Божий, явившийся сюда, чтобы искоренить все грехи мира.

– Адам, как ты думаешь, что почувствовал бы Иисус в такой момент? – совершенно серьезно спросила меня сестра Катерина.

«Будь паинькой», – посоветовал мне вдруг появившийся из ниоткуда Джейсон. Я попытался отвести взгляд от его ослепительно белых ягодиц, пока он шел вдоль рядов церковных скамеек, но это было невозможно.

Тогда я посмотрел на свою одежду, потянул за тернистый венок, от которого у меня жутко чесался лоб, и решил ответить сестре Катерине с сарказмом. Но мне это не удалось, так как именно в этот момент кто-то очень громко испортил воздух, и толпа учеников мгновенно рассыпалась в разные стороны. Джейсон предусмотрительно исчез за пару секунд до этого происшествия.

А вообще-то это даже где-то завораживает, что ли. Не так-то и много существует школьных постановок, сюжет которых вращается вокруг смерти главного героя. Вся история сводится к тому, как я медленно и болезненно погибаю. Это как демонстрация нечеловеческих страданий, посмотреть на которые католики идут снова и снова.

Приходите посмотреть постановку о кальвариях. Вы увидите, как умирает Иисус Христос. В очередной раз.

Я не из тех, кто мечтает о популярности, но если бы меня тут любили чуточку побольше, наверное, мне досталась бы роль позавидней. Например, римского солдата.

Ближе к вечеру Майя пришла ко мне посмотреть, как я пеку печенье. Прежде чем вы зададите свой вопрос, я отвечу на него сам. Да, мы ходим на свидания, но чаще всего не «ходим», а где-нибудь «зависаем».

Майя никогда ничего не спрашивала у меня насчет выпечки, и это кажется странным, потому что она интересуется буквально всем на свете.

– Хочешь, я научу тебя печь? – спросил я.

– Нет, – как-то слишком уж быстро ответила она.

– Почему нет? – На нее было так непохоже – отказаться обучиться чему-то, что она потом смогла бы использовать в свою же пользу.

– При выпечке не требуется особо долго думать, если ты намереваешься свои печенья попросту слопать, и все. Но зато надо вложить в них чуткость и заботу и другие мысли, если ты готовишь его для кого-то, – пояснила она.

Я мог бы и поспорить, но мне не хотелось отнимать у нее такого подхода к выпечке. А иногда ведь просто приятно получить от кого-нибудь тарелку с печеньем.