Глава 21

Доза 3,5 мг. Увеличение дозы одобрено.

А вы буксуете.

Я ждал услышать от вас этот вопрос давным-давно. То есть с тех пор прошли месяцы. Что, если я все это время размышлял о смерти, а вы спросили об этом только что?

Ну как бы там ни было, я привык думать о смерти. Как я уже говорил, моя жизнь была перемешанной кучей дерьма, когда я не понимал, где реальность, а где галлюцинации. Наверное, какое-то время я думал о смерти потому, что мне она представлялась полным покоем. И, что еще более важно, она предоставляла тишину. Я тоскую по тишине. Вы даже не представляете, сколько времени я потратил на то, чтобы хоть как-то заглушить шум у себя в голове.

Я никогда не остаюсь один. Рядом со мной постоянно кто-то присутствует. Всегда наблюдает за мной и всегда что-то говорит. Допустим, мужчина в желтом костюме, который спрашивает, сколько времени, и повторяет свой вопрос снова и снова, вам наконец начинает хотеться ответить ему, потому что вы знаете, что после этого он заткнется и уйдет. Но он не существует в реальной жизни. А другие могут услышать, как вы ему отвечаете, поэтому такая ситуация не может не расстроить вас до предела. И такое внимание мне ни к чему.

Так что я не думал о смерти как о чем-то печальном. Я не боюсь ее так, как другие люди, а это совсем не обязательно плохой признак. Плохо было, когда я стремился к ней, потому что быть таким, как я, меня просто уничтожало. Смерть казалась освобождением от мук, но я оказался трусом и не смог решиться на самоубийство из-за своей семьи. Даже если бы я выбрал более-менее приемлемый способ покончить с собой, я никогда бы не посмел допустить, чтобы мама испытала боль, обнаружив мое тело.

Каждый день меня волновало, каким меня видят окружающие люди и как все это воспринимает мама. И мне становилось страшно. Ребекка тогда выглядела очень плохо.

Но теперь я больше не думаю о смерти. По крайней мере не так, как раньше. Теперь мне важно заметить побочные эффекты от тозапрекса раньше, чем это сделает кто-то другой. Но иногда я что-то упускаю. Как, например, на этой неделе, когда выявилось кое-что новенькое.

Я не знал, как это называется, пока это явление не участилось. Название ему – поздняя дискинезия. Непроизвольные сокращения мышц. Это одно из побочных действий лекарства, поэтому – да-да! – вам нужно непременно все это записать, чтобы данные стали официальными. В моем случае это проявляется в гримасах и причмокивании губами, что в общем-то совершенно безобидно. Наверное, со стороны я выгляжу как старик, который ест похлебку.

Я даже и не знал, что делаю это, пока Майя как-то на уроке по религии не отослала мне эсэмэску: «Почему ты так хмуришься? Прекрати немедленно, ты меня пугаешь!»

Наверное, вид у меня действительно был устрашающий, если Майя осмелилась передать сообщение во время урока. Сестра Катерина ведет строгую политику насчет мобильных телефонов. Она конфискует их и вывешивает, как трупы в пакете у входа в класс. Но я рискнул и отправил ответную эсэмэску: «Прикусил щеку изнутри. Ой-ёй-ёй!»

Майя покачала головой и снова перевела взгляд на учителя. Она бы посочувствовала мне, как это бывает при моих головных болях: легкое пожатие плечами и понимающий взгляд, в котором читается: «И это пройдет». Но при глупости сочувствия не бывает. Я почти слышал, как она говорит: «Прикусил щеку изнутри? Ну и болван же ты!»

Но хотя бы Ребекка меня пожалела. Впрочем, она всегда так себя ведет.

Иногда мне требуется небольшое усилие, чтобы придать своему лицу его первоначальную форму. Для этого нужно сосредоточить внимание на мелких мышцах щек и надавить на них пальцами, пока неприятное дрожание не прекратится. Да вообще-то все не так плохо. Легко сделать вид, что я просто смертельно устал.