Глава 16

Доза 2,5 мг. Одобрено увеличение дозы.

Я привык считать, что способность Дуайта болтать практически при любых обстоятельствах может только раздражать, но теперь я зауважал его. Ведь практически невозможно поддерживать разговор во время игры в теннис, а вот Дуайту это легко удается. Причем он не начинает задыхаться и даже не успевает вспотеть.

Он был бы рад болтать без умолка хоть вечно и при этом не сообщить ничего ценного. Но, что самое милое, он совершенно не беспокоится по поводу того, как выглядит в глазах других людей. Дуайт неловкий. Бледный. Тощий. Такие парни себя не жалеют, как правило. Самое странное то, что он всегда счастлив. Вот почему вчера после урока физкультуры мне было так странно услышать его жалобный голос.

Мы только что закончили наматывать круги по залу, и большинство парней уже успели принять душ. В школе у нас не так-то много душевых кабинок, как в тех спортивных раздевалках, которые вам, возможно, довелось посмотреть по телевизору. Там возле каждой кабинки с наружной стороны дверцы имеется специальный крючок, куда моющийся может повесить свою одежду. Как здорово!.. И как обалденно глупо делать это в душевых средней школы.

Я был одним из последних, пробежавших дистанцию, поэтому, когда вошел в раздевалку, я услышал только голос Дуайта, молящего Йена и четверых его товарищей вернуть ему одежду.

– Ну хватит, ребята! – из-за двери клянчил Дуайт. Йен обернул полотенце вокруг пояса, а одежду Дуайта держал на вытянутой руке так, как это делает матадор, пытающийся выманить быка на арену.

– Я серьезно, ребята. Я же на урок опоздаю, – снова взмолился Дуайт.

– А это уже не моя проблема, – отозвался Йен. Он подошел к шкафчикам в коридоре, с правой стороны двери, и швырнул на них одежду Дуайта так, чтобы тот не смог ее достать. – Похоже, никаких вариантов у тебя не остается.

Быть высоким и выглядеть угрожающе иногда полезно. Похоже, никто и не заметил, как я вошел в раздевалку. Поэтому, когда я раздвинул толпу, собравшуюся вокруг Йена, наступила тишина. Он собирался уже раскрыть рот и что-то сказать, как я в один момент сорвал с него полотенце, вытолкал из раздевалки в коридор и, закрыв дверь, надежно придерживал ее, чтобы Йен не вернулся. Он колотил в нее кулаками, и никто из ребят – как ни странно – даже не попытался меня остановить. Напротив, они трусливо рассыпались по раздевалке, стоило мне взглянуть на них.

Потом прозвенел звонок.

В коридоре эхом разнесся топот сотен ног, затем послышался звонкий смех. Я схватил одежду Дуайта со шкафчиков и передал ему в душевую кабинку.

– Ты только что вытолкал его в коридор совершенно голого, – сказал он.

– Ну да, – ответил я.

Лицо Дуайта одарила довольная ухмылка.

– И как он выглядел?

– Так себе. Пошли, а то опоздаем.

Наверное, это был удивительно глупый поступок, недостойный зрелого юноши, но так бывает со многими красивыми моментами в жизни. Может, позже мне придется за все это расплачиваться. И все равно я не испытываю никаких сожалений.

Потом Майя прислала мне эсэмэску.

Майя: Я видела Йена Стоуна и его задницу – бледную и в прыщах. Он бегал возле физкультурного зала. Я чуть не ослепла. Говорят, это твоя работа?

– Ради тебя всегда готовы стараться. С любовью, Карма.