Глава 14

Доза 2 мг. Доза не меняется.

Я сказал маме, что мне не нужны сеансы психотерапевта, но она мне не верит. Их рекомендуют все врачи. Они говорят, что это единственный способ узнать все о побочных эффектах лекарства.

Некоторым врачам нравится проверять мою память. Но, как я вам уже говорил, память у меня отличная. Я могу наизусть прочитать любой монолог или выступление, если оно меня увлекло.

Меня беспокоит совсем другое.

К счастью, с этим лекарством мы попали точно в зону наилучшего восприятия, потому что теперь я почти могу заставить галлюцинации исчезнуть по своему собственному желанию.

Вчера, пока я разговаривал с Майей, я увидел, как мафиози выросли из асфальтобетона и вытащили оружие. Только они собрались открыть огонь, я почувствовал, будто у меня в голове что-то щелкнуло. После этого я ощутил в себе небывалые способности контролировать ситуацию.

Я смог пристально взглянуть на босса этой банды, пока он не перестал казаться мне настоящим. Он начал беспомощно мерцать и растворяться, а все остальные бандиты вместе со своими пистолетами погрузились в асфальт и исчезли.

Я сам устроил все это! Впервые в жизни я заставил их покинуть меня.

Ну, как бы там ни было, вы еще спрашивали, как проходят встречи наших учебных команд. Обычно это происходит в специальной аудитории, оборудованной сценой. Дуайт говорит, что семейство Йена нехило раскошелилось еще десять лет назад на реконструкцию школы. Теперь представители других католических школ приезжают к нам, чтобы полюбоваться нашим оборудованием. И кабинеты у нас такие навороченные, что, например, зал с удовольствием бы использовали для дебатов некоторые политики.

Странновато как-то описывать событие, в котором, как ты знаешь, все участники априори умнее тебя. И остается три варианта: ощущать себя затравленным, настроиться на состязательный дух или тупо наблюдать за происходящим.

Большую часть соревнований я действительно наблюдал за игрой, сидя на скамейке запасных игроков. Майя брала верх в вопросах, касающихся науки, а Дуайт блестяще отвечал на все остальные. И еще я заметил то, на что уже не обращал внимания во время уроков. Может, тут имело значение освещение сцены или что-то еще – но Дуайт действительно очень бледный. Настолько бледный, что кажется, будто его мозги просвечивают через кожу лба.

Я увидел его маму среди гостей в зале. Она выглядела чуть старше остальных родителей. Я слышал, как она разговаривала с Дуайтом перед нашими тренировками. Она определенно готова защищать его в любых ситуациях и уж слишком о нем заботится, как мне кажется. Это видно даже по тому, как она на него смотрит, пока Дуайт выступает в команде на сцене. Я поглядел на сцену, и она начала отчаянно махать команде в знак приветствия. Он неловко помахал ей в ответ и явно смутился. Майя, сидевшая рядом с ним, улыбнулась мне.

Сейчас это была другая улыбка. Я старался не выглядеть самоуверенным по данному поводу, но мне было ужасно приятно сознавать, что это я могу вызывать у нее подобную улыбку. Каждый раз, когда Майя так улыбалась, она становилась еще красивей, чем всегда. Еще одна мысль поглощала меня – осознание того, что эта девушка моя. Мы целовались. Мы разговаривали так, как это принято в отношениях – парень-девушка. Теперь я стал ее бойфрендом легально.

Майя не требовала, чтобы это было «обнародовано» официально. Она не настаивала на том, чтобы рассказать всем остальным о наших отношениях, но в конце концов ребята об этом узнали, и все из-за Дуайта. Мы сидели в столовой и обедали, и он вдруг ни с того ни с сего спросил: «Так вы сейчас уже пара, да?» И прежде чем я успел проглотить кусок и придумать какой-нибудь умный ответ, Майя просто ответила, что да, и при этом не стала хихикать, как дурочка, или что-то еще комментировать. Дуайт улыбнулся нам и продолжил поедать свой веганский обед, прислонив к бутылке с водой экземпляр школьной газеты.

– Правда? – спросил я.

– Ну, если только ты сам не против, – добавила Майя.

– Конечно, нет! – воскликнул я, наверное, с излишним энтузиазмом.

– Ну и хорошо, – отозвалась она.

– Да, хорошо.

Вот как прошел этот умилительный разговор. Клара и Роуз только тихо заржали, но ничего не сказали по данному поводу. Наш новый статус был провозглашен официально. Только так в средней школе можно узнать и об отношениях между старшеклассниками. И никак иначе.

Наверное, стоит добавить, что между мною и Майей еще не произошло ничего такого. И я рассказываю все это, потому что, кажется, я делаю все так, как самый обычный парень моего возраста. Но дело тут не в том, что я не хочу ничего предпринимать, просто Майя еще не готова. И это замечательно, потому что я как раз из тех парней, которые не будут настаивать на своем и насильно ускорять ход событий, когда дело касается отношений с девушкой. Ну, я имею в виду такие вещи, о которых мы частенько думаем, стоя под душем.

Да-да, я тоже думаю о сексе. Причем много думаю. И даже больше того. У меня появилось чувство, будто я должен находиться рядом с Майей, потому что из-за нее я не так боюсь всего того, чего боялся раньше. Я чувствую себя уже не таким рассерженным, не таким агрессивным и уж совсем не обремененным паранойей, как может показаться кому-то постороннему, кто способен потребовать убрать психованного парня куда-нибудь подальше.

Майя делает меня разумным по многим причинам, и именно из-за нее я не впадаю в безумие. Она для меня больше, чем лекарство или сеанс психотерапии. Она – путь к исцелению. Вот о чем я думал в то время, пока чертил всякие каракули на листках для черновиков и слушал, как отвечает на вопросы моя команда.

А потом произошло нечто жуткое. У Дуайта сильно потекла кровь из носа, и его проводили со сцены. Наверное, это не было слишком уж неожиданно, потому что с ним случалось такое во время наших тренировок и раньше, но сейчас кровь брызнула у него из ноздрей как гейзер. Красные струйки хлынули вниз по лицу на его забавную рубашку с воротником и короткими рукавами, делавшую его похожим на странствующего мормона. Будто ожидая, что случится нечто подобное, его мать в ту же секунду рванулась на сцену, вытащила из сумки здоровенную упаковку салфеток и заткнула ему по одной в ноздри. Бедняга Дуайт!

Как только его увели, сестра Хелен схватила меня за шиворот и чуть ли не силой швырнула на опустевший стул Дуайта, чтобы не прерывать и не отменять соревнование.

Майя улыбнулась своей обыкновенной и достаточно серьезной улыбкой (она же находилась на сцене!) и вдруг сжала мне ногу выше колена. Ее рука задержалась на моем бедре еще на мгновение, после чего вновь вернулась на стол.

Я не помню, как смог дышать после этого. Я уверен, что дышал – но только вот не помню, каким образом у меня это получалось. В следующие несколько мгновений я не находился по-настоящему на сцене вместе с остальными членами моей команды. Я существовал где-то в своей голове, наедине с Майей.

– Адам, внимание! – зашипела на меня сестра Хелен.

Никто не видел, как Майя дотронулась до меня. А она спрятала улыбку в волосах, нагнувшись над листком бумаги, словно работала над очередной задачкой. Никто не подозревает ее в чем-то непорядочном. Наверное, потому, что она выглядит такой невинной девочкой! Это невероятно обманчивая внешность.

Потом меня окутала какая-то странная дымка. Я понял: что-то пошло не так, поскольку модератор потребовал полной тишины, и я начал слышать голоса. Поначалу они были тихими, потом стали звучать громче.

Они мне подсказывали.

Столица Буркина-Фасо?

– Уагадугу, – ответили голоса.

– Какой персонаж в шекспировском «Отелло»…

– Яго! – прокричали они.

Я был в ударе. Я нажимал на кнопку быстрее всех остальных. Дуайт удивленно смотрел на все это из зала, а его мама тем временем продолжала вытирать кровь у него с лица. У Майи глаза расширились от шока. С такими же удивленными лицами сидели и моя мама с Полом, только к этому у них еще примешивалась гордость или что-то вроде того. И я понимаю почему. Никогда еще у меня не наблюдалось такой быстрой реакции. Наверное, со стороны я был похож на маньяка.

Голоса становились все громче, пока наконец не прозвучал финальный гонг, возвещающий о конце соревнований. Мы выиграли с перевесом в шестьдесят баллов.

Но голоса не замолчали. Наоборот, они стали настолько громкими, что я уже не слышал ни себя, ни моих бледных зануд – ликующих товарищей по команде. А те тоже изумлялись, ведь раньше я считался самым медлительным, а тут вдруг обогнал их всех. Я знаю, как надо притворяться. Я только кивал и улыбался всем подряд, хотя не слышал тогда ни слова из того, что мне говорили.

Сестра Хелен тоже выглядела довольной. Она ела печенье и разговаривала с отцом Бенджамином. Майя тоже удивилась, но сейчас только широко улыбалась мне.

Потом я увидел маму, она была озабочена. Впрочем, я все тут же прочитал по ее глазам.

Голоса смолкли, и я снова обрел способность соображать.

Потом мы с Майей отправились выпить кофе. Наверное, надо считать это нашим первым официальным свиданием.

Если точнее, она пила кофе, а я выбрал сок. Я использую кофе для выпечки, но так его не пью. Терпеть не могу, когда что-то пахнет лучше, чем оказывается на вкус. Получается все задом наперед что ли.

Хотя Майя любит кофе. Она говорит, что, когда на выходные пьет кофе, только на это время младшие братья оставляют ее в покое. По какой-то непонятной причине на них действует ее формула: «Не трогать меня, пока я не закончу со своим кофе».

И все же у нас случился один конфуз. Когда мы устроились за столиком в кафетерии, я поцеловал ее. То есть попытался это сделать.

– Ты только что поцеловал меня в глаз! – прищурилась Майя. Я слишком рано нагнулся и в итоге чмокнул ее прямо в глаз.

– Ну да! – Я нервно рассмеялся. – А девчонкам это не нравится?

– Еще как! Это же так классно! – со всей серьезностью заявила она, потирая глаз. – Но я предпочитаю вот как.

Она положила ладонь мне на затылок и привлекла к себе, после чего крепко поцеловала в губы. Когда же я попытался отстраниться, Майя сначала прикусила мне нижнюю губу, а потом с нежностью отпустила.

– Я тоже предпочитаю так, – согласился я и улыбнулся. Этот укус оказался просто восхитительным, хотя я чуточку напрягся, подумав при этом, насколько продвинутым считается такое действие. И еще я решил, что сейчас будет самое время сказать что-нибудь умное или романтическое.

Я попытался облачить в приличные слова идею о том, что кофе на ее губах кажется гораздо вкуснее, чем есть на самом деле, но прежде чем я успел раскрыть рот, она снова притянула меня к себе.

Моя мама и Пол иногда становятся до противного милыми.

Теперь один раз в неделю они уходят куда-нибудь вместе. Мама настояла на этом с тех пор, как Пола сделали партнером на фирме, где он работает. Она сказала, что ей стало не хватать его внимания, потому что он начал приносить работу на дом. А если вспомнить отца, то мне кажется, мама до сих пор до конца не уверена в том, что Пол никуда не денется. А вот я в нем уверен.

Все дело в том, как он смотрит на маму. Мой отец никогда так на нее не смотрел. Хотя бы это я помню очень хорошо. Все насчет глаз и улыбки. Так что мама может ни о чем не волноваться. Пол ее любит.

Время от времени он удивляет ее тем, что они отправляются куда-нибудь в очень интересные места. Один раз Пол пошел еще дальше – сам выбрал и купил ей наряд, разложил его на кровати и сказал, к какому времени она должна быть уже одета, чтобы отправиться с ним на свидание. Потом стало ясно, что Пол во всех магазинах попросил оставлять для него одежду ее размера и ее любимых брендов, чтобы он имел возможность делать ей приятное и в дальнейшем. До тошноты умиляет, да? Но ничего, ладно. Я же все понимаю. Такая вот забота. Как в эпизоде из фильма «Поле его мечты», когда выясняется, что Грэхем «Лунный Свет» накупил синих шляпок для своей жены, да столько, что при жизни даже не успел все ей подарить – столько коробок с этими головными уборами нашли после его смерти у него дома.

А еще Пол смог решить мамин бзик с цветами.

Мама как-то сказала ему, что не любит живые срезанные цветы. Она объяснила, что не понимает, как можно убивать такую красоту и дарить цветы, чтобы потом несколько дней наблюдать за тем, как они медленно погибают. Пол проявил фантазию. Он покупал ей картины с цветами, сам делал цветы-оригами, приобрел для нее серьги в форме цветов. Однажды он даже купил целый набор из цветочной пыльцы и сушеных цветов для заваривания травяного чая (я потом все это использовал на кухне), а мама долго смеялась.

Мама тоже делает для него разные приятные вещи. Сует ему записочки в карманы, а к обеду добавляет шоколадки.

Они становятся иногда настолько противными для окружающих, что иногда кажется, будто оставаться в их присутствии как-то неловко. Правда, нельзя отрицать и то, что тут присутствует и некая красота отношений. Наверное, это здорово, когда тебе есть к кому прийти, когда ты спешишь домой. И с этим человеком у тебя много общего – вернее, практически все.

Моя мама такая, что при ней я начинаю чувствовать себя более значимым. Не важно, насколько мелкой является моя проблема, она слушает так, будто это дело мирового значения и ей непременно требуется помочь мне, чтобы все стало хорошо. Вот почему она – отличный человек. Хотя при этом она прячет пакетики с соусом в ящик с вилками и ножами, а также забывает закрыть дверь гаража. И это происходит каждый день. А Пол как раз такой парень, который спокойно и незаметно выкидывает эти пакетики и не ленится позвонить нашему пожилому соседу, живущему напротив, чтобы он посмотрел – открыт наш гараж или нет. Я рад, что у него хватает на это терпения.

Еще я рад, что они нашли друг друга, но иногда задумываюсь и над тем, насколько легче была бы их жизнь, если я не мешался между ними. Вот тогда я чувствую себя паршиво, а еще испытываю чувство вины за то, что если вдруг со мной что случится, мама придет в отчаяние. Хотя и сейчас, пока я жив, она будет постоянно волноваться о том, все ли со мной в порядке. Поэтому я уж и не знаю, что на самом деле лучше…

Бывают такие дни, когда я жалею о том, что я такой, какой есть.

Но если бы я не был таким, Майя бы каждый вечер отсылала эсэмэски перед сном кому-то другому.

Вчера это было вот так:

Майя: Эй, я просто хотела сказать тебе, что мне понравилось целовать тебя.

Я: Мне нравится, что тебе нравится целовать меня.

Майя: Бу-э-э-э…