Глава 11. Кавказская пленница
Катя, наверное, первый раз в своей жизни сказала своим родителям неправду. Она ещё из ресторана позвонила им и озабоченным голосом сообщила, что сегодня вечером задержится у подружки по институту. Может даже придётся у неё заночевать. Она объяснила родителям, что им обеим в институте поручили очень важный проект и его необходимо, кровь из носу, но закончить до октябрьских праздников. В те годы многое чего обязывались сдать, освоить, внедрить или закончить именно к годовщинам и праздникам: майским, октябрьским, дню рождения главного идеолога и основателя коммунистической партии – Владимира Ильича Ленина, годовщине комсомола, или, на крайний случай, к годовщине всесоюзной пионерской организации. До октябрьских праздников оставалось не так и много времени, а поэтому, зная, что их дочь действительно работает в очень важном институте, родители восприняли её аргумент на полном серьёзе. Катя мысленно поклялась позже объяснить отцу с матерью мотивы своей «конспирации». Морально она свою ложь оправдывала тем, что ей ведь уже был двадцать пятый год, и она считала себя вполне вольной совершать осознанный выбор своей дальнейшей судьбы, причём, не во всём советуясь с родителями. Но, главной причиной обмана для неё было – чувство к Павлу. Такого томления души она никогда ещё в своей жизни не испытывала. Ей было и страшно, и одновременно нестерпимо любопытно самой раскрыть карты своей судьбы и посмотреть, что её ожидает в будущем. Оттого вишнёвая адвокатская «Волга» не поехала на улицу Гамалеи, где жила Катя со своими родителями, а напрямую двигалась к дому Павла, который находился по московским меркам не так уж и далеко от станции метро «Октябрьское поле». Ребята хотели после долгой разлуки побыть вдвоём, наедине. Семён Львович и Колокольцев прекрасно их понимали. Они остановились как раз напротив дверей подъезда. Ребята тут же выскочили из машины.
– Катя! Вы свои цветы забыли! – крикнул Колокольцев из открытой двери автомобиля неотрывно смотрящей на Павла девушке.
Бывший дипломат вышел из машины, забрал с заднего сиденья сиротливо лежащий огромный букет роз и галантно преподнёс их Кате. Ещё раз распрощались. Старые друзья покатили дальше, а Павел и Катя, наконец-то, остались одни. Уже было достаточно поздно и даже редких, запоздалых прохожих на улице не было и это только их радовало. Павел посмотрел Кате в глаза, но тусклый свет от одинокой лампочки над дверью подъезда не позволила ему разглядеть их. Но он инстинктивно чувствовал внутреннее состояние девушки. Он мягко взял её за плечи и попытался приблизиться, но укололся рукой об острые шипы роз, которые Катя держала перед собой в руках. Павел ойкнул, и сконфуженно потёр уколотое место ладонью. Девушка с извиняющимся выражением лица, улыбнулась, перехватила розы в левую руку и опустила их головками вниз.
Павел снова приблизился, аккуратно приобнял за плечи Катю и осторожно поцеловал в губы. Катя не отстранилась, а, наоборот, – доверчиво прижалась к Павлу. Так они простояли Бог его знает сколько времени, напрочь забыв, что можно подняться наверх в квартиру к Павлу, пока вдали не услышали шум двигателя подъезжающей машины. Дверь открылась, из салона зазвучала хорошо знакомая мелодия английской группы «Битлз» и на их фоне раздались неторопливые шаги. К ним, мерно постукивая металлическими каблучками шпилек по асфальту тротуара, кто-то приближался. Павел оглянулся на припозднившуюся путницу и с трудом узнал в вызывающе разодетой во всё импортное женщине свою молодую соседку по лестничной клетке.
– Ты только посмотри! – удивлённо воскликнула подошедшая к ним соседка. – Наш сосед после долгого отсутствия наконец-то соизволил объявился! И, причём, не один, а в компании с молоденькой! А букетище роз то какой шикарный! Неужто умудрился всю свою получку потратить на них?! Ну, здравствуй соседушка! Где изволил ночи коротать?
Молодая женщина остановилась именно напротив Павла. С жеманной улыбкой на лице она фамильярно похлопала его по плечу и неловко наклонилась близко-близко к самому уху. Резко пахнуло адской смесью запаха дорогих духов и перегара, а девица громко зашептала:
– Сильно не мучь это хрупкое создание природы. Если хочешь по-настоящему поразвлечься, то на ночь девиц покрепче приглашать надобно, а, впрочем, на нормальную девку у тебя денег, к сожалению, нет, а так, ты на вид вполне ничего – симпатичный такой парень! Когда эта, твоя новая знакомая узнает, что ты всю свою зарплату потратил на эти цветы и у тебя теперь пустые карманы, она тут же убежит! Но если, вдруг, у тебя вновь появятся какие-то шальные денежки, позвони мне. Ты ведь знаешь: где я живу. Думаю, что сумею подыскать тебе девушку получше этой и весьма опытную во всех отношениях, а по знакомству и не так и дорого возьму!
Соседка смерила Катю оценивающим взглядом, невольно задержалась на действительно шикарном букет цветов. На миг в глазах куртизанки предательски блеснула искорка зависти, но сумрак не выдал истинного состояния её души. Она лишь криво усмехнулась и, слегка пошатываясь, направилась к подъезду. Парадная дверь громко хлопнула и по лестнице вновь защелкали металлические каблучки шпилек. Валютная проститутка жалела свою импортную обувь и тут же после покупки меняла хрупкий заграничный пластик на крепкий советский металл. Так обувь носилась гораздо дольше.
Где-то вдали были слышен шум проезжающих по соседней улице автомобилей, да из салона стоявшей недалеко от них машины внезапно громко рассмеялись какие-то пацаны. Они сделали забугорную музыку на магнитоле громче, надменно звонко хлопнули дверцей видавшего виды золотистого «Мерседеса» и укатили прочь. Стало значительно тише.
Павел оглянулся. Вдали от них стоял неприметный, серенький жигулёнок. Его окна выглядели тёмными и безжизненными. Скорее всего там никого не было. Так подумал Павел, но он ошибался. За ним и его подругой как раз из этого автомобиля внимательно наблюдали двое. Это была машина наружного наблюдения. Конторские ребята грызли сухарики и тоже посмеивались. Им показался забавным этот небольшой спектакль, который устроила девица определённого поведения. Они хорошо знали этот контингент, ошивающийся по гостиницам обширной сети «Интуриста». Проще говоря, – это была валютная проститутка. Хотя, официально в СССР проституции не было, а все попытки легко сшибить денежку на ниве сладострастия, сурово пресекались карающими органами. Но, все «валютчицы» по совместительству работали их же осведомителями, и они их не трогали, если, конечно, те сильно не зарывались.
Узконаправленный микрофон позволял наружке, не смотря на солидное расстояние, прекрасно всё слышать. Несколько беспокоившая их странная чёрная «Волга» со спецномерами, которая аж до самого дома их объекта ехала впереди них за машиной адвоката, даже не приостановилась, а тут же свернула прямо на перекрёстке налево и куда-то уехала. «Топтуны» предположили, что в машине мог быть всего лишь случайный, высокопоставленный чиновник, решивший отобедать в ресторане. Человеку, которому какое-то время было с ними по пути, а дальше их дорожки просто разошлись. Бывает и такое. «Конторские», чтобы лишний раз не «светиться», решили не входить в ресторан, а дожидались своего клиента сидя в машине, недалеко от входа, а поэтому они не видели конфликта подопечного с кавказцами. Об этом заинтересованные лица в комитете позже получат сведения, но это будет уже завтра, причём, от работающего в ресторане осведомителя, а не от службы наружного наблюдения.
– Это кто такая была? – с явной ноткой ревности спросила Катя, когда разбитная девица скрылась в подъезде, а привёзшая её машина уехала.
– Соседка, – недоумённо пожал плечами Павел.
Он никак не ожидал в этот, так прекрасно заканчивающийся вечер, второго «спектакля», разыгравшегося прямо на глазах у девушки, которая ему явно нравилась. Да ещё и на пороге собственного дома, перед тем, как они вместе зайдут в его квартиру. Потому он находился в состоянии некоторой растерянности. Катя же по-своему истолковала немногословность своего кавалера.
– Я уже и так сумела понять, что эта девушка – твоя соседка! Но, судя по тому, как она фамильярно с тобой обходится, вы с ней должно быть очень хорошо знакомы!
Катя постаралась многозначительно выделить слова «очень хорошо» и ей это явно удалось. Павел поёжился как от неожиданного удара под дых.
– Я её то и видел всего лишь один раз в своей жизни!
Он вспомнил, как в первый день посещения своей новой квартиры увидел свою соседку, которая после принятия ванны, стояла перед ним в одном коротком халатике, небрежно наброшенном на голое тело и застёгнутом всего лишь на две пуговицы. Тут же покраснел и смутился под пристальным взглядом Кати. Девушка показательно отвернулась. Павел опомнился, что ему надо что-то сказать в своё оправдание.
– Самое честное слово, Катя, что я видел её только один раз и то, когда она стояла за спиной своей матери в самой глубине квартиры. Я её и разглядеть в полумраке толком никак не мог! Да и в тот день она была как-то агрессивно ко мне настроена. Подкалывала меня перед своей матерью, «интеллигентом» обзывала и говорила, что я слишком мало получаю, чтобы её интересовать, и вообще…
– Что «вообще»?! – обиженным голосом произнесла Катя. – Что-то сегодня вечером я не заметила за ней никакой агрессивности в твой адрес. Напротив, она по отношению к тебе была сама любезность, даже прямо к твоему ушку так мило наклонилась, чтобы поворковать!
– Катя! Чем хочешь тебе поклянусь, но у нас с ней никогда и ничего не было! Я её совершенно не знаю! Она для меня – абсолютно чужой человек!
– Правда чужой? – повернувшись к Павлу, с надеждой спросила девушка.
Она пыталась спрятать своё лицо за огромным букетом красных роз, которые ей подарил в ресторане знаменитый певец и артист кино. Павел с завистью посмотрел на шикарный букет. Даже на короткий миг приревновал Катю к Кикабидзе.
– Точно, Катя! Хочешь, я тебе ещё красивее букет цветов подарю!
– Прямо сейчас, ночью? – с иронией спросила Катя, отходя от неожиданного укола ревности, и оглянулась на уже закрытый соседний продуктовый магазин.
– А хоть и сейчас! – закусил удела Павел. – Вот ключи от моей квартиры. Поднимайся на второй этаж и жди меня там! Я быстро!
Катя взяла ключи и удивлённо посмотрела на куда-то убегающего Павла. «А парень с характером!», – улыбнувшись самой себе, подумала Катя и напрочь отбросила глупые мысли про разбитную соседку.
Девушка направилась к подъезду, но вспомнила, что не знает номера квартиры. Она обернулась и крикнула вдогонку Павлу:
– А какой у тебя номер квартиры?
– Извини, забыл сразу сказать: двадцать четвёртая! – крикнул Павел и тут де скрылся за углом своего дома.
Серенький жигулёнок, соблюдая дистанцию, медленно поехал вслед за ним. Когда он тоже скрылся за углом дома, из-за другого угла вышли двое крепких парней. Они всё время простояли там и всё слышали. Незнакомцы посмотрели на внезапно зажёгшееся окно квартиры Павла и быстро поднялись на второй этаж. Нажали на кнопку звонка и стали ждать. Буквально через несколько секунд щёлкнул замок.
– Ты уже так быстро вернулся, Павел? – открывая входную дверь спросила Катя и выглянула на лестничную клетку.
Она лишь успела негромко, коротко ойкнуть, как крепкие руки мгновенно зажали ей рот и поволокли вниз. Катя извивалась всем телом, пыталась вырваться, но тщетно. Силы были явно неравны. У подъезда уже стояла та самая чёрная «Волга», которая ехала вслед за адвокатской машиной. Сильные парни не произнесли ни единого слова. Они быстро запихнули Катю на заднее сиденье автомобиля. Сами седи у неё по бокам и машина мгновенно рванула с места. Катя пыталась кричать, но ей моментально воткнули в рот кляп, а для надёжности завязали ещё какой-то тряпкой. Теперь похищенная девушка кричать уже не могла. Она попыталась вырваться, но через короткое время её руки были связаны, а машина, не снижая скорости, всё мчалась по ночной Москве. Одиночные постовые, взглянув на номер чёрной «Волги», лишь брали под козырёк и не мешали её движению. Катя, не понимала, что с ней такое происходит. Она попыталась вскочить на ноги, но выкравшие её люди, больно дёрнув за связанные руки, бесцеремонно усадили обратно на сиденье. Раздался громкий, надменный смех и до этого молча сидевший рядом с водителем человек с огромной кепкой на голове весело произнёс:
– Ти тут не не прыхай высоко, красавица! Здесь, машина – потолок осень низкий! Голову свою больно ударишь – шишка большой будет. Ти лучше сиди и молчи, как пологается хордой женщине! К настоящему джигиту, понимаешь ли, едешь, а ты тут дёргаешься, вопишь-кричишь, работать нам мешаешь! Ти радоваться должна! Мы по поручению большого человека тебя забрали из твоей бедной квартиры! Теперь всю оставшуюся жисть, прям, как сыр в масле кататься будешь! Бохатой женой большого человека совсем скоро станешь!
Человек в кепке снисходительно посмотрел на Катю, которая время от времени бросала на него свои гневные, огненные взгляды. Он лишь оценивающе осмотрел её с ног до головы, а затем выразительно цокнул языком, и не спеша повернувшись к водителю, поднял вверх правую руку, нетерпеливо покрутил в воздухе кистью ладони и раздражённо воскликнул:
– Э-э, слюшай, ты чего так плетёшься по этой Москва, как будто не на «Волга» едешь, а на самый паршивый ишак?! Давай быстрее едь, да! Нас уже очень важные люди совсем заждались!
Водитель чёрной «Волги» с тонированными стеклами молча посмотрел на спидометр, на котором стрелка дрожала у отметки «сто километров в час», при разрешённой по городу скорости шестьдесят, и ещё сильнее нажал на педаль газа. Двигатель машины нервно взревел, и она помчалась по городу ещё быстрее.
Павел вернулся домой с большим букетом белых астр. Он буквально взлетал по коротким маршам лестничной клетки и растерянно остановился у отчего-то открытой двери своей квартиры.
– Катя! Ты где? – осторожно позвал он, ещё полагая, что девушка могла его заметить в окно и теперь она открыла ему дверь, а сама где-то в её глубине затаилась.
Павел осторожно переступил порог. Свет в коридоре, как и в гостиной, одновременно служившей ему и спальней, горел, но ни там, ни там никого не было. Посмотрел на закрытую дверь кухни. Там было темно. Он открыл дверь и будучи убеждённым, что девушка прячется именно там, громко воскликнул:
– Ах, вот ты где! – и резко нажал на выключатель.
На маленькой кухонке вспыхнул свет, но Кати и здесь не оказалось. Павел обиженно сел на табуретку, с грустным видом положил на стол букет красивых астр и опустил голову. «Видимо, всё-таки она меня сильно приревновала из-за глупой трепатни этой дурацкой соседки! Ничего, завтра отнесу Кате цветы прямо в институт, всё ещё раз подробно объясню ей, и там, при всех сотрудниках, подарю ей цветы! Оттает! Обязательно оттает!», – решил Павел, немного повеселел, но тут же огорчился, что не знает ни номера домашнего телефона Кати, ни её точного адреса. Можно было бы хотя бы позвонить и поговорить. Он не совсем уверенно запомнил здание какой-то пятиэтажной хрущёвки из белого кирпича. После нелепой смерти бывшего зека его память сыграла с ним злую шутку: хотя он помнит, что, Катя указывала ему на свой дом, но на какой именно он не помнил. Тяжело вздохнул и принялся за поиски в казённой квартире вазы для цветов, но, видимо, наличности таковой утвари хозяйственный отвел комитета не предусматривал. Пришлось ставить астры в случайно сохранившуюся на кухне от прежних хозяев трёхлитровую банку из-под молдавского яблочного сока. Павел закрыл торчащим в замочной скважине ключом входную дверь, выключил везде свет, разделся и с некоторым волнением, впервые после долгого перерыва лёг спать не на нары, а на диван с мягкой подушкой и на белоснежной простыне. Уютно закутавшись в одеяло, уже засыпая после бурного дня, он ещё пытался мысленно планировать, как он будет завтра снова просить прощения у Кати, но так и не сумел до конца что-нибудь путное придумать и крепко уснул.
Труженики наружного наблюдения сопровождали Павла от начала и до конца его похода за цветами. Видели, как он, воровато оглядываясь по сторонам, срывал астры на общественной клумбе, но лишь усмехались. «Топтуны» больше волновались, чтобы их объект наблюдения не «застукал» внезапно проезжавший патруль милиции. Иначе снова ненужные разборки со стражами охраны порядка. Но всё прошло вполне благополучно. Клумба была варварски разорена, но зато Павел был с букетом роскошных астр. Он добрался до своей квартиры без приключений и наружное наблюдение посчитало, что теперь цветы вручены по адресу, а если свет в квартире погас, то у влюблённой парочки наступил мир и согласие, но они, как и сам Павел, глубоко ошибались насчет нынешнего местоположения Кати.
А между тем чёрная «Волга» въехала на территорию подмосковного склада. Немного пропетляв, остановилась возле гружёной «Колхиды» с прицепом, с грузинскими номерами на бамперах. Их уже ждали. Девушку быстро вывели из легковушки. Возле грузовика ухмыляясь стоял тот самый молодой чернявый парень, который подходил к ней в ресторане.
– Ню, привет, красавица! Как доехала? Хорьёшо? – усмехнувшись произнёс он.
В ответ Катя лишь презрительно посмотрела на него и отвернулась, но через мгновение передумала и метнулась к своему обидчику. Хотела влепить ему громкую затрещину, но связанные руки не дали должным образом этого сделать. Незнакомец перехватил руки девушки и легонько сжал их, но Кате стало больно и обидно. Она негромко застонала, гневно посмотрела на ухмыляющегося молодого парня и плюнула ему в лицо. После чего так и застыла, гневно сжигая его своим взглядом. Обидчик выдержал взгляд в упор, молча достал из нагрудного кармана дорогого костюма белоснежный платок. Не торопясь вытер лицо и бросил платок на землю, к ногам Кати. Затем без замаха влепил её звонкую пощёчину. Девушка пошатнулась, хотела схватиться за мгновенно запылавшую огнём щёку, но вспомнила про связанные руки и так и осталась стоять, а слёзы сами собой покатились по её щекам.
– Никогда! Слишишь! Никогда не смей касаться лица мужчины, женщина! Ти меня хорошо поняла?
Молодой кавказец одной рукой взял за подбородок Катю и приподнял ей голову. Посмотрел в горящие ненависть глаза и тихо произнёс:
– Мамой клянусь, я объезжу эту непокорную, молодую кобылку! Она у меня станет покорной и нежной как горная лань! В машину её! И получше прикройте тюками с тканями!
– А если на дороге меня ГАИ проверять станет, Гиви, и найдёт её? – засомневался крепко сложенный водитель, указывая рукой на горько всхлипывающую Катю.
– Э, што ти такое говоришь?! – возмутился молодой парень, которого оказывается звали Гиви. – У тебя бумага из самого министерства легкой промышленности будет! Мой дядя уже давно ждёт в Тбилиси твою машину. Его цех простаивает из-за того, что ти здесь торчишь и пререкаешься со мной! Он не может свой готовый товар на московский магазин привезти. Ти это знаешь: сколько денег мой дядя теряет со свой цех за один день только из-за того, что ти ещё до сих пор не выехал из Москва?!
– Гиви, но ты сам приказал мне подождать дополнительный груз?! – обиделся водитель. – Я бы уже давно уехал на родину, и твой дядя в своём цехе бы продолжал шить свой импортный одежда и обувь для Москва!
– Ай, не говори так при чужих! В следующий раз плохо накажу за такой слова! Ти дополнительный груз-девка получил? Вот и вези её в Тбилисо и чтобы ни один волос с неё голова не упал! Слишишь, с тебя потом строго спрошу! – раздражённо прикрикнул на подельника Гиви.
Катю запихнули в крытый кузов грузовика в специально подготовленную нишу с периной, за тюками с материей. Кляп изо рта не вытаскивали и руки не развязали. Мало того, ещё связали и ноги, но благо не так тесно. Видимо, похитители опасались нарушить кровообращение. Берегли товарный вид девушки.
– Лежи тихо, красавица! – ласково произнёс забравшийся вместе ней в кузов машины вполне симпатичный кавказец и нежно потрепал лежащую связанной на перине девушку по щеке. – Через четыре или пять часов, когда ти будешь уже далеко от Москва, тебя хорошо покормят и дадут сходить в туалет, а пока терпи и молчи, если жить хочешь! Поверь мне, тебя ждёт совсем райская жизнь, у тебя будет всё, что ти только сможешь себе представить! Для тебя Москва станет совсем пустой звук! Вот увидишь!
Гиви не торопясь приподнялся, вполне дружелюбно улыбнулся пленнице и на прощание кивнул девушке.
– Не грусти по мне, красавица! Совсем забыл спросить: как тебя зовут?! Но, встретимся с тобой в Тбилиси, ти мне там сама скажешь своё имя!
Ближайший родственник главаря кавказского клана ловко выпрыгнул из кузова автомобиля на высокий пакгауз склада. Ещё раз взглянул на забившуюся в дальнем углу девушку и громко приказал:
– Грузи!
Проход до того места, где лежала Катя его подельники быстро закидали тюфяками с тканями. Тент фургона торопливо задраили, даже для надёжности опломбировали. В кузове автомобиля стало совсем темно. Катя вновь тихо заплакала. Громко заревел двигатель и грузовик поехал, подпрыгивая на неровностях складской дороги, плавно набирая скорость. Если бы не мягкая перина и матрас, кем-то заботливо уложенный на дно кузова, хрупким костям Кати пришлось бы совсем не сладко.
В это время Павел видел уже десятый сон. Ему снилась почему-то горько плачущая Катя. Он пытался её успокоить, но ему кто-то, выглядевший большим, тёмным пятном, всё время пытался мешать. Павел хотел оттолкнуть его прочь и помочь девушке, но его руки внезапно завязли в чёрном, липком гудроне. Он пытался освободить руки и прийти Кате на помощь, но они вязли всё глубже и глубже. Он никак не мог вырваться, а его липучий гудрон засасывал всё больше и больше.
Резко проснувшись от неприятного сна посреди ночи, Павел некоторое время лежал вниз лицом на подушке. Оказывается, что он задыхался. Вытер рукой холодную испарину на лбу, встал, сходил на кухню, выпил прямо из-под крана студёной воды и вновь лёг спать.
– Приснится же такая ересь! – вслух произнёс Павел и с тяжёлым вздохом перевернулся на другой бок, а Катю в это время тяжело гружёная фура отвозила всё дальше и дальше от Москвы.
