Книга Морвен

Воды Ривер-То застоялись от сентябрьской жары. По обе стороны реки склонились иссушенные травы и поникшие ряды кукурузных стеблей. Красный коршун кружил над долиной Гларморган, и великолепие его крыльев оттеняло пасмурное синее небо. Серая в яблоках кожа Инира блестела в лучах солнца, как будто его массивные плечи и взмокший от пота круп были покрыты драгоценными камнями. В порыве нежности Морвен, подавшись вперед, обхватила его шею руками. Он фыркал, пребывая в обычном хорошем расположении духа, а она смеялась, переполненная радостью жаркого дня. Река сияла, руины замка вдали так и манили к себе.

Из сбруи на Инире были только кожаный недоуздок и веревка. Морвен ослабила веревку в холке. Она знала, куда хотела отправиться. Всегда знала. Широкая спина коня для нее так же привычна, как и стул в гостиной Морган-холла, а мерное покачивание во время подъема по тропе у реки напоминало нежное убаюкивание в качалке нянечки. Шляпа спустилась ей на спину, удерживаясь на шнурке вокруг шеи, и она подставила лицо солнечным лучам. От этого могли появиться веснушки, но ей было безразлично. Даже если леди Ирэн и заметит эти отвратительные пятна, то все равно забудет о них к тому времени, как Морвен отправится наверх переодеваться к ужину.

Морвен поерзала ногами по брюху коня, отметив, что теперь они достают намного дальше, чем полгода назад. Ей было почти шестнадцать. Она была такой же высокой, как мать, и на голову выше отца. Иногда она ощущала на себе озадаченный взгляд лорда Ллевелина, сравнивающего ее рост и цвет лица со своими. Отец и дочь не были похожи вообще. Глаза и волосы Морвен были подобны темноте полуночи, тогда как глаза лорда Ллевелина – смутно голубыми, а его тонкие волосы были светлыми, пока не стали седыми.

Морвен однажды спросила няню – это было еще в те дни, когда она ужинала в детской комнате, – почему ее папа намного старше мамы. Няня ответила:

– О, это не так уж необычно, мисс Морвен. Многие отцы старше матерей. Лорд Ллевелин уже получил титул, когда женился на леди Ирэн.

– Почему же он не женился на ком-нибудь старом? – не успокаивалась Морвен.

– Ну… – ответила няня, фыркнув. – Несомненно, для леди Ирэн его предложение стало большой честью. Отличная партия для девушки из бедной семьи – стать хозяйкой в Морган-холле.

– У мамы не было титула?

Няня поджала губы:

– Нет, не было, а сейчас есть. И хватит задавать вопросы. Ешьте свой ужин, и пойдем на прогулку перед сном.

– Разве я не увижу папу с мамой?

– Не сегодня. Они вечером на приеме.

Только повзрослев, Морвен поняла, что у матери не было ни титула, ни отца, ни приданого. Жизнь Морвен и ее родителей отличалась от жизни других дворян Вейл. Морганы были старинной семьей в Сент-Хилари, но лорд Ллевелин и его леди посетили лишь несколько званых ужинов и вечеринок в саду, организованных другими дворянскими родами. Ничего не поделаешь, низкое происхождение леди Ирэн делало ее нежеланной в кругу аристократии. Морган-холл был местом, где проводились приходские праздники и пикники, поэтому Морвен знала почти всех детей рабочих, врача, учителя и священника. Данное обстоятельство приводило гувернантку в отчаяние при попытках научить свою подопечную тонкостям светского общения.

Морвен не придавала этому значения. Она предпочитала скитаться в полях с Иниром, а не играть в белом кружевном платьице в крикет. Ей было по душе чистить конюшню, а не сидеть в гостиной за чаепитием и светской беседой. И редко когда ей не удавалось улизнуть от гувернантки, чтобы бегом броситься к конюшне.

Инир всегда знал, когда Морвен придет, и с нетерпением ржал и бил копытом, пока не замечал ее вдали. Гувернантка жаловалась леди Ирэн на неуправляемость подопечной, но все было безрезультатно. Леди Ирэн зачастую забывала о замечаниях мадемуазель к тому времени, как вновь виделась с дочерью. К счастью для Морвен, мадемуазель Жирар благоговела перед лордом Ллевелином, его родословной, богатством и важностью его в правительстве. Она была безмолвна в его присутствии. Не было случая, чтобы она жаловалась его светлости.

Морвен запрокинула голову, оглядывая разрушенные стены старого замка Бопри. Она выросла, видя на горизонте это обвалившееся строение, которое было неотъемлемой частью пейзажа, как и река, поля, квадратная башенка и надгробья церкви четырнадцатого столетия, однако побывать там ей удалось лишь однажды. Это была обучающая экскурсия с гувернанткой.

Она скромно следовала на своем пони за мадемуазель Жирар, которая медленно ехала на толстой кобыле. Шествие замыкал объездчик лошадей Яго. Мадемуазель организовала эту поездку, чтобы наглядно проиллюстрировать свои рассказы о готических арках и греческих колоннах.

Замок вовсе не был таинственным. Его давно забросили, отдав предпочтение более современному строению. И все же Морвен часто подумывала о здании, манящий отдаленный силуэт которого видела из окна своей спальни. Прошлой ночью замок приснился ей, и она слышала, как кто-то незнакомый произносил ее имя. Во сне она бродила по пустым комнатам, тщетно пыталась пройти по заканчивающимся тупиками лестницам в поисках хозяина голоса.

Средневековая часть замка была построена в 1300 году, что представлялось девочке маловероятным. Тот факт, что здесь в течение шести столетий до ее рождения могли жить люди, казался непостижимым. Мадемуазель Жирар сказала, что даже крыльцу уже триста лет, и строго-настрого запретила Морвен подниматься на него. Одна из стен могла обрушиться на нее, и что тогда скажет лорд Ллевелин?

Естественно, мадемуазель не знала о сегодняшнем визите. Она ужаснулась бы, увидев ее на Инире, который, кстати сказать, был не под седлом. Морвен притворилась, что не замечает зрителей, с благоговением уставившихся на нее, стройную девушку, разъезжающую верхом.

Яго знал о связи Морвен и Инира. Когда конь начинал бить копытом и ржать у дверцы стойла, Яго выходил встречать Морвен, улыбаясь при мысли, что жеребец чувствует ее приближение.

Инир взобрался по травянистым склонам и пересек последний клочок пустого поля, прокладывая себе путь среди норок сусликов и ежевичных зарослей. Но вот они добрались до полуразрушенной стены, окружавшей замок, и Морвен остановилась на мгновение, наслаждаясь тишиной. В Морган-холле все постоянно суетились: горничные, повара и гувернантки, снующие по лестницам, заходившие в комнаты и покидающие их. Там было просто невозможно остаться одной, но здесь, на холме над рекой, царило восхитительное спокойствие. Никто не следил за ней, кроме тучных бурых коров на лугу.

Морвен перебросила ногу через Инира и спешилась. Он пасся, а она очистила юбку от шерсти и прошлась по траве, растущей в тени руин. Незастекленные окна смотрели в сторону Вейл. Три этажа здания уже почти превратились в прах. От дома благородных дворян остался лишь жалкий костяк. Он стоял, отданный на волю стихии, и был защищен меньше, чем простенький свинарник. Только башня в углу была, казалось, достаточно укреплена. Эта башня оставалась загадкой старого Бопри. Никто не знал, как она могла бы использоваться.

Морвен пробежалась кончиками пальцев по покрытым мхом стенам и пробралась внутрь. Она шла по тому, что осталось от древнего коридора, пока не наткнулась на внутренний дворик, где, вероятно, когда-то собиралась вся семья. Внезапный холод охватил ее. Она бродила по полуразрушенному коридору, пытаясь представить себе, как мог выглядеть этот замок раньше.

Во втором внутреннем дворике, местами заросшем травой, сохранились остатки фонтана. Широкая лестница из речного камня вела к окну, выходившему на северную сторону. Морвен подумала, что из него можно увидеть Морган-холл.

Перил не было, многие ступеньки оказались сломаны, и, поднимаясь по накренившейся влево лестнице, Морвен чувствовала, как дрожат ноги. Добравшись до окна, она ухватилась за холодный каменный подоконник и, приподнявшись на цыпочки, выглянула.

Очертания Морган-холла, обрамленного желтыми и зелеными полями, хорошо просматривались. Трубы дома выпускали колечки дыма в ясное небо. Ряды крыш конюшен виднелись за имением, а вокруг него располагались домики, крытые соломой и тростником.

Морвен видела, как подъехал автомобиль. Она прищурилась, пытаясь рассмотреть Яго за рулем. Появился лорд Ллевелин – полная темная фигура с ранцем для книг в руках. Несомненно, он приехал из Кардиффа на поезде.

Морвен наблюдала, как Яго сдал назад и развернулся. Он потел от усилий, когда приходилось так маневрировать. Поездки за покупками в Каубридж показали, что он это просто ненавидит.

Яго чувствовал себя уверенно с животными, а не с автомобилями, однако лорд Ллевелин наотрез отказался нанимать водителя. Морвен и Яго незаметно обменивались улыбками, когда поднимался вопрос о новом автомобиле. Из всех живущих в Морган-холле Морвен доверяла только Яго. Именно он учил девочку ездить на пони, когда ей было всего четыре года.

Ей было шесть, когда она впервые прокатилась на Инире. Яго никогда не позволил бы этого, но Морвен выждала, пока он отправится в поездку с лордом Ллевелином, и открыла стойло Инира. Конь послушно опустил голову, чтобы она могла пристегнуть веревку к недоуздку. Подставка для посадки была недостаточно высокой, поэтому она залезла на забор загона. Инир снова проявил послушание и приблизился, чтобы она смогла забраться на него. Морвен ударила его ногами по ребрам, и они медленно двинулись по загону. После Яго отчитал обоих, но девочка видела, что его глаза светились гордостью за нее…

Вдруг краем глаза Морвен заметила какой-то отблеск. Держась за подоконник, она повернула голову и взглянула на узкое окно в стене башни. Солнце било в лицо, но ей показалось, что что-то мелькнуло в окне. Она прикрыла глаза рукой и посмотрела снова, полагая, что это скорее игра света, блеск вкраплений кварца в каменных стенах или тень проплывающего облака. Но вот опять что-то неуловимое, мерцающее… Морвен затаила дыхание. Это животное? Большое, должно быть. Человек не мог вдруг появиться в пустующей башне.

Далеко внизу послышалось ржание Инира. Топот его копыт среди руин замка звучал приглушенно. Осторожно, опасаясь упасть, Морвен спускалась по разрушенной лестнице. Стук копыт приблизился, и она услышала обеспокоенное фырканье.

Она встала на последнюю ступеньку как раз в тот момент, когда конь, наклонив голову и царапая круп о притолоку, пробирался через дверной проем.

– Инир! – закричала она. – Тебе нельзя сюда!

В ответ он ткнулся мордой Морвен в плечо. Она обхватила его голову руками и поцеловала чуть ниже челки.

– Глупыш! Со мной все в порядке!

Конь фыркнул и помотал головой, обрызгав ее слюной. Она вытерла ее и повела Инира за собой. Ему пришлось то и дело пригибаться, протискиваясь через дверные проемы. Морвен попала в замок через черный ход, но теперь с ней был конь, и она направилась в сторону проема, где раньше, должно быть, была двойная дверь. Инир свободно прошел через нее, и они продолжили путь через затененное крыльцо под аркой в тюдорском стиле. Солнечный свет ослепил Морвен, и она прищурилась, нащупывая в траве веревку, которой привязывала коня.

Потом подошла к Иниру, чтобы пристегнуть веревку к кольцу повода. Ее левая рука лежала на широкой спине коня, правой она потянулась к его голове, и он наклонился, чтобы помочь хозяйке. И вдруг заржал, запрокинув голову и не давая пристегнуть веревку. Рука Морвен повисла в воздухе.

– Инир! В чем дело?

Конь смотрел перед собой, и она повернулась, чтобы увидеть, что его испугало.

Странный силуэт замер в тени крыльца. Девушка не могла сказать наверняка, какого пола был человек, поскольку темные одежды окутывали его с ног до головы. Некогда высокий, сейчас он был согбенным, ссутуленным. Капор с полями, словно из сказки, скрывал его лицо. Растерявшись, Морвен даже подумала, что перед ней призрак старого Бопри.

Но запах от этого создания развеял данное предположение: человек издавал зловоние заношенной одежды и немытого тела. Рука, поднявшаяся, чтобы опустить капор, была серой от пыли, ногти – грязными и неухоженными. И все это было устрашающе настоящим.

Морвен сделала шаг назад, чтобы оказаться поближе к Иниру. Нет, она не испугалась, имение было неподалеку, однако она выехала оттуда без сопровождающего или горничной, и это делало ее уязвимой. Если это нищий, то у нее не было денег, чтобы ему дать. А если не нищий…

Капор был опущен, и показалось лицо, которое, скорее всего, было женским, хотя из-за морщин и худобы нельзя было сказать точно. Облако седых волос было настолько белым, что поблескивало на солнце. Глаза черные, подобно ночи, но зоркие смотрели из-под серебристых бровей. Когда женщина открыла рот, стали видны ее белые, как и волосы, острые зубы.

– Ты, должно быть, малышка леди Айрин, – сказала она.

– Я не малышка! – возмущенно возразила Морвен. – Мне пятнадцать лет.

– О да, я знаю. Пятнадцать.

Старуха внезапно ухмыльнулась, что только умножило морщинистые складки на ее щеках.

– Мисс Морвен, так тебя зовут.

Хотя она и выглядела дряхлой, ее голос был звонким, даже приятным, причем говорила она с непонятным Морвен акцентом.

Она подошла ближе, чтобы рассмотреть Морвен, и девушка подалась назад, к Иниру.

– Чего вы хотите от меня? – спросила она, стыдясь дрожи в голосе.

Потом выпрямилась, ободренная присутствием Инира, и решительно пристегнула веревку к поводу.

– Нам пора, – бросила она через плечо.

– Я не буду мешать. Я просто хотела тебя увидеть.

Старуха стояла неподвижно, только бриз развевал ее лохмотья да солнечные лучи посверкивали в волосах.

Морвен, которая собиралась уже вести Инира к одной из разрушенных стен, обернулась:

– Что вы имеете в виду?

Старуха снова улыбнулась, отчего морщины стали еще глубже, и вдруг на ее лице проступили следы далекой молодости.

– Я хотела взглянуть на тебя еще раз, мисс Морвен, перед тем как умереть.

Жуткое чувство охватило Морвен. Она уставилась на грязную старуху с блестящими темными глазами и белозубой улыбкой. Это было узнавание. Или предчувствие. Оно озадачивало и вызывало головную боль.

– Я не… Это не… – Морвен никак не могла подобрать слов.

– Она, значит, ни разу обо мне не упоминала, – сказала старуха. Ее улыбка исчезла, веки опустились. – Ты ничего не знаешь о своей grand-mère.

– Моя grand-mère? Она умерла, – ответила Морвен, удивляясь тому, что отвечает на французском.

Леди Ирэн мечтала научить дочь говорить по-французски без акцента. Лорд Ллевелин одобрял такое стремление, считая, что это способствует выгодному браку. Мать Морвен никогда не объясняла своих побуждений, но наняла гувернантку-француженку и в основном говорила с дочерью на французском.

Пожилая женщина тут же перешла на французский. Ее веки поднялись, и суровый взгляд впился в девушку.

– Отчего ты так думаешь, мисс Морвен? Кто тебе такое сказал?

– Моя мать. – Она чувствовала, как глаза старухи буквально пронизывают ее. – И моя н-няня.

– Да? – захихикала старуха. – Так кто из них? Твоя мать или твоя няня?

Вызов с претензией на ответ, брошенный незнакомкой, оказался чрезмерным. Морвен отвернулась от старухи в зловонных лохмотьях и спешно подвела Инира к стене. Она нашла достаточно высокое место, поднялась, закинула ногу и уселась на коня.

– Вперед, Инир! Давай же!

И уже во второй раз за этот день конь ее удивил. Вместо того чтобы мчаться вниз по склону, он, качая головой и подергивая ушами, отступил на два шага. Морвен настаивала, положив руку ему на шею, но он только мотал головой, как будто муха кусала его за морду.

– Что такое, Инир?

Конь очень осторожно развернулся и в два прыжка доставил ее к старухе. Потом нагнул голову и замер.

– Что вам надо? – вскрикнула Морвен.

– Я же сказала, – ответила карга. – Твой конь понимает. Я знаю его.

– Не может быть!

– Оказывается, может. И он меня узнал.

Морвен не могла этого отрицать. Инир стоял с опущенной головой и поникшими ушами. Когда она погладила его гриву, он уперся копытом задней ноги в землю, давая понять, что не сдвинется с места.

– Что вы с ним сделали?

Морвен услышала в своем голосе мольбу. К чему этой женщине запугивать ее? И почему Инир, славный Инир…

Рука старухи опустилась на морду Инира. Эта рука была на удивление большой, с сильными пальцами. Потом старуха нагнулась и пробормотала что-то ему в ухо. Когда она выпрямилась, он поднял голову и уставился на нее. Так бывало и с Морвен, о чем Яго говорил как о чем-то невероятном.

Старуха улыбнулась и махнула рукой. Инир, взмахнув хвостом, развернулся и помчался вниз по склону. Морвен ухватилась за его гриву, чтобы не упасть. Потом обернулась на женщину в тени замка, но та уже исчезла.