Черниговский скит Троице-Сергиевой Лавры.

Вначале двадцатого столетия Черниговско-Гефсиманский скит, расположенный в получасе ходьбы от Троице-Сергиевой Лавры, был местом не менее оживленным, чем сама Лавра. Этот скит известен был своими старцами. В частности, прозорливцем и молитвенником Варнавой, к которому приезжали со всех концов Российской империи. Потоки людей самого разного достатка и звания стекались к скиту. Приезжие ждали порой по нескольку дней, не считаясь с погодой и усталостью. Старец Варнава принимал людей, не сетуя на такую тяжелую работу, всегда был весел и приветлив. Однако в ежедневной суете приема он различал контуры Небесного Дома, устроенного не так, как его может представить себе обычный человек. Пророческое дарование старца проявлялось в странных порой поступках.

Очередь из ожидающих своей череды людей была уже внушительной и все разрасталась. Подходили то одни, то другие. Как водится в очереди, возникали недоумения:

— Я здесь была, но отходила. Вот, раба Божия меня помнит.

— Вставайте!

— Вот мои родственники подошли, нас теперь трое!

— Хорошо.

В конце очереди стояла невысокая стройная девушка с тонкими чертами лица и строгими глазами. Она, казалось, не обращала внимания на человеческое кипение вокруг. Это была Мария Маковкина, будущая схимонахиня и старица. Она приехала из Москвы для благословения и совета относительно дальнейшей жизни. Мария только что закончила фельдшерские курсы и, по отзывам преподавателей, была хорошим фельдшером.

Людской гомон вдруг на секунду затих, а затем вдруг как волна прокатилась:

— Старец! Батюшка!

Кто-то так и рухнул на колени, крестясь и молясь, кто-то запричитал навзрыд, кто-то так и остался на месте. Мария склонила голову и подобрала подол платья: женщины рядом с ней упали на колени, обе полные, с сумами через плечо. Встать на колени у Марии уже не получилось бы. Однако вся фигурка девушки выражала смирение и благоговение.

Черниговский скит Троице-Сергиевой Лавры. Автор снимка В. Сазонов.

Вместо ожидаемого всеми старца вышел его келейник и, спустившись с крылечка, пошел вдоль очереди. Ну, кому-то благодать такая пришла: быть вызванным к старцу вне очереди? Женщины зашептались, пытаясь определить, кто бы это мог быть. Келейник остановился возле Марии, то есть — в самом хвосте очереди. Многие обернулись: как это так, простая курсистка?

— Вы Мария? — спросил келейник.

— Да, — ответила девушка.

— Вас просит к себе старец Варнава, — сказал келейник и сделал знак следовать за ним. Очередь притихла. Если сам старец просит — значит, такая нужда у человека. Мария сердцем чувствовала, что идет навстречу своей судьбе.

Беседа Марии Маковкиной со старцем Варнавой длилась два часа. Впоследствии мать Мария рассказывала, что старец рассказал ей всю ее судьбу, даже назвал некоторые случаи, которые потом и произошли в ее жизни. От старца Мария выходила уже новым человеком.

Во время Первой мировой войны фельдшер Мария Маковкина работала в Императорском госпитале вместе с великими княжнами. По ее воспоминаниям, все великие княжны были отличными медсестрами. Что касается старших — Ольги и Татианы, — они ассистировали врачам при операциях, иногда сложных, с опытностью настоящих хирургов. Мария смотрела на княжон с восхищением.

После революции жизнь Марии изменилась, она стала искать монашества. Где и когда она была пострижена, сведений нет. Известно только, что она особенно почитала митрополита Алексия (Симанского), а за советом обращалась к старцу Серафиму Вырицкому. Возможно, постриг в монашество был совершен самим митрополитом Алексием.

О жизни подвижницы до начала Великой Отечественной войны известно очень мало. Нет сведений о ее аресте или ссылке. Возможно, она не оставляла врачебной практики и жила в Ленинграде, выполняя поручения митрополита Алексия. Незадолго до начала войны старец Серафим Вырицкий благословил Марию найти жилье рядом с Никольским собором.

Мария не уехала из Ленинграда в начале войны, пока была возможность, и всю блокаду прожила в осажденном городе, разделяя с его жителями все трудности и надежды. Она, как и в довоенные годы, помогала митрополиту Алексию. Богослужения в Николо-Богоявленском храме не прекращались всю блокаду. Митрополит сам совершал Божественную литургию и сам причащал верующих. Мария подводила к чаше наиболее слабых людей, поддерживала их, затем отводила к столу с запивкой.

Одно из самых печальных занятий во время блокады — похороны. Смерть безраздельно царила вокруг. К ней просто привыкли. Мария вместе с другими подвижницами участвовала в отпевании и помогала хоронить умерших. Ослабевшая, иногда на грани отчаяния, она сама утешала еще более слабых людей.

После окончания войны жизнь в Ленинграде начала понемногу налаживаться. Начала оживать и жизнь духовная. Однако митрополит Алексий проявлял осторожность. Например, на просьбу верующих в отношении часовни блаженной Ксении ответил отказом. Опытного иерарха не могло обмануть временное потепление. По многим вопросам владыка обращался к своей духовной помощнице, матери Марии. Часто их мнения совпадали.

Власти, допустившие послабление в отношении религиозной жизни, уже продумывали следующее наступление, которое и случилось некоторое время спустя. В феврале 1945 года митрополит Алексий был избран патриархом Московским и всея Руси. Владыку ожидала Москва и разлука с любимым Николо-Богоявленским храмом. Он благословил мать Марию оставаться при храме. До самой кон чины в 1970 году патриарх сохранял связь со старицей. Из Москвы он посылал к ней «связных» и часто советовался с ней даже по вопросам церковной политики. Мать Мария пережила патриарха на год.

Портрет преподобного Варнавы Гефсиманского. Москва. Рубеж XIX–XX вв. Церковно-археологический кабинет Московской духовной академии.

После кончины патриарха старица погрузилась в особенное молитвенное делание. Она отказалась от пищи и почти не спала. Так продолжалось, пока не выбран был новый патриарх — Пимен (Извеков). Получив извещение, что избран именно Пимен, старица осенила себя крестным знамением и сказала:

— Слава Богу! Верующего выбрали. Этот — верующий.

Скончалась схимонахиня Мария в 1971 году, похоронена на Шуваловском кладбище. Многие из церковных деятелей ценили духовный опыт старицы. Один из вернувшихся после войны в Россию Валаамских старцев сказал:

— Мать Мария — это столп, на котором держится весь город и все вокруг.

На могилу подвижницы и сейчас приходят люди с просьбами об исцелении от болезней и о всякой житейской помощи. Есть сведения, что такая молитва бывает исполнена. Бог даровал старице при жизни дар лечить телесно и духовно, и после смерти мать Мария помогает тем, кто обращается к ней с молитвой.