Глава 14

Если в этом мире мог существовать ад, то Лондиниум был его точной копией. Город был объят пламенем. Кошмар, страдания, бедствия слились здесь в одну картину с победой и возмездием. Зловоние битвы вызывало у Алекс тошноту. Это был сладкий металлический запах крови и смерти, страха и триумфа.

Она ненавидела все это и была так напугана, что сердце замирало у нее в груди. Кельтские воины радостно кричали и пьяно шатались по улицам города. Это была победа, но не такая, какой представляла ее себе Алекс. Она была жестокой, отвратительной, низкой. Они одержали победу, но, выиграв, они потеряли то, что отличало их от жестоких римлян. Они грабили, разбойничали и даже насиловали. А потом они подожгли город.

– Мы должны убираться отсюда! – крикнул Карадок сквозь шум умирающего города. – Здесь слишком опасно. Позже…

– Нет! – Алекс схватила его за руку и посмотрела ему в глаза. – Мы должны найти Катуса и часть медальона. Я бы не просила тебя, если бы это не было так важно.

Друид посмотрел на нее так, будто был готов в любой момент схватить ее, посадить на лошадь и уехать с ней отсюда.

– Мне тоже не нравится здесь находиться, – сказала она с жаром. – Я не хочу видеть все это! Но найти медальон и вернуть его на место – это важнее того, что я хочу или не хочу. Помоги мне, Карадок. Я не хочу идти без тебя, но у меня нет выбора.

Карадок понял ее. Он не собирался оставлять ее одну посреди разрушенного города. Он коротко кивнул и подошел к испуганному жителю города, прятавшемуся у стены, схватил мужчину за тунику.

– Отпусти меня! – закричал человек. – Я всего лишь раб! Я даже не римлянин. Я…

– Мне нужны только сведения, – прервал его Карадок. – Где найти сборщика податей, Катуса?

Даже будучи смертельно перепуганным, мужчина скривил лицо в злобной усмешке:

– Когда они поняли, что королева варваров захватит город, Катус и его люди побежали в свой храм и забаррикадировались там. Пусть они сгниют на самом дне своей преисподней.

– Как добраться до храма?

Раб показал рукой на широкую дорогу, усеянную телами и мусором.

– В конце этой улицы стоит храм Юпитера.

Карадок отпустил мужчину. Они с Алекс поспешили по главной улице Лондиниума. Алекс старалась смотреть только вперед. Она всеми силами пыталась не думать о том, что видит, убедить себя, что ее глаза смотрят фильм, страшный, но не имеющий к ней отношения. Она шла так, пока не увидела перед собой храм Юпитера.

Храм был полностью объят пламенем. Вместе с облаком дыма в воздух поднимались ужасные крики.

– Нет! – воскликнула Алекс и устремилась вперед.

Карадок побежал вслед за ней и схватил ее, как только она оказалась слишком близко к горящему зданию. Кельтские воины окружили горящий храм. Эти мужчины и женщины не участвовали в пьяном веселье, их лица были суровы и сосредоточенны. Они стояли и смотрели, как горит храм.

В воздухе, наполненном дымом, появился странный запах, происхождение которого Алекс не смогла определить.

– Нет, – повторила она тихо. – Но, возможно, его не было там. Может, он прячется в другом месте.

Карадок осмотрелся вокруг и заметил знакомое лицо. Вместе с Алекс они подошли к воину.

– Саидир, Боудикка где-то рядом?

Он покачал головой:

– Королева вернулась в лагерь, чтобы посетить раненых.

– Она здорова и не ранена?

Улыбка воина была свирепой.

– Нет! Боудикка сражалась, как сама богиня Андрасте.

– Я рад слышать это, – сказал Карадок. – Поскольку королева далеко, возможно, ты сумеешь помочь мне.

– Конечно, Карадок. – Кельт уважительно наклонил голову.

– Я выполняю поручение богини. Ее жрица должна найти сборщика податей, Катуса. Ты видел этого римлянина? – спросил Карадок.

– Это животное, которое приказало избить нашу королеву и изнасиловать ее дочерей? Да, многие из нас видели его. Вон там! – Воин указал презрительным жестом в сторону горящего храма. – Туда он и остальные римские трусы убежали в надежде, что наша месть ограничится рабами и жителями Лондиниума. Боудикка приказала сжечь всех их и отправить к своему Юпитеру на суд.

Когда она поняла, что непонятный запах – это запах горелой плоти, Алекс заткнула рот рукой и, пошатываясь, пошла прочь от храма, не обращая внимания на то, что кельты с любопытством смотрели ей вслед.

Вскоре она почувствовала крепкое объятие Карадока.

– Пойдем отсюда, – сказал он мрачно.

В ответ она только кивнула. Молча, она позволила ему отвести ее обратно к их лошадям, и они ускакали в сторону леса. Алекс почувствовала глубокое облегчение, когда они въехали под сень деревьев.

– Ты хочешь вернуться в шатер Боудикки или в мой лагерь? Выбирай, Блонвен, – сказал Карадок, когда она слезла с лошади.

– Я хочу пойти с тобой, – ответила она не раздумывая. Алекс знала, что не может предстать перед Боудиккой, когда она и ее дочери праздновали победу над римлянами. Она все еще чувствовала запах горящей человеческой плоти, и крики умирающих все еще звенели у нее в ушах.

Идя рядом с молчаливым друидом, Алекс пыталась привести свои мысли в порядок и понять, что же ей делать теперь. Но как ни старалась, она не могла заставить свою голову работать. Там крутились одни и те же сцены: умирающие кельтские воины, Лондиниум в огне, крики горящих людей.

– Выпей это и сядь поближе к огню. – Карадок протянул ей кубок с медом и усадил на бревно около костра.

Алекс моргнула и посмотрела вокруг. Она даже не заметила, как они пришли в лагерь.

– Сделай, как я говорю, – сказал он ей.

Она беспомощно кивнула и осушила кубок, ощущая приятное жжение сладкого, крепкого напитка.

– Ты никогда раньше не видела битвы?

Алекс подумала о своих немногочисленных путешествиях в центры коммуникаций в Турции и Афганистане.

– Нет. Ничего подобного, – сказала она.

Он кивнул.

– Воины верят в славную победу и сладкую месть. Но правда в том, что война иногда бывает необходима. Однако война – это скорее смерть и разрушение, а не воплощение честолюбивых фантазий человека. – Карадок сделал паузу. – Я хочу, чтобы ты знала, то, что римляне сделали на острове Мона с друидами, жрицами и их семьями, было намного ужасней того, что случилось в Лондиниуме сегодня.

– Мне очень тяжело это осознавать.

– Не пытайся представить это. Просто знай, что, хотя война ужасна, справедливость на стороне Боудикки. Мы не будем рабами римлян. Мы не можем жить в страхе, что они могут в любой момент убить нас и наши семьи. Мы свободный народ и таким останемся.

– Я понимаю, что вы боретесь за свою свободу, – кивнула Алекс. – Просто когда я вижу все это… – Ее голос прервался, как будто она не могла найти слов, чтобы выразить свои чувства.

– Ты видишь грандиозную абстрактную идею в реальности, а реальность всегда искажает самые прекрасные идеи, – закончил он вместо нее.

– Да, – вздохнула она. – Это я и имела в виду.

Он дотронулся до ее щеки.

– Боудикка позовет меня, как только закончит с ранеными. Я должен идти к ней.

– Меня она тоже захочет видеть, – заметила Алекс, хотя мысль о встрече с королевой и ее кровавыми воинами вызывала у нее ужас.

– Боудикка поймет, что твое служение Андрасте оставило тебя без сил. Блонвен, ты понимаешь, что я говорю только правду, да? Прислушайся к себе. То, что ты видела сегодня, было ужасно. Но это отчаяние в твоих глазах, оно оттого, что богиня истощила тебя. Останься здесь. Отдохни. Получи силы и утешение от леса. Я вернусь, как только буду свободен.

С чувством облегчения Алекс кивнула.

Карадок нежно поцеловал ее в губы и ушел. Алекс налила себе в кубок еще меда. Она медленно пила его, заглядывая в свою душу по совету друида. Она была измучена, слишком занята, слишком взволнованна, чтобы понять, как сильно устала. С осознанием того, что душевные силы ее совершенно истощены, она пришла к выводу, что ужас, который она испытывает, был вызван отсутствием защитной реакции. Случившееся в Лондиниуме было ужасно, но она прекрасно представляла себе, что такое война. Кроме того, Алекс знала от Карсвел, а теперь и от самих кельтов, что римляне притесняли иценов многие десятилетия. Алекс не хотела отворачиваться от королевы только потому, что та отомстила своим врагам.

– Мне нужно восстановиться и прийти в себя, – сказала Алекс вслух. Полная решимости, она допила остатки меда, встала и направилась к источнику, который протекал недалеко от лагеря Карадока.

Алекс опустилась на колени у мшистого берега, обеими руками зачерпнула холодную воду и умывала лицо до тех пор, пока не избавилась от запаха горящей плоти. Потом она снова зачерпнула воды и на этот раз выпила ее. Вода была очень чистой и сладковатой на вкус. Почувствовав себя лучше, Алекс прислонилась к древнему дубу. Мокрыми пальцами она стала расчесывать волосы. И тут наконец на нее снизошло умиротворение и спокойствие, оцепенение с ее души стало спадать.

Она по-прежнему чувствовала усталость, но теперь уже другого рода, это была усталость, а не изнеможение, парализовавшее ее мозг. Ее мысли не концентрировались на ужасе насилия и разрушений. Они шли обычным чередом. К ней вернулся рассудок, который подсказывал, что одна половина медальона у нее есть. Во всяком случае, она знает, где она находится. Она видела ее и, возможно, со временем сможет взять ее у Боудикки.

Если Алекс захватит ожерелье с одной частью медальона, сможет ли Карсвел что-то с ним сделать? Может ли она по одной части восстановить вторую? Возможно. Этот вопрос Алекс не задавала профессору. Видимо, никто не задавал, потому что в этом случае ответ был бы включен в ее инструктаж.

Таким образом, в худшем случае Алекс могла вернуться в Флагстафф с одной частью медальона.

«Сбежать от Карадока и никогда не увидеть его вновь?»

Алекс мысленно стряхнула с себя оцепенение. Сейчас было не время думать о нем. Это было не ее время. Она не принадлежала к 60-му году нашей эры, независимо от того, что чувствовало ее сердце и чего жаждала ее душа.

– Я должна выполнить миссию. Тогда я смогу подумать о нем. – Она произнесла эти слова словно заклинание, которое усмирило бы ее сердце и мысли о будущем, в котором ей не было места. – Просто сделай свою работу, – прошептала она.

Но как она могла сделать, что должна? Катус мертв, и половинка медальона, очевидно, сгорела вместе с ним или была где-то спрятана.

И тут она поняла.

– Вот оно что! Карсвел прямо сказала, что медальон окружен мертвыми! Вот почему они выбрали меня для этой миссии!