37
Удивительное свойство придорожных поселков: оснований для того, чтобы покинуть их, примерно столько же, сколько чтобы остаться. Некоторые люди всю жизнь выбирают между первым и вторым.
Прошла еще почти целая неделя после похорон, прежде чем Бритт-Мари села в белую машину с синей дверью и выехала на дорогу, ведущую из Борга в две стороны. Следует непременно заметить: ответственность за это ни в коей мере нельзя возлагать исключительно на сотрудников муниципалитета. Они, вероятно, просто старались сделать свою работу. И не их вина, что они не представляли себе тщательности, с какой Бритт-Мари выполняет дела из своих списков.
В первый день у молодого человека, исполнявшего секретарские обязанности, сделался такой вид, будто Бритт-Мари изволит шутить. Приемная открывается в восемь утра, так что Бритт-Мари с Кентом были на месте в восемь ноль две; Бритт-Мари не хотелось выглядеть назойливой.
– Борг? – произнес исполняющий обязанности секретаря таким тоном, каким говорят о сказочных существах.
– Голубчик, как вы, вообще-то говоря, можете работать в муниципалитете и не знать, что Борг в него входит! – указала ему Бритт-Мари.
– Я не здешний. Я тут временно, – пояснил молодой человек.
– Ах-ха. И вы полагаете, что это уважительная причина не знать ничего вообще, – кивнула Бритт-Мари.
Кент ободряюще пихнул ее в бок, но шепнул, что надо бы как-то подипломатичнее. Поэтому Бритт-Мари собралась и благожелательно улыбнулась молодому человеку:
– Как смело с вашей стороны – надеть этот галстук. С такой нелепой расцветкой!
Далее последовал обмен мнениями, вряд ли подпадающий под категорию «дипломатичного». Кенту в конце концов удалось утихомирить обе противоборствующих стороны настолько, что молодой человек пообещал не вызывать охрану, а Бритт-Мари – больше не пытаться ударить его сумочкой.
У придорожных поселков есть странное свойство: прожив там хотя бы несколько недель, начинаешь считать личным оскорблением, что молодые люди не обременяют себя знанием о таких поселках. О факте их существования.
– Да будет вам известно, я приехала сюда, чтобы потребовать строительства футбольного поля в Борге, – объяснила Бритт-Мари с ангельским терпением.
Она ткнула пальцем в свой список. Молодой человек принялся рыться в какой-то папке, после чего демонстративно обратился к Кенту и заговорил о «комиссии», которая сейчас на совещании.
– Сколько оно будет длиться? – поинтересовалась Бритт-Мари.
Молодой человек порылся в папке.
– Это рабочий завтрак. Поэтому – часов до десяти.
– До де-ся-ти! Вы сидите за завтраком до де-сяти?! Тогда неудивительно, что вы до сих пор ничего не сделали, – благожелательно уведомила его Бритт-Мари.
После чего им с Кентом пришлось покинуть муниципалитет, поскольку молодой человек нарушил обещание и вызвал охрану.
Вернувшись в десять, они узнали, что комиссия закончит совещаться после обеда. Они вернулись после обеда, но комиссия, как выяснилось, просидит на совещании остаток дня. Тогда Бритт-Мари повторно довела до сведения секретаря свой запрос насчет футбольного поля, на этот раз более отчетливо, после чего высказала предположение, что на то, чтобы дать делу ход, вряд ли нужен целый день. Вернувшийся на поле боя охранник, в свою очередь, высказал предположение, что Бритт-Мари говорит несколько отчетливее, чем следует. Если Бритт-Мари сделает это еще раз, сказал он Кенту, то ему придется отобрать у нее сумочку. Кент ухмыльнулся и заявил, что у охранника в таком случае смелости больше, чем у него, Кента. Бритт-Мари не поняла, обижаться ей или гордиться.
– Мы вернемся завтра, любимая, не волнуйся, – успокаивал ее Кент, ведя к выходу.
Бритт-Мари безнадежно махнула рукой:
– У тебя встречи, Кент. Нам надо ехать домой, я понимаю, разумеется, я это понимаю. Я только хотела…
Она вдохнула так глубоко, что воздух, казалось, набрался даже в сумочку.
– Веге не больно, когда она играет в футбол.
– А от чего ей больно? – спросил Кент.
– От всего.
Кент растерянно понурил свою большую голову:
– Ничего, любимая. Мы вернемся завтра.
Бритт-Мари поправила повязку на руке.
– Я сознаю, что больше не нужна детям. Разумеется, сознаю, Кент. Хочется только, чтобы я могла что-то им дать. Хочется дать им хотя бы площадку.
– Мы вернемся завтра, – повторил Кент и открыл перед ней дверь машины.
– Нет, нет, у тебя встречи, я понимаю, что у тебя встречи, мы должны вернуться домой…
Кент рассеянно почесал голову, тихонько кашлянул и ответил, не сводя глаз с резиновой прокладки между стеклом и металлом:
– Если честно, любимая, у меня всего одна встреча. С автодилером.
– Ах-ха. Я была не в курсе, что ты намерен купить новую машину.
– Я не буду покупать новую. Я буду продавать эту. – Кент кивнул на БМВ, в которую Бритт-Мари только что села.
Лицо у него при этом было печальное, словно знало, что от него этого ждут. Но плечами он пожал, как юный мальчик, словно плечи легкие, гибкие и только что сбросили громадную тяжесть:
– Предприятие обанкротилось, любимая. Я пытался спасти его, сколько мог, но… да. Сама знаешь. Финансовый кризис.
Бритт-Мари беззвучно ахнула.
– Что же ты будешь делать?
Кент улыбнулся – беззаботно и молодо:
– Начну сначала. Что еще делают в таких случаях? Когда-то у меня ничего не было – может, помнишь?
Она помнила. Ее пальцы потянулись к его пальцам. Они оба немолоды, но Кент рассмеялся:
– Я сумел построить свою жизнь. Значит, смогу сделать это еще раз.
Он взял обе ее руки в свои и поймал ее взгляд:
– Любимая, я сумею снова стать тем мужчиной. На полпути между городом и Боргом Бритт-Мари повернулась к Кенту и спросила, как дела у «Манчестер Юнайтед». Кент захохотал. Это было чудесно.
– Да провалились ко всем чертям. У них был худший сезон за двадцать с лишним лет. Тренера вот-вот уволят.
– Но почему?
– Они забыли, что приносило им успех.
– И как обрести это снова?
– Начать сначала.
На ночь Кент снял комнату у родителей Жабрика. Бритт-Мари не предложила остановиться у Банк, потому что Кент признался: «Эта слепая ведьма меня слегка пугает».
На другой день они снова явились в муниципалитет. И на третий. Некоторые сотрудники муниципалитета, конечно, полагали, что рано или поздно они сдадутся, но эти люди были просто-напросто не в курсе того, сколько весят списки дел, написанные чернилами. Утром четвертого дня Кенту и Бритт-Мари разрешили встретиться с мужчиной в пиджаке, который заседал в комиссии. Ближе к обеду мужчина вызвал к себе женщину и еще одного мужчину, оба – в пиджаках. Возможно, это явилось результатом анализа предмета по существу. А возможно, просто-напросто потому, что первый пиджак сообразил, что это снизит вероятность того, что кто-нибудь снова попадет под сумочку Бритт-Мари.
– Я слышала много хорошего о Борге. Там, кажется, очаровательно, – с воодушевлением начала женщина, словно поселок в двух милях от ее кабинета – это экзотический остров, и попасть туда можно только при помощи чародея.
– Я здесь по поводу футбольной площадки, – напомнила Бритт-Мари.
– Вот как, – сказала женщина-пиджак.
– Поле не заложено в бюджет, – сообщил второй мужчина-пиджак.
– Я же говорил, – указал первый пиджак.
– Тогда нельзя ли вас попросить изменить бюджет? – поинтересовалась Бритт-Мари.
– Это категорически невозможно! Как это будет выглядеть? Тогда нам придется менять и все остальные бюджеты! – испугался второй мужчина-пиджак.
Женщина-пиджак с улыбкой спросила, не хочет ли Бритт-Мари кофе. Кофе Бритт-Мари не захотела. Женщина-пиджак улыбнулась еще шире:
– Насколько нам известно, в Борге уже есть футбольная площадка.
Второй мужчина-пиджак недовольно зажужжал сквозь зубы и выкрикнул:
– Нет! Земля под футбольной площадкой продана, там проведут геологическую разведку, а потом построят кооперативное жилье! Это внесено в бюджет!
– Тогда нельзя ли вас попросить выкупить землю обратно? – спросила Бритт-Мари.
Второй пиджак зажужжал так, что испустил фонтанчик слюны.
– И как это будет выглядеть? Тогда ВСЕ захотят продать свою землю назад! Мы же не можем строить футбольные площадки везде! Мы тогда утонем в футбольных площадках!
– О-о. – Первый мужчина-пиджак со скучающим видом посмотрел на часы.
Кенту приходилось крепко держать сумочку Бритт-Мари. Женщина-пиджак с обезоруживающей улыбкой наклонилась и налила всем кофе, хотя кофе никто не хотел.
– Мы видим, что вы работали в молодежном досуговом центре Борга, – сказала она, ласково улыбаясь.
– Да. Да. Все верно, но я… я уволилась, – сказала Бритт-Мари и прикусила щеки.
Женщина улыбнулась еще ласковее, подвинула стаканчик с кофе к Бритт-Мари.
– Никто не набирал туда персонал, дорогая Бритт-Мари. Молодежный досуговый центр собирались закрыть еще до Рождества. Искать персонал было ошибкой.
Второй мужчина-пиджак зажужжал, как лодочный мотор.
– Персонал не заложен в бюджете. Что же это, как же это?
Первый пиджак поднялся:
– А теперь прошу извинить. У нас важное совещание.
С тем Бритт-Мари и покинула муниципалитет. С пониманием того, что ее приезд в Борг был ошибкой. Они правы. Разумеется, они правы.
– Завтра, любимая. Мы вернемся сюда завтра, – утешал ее Кент, когда они снова сидели в БМВ, но Бритт-Мари в ответ лишь обреченно молчала, прислонившись головой к окошку и прижав носовой платок к подбородку. При взгляде на нее в глазах у Кента появилось нечто решительное, что-то мстительное, но Бритт-Мари этого не заметила.
Пятый день в муниципалитете был пятницей. Снова шел дождь. Бритт-Мари ехать не хотела, считая, что все напрасно, так что Кенту пришлось на нее надавить, пригрозив дополнить ее список рядом игривых пунктов, причем чернилами. Тогда Бритт-Мари дернула список к себе, словно цветочный горшок, который Кент грозился выбросить с балкона, и неохотно уселась в БМВ, бормоча, что Кент «хулиган».
В муниципалитете их уже ждали. Бритт-Мари узнала женщину из футбольной ассоциации.
– Ах-ха. Вы здесь, конечно, чтобы остановить нас? – заметила Бритт-Мари.
Женщина недоуменно посмотрела на Кента. Нервно потерла руки одну о другую, точно их умывала.
– Нет. Мне звонил Кент. Я здесь, чтобы помочь вам.
– Я сделал несколько звонков. Позволил себе сделать то, что у меня хорошо получается. – Кент погладил Бритт-Мари по плечу.
Бритт-Мари вошла в кабинет следом за пиджаками; в кабинете их оказалось еще больше. Вопрос о футбольной площадке в Борге выходил за рамки компетенции троих пиджаков и требовал рассмотрения более чем одной комиссии.
– Как нам стало известно, за настойчивой инициативой по строительству нескольких футбольных площадок стоит некая группа интересантов, – начал новый пиджак и кивнул женщине из футбольной ассоциации.
– Также нам стало известно, что местный бизнес намерен осуществлять… лоббирование, – сообщил другой пиджак.
– Причем лоббирование довольно неприятного свойства! – вставил третий пиджак и положил на стол перед Бритт-Мари пластиковую папку, полную бумаг.
– Кроме того, нам напомнили, по электронной почте и посредством телефонных звонков, что через год будут выборы, – сказал предыдущий пиджак.
– Причем напомнили довольно резко и безапелляционно! – добавил следующий пиджак.
Бритт-Мари наклонилась над папкой. Все бумаги имели шапку «Организация по официальному формированию рабочей группы индивидуальных предпринимателей Борга». Из документов со всей ясностью следовало, что владельцы как пиццерии, так и продовольственного магазина, почты и автомастерской Борга собрались ночью в неком помещении, где и составили совместное требование об устройстве футбольного поля. Для вящей убедительности документ подписали также владельцы только что зарегистрированных предприятий: адвокатской конторы «Сын & Сын», парикмахерской «Волосы и остальное» и АО «Боргские вина». По случайному стечению обстоятельств – одним почерком. Отличалась только подпись человека по имени Карл, который, согласно этому документу, недавно открыл цветочный магазин.
Все остальное было написано почерком Кента. Кент стоял позади Бритт-Мари, засунув руки в карманы и сгорбившись, словно чтобы занимать поменьше места. Бритт-Мари хотелось подбросить его до самого космоса. Женщина в пиджаке подала кофе и восторженно кивнула:
– Я и не думала, что в Борге такая оживленная экономика! Это восхитительно!
Благоразумию Бритт-Мари пришлось включиться на полную мощность, чтобы не позволить ей броситься описывать круги по кабинету, раскинув руки, как крылья самолета: Бритт-Мари была почти уверена, что это выглядело бы неуместно.
Первый мужчина в пиджаке откашлялся и попросил слова:
– Положение дел таково, что с нами даже связывались из службы занятости вашего родного города, – сообщил он.
– Двадцать один раз. Два-дцать о-дин раз с нами оттуда связывались, – уточнил второй пиджак.
Не зная, что говорить, Бритт-Мари повернулась к Кенту, но тот стоял открыв рот – потрясенный, пожалуй, не меньше ее. Очередной случайным образом выбранный пиджак ткнул пальцем в другую бумагу.
– Нам стало известно, что вас приняли на работу в молодежный центр Борга.
– По ошибке! – ласково улыбнулась женщина-пиджак.
Случайный пиджак неутомимо продолжал:
– Служба занятости вашего родного города обратила наше внимание на известные политические обстоятельства. Также наше внимание обратили на то, что при составлении муниципального бюджета следует проявить известную гибкость в том, что касается найма служащих… да… сейчас, в год выборов.
– Двадцать один раз. Двадцать один раз на это обращали наше внимание! – злобно вставил второй пиджак.
Язык Бритт-Мари застрял где-то между зубами. Слова вышли из-под контроля. Встав, она откашлялась и с трудом выговорила:
– Прошу прощения, что это все, вообще говоря, значит?
Пиджаки издали сдержанный стон: все и так очевидно. Рукава пиджаков синхронно поддернулись, давая понять, что настало время обеда. В воцарившейся обстановке крайнего нетерпения один из пиджаков взял наконец на себя инициативу и утомленно взглянул на Бритт-Мари:
– Это значит, что денег у муниципалитета хватит либо на новое футбольное поле, либо на сохранение за вами рабочего места. На то и другое средств у нас нет.
Неважный выбор.
Удивительное свойство придорожных поселков: оснований покинуть их примерно столько же, сколько оснований в них остаться.
