34

– Позвольте довести до вашего сведения, что я уволилась. Видите ли, мне надо домой.

Бритт-Мари ковыряла бинт на указательном пальце.

– Я отлично понимаю, что вы не понимаете. Но мой дом – там, где Кент. У человека должен быть дом.

Она виновато кивнула.

– Я, разумеется, не хочу сказать, что крысам не нужен дом. Я в это ни в коем случае не вмешиваюсь. Я уверена, что у вас великолепный дом.

Крыса сидела на полу и смотрела на тарелку так, словно тарелка отдавила ей хвост и обозвала дубиной.

– Сникерсы кончились, – оправдывалась Бритт-Мари.

Крыса смотрела на банки, стоящие на тарелке.

– Это арахисовая паста. А это – какая-то «Нутелла», – гордо произнесла Бритт-Мари, потом откашлялась: – В продовольственном магазине сникерсы закончились, но меня уверяли, что вот это на вкус точно такое же.

Ночь еще не кончилась. Личность совершенно не обрадовалась тому, что ее разбудили, но Бритт-Мари не смогла усидеть одна рядом с сумками на балконе у Банк. Она не выдержала. Поэтому вернулась сюда, попрощаться. И с крысой, и с поселком.

Она красиво выложила на тарелку по ложке из каждой банки, украсила это все веточкой укропа. Свернула салфетку, положила возле тарелки.

– Укроп есть не обязательно, если вам не хочется. Это просто для красоты, – объяснила она крысе.

Крыса принялась за арахисовую пасту. Бритт-Мари стояла у окна. Скоро рассвет. Личность потушила свет в пиццерии и снова отправилась спать, в надежде, что Бритт-Мари не станет больше колотиться в дверь, потому что ей понадобилась шоколадная паста. Праздники кончились. Дорога была пустынна. Бритт-Мари стала тереть обручальное кольцо картофелем с содой, это лучший способ вернуть кольцам блеск. Она так чистит обручальное кольцо Кента, когда тот забывает его на тумбочке перед встречей с немцами. Кент становится таким рассеянным, когда у него встреча с немцами. Бритт-Мари обычно начищает кольцо до такого блеска, чтобы Кент не смог не заметить его, когда встанет с постели на следующее утро.

А тут впервые начистила собственное кольцо. В первый раз оно было не на пальце. Не глядя на крысу, Бритт-Мари шепнула:

– Я нужна Кенту. Человеку необходимо, чтобы в нем нуждались, поднимаете?

Неизвестно, сидят ли крысы на кухне ночь напролет, размышляя, как они прожили свою жизнь. Или с кем.

– Сами сказал, я не из тех, кто сваливает. Но я как раз из них, понимаете? В любом случае я кого-то да бросаю. Поэтому единственное решение – остаться там, где твой дом. Где твоя подлинная жизнь.

Бритт-Мари старалась говорить уверенным голосом. Крыса вылизала лапки. Сделала полукруг по салфетке. Потом юркнула за дверь.

Может, решила, что Бритт-Мари слишком много говорит. Тогда почему она продолжает приходить сюда? Бритт-Мари надеялась, что не только ради сникерсов. Она взяла с пола тарелку, закрыла пленкой остатки арахисовой пасты и «Нутеллы» и по привычке убрала в холодильник, потому что она не из тех, кто выбрасывает еду. Тщательно вытерла обручальное кольцо, завернула его в квадратик бумажного полотенца и сунула в карман жакета. Как приятно будет снять повязку и снова надеть кольцо на палец. Так же приятно, как улечься в собственную постель после долгого путешествия.

Обычная жизнь. Бритт-Мари никогда не хотела ничего другого, кроме обычной жизни. Она могла бы сделать другой выбор, говорит она себе, но она выбрала Кента. Человек не выбирает обстоятельства, но он выбирает, как ему поступить, молча рассуждала она. Сами прав. Она не из тех, кто сваливает. Поэтому она поедет домой – туда, где в ней нуждаются.

Она сидела на кухонной табуретке, поглядывая на дорогу и ожидая, когда появится черная машина. Машины все не было. Интересно, задумывался ли Сами о том, как жить, может ли он позволить себе такую роскошь. И кем все же следует быть человеку: тем, кто прыгает, или тем, кто от этого воздерживается.

Интересно, когда человек стареет, много ли у него остается в душе пространства для маневра? С кем еще ей осталось встретиться, что они увидят в ней и что еще помогут разглядеть в себе самой?

Сами уехал в город, помогать кому-то, кто этого не заслуживает; Бритт-Мари собиралась вернуться домой по той же причине. Потому что, если мы не будем прощать тех, кого любим, что нам останется? Что есть любовь, если не любить наших любимых, даже когда они этого не заслуживают?

Все мысли Бритт-Мари крутились вокруг одного: как человек проживает жизнь. Ради кого. И чью.

Вдали, на дороге, мигнули фары, вот свет медленно протянулся из темноты, словно руки из воды. Миновал щит «Добро пожаловать в Борг». Замедлил движение возле автобусной остановки. Свернул на гравийную площадку. Бритт-Мари уже стояла в дверях.

Потом о происшествии в городе сообщат, что некие молодые люди рано утром выследили Магнуса у бара. У одного из них был нож. Между ними бросился другой молодой человек. Тот, кто всегда вставал между противниками.

Машина мягко остановилась на площадке. С горячим вздохом замер мотор. Фары погасли – и тут же загорелся свет в пиццерии. В спящих поселках всегда знают, что это значит – когда машина останавливается у окна до рассвета. Что это всегда не к добру. Личность выкатилась на крыльцо и остановилась, увидев полицейскую форму.

Свен стоял, сжимая фуражку обеими руками; на нижней губе отпечатались зубы, не пускавшие чувства на волю. Но протянувшиеся по щекам неудержимые алые полосы свидетельствовали о тщетности этих усилий.

Бритт-Мари отчаянно вскрикнула. И упала наземь. Придавленная тяжестью человека, которого больше нет.