26
Следующее утро Бритт-Мари посвятила мытью балконной мебели. Ей будет не хватать этого стола и этих стульев. Старушенции с ходунками в саду по ту сторону дороги как раз забирали газеты из почтового ящика. Бритт-Мари в порыве социализации помахала им, но те в ответ только злобно вытаращились. И вернулись в дом, хлопнув дверью. Бритт-Мари почувствовала себя глупо.
Когда она спустилась на кухню, Банк жарила бекон, но вытяжку, конечно, не включила. Видимо, Банк это нравится, ее не волнует ни вонь подгоревшего мяса, ни что подумают соседи.
Бритт-Мари нерешительно остановилась в дверях. Банк ее словно не замечала, и Бритт-Мари дважды кашлянула, чувствуя себя обязанной объясниться с хозяйкой – после всего случившегося.
– Ты, разумеется, считаешь себя вправе знать насчет моего мужа, – начала она.
– Нет, – решительно ответила Банк.
– Хм, – с сожалением констатировала Бритт-Мари.
– Бекон? – буркнула Банк и плеснула на сковородку пива.
– Нет, спасибо, – ответила Бритт-Мари, без малейшего отвращения, и продолжила: – Он мой муж. Мы не развелись. Меня просто какое-то время не было дома. Это как отпуск. Но теперь, знаешь ли, мне пора домой. Я, конечно, понимаю, что тебе, возможно, таких вещей не понять, но он мой муж. В моем возрасте бросать мужа совершенно не годится.
Судя по виду Банк, ей меньше всего хотелось обсуждать отношения Бритт-Мари с Кентом.
– Точно не хочешь бекона? – буркнула она.
Бритт-Мари покачала головой:
– Нет, спасибо. Пойми: он не плохой человек. Он совершил ошибку, но ошибку может совершить каждый. Я уверена, у него было множество возможностей совершить ошибку раньше, но тогда он ее не совершал. Нельзя попрекать человека одной-единственной ошибкой целую вечность.
– Вкусный бекон, – искушала Банк.
– Существует долг. Долг супружества. Нельзя просто взять и отмахнуться от него, – объяснила Бритт-Мари.
– Я бы предложила яичницу, если бы яйца были. Но их съела собака. Так что тебе придется довольствоваться беконом, – проворчала Банк.
– Нельзя бросать друг друга, когда всю жизнь прожили вместе!
– Будешь есть бекон, – постановила Банк и включила вытяжку. Кажется, потому, что ее утомил звук голоса Бритт-Мари, а не запах жареного мяса.
Бритт-Мари уперла пятки в пол.
– Я не ем бекон. Там много холестерина. Кент тоже его свел к минимуму, к твоему сведению, он был у врача осенью. У нас исключительно квалифицированный врач! Он иммигрант. Из Германии!
Банк включила вытяжку на максимальную мощность, так что Бритт-Мари пришлось перейти почти на крик:
– Нельзя уходить от мужа, если у него совсем недавно был сердечный приступ! Я не такая!
На стол перед ней с грохотом опустилась тарелка, жир брызнул на край стола.
– Ешь, – велела Банк.
Бритт-Мари отдала мясо собаке. Но о Кенте больше не говорила. Во всяком случае, пыталась не говорить.
– Что значит, когда человек болеет за «Манчестер Юнайтед», или как там они называются? – спросила она.
– Они постоянно выигрывают, – объяснила Банк с полным ртом бекона. – Поэтому вообразили, что этого заслуживают.
– Ах-ха, – ответила Бритт-Мари.
Больше Банк ничего не сказала. Бритт-Мари встала, вымыла тарелку. Вытерла ее. Немного помедлила, на случай если Банк решит что-нибудь добавить, но Банк, кажется, вообще забыла о Бритт-Мари. Поэтому Бритт-Мари откашлялась и упрямо заявила:
– Кент – вовсе не плохой человек. Он не всегда выигрывал.
Собака смотрела на Банк так, словно полагала, что у той совесть должна быть нечиста. Кажется, Банк это поняла, судя по тому, что ела она в еще более мрачном молчании, чем всегда. Бритт-Мари уже вышла из кухни, надела пальто и аккуратно уложила список в сумочку, когда собака на кухне заворчала, Банк громко простонала в ответ, а потом крикнула в прихожую:
– Подбросить тебя?
– Прошу прощения?..
– Подвезти тебя до центра?
Бритт-Мари вытаращилась на Банк, едва не уронив сумочку.
– Подвезти? Как… я… нет, все в порядке… спасибо. Я не хочу… не знаю… я, конечно, никого не осуждаю, но как…
Увидев на лице у Банк довольную ухмылку, она замолчала.
– Я почти слепая. Я не вожу машину. Я пошутила, Бритт-Мари.
Собака посмотрела на нее ободряюще. Бритт-Мари поправила волосы.
– Ах-ха. Это… крайне любезно с твоей стороны.
– Не переживай ты так, Бритт-Мари! – прокричала Банк ей в спину.
Что ответишь на подобные нелепые домыслы?
Бритт-Мари дошла до досугового центра пешком. Прибралась. Вымыла окна и стала смотреть через них на мир. Теперь она видела его иначе, чем когда только приехала в Борг. «Факсин» позволяет человеку увидеть мир иначе.
Она сервировала сникерс на тарелке возле двери. Пересекла футбольное поле, которое когда-то считала парковкой. У пиццерии стояла полицейская машина Свена. Бритт-Мари сделала глубокий вдох и вошла.
– Привет, – поздоровалась она.
С воплем «Бритт! Здоро́во!» Личность выкатилась из кухни, с кофейником на отлете.
Свен стоял у кассы, сегодня он был в полицейской форме. Он торопливо снял фуражку и теперь держал ее в руках.
– Здравствуй, Бритт-Мари, – улыбнулся он и как будто подрос на пару сантиметров.
Тотчас от окна донесся другой голос:
– Доброе утро, любимая!
Кент пил кофе. Он сидел разувшись и водрузив ноги на соседний стул. Это один из его главнейших талантов – оказавшись где угодно, пить кофе с удобством, словно в собственной гостиной. Никто так не владеет искусством чувствовать себя как дома где угодно и без приглашения, как Кент.
Свен сжался, словно ему не хватало воздуха. Бритт-Мари постаралась не подать виду, что ее сердце сбилось с ритма.
– Я думала, тебе надо к аудитору, – выговорила она.
– Скоро поеду. Этот парень, Омар, хотел кое-что мне показать, – улыбнулся Кент, словно времени у него сколько угодно, потом глумливо подмигнул Свену и громко объявил: – Не волнуйтесь, шериф, я сегодня не паркуюсь незаконно. Я оставил машину на другой стороне дороги.
Свен вытер ладони о штаны и, глядя в пол, ответил:
– Там тоже нельзя.
Кент кивнул с нарочитой серьезностью:
– Выпишете штраф, шериф? Вы принимаете наличные?
Он выложил на стол свой кошелек – такой толстый, что Кенту приходится прихватывать его резинкой, чтобы засунуть в карман брюк. Потом рассмеялся, словно это просто шутка. У него это хорошо получается, у Кента, – делать вид, что все это просто шутка. И попробуй обидеться, ведь Кент сразу говорит: «Да ну брось, у тебя что, нет чувства юмора?» Человек с неважным чувством юмора в этом мире всегда в проигрыше.
Свен смотрел в пол.
– Я не выписываю штрафы. Я не дежурный по парковке.
– О’кей, шериф! О’кей! Хотя свою машину шериф паркует там, где шерифу нравится, – ухмыльнулся Кент и кивнул в окно на полицейскую машину.
Прежде чем Свен успел ответить, Кент крикнул Личности:
– Не волнуйтесь, за кофе шерифа плачу я! Все равно мы, налогоплательщики, платим шерифу зарплату, так что просто запишите на мой счет!
Свен молча положил деньги на прилавок, потом тихо сказал Личности:
– За свой кофе я и сам заплачу.
После чего покосился на Бритт-Мари и промямлил:
– Я возьму с собой, если можно.
Бритт-Мари хотела ответить ему, но не успела.
– Погляди-ка вот, любимая! Я их напечатал для того парнишки, Омара! – во всю глотку проорал Кент, размахивая целым веером визиток.
Поскольку никто во всей пиццерии не сорвался с места и не подбежал к его столику, Кент очень обстоятельно поднялся и вздохнул, словно сокрушаясь, что ни у кого из присутствующих не обнаружилось чувства юмора. Потом в одних носках прошествовал к кассе (у Бритт-Мари внутри все кричало) и протянул визитку Свену.
– Вот, шериф! Возьмите визитную карточку!
Потом он с усмешкой показал одну карточку Бритт-Мари. На карточках значилось «Омар – Предприниматель!».
– В этом их городе даже типография есть. Напечатали в момент, и счастливы были по уши – заказчиков-то у них, у бедняг, нету! – весело рассказывал Кент, взяв слово «город» в невидимые кавычки.
Стоявший рядом Свен тяжело сглотнул. Личность налила ему кофе в пластиковый стаканчик. Свен взял его и направился к двери.
Проходя мимо Бритт-Мари, он замедлил шаг, торопливо взглянул ей в глаза.
– Хорошего… хорошего дня, – пожелал он.
– И тебе… да, я хотела сказать – вам тоже. И вам тоже хорошего дня, – ответила Бритт-Мари и прикусила щеки.
– Be careful out there, шериф! – предостерег Кент голосом телесериального персонажа.
Свен замер, опустив глаза. Бритт-Мари успела заметить, как он сжал кулак, аж костяшки побелели, а потом сунул руку в карман брюк. Словно загнал животное в мешок. Дверь за ним радостно звякнула.
Бритт-Мари растерянно стояла перед кассой. Просто удивительно, что может устроить Кент, он чувствует себя настолько как дома в любом месте, что Бритт-Мари тут же начинает чувствовать себя посторонней. Кент хлопнул ее по спине, помахал визитками.
– Кент, милый. Ты не мог бы надеть ботинки? – шепнула она.
Кент удивленно посмотрел на свои носки. И поджал большой палец, торчавший в дырку.
– Да-да, любимая. Разумеется. Мне все-таки уже пора. Отдай их тому парнишке, когда он придет!
Он театрально взмахнул рукой, так что брякнул браслет часов – ужасно дорогих, это знают и Бритт-Мари, и все, кто сталкивался с Кентом в очереди на автозаправке, – сунул визитки Бритт-Мари и чмокнул ее в щеку.
– Вернусь вечером! – крикнул он уже в дверях и в следующую секунду исчез.
А Бритт-Мари осталась – растерянная, как никогда в жизни, не знающая, что ей делать. И потому сделала то же, что обычно. Начала уборку.
Личность не вмешивалась. Может, ей было все равно, а может, как раз не было.
Омар появился в обед. Он тут же бросился к Бритт-Мари через всю пиццерию, словно они – двое последних людей на земле и у нее в руках последний на земле пакет картофельных чипсов.
– А Кент здесь? Он пришел? Он здесь? – Омар дергал Бритт-Мари за руку.
– У Кента встреча с аудитором. Он вернется вечером, – уведомила его Бритт-Мари.
– Я достал офигенные диски для его бэхи! Самый ж-жир! Сами проверьте, хотите?! Для друзей дисконт!.. – завывал Омар.
Бритт-Мари не стала уточнять подробности, поскольку допускала, что какой-нибудь грузовик, даже не собиравшийся останавливаться в Борге, стал чуточку легче на выезде из поселка, чем был на въезде.
Бритт-Мари отдала мальчику визитки, и он тут же угомонился. И держал их так, словно они сделаны из бесценного шелка. Звякнула дверь, вошла Вега и даже не посмотрела на Бритт-Мари.
– Здравствуй, Вега! – сказала Бритт-Мари.
Вега ее проигнорировала.
– Здравствуй, Вега! – повторила Бритт-Мари.
– Гляди, какие ОФИГЕННО жирные визитки! Мне их Кент сделал! – выкрикнул Омар, сверкая глазами.
Вега встретила эту новость равнодушным молчанием и устремилась на кухню. Вскоре стало слышно, как она моет посуду – звук такой, будто в раковине что-то ползает, а Вега пытается это что-то убить. Личность выкатилась из кухни и виновато пожала плечами:
– Вега-то злая-презлая!
– Откуда ты знаешь? – спросила Бритт-Мари.
– Подросток. Сама взялась мыть посуду, ну. Значит, злая как не знаю кто.
Бритт-Мари пришлось признать, что в этом есть своя логика.
– А почему она разозлилась?
Тут встрял Омар:
– Узнала, что здесь был Кент, и поняла, что вы решили свалить!
Сам он, похоже, особенно не огорчился – возможно, смена футбольного тренера на перекупщика автомобильных дисков представлялась ему удачной сделкой.
– Я останусь в Борге до соревнований, – сказала Бритт-Мари – не то себе, не то остальным.
Но мальчик ее, кажется, не услышал. Даже не поправил «соревнования» на «кубок». А Бритт-Мари этого почти хотелось.
Вошли мужчины в бородах и кепках. Они сели пить кофе и читать газеты, делая вид, что Бритт-Мари здесь нет, но сегодня они выглядели более раскрепощенными – словно знали, что скоро им не надо будет делать этот вид.
Явился Карл в красной кепке – за очередной посылкой. Бритт-Мари уже решилась спросить, что в посылке, но дверь успела звякнуть за ним раньше, чем Бритт-Мари успела открыть рот. Личность разъезжала взад-вперед, поедая кукурузные хлопья из пакета. Бритт-Мари не принесла ей тарелку. А Личности, судя по ее виду, почти хотелось, чтобы Бритт-Мари это сделала.
– Карл строит эту, как ее? Теплицу! – Реплику сопроводил фонтан из кукурузных крошек.
– Прошу прощения? – попросила прощения Бритт-Мари, стряхивая крошки с жакета.
– Теплицу. Ну, теплую такую, для растений, – объяснила Личность.
– Ах-ха. То есть во всех его посылках – теплица?
– Ну! Когда Карл с женой стали Карлом и женой, была пятница. С тех пор каждую пятницу вот уже четырнадцать лет Карл покупает цветы. Потом – финансовый кризис, бюро перевозок закрылось, все позакрывалось, Карл был этим, как его? Механиком, ремонтировал грузовики! А теперь – безработный. Цветочный магазин в Борге закрылся. Ни денег, ни цветов. Вот Карл и строит теплицу в саду, чтобы жена Карла каждую пятницу получала цветок!
Личность высыпала остатки хлопьев из пакета в рот, причем больше половины оказалось у нее на кофте.
– Еще поэма есть, это, как его? «Но любовь из них больше…», а?
– Это из Библии, – возразила Бритт-Мари. Это, из них большее, то и дело попадается в кроссвордах.
У Веги явно закончилось чем греметь на кухне, и она устремилась к входной двери.
– Ах-ха. Ты, конечно, на улицу? – благожелательно спросила Бритт-Мари.
– А то вам не все равно, – фыркнула Вега.
– А вернешься к началу тренировки?
– А какая, блин, разница?
– Надень хотя бы куртку? На улице холодно…
– Пошла на хрен, старая перечница! Валила бы домой, к своей гребаной жизни со своим гребаным муженьком!
Вега хлопнула дверью. Дверь радостно звякнула. Омар, подхватив визитки, умчался за сестрой. Бритт-Мари окликнула его, но он или не слышал, или ему было все равно. Дверь звякнула.
Бритт-Мари в угрюмом молчании взялась за уборку пиццерии. Никто не пытался ей помешать.
Закончив, Бритт-Мари опустилась на кухонную табуретку. Личность сидела рядом, потягивая пиво. И задумчиво разглядывала Бритт-Мари.
– Пивко, Бритт-Мари. Хочешь?
Бритт-Мари взглянула на нее расширенными глазами.
– А знаешь что? И правда. Я и правда выпила бы пива.
Они пили пиво и ничего больше не говорили. Бритт-Мари уже сделала два или три глотка, когда дверь снова звякнула. Бритт-Мари как раз успела выскочить из кухни, когда в пиццерию вошел молодой мужчина; непривычная к таким дозам спиртного среди бела дня, Бритт-Мари не сразу заметила, что у мужчины на лице – черная балаклава. Зато это заметила Личность. Поставив пиво на пол, она подкатила к Бритт-Мари и дернула ее за рукав жакета.
– Бритт-Мари. На пол. Живо!
И тогда Бритт-Мари увидела пистолет.
