Глава 24. Взорвать все мосты
Агентство национальной безопасности узнает время по твоим часам.
«Враг государства»
– Водки мне! – раздается справа от меня. Сосед, спавший весь полет, проснулся. Показывает два пальца. – Две! И сок томатный, тоже два!
В салоне самолете рейса Москва-Майами царит оживление. Все фильмы отсмотрены, каждый успел поспать и дважды поесть – двенадцатичасовой перелет близится к завершению. Отдохнувшие пассажиры оживленно разговаривают, обсуждая город прибытия.
Стюардесса протягивает моему соседу, сидящему у окна, запрошенное – водку и сок.
– Вам? – мило улыбаясь, спрашивает меня стюардесса.
– Воду. Без газа.
Получив искомое, я выпиваю полстакана и отставляю на откидной столик.
– О, меньше двух часов осталось! – оживляется сосед, посмотрев на экран и восклицает. – Майами – город грез, город-отдых! – он внезапно протягивает руку. – Леха!
– Филипп, – отвечаю на рукопожатие. – Может, все-таки Алексеем вас звать?
– А как тебе будет удобнее! – он залпом выпивает сто грамм и выдыхает, утерев рот рукавом, после чего смачно выпивает весь сок, активно работая кадыком.
Говорит он очень чисто, но его попытка выдать себя за русского выглядит смешно. «Алекс Томашик, 54 года, разведчик» – сто пудов, сотрудник Центрального разведывательного управления США.
За всю поездку он заговорил впервые. С местом мне не повезло – я оказался между ним и депрессивного вида девушкой – скуластой блондинкой в очках и худи с накинутым капюшоном – по имени Лаура, всю дорогу просидевшей в наушниках, уткнувшись в планшет. На мои попытки заговорить она отвечала односложно, дав понять, что я нарушаю ее личное пространство.
На самом деле, все обстояло ровным счетом наоборот, потому что навыки владения холодным и огнестрельным оружием на уровне профи, и еще ряд крайне специфичных навыков типа «конспирации», «бдительности», «самообладания» и «наблюдательности» откровенно прямо-таки кричат о том, кто она на самом деле и зачем здесь.
– Впервые в США летишь? – панибратски спрашивает Алекс. Выглядит он помятым и сонным, но это не так – он собран, а взгляд его цепких глаз сканирует меня, считывая мимику и реакции. – Может, за знакомство?
– Не употребляю, спасибо. А в Штаты – да, впервые лечу.
Вести меня они начали еще в Шереметьево. Прилетев в Москву, я созвонился с Анжелой Ховард, той самой сотрудницей посольства США, которая на самом деле не сотрудница. В посольстве мне за короткое время выдали туристическую визу и отправили сразу в аэропорт на ближайший рейс.
Зарегистрировавшись, перекусил вредным, но, черт возьми, таким вкусным бургером и засел в зале ожидания. Там-то я и заметил, когда, развлекаясь, идентифицировал народ, и Лауру и Алекса с интересными навыками и статусами. Когда же они оказались моими соседями в самолете, даже не удивился.
Тогда я и окончательно решил, что «заинтересованные лица» действительно крайне во мне заинтересованы. Вопрос только в одном – заинтересованы, как в «связи» с террористом, или подозревают экстраординарные способности? Оба варианта для меня – так себе, но второй я смогу продать. Деньги – большие деньги – крайне нужны, и как можно скорее, чтобы успеть реализовать то, что я задумал.
– Туризм или по делу? – спрашивает Алекс.
Краем глаза обращаю внимание на Лауру, прикидывающуюся погруженной в какое-то аниме на планшете, потом на Алекса. У обоих интерес к моей скромной персоне явно ненормальный. Намного выше, чем проявляют друг к другу пассажиры самолета, оказавшиеся рядом.
Лаура не красавица, и я бы мог предположить, что просто понравился ей – спасибо повышению «Харизмы» – но это вряд ли. Её частота сердечных сокращений обычная. Её возраст – тридцать четыре года. Хотя, без интерфейса бы в жизни не догадался – образ двадцатилетней студентки более чем удался.
– Типа того. Выиграл конкурс на написание эссе. О роли английского языка в современном обществе. Пригласили на награждение, вся поездка за счет организаторов конкурса.
– Да что ты говоришь! – почти искренне изумляется Алекс. – Красавчик!
Ладно, хватит ломать комедию, Испытание не вечно, и я в любой момент могу потерять интерфейс.
– А вы, ребята, из ЦРУ или АНБ? – короткий вопрос застает их врасплох, но внешне это никак не проявляется, и если бы не показания системы, не догадался бы.
Мимолетно переглянувшись с девушкой, Алекс едва заметно кивает и говорит уже серьезно:
– Филипп, мы отвечаем за безопасность вашего прибытия в США.
– Что может угрожать начинающему писателю, автору эссе о роли английского языка в современном обществе?
– О, видите ли, Филипп… – Томашик склоняется ближе и шепчет. – Вы не первый. За последнее время появилось еще несколько подобных вам «авторов эссе». К сожалению, ни с кем из них нам не удалось нормально… поработать.
– Поработать над чем?
– Над новыми… эссе.
* * *
В сопровождении Алекса и Лауры, сосредоточенно перемалывающей жвачку и не проронившей ни слова, я вне очереди прохожу паспортный контроль. Пограничник ставит отметку о прохождении границы, желает хорошего дня, кивает моим сопровождающим и открывает створку.
Багажа при мне нет, и выйдя из Международного аэропорта Майами, я попадаю в парилку. Солнце шпарит, а иноземный терпкий липнущий воздух сбивает с меня маску невозмутимости, которую я старательно удерживал на лице.
Никогда не покидал пределы страны, даже в Турции не бывал, а тут сразу в Америку. Всю дорогу до отеля я жадно рассматриваю улицы, дома, вывески, автомобили, прохожих, пытаясь найти отличия.
Пальмы! Больше всего меня поразили пальмы, наиболее явно иллюстрирующие смену широты.
В небольшой черный микроавтобус, встречающий нас в аэропорту, садимся только мы трое – я и сопровождающие. За рулем уже сидит водитель, но его роль ограничивается лишь доставкой нас до отеля. Того самого, где когда-то снимали фильм о Джеймсе Бонде.
Свое знание английского я решаю приберечь, разговаривая в пути с Алексом только по-русски. Говорим мы на нейтральные темы, более ни разу не коснувшись темы «эссе». Он рассказывает, как сильно ему нравится Москва, какие там красивые девушки, а потом, хохотнув, выдает скабрезную историю из недавнего прошлого, в которой фигурирует один русский олигарх, несколько влиятельных людей из телевизора и полный состав одного столичного модельного агентства. Лаура произносит витиеватое неизвестное мне ругательство, возмущенно смотрит на Алекса и остаток пути молчит, наблюдая за мной исподлобья.
В огромном светлом холле отеля оживленно. Люди за столиками выпивают, носятся официанты с подносами, разнося спиртные напитки, на ресепшене очередь. Лаура отходит с моим паспортом, пока мы с Алексом садимся на диван, а возвращается уже с ключами от номера.
– Девятый этаж, – говорит она, протягивая карточку от номера.
– Заселяйтесь, приводите себя в порядок и спускайтесь. Пообедаем, – предлагает Алекс. – В шесть часов будет встреча с нашими коллегами.
Я тоскливо смотрю за витражное окно, где в бассейне плещутся отдыхающие, а чуть дальше виднеется манящий пляж и ласковое море.
– Еще отдохнете, – успокаивает меня Алекс. – Как говорят у вас в России, делу время, а потехе – час. Есть предпочтения по кухне?
– Что-нибудь поострее и с мясом.
– Что-нибудь придумаем, – кивает он. – Ждем вас в лобби.
В номере я сначала запираю дверь и проверяю дилетантским взглядом комнату на предмет наблюдения. Конечно, ничего не нахожу, но уверен, что без присмотра меня не оставили. Скинув рюкзак, раздеваюсь и иду в душ смыть дорожную пыль, побриться и почистить зубы.
Переодевшись, звоню Веронике, совсем забыв о том, что там ночь, чтобы узнать, как дела в офисе.
– Фил! С ума сошел! – шепотом возмущается она. – У нас четыре утра!
– Кто там? – доносится сонный Славкин голос.
– Черт, прости! Перезвоню позже…
– Ну уж нет! – слышно, как она встает со скрипнувшей матрацем кровати и выходит из комнаты. – Как долетел? Рассказывай!
– Да нормально все. Только заселился в отель. Что у вас по людям?
Рыжая рассказывает, что работа по контракту с компаниями Виницкого уже началась. Рук не хватает, добирают людей оперативно по тому списку, что я оставил. Оценив фронт работ по «Джей Марту» и аффилированным с ним компаниям, мы с Кешей и Вероникой прикинули, какие кандидаты нам понадобятся, и я произвел отбор, пользуясь фильтрами карты интерфейса. Главным для меня было, чтобы работа успешно выполнялась и без моих необычных навыков. Вполне естественно, что для этого я активно использовал оценку синергии команды. В общем, за «Доброе дело» я спокоен, останусь с интерфейсом или нет.
Закончив разговор, я вспоминаю о целях поездки.
Главная задача – это квест по Панченко. Еще в самолете я обратил внимание, что Костя покидает Майами. Куда он направляется, станет понятно позже, когда его метка остановится. Пока же я вижу, что он летит куда-то на запад – может, в Калифорнию, а может еще куда.
Вторым, но важным пунктом – это сдать Хаккани. Они его не взяли, судя по показаниям интерфейса – проверял, где он, перед вылетом в Москву. Террорист был все еще в Саудовской Аравии, только уже в другой части страны.
Выхожу из номера и иду к лифтам, на ходу актуализируя его местоположение. Товарищ Хаккани жив, здоров, и, судя по пульсу, хорошо себя чувствует. Пока.
Он должен стать первым. Американцы получат его, я – свои деньги, и если все будет нормально, я смогу предложить им больше. Сразу, как только решу вопрос с Панченко.
* * *
– Филипп, простите за, возможно, бестактный вопрос, но все же… – Человек, представившийся Норманом Дохерти, виновато улыбнулся. – Разрешите?
На ужин мы поехали в непрезентабельный корейский ресторанчик. Алекс, сопровождавший меня в поездке, остался в машине, а Лаура завела меня внутрь и провела на второй этаж. Там, в отдельном кабинете, уже сидели два человека – мистер Дохерти, изящный молодой человек в рубашке с закатанными рукавами, и Эктор Санчес, одутловатый смуглый мужчина сорока лет в очках без оправы.
Меня удивило, что назвали они мне настоящие имена. Еще меня удивили их уровни социальной значимости – у обоих выше десятого, причем у Нормана, казавшегося много моложе, был даже выше, чем у Эктора.
Разговор переводит Лаура, так как я продолжаю прикидываться валенком, не знающим английский. Это дает мне время обдумать ответ, но не очень много – девушка переводит все четко и синхронно, искусно вставляя перевод в естественных паузах.
– Конечно. Спрашивайте, – отвечаю, пережевав ломтик говядины в остром маринаде, который Норман умело поджаривает на плите прямо за нашим столом.
Дохерти переворачивает кусок свинины, берет ножницы и нарезает на ломтики. Закончив, спрашивает:
– Филипп, как вы, находясь в провинциальном российском городке, сумели с точностью до метров указать координаты Джабара Азиза Хаккани? Мы все проверили. Вы не имеете отношения к спецслужбам вашей страны, вы никогда не покидали ее пределов, более того, у вас нет никаких контактов, могущих с вами поделиться подобной информацией. У вас есть хоть какое-то разумное объяснение?
– Разумного – нет, – развожу руками, и едва не теряю чуть не слетевший кусок мяса, который я держу палочками. – Можете не верить, но у меня иногда случаются озарения.
– Как давно это началось? – настораживается Санчес.
– Недавно. В мае. – Выбираю тактику честности, не зная досконально, что они обо мне выяснили. Тот же следователь Игоревич мог где-то упомянуть обо мне. – Я смотрел телевизор, где на местном канале показывали объявление о пропавшей девочке. Простите…
Закидываю кусок мяса в рот, и, пережевывая, мельком отслеживаю индикаторы – интерес высочайший.
– И? Что произошло? – мягко и вкрадчиво спрашивает Норман. – Вы что-то почувствовали?
– Я увидел образ этой девочки, а в следующий миг точно знал, где она находится. Не просто, как какое-то место на карте, а вплоть до адреса дома, где ее скрывали. Как будто сам там побывал.
– Что вы сделали?
– Сообщил по указанному в объявлении о пропаже телефону. Понимаете, это было бредово, я не знал, действительно я знаю, или мне просто что-то почудилось. Я не был уверен…
– Я понимаю, – говорит Норман. – Девочку нашли?
– Это самое удивительное! Ее нашли.
– Поразительно! – восклицает Норман и переглядывается с Санчесом. Тот кивает, и Норман задает новый вопрос. – Подобные случаи повторялись?
– Не помню как, но я забрел на сайт Rewards For Justice. Просто листал, а потом увидел Хаккани, и произошло то же самое. Я ясно увидел тот городок в Саудовской Аравии, дом, где он жил. А главное, когда я открыл карты Google, я сразу понял, какой именно это город и дом. Так я получил адрес и координаты, их я и передал через форму на сайте.
– Что вас заставило так поступить? – в разговор встревает Санчес.
– Подумал, что единственным способом проверить, прав ли я, является передача информации вам. Ну, не вам конкретно, а той службе, что занимается тем сайтом. Я тогда решил, что если есть хотя бы тысячная доля процента, что я прав, то оно того стоит. Террористы не должны разгуливать на свободе. Вы его взяли?
– Он ушел!
На секунду Норман теряет самоконтроль, или делает вид, что теряет, и бьет кулаком о стол.
– Тогда зачем я здесь?
– Может быть, попробуете еще раз? – с надеждой спрашивает он. – Если хотите…
В приглушенном свете помещения лицо Санчеса отдает чем-то дьявольским. Он поднимает руку, обрывая напарника, потом подносит палец к уху и слушает наушник. Я использую паузу, чтобы доесть сооруженный мною бутерброд без хлеба – сочный кусок мяса с маринованным чесноком, обернутый хрустящим листом салата.
– Филипп, от имени правительства Соединенных Штатов Америки я уполномочен предложить вам сотрудничество, – в разговор снова вступает Эктор.
– Почему вы думаете, что я смогу вам чем-то помочь?
– Потому что вы не первый. Подобные озарения случались с рядом граждан Соединенных Штатов весь прошлый год и продолжились в этом. Эти озарения выражались в разной форме, но суть сводилась к одному и тому же: люди неожиданно чувствовали в себе определенно нерациональные способности. Кто-то мог с точностью до долей процента определить состав чего угодно, включая растворы и сплавы, кто-то – просто смотрел на людей и знал, кого и как зовут, какого он возраста и как зовут детей. Учитель физики одной из школ Хьюстона – маленький тщедушный мужчина, никогда не поднимавший ничего тяжелее портфеля с классным журналом, увлекся силовыми единоборствами. Так увлекся, что через три месяца стал чемпионом штата! Но знаете, что?
С трудом, но мне удается сохранить самообладание. Связать воедино эти разные факты сложно, но они это сделали. Я смотрю на Нормана и понимаю по его удивленному лицу, что для него услышанное – тоже сюрприз, а он заинтересован именно в поимке террориста. Цели Эктора – глобальнее.
– Что? – спрашиваю я, когда Лаура заканчивает перевод.
– Внезапно все это заканчивалось, причем волнами. Мы работали с четырьмя «особенными», так мы их называли, и в один день в одно и то же время все они лишились приобретенных способностей.
Ага, похоже, никто из них не прошел Испытание.
– Но в тот же месяц стали появляться новые «особенные», – продолжает Санчес. – Никакой логики в их появлении мы не нашли: разные штаты, возраст, социальный статус, раса, пол – хаотичная выборка. Один бездомный в короткие сроки стал миллионером – мы поздно обратили на него внимание, и к моменту контакта он снова стал бездомным…
– Не понимаю, какое отношение это имеет ко мне? – Мой навык лицемерия ощутимо поднялся. – У меня нет никаких способностей. А существование настоящих экстрасенсов среди огромного числа шарлатанов все-таки вполне привычное дело…
– Нет-нет! Речь не идет об экстрасенсах. Речь идет о носителях интерфейса дополненной реальности из будущего. Таких как вы, мистер Панфилов.
Палочки, которыми я тянусь за кимчи – корейской маринованной капустой – замирают в воздухе.
– Не понимаю, о чем вы…
– Филипп, не волнуйтесь, – Санчес успокаивающе поднимает руки. – Возможно, вы за собой не замечаете, но вы часто бросаете взгляд над головами собеседников. Алекс заметил это первым, еще в аэропорту, и это укрепило наши предположения. Вы так считываете информацию?
– И все-таки…
Я не отвечаю, делаю попытку встать, и меня никто не держит. Санчес спокойно говорит:
– Присядьте, пожалуйста. Я же уже говорил, что вы не первый, с кем мы вступали в контакт? Мы не повторим прежних ошибок.
– Что это значит?
– Наши аналитики изучили вас очень хорошо, поэтому буду с вами честен – мы не будем вас принуждать. По какой-то причине под принуждением «особенные» менее продуктивны… Ваш же психотип свидетельствует, что вы категорически не приемлете, когда вас заставляют, и делаете намного больше, если уверены в том, что делаете доброе дело. Кажется, так называется ваша компания?
Дождавшись моего кивка, Санчес удовлетворенно продолжает меня успокаивать:
– Филипп, вы вольны хоть сейчас встать и уйти, и бойцы спецназа, которые сейчас окружают здание, вас пропустят. Более того, вы можете хоть сегодня покинуть страну. Но прежде… Прежде выслушайте наше предложение по сотрудничеству.
Он не врет. «Распознавание лжи» обдает меня теплом, и я немного расслабляюсь. Что же, если карты раскрыты, то так даже проще. Они могут думать как угодно, что я под колпаком, но со «Спринтом», «Скрытностью и исчезновением» и «Принудительным раскаянием» могу уверенно сказать, что это не так.
– Я не буду подтверждать ваши предположения. Просто скажите, как вы видите наше сотрудничество?
– У нас очень мало времени, мистер Панфилов! Если ваш интерфейс был установлен в мае, то времени у нас, можно сказать, вообще нет! Четыре месяца – это предельный срок, по истечении которого все «особенные» теряют способности.
– Вы знаете, почему?
– Нет, – искренне отвечает Санчес. – Никто из «особенных» не помнит, что с ним произошло. То есть, ничего не помнит о своих способностях и интерфейсе дополненной реальности. У вас есть какие-то предположения?
– Есть, но об этом позже. Суть в том, что дело обстоит именно так – я могу потерять способности поиска в любой момент. И, учитывая это, мне бы хотелось хотя бы что-то заработать.
– Об этом мы и хотим с вами поговорить! Нам крайне интересна ваша способность находить людей. Что вы хотите взамен? Гражданство? Деньги? Что-то еще? Ваше предложение?
– Десять миллиардов долларов. Я же найду вам всех, кого вы ищете – преступников, наркобаронов, серийных убийц-маньяков и, конечно, террористов. Деньги вперед.
– Не принимайте за недоверие, – Эктор Санчес встает из-за стола, – но это большие деньги. Такое решение может принять только президент. Поэтому… Не могли бы вы продемонстрировать?
– Да! Найдите Хаккани! – возбужденно говорит Норман, привстав. – Где эта падаль?
Лаура быстро переводит, то, что они сказали.
Глубоко вздыхаю и прыгаю с обрыва: если они прямо сейчас запрут меня и препарируют, и я никогда больше не увижу солнца, я буду счастлив хотя бы тем, что сотня-другая убийц, насильников, маньяков и тех, кто взрывает женщин, детей и стариков, перестанут отравлять воздух.
Я тоже встаю и, глядя в глаза Санчесу, на чистейшем английском говорю:
– Джабар Азиз Хаккани в данный момент курит на балконе отеля Mövenpick, что в городе Джедда. Это Саудовская Аравия.
В тот же миг обманчивое спокойствие сменяется бурным броуновским движением. Начинается хаос. Норман Дохерти, не прощаясь, выбегает из комнаты, Санчес, бурно жестикулируя, начинает что-то говорить в микрофон на воротничке рубашки, в комнату забегают какие-то люди в костюмах, а я сажусь и отрешенно ем чуть подгоревшее мясо, не зная, доведется ли мне еще так поужинать.
Тридцать тысяч очков опыта за важное социальное деяние дают мне новый, двадцать третий, уровень. Пароксизмы удовольствия мне скрыть не удаётся, я падаю вместе со стулом, больно ударяюсь затылком, и кто-то, кажется Санчес, орет:
– Врача!
* * *
Утро нового дня я встречаю у себя в номере. После того представления, что я устроил в корейском ресторане, меня отвезли в отель и вежливо попросили никуда за территорию не отлучаться. У двери остался дежурить Алекс Томашик, а позже к нему присоединилась Лаура. Обнаружил их, когда спускался вниз – прогуляться по пляжу и окунуться в море.
Когда я возвращался в номер, Алекс одними губами прошептал:
– Взяли! – и показал мне большой палец.
– Отлично, – сказал я, ничуть не удивившись. Полученный опыт сразу подсказал, что террориста поймают.
Ночью я дрых, как убитый, но просыпаясь каждые три часа, все-таки повысил характеристики.
Шесть очков за последние три левел апа вложены поровну в «Интеллект» и «Восприятие». Я не теряю надежды, что Фил-2 прорвется, и я все-таки достигну тридцатого уровня, на котором мне станут доступны героические способности третьего тиера:
Тиер 3. Предвидение (активная героическая способность)
Позволяет носителю прожить следующие 15 секунд жизни в смоделированной реальности, по истечении которых вернуться в стартовую точку активации навыка.
Тиер 3. Берсеркер (активная героическая способность)
Боевой навык, который позволяет носителю трехкратно повысить основные характеристики на 15 секунд.
Тиер 3. Убеждение (активная героическая способность)
Навык придает носителю невероятную силу убеждения разумных существ, уровнем равных и ниже носителя со стопроцентной вероятностью. Вероятность убеждения разумных уровнем социальной значимости выше носителя снижается соответственно разнице.
Внимание: навык блокируется навсегда при любом антисоциальном использовании.
Тиер 3. Неуязвимость (активная героическая способность)
Покрывает всю поверхность тела носителя слоем нано-оболочки. Носитель становится неуязвим для любого агрессивного воздействия. Активация навыка может произойти без участия носителя при любой внешней угрозе его жизни или здоровью.
Каждая из них – действительно героическая, потому что с любой из них можно добиться очень и очень многого. С «Предвидением» можно сделать легкие деньги в любом приличном казино или стать чемпионом мира в тот же покер. «Берсеркер» и «Неуязвимость» – это прямая дорога в профессиональный спорт или в герои локальной войны. С «Убеждением» можно стать политиком мирового уровня, и, чем черт не шутит, объединить мир и сделать его лучше.
Все это близко, потому что за квест на нейтрализацию Панченко я получу три уровня сверху.
С этими утопическими мыслями я собираюсь на завтрак. Подозреваю, что у меня будет крайне сложный и загруженный день – я договорился с Санчесом, что сегодня меня повезут в Лас-Вегас. Именно там остановился Панченко, и пока он там вовсю заливается алкоголем, у меня есть шанс подобраться к нему вплотную.
Еще мне предстоит стать долларовым миллионером. Вернее, для начала не мне, а Кире – у нее есть счет в надежном зарубежном банке, где не будут задавать вопросов о происхождении денег. А вот о том, куда просить перечислить запрошенные миллиарды, мне только предстоит решить. Интерфейс подобрал мне хорошего финансиста в Майами, который должен с этим помочь.
На пороге меня останавливает звонок. Смотрю, кто звонит, и меня на мгновение переносит на несколько месяцев назад, в то время, когда все было проще.
– Света, привет! – не могу скрыть удивления.
– Филипп, здравствуйте! – слышу звонкий голос Светы Мессершмидт, четырнадцатилетней хозяйки немецкой овчарки по кличке Ричи. – Простите, что звоню поздно, но у меня для вас хорошие новости!
– Чем порадуете?
– Ричи стал папой! Одного щенка отдадут нам, а значит, совсем скоро вы сможете его забрать!
– Да! – восторженно ору в трубку, а ноги сами выплясывают джигу. – Ура!
Света смеется, слыша мою радость, а я вспоминаю первые дни с интерфейсом. Как я нашел Ричи и отобрал его у цыган, как на последние деньги отвел его к ветеринару и покупал ему корм, и от тех дней веет таким теплом, простой и понятной жизнью, что мне чертовски сильно хочется поскорее увидеть и получить щенка в наивной вере, что вместе с ним придет и спокойствие.
– Спасибо, Света!
– Не за что, Филипп! Я вам позвоню, когда мы заберем щеночка. Вам мальчика или девочку?
– Пожалуй, мальчика. Надеюсь, он будет весь в папу.
– Хорошо! Как вы его назовете?
– Пока не знаю… – задумавшись, я называю первое, что взбредает в голову. – Картер. Или Ола.
