ГЛАВА 42
Тренировки на этой неделе нет — проводят отбор. Поскольку Зачищенные в школьные команды не допускаются, нас с Беном отстранили. И неважно, что мы самые-самые, что каждый мускул тела требует разрядки накопленной энергии. Но сказать ничего нельзя, ведь я должна являть пример послушания. Все так.
Мало того что день вообще чудесный, так еще и Эми разработала для меня план проведения воскресенья, и я, после того что узнала о ней вчера, отказать не могу. Даже если бы хотела.
— Кайла? Идем. — Эми и Джазз ждут у двери, пока я ищу свою куртку. Обязанности дуэньи надо исполнять.
Эми смотрит в небо.
— Что-то я в погоде не уверена.
На мой взгляд, погода отменная. Небо — однообразно серое, холодно, сыро. Дождя пока нет, но воздух тяжелый и влажный, как будто удерживает в себе мириады крохотных капелек, слишком жидких, чтобы собраться вместе и пролиться дождем. Погода под стать моему настроению.
— Не бойся, я приготовился ко всем возможным неприятностям, — говорит Джазз. — Еn garde! Защищайтесь! — Он кланяется и делает шутливый выпад зонтиком в сторону дерева.
Мы идем через деревню до указателя и останавливаемся. Джазз и Эми присаживаются на каменную стену у тропинки.
— А дальше? — спрашиваю я.
— Подожди немного. — Эми смотрит на часы и заводит рассказ о практике в хирургическом отделении, которая начинается у нее во вторник. «Немного» растягивается в несколько минут.
— А вот и он, — говорит Джазз. Я поворачиваюсь и вижу бегущего к нам Бена. Он машет рукой.
— Сюрприз! —улыбается Эми.
Прошлым вечером за обедом мама сказала, что папа поднял вопрос о наших с Беном совместных тренировках и они решили, что больше этого не допустят. Я промолчала и спорить не стала — они все равно представили бы дело так, будто наши отношения не укладываются в рамки, отведенные для шестнадцатилетней, только что выпущенной из больницы Зачищенной. Ведь так?
— Они знают, что он придет? — спрашиваю я.
— Нет. Хочешь бежать? Давай, беги. Мы пойдем сзади.
— Спасибо. — Я обнимаю Эми. Она удивлена, но тоже меня обнимает.
— Это мы проходили. Знаю, как оно бывает.
И я понимаю, что она имеет в виду. Эми думает, что как только они с Джаззом скроются из виду, мы с Беном начнем обжиматься да миловаться. Но сегодня сильнее, чем когда-либо, я хочу только одного — бежать.
Мы с Беном идем на тропинку.
— Нажимать не будем, — говорю я. Ногам, конечно, не терпится умчать меня на полной скорости, но я не могу заявиться домой раскрасневшаяся и потная, потому как сразу станет ясно, что мы с Эми были не вместе.
— Что так? — спрашивает он. — На тебя не похоже.
Медлю, но все же отвечаю.
— Мне нельзя выглядеть так, будто я бегала. Мне сейчас положено гулять с Эми. — Я не говорю, что не смогу больше бегать с ним, что это запрещено. Что не произнесено вслух, того как бы и не существует.
И вот мы с Беном легонько трусим по тропинке. Вдоль живой изгороди, кустов и полей. Начинается лес, под ногами бугрятся корни деревьев. Бен в этих местах впервые. Тропинка уходит вверх, а серое небо словно опускается нам навстречу; капельки тумана ложатся на волосы, цепляются за кожу. Сырость и холод просачиваются в кости. Дождя нет, но белесые щупальца приближаются, кружат.
На вершине я останавливаюсь возле лежащего дерева.
— Наблюдательный пункт. Отсюда вся деревня видна.
— Без тебя не разберусь. — Бен тоже останавливается. — Куда смотреть-то?
Я поворачиваю его в нужном направлении, и он смотрит вниз. Из облегающего холм тумана высовываются кое-где неясные, призрачные верхушки самых высоких деревьев. Поля и дома полностью скрыты белой дымкой.
— Вот уж да. Впечатляющее зрелище.
Шлепаю его по руке.
— Обычно так и бывает. Отсюда даже виден наш задний двор.
— И что теперь? — Он улыбается ленивой улыбочкой, как бы намекая, что мог бы предложить кое-что в этом отношении.
— Подождем, пока Эми и Джазз подтянутся. Или, может, спустимся? Какое удовольствие гулять в такую погоду?
— Постоим здесь. — Он снова улыбается и приближается ко мне на шаг.
Сегодня я не сижу на заборе, а Бен намного выше. Он наклоняется, но я не поднимаю лицо навстречу, а тычусь ему в грудь. Его объятия спасают от холода.
— Вот почему папа и мама не хотят, чтобы мы с тобой оставались наедине, — вздыхаю я.
— Что? Не может быть.
— Может.
— Но сейчас же они не видят.
— Мы же вроде бы договорились, что будем послушными и примерными. Пока нам не исполнится двадцать один год.
— Целых пять лет без поцелуев? Не думаю, что так пойдет.
Бен — бунтарь. По крайней мере, в том, что касается поцелуев.
И я уступаю.
— Ладно. Но только один.
Мир вокруг нас меркнет, отступает и исчезает. «Опаснее то, чего не видишь».
Но в тот момент, когда я поднимаю голову, а Бен наклоняется с улыбкой, неподалеку с хрустом ломается веточка.
— Ну-ну, что это у нас здесь?
Мы оборачиваемся и видим его. Уэйна Беста.
— Кайла, да? — ухмыляется он.
Я отступаю на шаг.
— Откуда вы знаете, как меня зовут?
— Ну как же, ты ведь навещала моего брата. И даже, как я слышал, лично познакомилась с его песиком, Зверем. — Он хохочет. — Не представишь меня своему другу?
— Меня зовут Бен. — Бен улыбается — он-то ничего не знает и ни о чем не догадывается.
— Привет, Бен. — Уэйн протягивает руку. Нет, Бен, не надо! Но уже поздно. Бен тянется вперед, и Уэйн видит «Лево» и роняет руку. — Еще один Зачищенный! Да вы что, на деревьях растете? — Он плюет на землю. — А я-то собирался предупредить, чтоб не шлялся здесь с такими вот зачищенными шлюшками.
— Подождите-ка. — До Бена наконец доходит, что Уэйн отнюдь не Мистер-Приятно-По-знакомиться.
— Заткнись! — рычит Уэйн и толкает Бена. — Сиди и помалкивай. Мне надо... поболтать с Кайлой.
Бен снова делает шаг вперед. Злость у него на лице вытесняет растерянность, и я качаю головой.
— Подожди. Все в порядке. — Поворачиваюсь к Уэйну. — О чем?
— По-моему, мой братец слишком быстро тебя выгнал. Что ты хотела сказать матери Феб?
Значит, о моем разговоре с ней они не знают. Не знают, что Феб тоже зачистили.
Смотрю на него и не знаю, что сказать, но понимаю, что только не правду. Если мать Феб решила не откровенничать с ними, то, наверно, не без причины. А раз так, то и мне лучше помолчать. «Бен, держи себя в руках», — мысленно молю я.
— Язычок-то могу и развязать, есть приемчики. Может, даже понравится. А может, и нет.
Бен становится между нами. Его «Лево» громко вибрирует, а лицо побелело и исказилось от злости. Нет, Бен!
— Назад.
Уэйн смеется.
— А что ты сделаешь? Уж лучше сиди и смотри. — Он толкает Бена, который пытается ударить его, но лишь вздрагивает и валится на землю.
— Не трогай его! — кричу я и с силой выбрасываю ногу, но попадаю только в ногу Уэйну.
— Ууу! Ах ты, дрянь! Ладно, забавнее будет. — Он идет ко мне, а я не могу убежать. Не могу бросить Бена. Мне страшно, но злость перевешивает страх. Внутри меня что-то бьется, лягается и рвется наружу.
Но тут Уэйн смотрит мне за спину, поворачивается и пускается наутек.
— Кайла? Кайла?
Джазз бежит вверх по тропинке, Эми старается не отстать.
— Это ты кричала? — спрашивает он. — Что случилось?
Не говори.
— Бен. — Я опускаюсь на колени рядом с ним. — Ты в порядке?
Его «Лево» снова вибрирует.
— Сколько у него? — спрашивает, отдуваясь, Эми.
Я беру его за руку, смотрю на запястье.
— 3.2.—Ужас сжимает грудь.
— Ох господи.
— В рюкзаке, — бормочет Бен. — Быстрее. Таблетки.
Таблетки? Роюсь в рюкзаке — бутылка воды, запасные носки... Натыкаюсь на пузырек, достаю. На этикетке написано — таблетки от головной боли.
Смотрю на Эми — она пожимает плечами.
— Хуже не будет.
— Быстрее. Давай, — хрипит Бен.
Я протягиваю ему таблетку, и он проглатывает ее, не запивая. Обнимаю его, повторяя про себя: только бы выкарабкался. Эми садится рядом, гладит по руке то Бена, то меня. Джазз стоит чуть в стороне, готовый, если понадобится, бежать за помощью. Но дрожь уже прошла, щеки начинают розоветь, уровень повышается.
Он шепчет что-то про таблетки Эйдена.
«Пилюли счастья».
Не сразу, но Бен поднимается. А ведь едва не отключился. И виновата я. Прошу Джазза и Эми пройти вперед, чтобы мы могли поговорить. Вместе с тем стараюсь не выпустить их из поля зрения.
Бен идет медленно, положив руку мне на плечи и немного горбясь.
— Извини, — шепчет он.
— За что?
— Хотел защитить тебя. И не смог.
— Это не твоя вина.
— Но мне вот что непонятно. — Я морщусь от неприятного ощущения в желудке. Так и знала, что он до этого доберется. — Почему у тебя с уровнями полный порядок?
Пожимаю плечами.
— Честно? Сама не знаю. Так быть не должно. Только не говори никому, ладно? А иначе мне крышка.
Несколько секунд Бен молчит, переваривая услышанное, потом кивает.
— Почему ты ничего не рассказала Эми и Джаззу? О нем нужно сообщить, он опасен.
— Нет, нельзя. Тогда станет известно, что я рассказала матери Феб о том, что ее дочь зачистили.
— И что?
— Тихоням так себя вести не положено. Ты еще не забыл, что за мной наблюдают? Если они начнут разбираться в том, что случилось, то могут найти кое-что такое, что придется им не по вкусу.
— Ладно, — говорит наконец Бен. — Но пообещай, что никогда не будешь гулять по этой тропинке в одиночку. Никогда. Обещаешь?
Я обещаю.
Джазз отвозит Бена домой — это всего лишь в нескольких милях от нашего дома. Дом кирпичный, с большим садом и стоит особняком. К стене прислонены велосипеды, у входа собака. Зовут ее Скай, и она совсем не похожа на Зверя. Скай — прелестный, непоседливый золотой терьер, который прыгает вокруг нас, радостно виляя хвостом. Родители подарили Бену щенка, когда он только-только начал жить у них.
Из гаража выходит в комбинезоне мама Бена. Она симпатичнее и моложе, чем я думала, — ей лет тридцать, у нее длинные, завязанные сзади темные волосы.
Бен представляет нас, и глаза ее вспыхивают.
— Кайла? Я так рада с тобой познакомиться. — Она ведет нас — меня, Джазза и Эми — в мастерскую, заполненную оборудованием, металлоломом и скульптурами. Показывает почти законченную сову: скрученные металлические петли — когти, гайки — глаза, подшипники вместо глаз, лопасти вентилятора — перья. Выброшенный за ненадобностью металлический мусор превратился в лесное существо, которое выглядит так, словно вот-вот взмахнет крыльями и улетит.
— Как у меня на рисунке, — говорю я и вдруг замечаю, что мой лист пришпилен к стене. Она делает свою сову с моей.
Оставляем Бена дома и уезжаем. Я вижу в окно, как он машет нам и возвращается в гараж.
Спокойная, тихая, легкая, вот такая была у Бена жизнь. И теплые чувства, связывавшие его с матерью и даже с щенком-переростком, бросались в глаза. Без ПБВ, без «пилюль счастья», без выскакивающих из засады сумасшедших.
Без меня.
Вечером ко мне заглядывает Эми — поболтать. Так и знала, что придет.
— Послушай, Кайла. Я вот думала... Может, папа и мама правы.
— Правы? Насчет чего?
— Насчет вас с Беном. Я так понимаю, что вы поспорили из-за чего-то и он почти отключился. Ни он, ни ты справиться с этим не в силах... Может, все-таки рановато? Может, вам не стоит встречаться? По крайней мере пока.
— Дело не в этом! — горячо возражаю я.
— Тогда в чем?
Врать ей я не хочу, а больше сказать нечего, поэтому я просто повторяю:
— Дело не в этом.
— Ладно. Помогать тебе видеться с Беном мы больше не можем, так что отныне решай сама. Спокойной ночи. — Она поднимается и выходит из комнаты.
Себастиан вздрагивает.
— Похоже, котик, остались мы с тобой вдвоем, — говорю я, и он урчит, похоже вполне довольный такой судьбой.
Никаких поцелуев до двадцати одного года.
Ха.
Возражать Эми бесполезно, хотя вывод свой она сделала, основываясь на ошибочном рассуждении. Бену и впрямь будет лучше без меня. Как бы ни было больно, я уйду из его жизни, пока не принесла беду.
