Глава 15

Прошу вас, расскажите о нем! – умоляю я. – Расскажите все, что о нем знаете.

– Могу предложить тебе кое-что получше рассказа, – говорит Дэвид, встает и принимается перебирать диски. Читает надпись на пластиковой коробке и возвращается к телевизору. – Я как-то раз снял его выступление в баре. Мы все были уверены, что он далеко пойдет.

Он нажимает «плей». Сердце мое готово разорваться. Маленький, скудно освещенный бар, набитый посетителями, в основном молодыми. Камера выхватывает музыканта, который сидит на высоком табурете с гитарой в руках. Я вглядываюсь в него так пристально, что у меня начинает ломить глаза. Шапка непослушных темных волос, густая борода и усы. Темно-карие глаза, кажется, смотрят прямо на меня. Эти глаза хорошо мне знакомы. Я вижу их всякий раз, как подхожу к зеркалу. С губ моих невольно срывается стон, и я зажимаю рот рукой.

– Следующая композиция – из альбома «Битлз», который сами они назвали «Белым», – объявляет Джонни. – Пол Маккартни написал эту песню в Шотландии весной шестьдесят восьмого года. По его словам, песня стала его откликом на конфликты между белыми и цветными, участившиеся в Соединенных Штатах. – Музыкант касается струн. – В английском сленге слово «птица» означает также женщина.

Он играет вступление и начинает петь. Его голос кажется мне ангельским. Не в силах сдержаться, я начинаю всхлипывать. Джонни поет о черной птице с перебитыми крыльями, которая тоскует о небесах, тоскует о свободе. О том, что всю свою жизнь эта птица ждет одного упоительного мгновения полета.

Я думаю о маме, обремененной двумя маленькими детьми, накрепко связанной с мужем, которого она не любила. Наверное, она тоже тосковала об утраченных крыльях.

А я сама? Разве я не жду упоительного момента, когда, взглянув в глаза незнакомого человека, узнаю в нем отца, о котором тосковала всю жизнь?

По моим щекам текут слезы. Песня заканчивается. Джонни уходит, его сменяет какая-то певица. Не спрашивая, я нажимаю на кнопку «повтор» и смотрю кадры с Джонни еще и еще раз. Я слушаю голос своего отца, касаюсь пальцами экрана и глажу его прекрасное лицо, его изящные руки.

Просмотрев видео четыре раза, я погружаюсь в молчание. Мэри и Дэвид сидят рядом со мной на полу. Он протягивает мне диск:

– Теперь это твое.

Я киваю и глажу диск:

– Это мой отец.

– Дети, а не поиграть ли нам в «Уно»? – восклицает Стелла. – Кто первый добежит до кухонного стола, будет раздавать карты!

– Ты давно об этом знаешь? – спрашивает Мэри, удостоверившись, что дети нас не услышат.

– Да нет. Узнала уже после маминой смерти. Она оставила мне свой дневник. – Я перевожу взгляд с лица Мэри на лицо Дэвида. – А вы знали об этом?

– Нет, что ты, – качает головой Дэвид. – Твоя мама была не из болтливых. Но, конечно, мы догадывались, что он влюблен в нее по уши.

Я снова начинаю всхлипывать, то ли от радости, то ли от потрясения. Мэри гладит меня по спине, успокаивая.

– А… какой он был? – спрашиваю я.

– Замечательный. Лучше не бывает.

– Да, Джонни был отличным парнем, – кивает Дэвид.

– Вам… вам известно, где он сейчас? – выдыхаю я.

– В последний раз, когда мы получили от него весточку, он жил на Западе, – отвечает Мэри. – Но это было пятнадцать лет назад.

– Где именно на Западе? В Лос-Анджелесе?

– Нет, в Сан-Франциско. Но мы давно потеряли с ним связь. Он мог переехать куда угодно.

– И все-таки теперь в руках у меня нить, которая может к нему привести. Несколько месяцев назад я наняла детектива, но пока поиски были безрезультатны. Вы не представляете, сколько в этой стране Джонни Мэннсов.

Дэвид вскидывает голову:

– Детка, но его фамилия вовсе не Мэннс, а Мэнсон. Мэннс – это его сценический псевдоним. Он не хотел выступать под своей настоящей фамилией, потому что она вызывала мрачные ассоциации. В семидесятых все еще слишком хорошо помнили серийного убийцу Чарльза Мэнсона.

Смысл его слов доходит до меня с трудом.

– Джонни Мэнсон. Господи боже! Как же я вам благодарна! Теперь я точно его найду. – Я поочередно сжимаю Дэвида и Мэри в объятиях.

– Твоя мама, скорее всего, даже не знала его настоящей фамилии. Мне-то она известна только потому, что в то лето я подрабатывал барменом и составлял платежные ведомости.

– Если бы не встреча с вами, я искала бы его до скончания веков!

По моей спине пробегает дрожь. Цель номер девять привела меня к Кэрри, Кэрри привела меня к отцу. Неужели мама знала, что все выйдет именно так? Я убила двух зайцев одним выстрелом.

Пока Кэрри загружает в мою машину пакеты, полные всяких вкусностей, я звоню Брэду.

– Не возражаешь, если я пару секунд поговорю по телефону? – спрашиваю я у Кэрри.

– Конечно нет, – откликается она, устраивая в багажнике огромную банку домашнего черничного варенья.

– Я включу громкую связь, и ты тоже пообщаешься с Брэдом. Он невероятно милый.

– Не сомневаюсь, – вскидывает бровь Кэрри.

В трубке раздается голос Брэда, и я машу рукой.

– Выяснилось, что моего отца зовут Джон Мэнсон, а не Мэннс, – говорю я, не тратя времени на приветствия. – Срочно сообщи об этом Полонски. Я только что смотрела видео, где снят отец. Он невероятно красивый.

– Б. Б., где ты? Мне казалось, ты собиралась в Висконсин.

– Именно там я сейчас и нахожусь. В гостях у родителей Кэрри. Она сама стоит рядом. У меня работает громкая связь, так что можешь с ней поздороваться.

– Привет, Кэрри.

– Привет, Брэд, – смеется Кэрри.

– Послушай, Брэд. Оказывается, родители Кэрри тоже жили на Босворт-авеню. И они знали Джонни Мэннса! – Я выкладываю сокращенную версию сегодняшнего судьбоносного разговора. – Представляешь, если бы я не возобновила дружбу с Кэрри, мне никогда не удалось бы найти отца. Кэрри – это настоящий подарок судьбы! – восклицаю я, глядя на свою подругу.

– Как только повешу трубку, свяжусь с Полонски, – обещает Брэд. – Уверен, теперь поиски выйдут из тупика.

– Как ты думаешь, сколько времени потребуется, чтобы найти отца?

– Я же не ясновидящий. Но давай не будем рассчитывать, что он отыщется завтра. Даже учитывая новую информацию, на поиски может уйти несколько месяцев.

– Попроси своего Полонски действовать поэнергичнее! – молю я.

– Конечно попрошу. Но он и так старается. Послушай, Бретт, не хочешь сходить со мной в кино, когда вернешься домой? А то, может, пообедаем вместе? Или просто заезжай ко мне. Я приготовлю что-нибудь вкусное.

Сердце мое рвется ему навстречу. Я знаю на собственном опыте, как бесконечно долго тянутся одинокие выходные.

– Предложение номер три звучит соблазнительно, – говорю я. – Кстати, я получила сообщение из приюта для животных. Они решили, что я достойна взять на воспитание щенка. Так что на следующей неделе мы с тобой можем сходить туда и выбрать мне питомца.

– Отличная новость! Будь осторожна за рулем.

Когда я заканчиваю разговор, Кэрри бросает на меня любопытный взгляд:

– Я так понимаю, он за тобой ухаживает?

– И не думает, – качаю я головой, ставя на пассажирское сиденье пластиковый контейнер с печеньем. – Мы просто друзья. И меня это вполне устраивает.

– Бретт, меня не обманешь. По-моему, этот парень имеет на тебя виды.

Я беру у нее из рук очередной пакет:

– Ошибаешься. У него есть девушка.

– Тогда дорожи его дружбой, – улыбается она. – Когда ты с ним разговариваешь, ты просто светишься от счастья.

– Да, дружба – это великое благо, – откликаюсь я. – Сегодня я снова в этом убедилась.

После долгого утомительного пути приятно оказаться в уютном доме Брэда на Норт-Окли. Из динамиков доносится приглушенный голос Евы Кэссиди, я сижу на кухонном табурете и наблюдаю, как Брэд трет сыр для салата «Цезарь». Почему-то он избегает смотреть мне в глаза. Слушая мои рассказы про Кэрри и ее семейство, он смеется, но смех его кажется мне напряженным и неестественным. Наконец я встаю и забираю у него терку:

– Мидар, что происходит? Тебя что-то тревожит, это и слепому видно.

Он потирает шею и громко выдыхает:

– Дженна решила, что нам лучше расстаться.

Стыдно признаться, но часть моей души хочет завопить: «Ура!» Теперь мы оба свободны, со всеми вытекающими отсюда последствиями. И возможностями… Но, взглянув на Брэда, я замечаю, что в его глазах плещется боль. Он, несомненно, влюблен, и, увы, не в меня.

– Мне очень жаль, – говорю я, поглаживая его по руке. – Знаешь, Брэд, если ты хочешь ее вернуть, надо совершить какой-нибудь из ряда вон выходящий поступок. Пусть она увидит, как ты ей предан. Убедится, что у тебя серьезные намерения.

– Иными словами, я должен сделать ей предложение? – спрашивает он, пристально глядя на меня.

– Превосходная мысль! Горжусь тобой, Мидар. Ты сразу схватываешь самую суть. Докажи, что разница в возрасте и расстояние не могут вас разлучить. Попроси ее стать твоей женой.

Брэд отворачивается, понуро опустив плечи.

– Именно это я и сделал, – бормочет он. – Дженна ответила отказом.

– О господи! Прости, я полная дура…

Он вскидывает ладонь, обрывая поток моих извинений:

– Это я должен просить прощения за то, что так расклеился. – Он вытирает руки полотенцем и бросает его на стол. – Меж тем у нас с тобой есть повод для радости. – Он выходит их кухни в гостиную и возвращается с розовым конвертом в руках. – Сегодня я специально заехал в офис и захватил это. Думаю, настал момент его вскрыть.

На конверте надпись: «Цель номер 9. Сохранить дружбу с Кэрри Ньюсом на всю жизнь».

Я пожираю конверт глазами, изнемогая от желания услышать слова мамы. Но смогу ли я радоваться, когда Брэд так расстроен?

– Давай не будем читать письмо сегодня, – предлагаю я. – Подождем, когда ты немного воспрянешь духом.

– Нет, ждать ни к чему, – качает он головой. – Прочтем сейчас.

Он вскрывает печать и садится на диван, готовясь читать. Я опускаюсь рядом и вцепляюсь в его руку.

– «Дорогая Бретт, спасибо, моя девочка, за то, что выполнила мое (и, не сомневаюсь, свое собственное) желание и возобновила дружбу с Кэрри. Я помню, что переезд Ньюсомов в Мэдисон стал для тебя настоящим ударом. Помню, ты слонялась по дому как тень, а я ничем не могла тебе помочь. Наверное, именно тогда ты поняла, как это важно – иметь настоящую подругу. А когда Кэрри приехала к нам в гости, в ваших отношениях возникла трещина. Ты так никогда и не рассказала мне, что произошло.

Как это ни грустно, ты вряд ли найдешь такую же замечательную подругу, как Кэрри. Пока я была здорова, я не сознавала, как мало вокруг тебя по-настоящему близких людей. Кроме Шелли и меня, у тебя нет друзей, на которых ты могла бы положиться».

– Меган мама не упоминает, – замечаю я. – И Эндрю тоже. Думаешь, она уже тогда догадалась, что на них полагаться нельзя?

– Несомненно, – кивает Брэд и вновь принимается читать: – «Надеюсь, Кэрри заполнит эту пустоту. Цени эту дружбу, доченька, и береги ее. Да, и прошу тебя, непременно найди случай встретиться с родителями Кэрри. Когда-то мы жили на Босворт-авеню по соседству с ними, Дэвид и Мэри были моими первыми покупателями. А еще они были большими поклонниками твоего отца».

Я зажимаю рот рукой.

– Она имеет в виду Джонни, не Чарльза. Дает мне путеводную нить на тот случай, если мои поиски зашли в тупик. – Я поворачиваюсь к Брэду. – Почему она не рассказала мне обо всем прямо? Зачем заставила так долго блуждать в потемках?

– Честно скажу, мне это тоже кажется странным.

– Мама всегда была очень искренним человеком, по крайней мере, так мне казалось. И тут вдруг все эти тайны мадридского двора, от которых у меня уже крыша едет. – Я вздыхаю и разжимаю кулак. – С другой стороны, надо радоваться тому, что все сложилось так удачно. Теперь я точно найду отца.

– Бретт, умоляю, не надо слишком обольщаться. Поиски еще впереди. Возможно, на них уйдет несколько месяцев… или даже больше…

– Но в конце концов мы обязательно его найдем! – Я хватаю мамино письмо и размахиваю им в воздухе. – Маме зачем-то понадобилось устроить для меня заковыристый квест. Но уверена, согласно ее замыслу, игра должна закончиться моей победой, а не сокрушительным поражением.

– Надеюсь, ты права. – Брэд гладит меня по колену. – Идем, обед уже готов.