ГЛАВА 25
ЗОВ ДРЕВНЕГО БОГА
Компаньоны из Халла и Энтрери не были единственными уцелевшими, оставшимися в Кузне. Здесь еще был Пуэнт, хотя лишь немногие из его слуг–дроу выстояли в битве. Один неловко ползал по полу — обе ноги и руку ему отрубили живые сородичи.
И еще здесь были три вызванных варваром берсерка. Кошмарный шум и вид сражения между Вульфгаром и драуком заставил их остановиться ненадолго, но берсерки явились на зов рога с единственной целью: сражаться против врагов того, кто подул в рог.
Неестественная тишина была грубо нарушена, когда берсерки бросились в бой против немертвых, и Тибблдорф Пуэнт, сам берсерк душой и сердцем, был этому только рад.
Он встретил первого противника, наклонив голову в последний момент, чтобы пронзить своим шипом безрассудного глупца. Шип вошел в тело берсерка, и Пуэнт резко выпрямился, широко развел в стороны руки, безумно расхохотался, словно ожидал, что сейчас его зальет кровью.
Но эти призраки не истекали кровью; тело взорвалось и превратилось в пыль, когда Пуэнт нанес смертельный удар, и вампир остался один, в смятении, терзаемый жаждой крови.
И гневом.
Он отскочил в сторону и напал на второго берсерка, в то время как его слуги атаковали третьего, рвали его плоть, тщетно пытаясь уцепиться хоть за что–нибудь, потому что воин превратился в облако пыли.
— Пуэнт, нет! — вскрикнул Дзирт с противоположной стороны Кузни, когда четыре немертвых кинулись на Компаньонов, а Пуэнт, похоже, нацелился на Вульфгара.
И Вульфгар, казалось, был охвачен не меньшим гневом. Он стоял рядом с убитым драуком, кровь струилась по его могучей груди, он неловко опирался на раненую ногу, и увидев, что вампиры напали на воинов Темпуса, варвар зарычал и, хромая, двинулся вперед.
— Нет, сын мой! — услышал Дзирт предупреждение Бренора.
— Иди, — велел ему Энтрери, толкнул Дзирта и побежал к Пуэнту следом за ним.
Затем раздался вопль: «Темпус!», и Клык Защитника, нацеленный в приближавшегося Пуэнта, вылетел из рук Вульфгара. Дворф не превратился в облако газа, но принял удар; раздался звон молота о доспехи, вампир зашатался и сделал несколько шагов назад. Казалось, этот удар действительно причинил ему боль.
Кэтти–бри подошла к Вульфгару и вытянула перед собой руку, призывая на помощь Миликки, и когда она произнесла это имя, фигура ее озарилась сиянием. Слуги вампира зашатались, отвернулись, скорчились, закрываясь от света.
Все, кроме Пуэнта.
Он смотрел только на Вульфгара, не слышал ни Дзирта, ни Энтрери, которые приближались сзади. Однако бежали они недостаточно быстро, потому что вампир совершил странный фокус: шагнул через пространство и очутился прямо перед варваром, окутанный туманом, и снова принял телесный облик. Он на миг уперся ногами в пол, а потом прыгнул на Вульфгара, который не отступил, и оба, сцепившись, покатились по полу.
Пуэнт начал молотить противника руками и ногами, трясти его, но Вульфгар по силе не уступал дворфу, и тому никак не удавалось растерзать человека своими латами. Они катались по полу, боролись изо всех сил; Бренор тщетно пытался вмешаться, а Кэтти–бри начала произносить очередное заклинание.
В какой–то момент Пуэнт вскочил на ноги и оттолкнул Вульфгара прочь. Но варвар, как и в прежней жизни, обладал необыкновенной для такого крупного человека ловкостью, и он тоже мгновенно встал на ноги.
Пуэнт хотел ударить его кулаком, но Вульфгар схватил врага за запястья. Они боролись, напрягая мышцы, и дворф внезапно наклонил голову, намереваясь нанести удар шипом.
Вульфгар вынужден был схватиться за этот шип, чтобы отстранить его, и попытался вырваться из хватки дворфа, отшвырнуть его прочь.
Однако он оказался недостаточно быстрым, и Пуэнт свободной рукой немедленно ударил варвара в мощную грудь: латная перчатка с шипами рвала плоть, сломала ребро, задела легкое, и Вульфгар отпрянул, споткнулся и рухнул на пол.
— Пуэнт! — резко вскрикнул Бренор, который наконец–то добрался до вампира и бросился на него.
Пуэнт отшатнулся и развернулся, готовый прыгнуть на нового врага. Однако замер и стоял несколько мгновений, пристально глядя на Бренора, в смятении, дрожа всем телом.
— Мой король, — пробормотал он печально, и, охваченный стыдом, опустил голову.
— Отойди, ты, дурак! Клянусь Морадином, отойди прочь! — взревел Бренор.
Пуэнт поднял голову, посмотрел на бывшего короля и кивнул.
— Мой король, — почтительно произнес он и, казалось, совершенно взял себя в руки. Видимо, его охватили раскаяние и стыд.
Подбежали Дзирт и Энтрери с мечами в руках. Они резко остановились за спиной Бренора, который поднял руку, подав им знак не трогаться с места.
— Ты будешь делать то, что я тебе скажу, и ничего больше, — велел король дворфов Пуэнту, и тот покорно кивнул.
Но тут же на лице его появилось странное выражение, затем, казалось, на нем отразилась боль; Пуэнт обернулся вправо, туда, где на полу лежал Вульфгар, а над ним стояла Кэтти–бри. В руке она держала неизвестный предмет и читала заклинания.
— Дочка? — вопросительно произнес Бренор.
В тот же миг Пуэнт завопил: «Нет!» и бросился к женщине.
И снова он превратился в прядь тумана; казалось, всего один шаг может приблизить его к жертве.
Но, сделав этот шаг, Пуэнт не материализовался снова, а сделался совершенно бесплотным, превратился в туман, мглу или, может быть, облако пыли, а затем это облако исчезло внутри того предмета, который держала в вытянутой руке Кэтти–бри. Это был рог Вульфгара.
Когда дворф–вампир очутился внутри серебряного рога, тот содрогнулся, испустил странную низкую ноту, из него вылетела пыль, и десять берсерков появились в зале перед Кэтти–бри. Все они некоторое время в изумлении озирались по сторонам, а затем растворились в воздухе.
— Дочка, что ты наделала? — подбежав к ней, спросил Бренор.
Кэтти–бри, окутанная призрачным синеватым туманом, швырнула ему рог, упала на Вульфгара, накрыв его своим телом, и снова сосредоточилась на волшебстве. Струйки магического тумана поползли из ее рукавов, окутали неподвижное тело воина, и целительные нары пробудили к жизни тяжело раненного варвара.
— Дочка? — задыхаясь, переспросил Бренор, и несколько мгновений спустя Дзирт подошел к нему.
Энтрери помог Реджису встать на ноги, и они тоже уставились на эту картину.
Кэтти–бри подняла голову и улыбнулась, и Вульфгар, лежавший на спине, вдруг очнулся, небрежно произнес: «Ух ты!» — и приподнялся на локтях.
Дзирт забрал рог у Бренора, принялся его рассматривать, заметил трещину, тянувшуюся вдоль него.
— Ты сломала его, дочка, — сказал Бренор, когда Дзирт указал ему на трещину.
— Он удержит его внутри.
— Я его привел в чувство, — возразил Бренор. — Зачем ты помешала мне?
— С Пуэнтом покончено, — заявила Кэтти–бри, встала, подошла и взяла рог. Она закинула его за плечо, покачала головой, заранее отметая все возражения дворфа.
— Мы пришли за Пуэнтом, и мы его получили, — вмешался Реджис. Он посмотрел на человека, который стоял рядом с ним, и добавил: — Мы пришли за Энтрери, и мы нашли его.
Энтрери в удивлении взглянул на него.
— Кто ты такой? — спросил он.
Вместо ответа Реджис поднял руку, на которой не хватало одного пальца. Он лишился пальца во время своего «второго рождения», но это было зловещим напоминанием об увечье, которое нанес ему Энтрери в его прежней жизни.
Энтрери в замешательстве обернулся к Дзирту, и тот просто произнес:
— Неужели тебя еще что–то удивляет в этой жизни?
Ассасин пожал плечами и оглянулся в сторону дальней части помещения, где сбились в кучку вампиры, прятавшиеся от могущественного волшебства Кэтти–бри. Он кивнул Дзирту и направился туда, чтобы покончить с ними, но его опередил Реджис.
— Значит, ты уверена, что он останется внутри рога? — негромко спросил Бренор у Кэтти–бри, когда эти трое ушли.
Женщина пристально осмотрела рог и кивнула.
Бренор вздохнул.
— Так будет лучше всего, — сказала Кэтти–бри. — Пуэнт не в состоянии себя контролировать — по крайней мере, долгое время, а потом это время становилось бы все короче и короче. Это проклятие, которое дает большую силу, но уж наверняка не благословение. Мы обеспечим ему покой, истинный покой для Тибблдорфа Пуэнта.
— Ах, но как же я любил этого грязного драчуна.
— А Морадин будет рад видеть его на своем великом пиру, — с трудом улыбнулась Кэтти–бри, и Бренор снова кивнул.
— Ух ты, — снова произнес Вульфгар; ему стоило больших усилий перекатиться на спину и сесть.
Бренор вытащил из–за пояса одно из исцеляющих снадобий Реджиса, но Вульфгар отмахнулся от него.
— Возможно, нам это еще понадобится, — хрипло произнес он.
Они отправили Реджиса прикончить ползавшую по полу тварь, затем Дзирт и Энтрери яростно врезались в гущу немертвых, прикрывавших головы руками, и изрубили вампиров, прежде чем те поняли, что на них напали.
— Это действительно они? — спокойно поинтересовался Энтрери, и Дзирт кивнул.
— Где Далия? — спросил Дзирт, когда они подошли к подвешенным к потолку клеткам.
Ассасин покачал головой:
— Я не видел ее более суток, возможно, дольше. Здесь, внизу, с трудом замечаешь течение времени.
— А Эффрон?
Энтрери снова покачал головой и указал на бесформенную груду и расплющенный череп.
Дзирт ахнул и отвел взгляд.
— Они мучили ее этим зрелищем, твои изысканные сородичи, — сказал Энтрери. — Вид этого… его… при виде этого она сломалась, стала уязвимой.
Дзирт вздохнул. Он мог только представить себе, какую боль потеря сына могла причинить хрупкой Далии; причем потеря эта обрушилась на нее так скоро после того, как она примирилась со своим сыном, он простил ее, и она простила себя. Эффрон дал Далии возможность забыть мрачное прошлое, дал ей надежду на новую жизнь.
И вот его тело, точнее, то, что от него осталось, лежало на полу.
— Как ты считаешь, сколько времени прошло после того, как вас схватили? — спросил Дзирт, желая сменить тему.
— Несколько дней — по–моему, не больше десяти. Они захватили нас в Порту Лласт и почти разрушили город.
Дзирт с озадаченным видом огляделся.
— Здесь было не так уж много темных эльфов, — заметил он.
— Потому что Тиаго увел их, — пояснил Энтрери, — увел почти целую армию, по–моему, отправился искать тебя. Кажется, захватить тебя в плен — это цель его жизни.
Энтрери вскарабкался на клетку Афафренфера и быстро вскрыл замок, затем спрыгнул на пол, чтобы помочь дроу опустить тело. К счастью, на двери этой клетки не было защитного заклинания, в отличие от клетки Энтрери.
— Мы бросим тело в яму Предвечного, — предложил Энтрери. — Чтобы они не смогли оживить его и пытать…
— Нет, — перебил его голос, слабый стон, сорвавшийся с пересохших губ самого Афафренфера!
Энтрери едва не выпрыгнул из своих сапог от ужаса и широко раскрытыми глазами уставился на монаха.
— А мы думали, ты умер! — воскликнул Дзирт.
— Ты же сидел там столько дней! — добавил Энтрери.
Монах неловко приподнялся на локте, сглотнул несколько раз.
— К счастью, — едва слышным шепотом произнес он, — наши тюремщики считали так же.
— Но как? — воскликнул Энтрери. — Что это было?
— Он притворился мертвым, — объявил Реджис, подбежав к ним; наконец–то он расправился с безногим вампиром. — Это я вам точно говорю! В конце концов, он же монах.
— Мне не раз приходилось это проделывать, — подтвердил Афафренфер, — когда ко мне приближались дроу.
— Ты бы мог дать мне знать, что ты жив, — упрекнул его Энтрери. — Я тут столько дней висел рядом с тобой!
— Чтобы иллитид прочитал это в твоих мыслях?
— Повезло тебе, что мы просто не оставили тебя здесь висеть, — проворчал Энтрери.
Афафренфер попытался подняться, и Дзирт с Энтрери поспешили помочь ему. Выяснилось, что им придется тащить его на себе, потому что идти сам он не мог. Они посадили его на пол, и Дзирт позвал Кэтти–бри.
— И что дальше? — обратился Энтрери к Дзирту, когда все друзья, которых было уже семеро, собрались вместе.
— Теперь надо как можно быстрее уходить отсюда, — сказала Кэтти–бри и кивнула на Вульфгара и Афафренфера, которые сидели, привалившись спинами к стене, оба слишком слабые и изможденные; ясно было, что в ближайшее время они не в состоянии сражаться.
Но Дзирт вместо ответа продемонстрировал булаву, которой сражался самый крупный драук.
— Амбра там, внизу, — сказал он. — И Далия, скорее всего, тоже.
— Скорее всего, обе они мертвы или их забрали с собой дроу, когда уходили, — возразил Энтрери.
— Как Эффрона? Значит, нам надо уходить? — спросил Дзирт, и это прозвучало не как вопрос, а как обвинение.
— Нет, — ответил Энтрери. — Ты и я обязаны отправиться вниз и найти их. И как можно быстрее.
Дзирт бросил взгляд на Кэтти–бри, и та кивнула.
— Без меня ты никуда не пойдешь, — проворчал Бренор.
— И без меня, — добавил Реджис.
— Ага, — иронически произнес Энтрери. — Очень хорошо будет, если мы оставим наших раненых здесь с женщиной, на милость дроу, которые вскоре вернутся другим коридором.
Бренор даже зарычал.
Но Энтрери не обратил на это внимания.
— Нужно двигаться совершенно бесшумно, — предупредил он к Дзирта.
— Я тоже так могу, — возразил Реджис.
— И быстро, — договорил Энтрери. Затем обернулся к Реджису: — Если можешь быть бесшумным, тогда бесшумно стой на страже. — Он побежал к выходу из пещеры, но тут действие адреналина прекратилось, и колено его подогнулось. Ассасин немедленно выпрямился и замер неподвижно, словно пытаясь справиться с болью.
Кто–то прикоснулся к его плечу, и Энтрери, обернувшись, увидел Реджиса, который протягивал ему небольшую бутылочку с какой–то жидкостью.
— Это лекарство, оно поможет тебе, — объяснил хафлинг, и Энтрери взял флакон; затем Реджис подал ему второе снадобье: — Это против яда дроу.
Энтрери выпил первое лекарство, и все тело его словно наполнилось теплом; он кивнул Реджису, прежде чем осушить вторую бутылочку.
— А теперь идем, — сказал он Дзирту. — Как можно быстрее.
И он снова бросился прочь.
Дзирт огляделся. Ему не хотелось оставлять своих друзей в этом опасном месте даже на минуту, но он понимал, что Энтрери прав, и что Амбра, а может быть, даже Далия, нуждаются в нем. Он положил Тулмарил и колчан с волшебными стрелами у ног Кэтти–бри.
— Возьми с собой, — возразила она, но Дзирт молча покачал головой и побежал следом за Энтрери.
Реджис расхаживал по Кузне, рассматривая рабочие места ремесленников. Немало примечательных вещиц за это время перекочевало в его волшебный мешок.
Бренор, кивая сам себе, подступил к мифриловой двери. Он знал, что за нею скрывается. Однако дверь не открывалась, и в ней не было даже ручки, за которую можно было бы подергать. Он уперся в дверь плечом и нажал, но с таким же успехом мог бы попытаться сдвинуть с места скалу.
Дзирт и Энтрери тоже осмотрели эту дверь, прежде чем уйти, затем направились в дальнюю часть пещеры, ко входу в тот туннель, в котором скрылись дроу.
Вульфгар, чувствовавший себя значительно лучше после того, как Кэтти–бри помогла ему, довольно удобно устроился у стены; поблизости лежал Клык Защитника. Если бы дроу вернулись, он смог бы сражаться. Рядом лежал на спине Афафренфер, поднимая руки и делая небольшие круговые движения; одновременно он шевелил кистями, поднимая и опуская пальцы, чтобы разработать мышцы, бывшие без движения много дней. Однако голос его по–прежнему был слабым, когда он знакомил Вульфгара и Кэтти–бри с известной монахам техникой притворяться мертвым.
Вульфгар внимательно слушал, и на лице его возникло насмешливое выражение; воин–варвар за свои две жизни так и не изучил искусство отступать, уже не говоря об искусстве притворяться мертвым, чтобы обмануть врага!
А Кэтти–бри вообще не слушала, она едва воспринимала происходящее вокруг.
Потому что в сознании ее прозвучал зов, негромкий, но настойчивый, мольба, исходившая от существа, превосходившего ее по могуществу, великого существа, может быть, даже божественного… хотя это вторжение в ее мысли казалось ей чужеродным, это не могла быть песнь Миликки.
Она ничего не понимала. И, сама не замечая этого, стиснула кулаки.
Женщина привалилась спиной к стене. Смех Вульфгара прервал ее мысли, и она обернулась, чтобы взглянуть на него, затем проследила за его и Афафренфера взглядами, устремленными к главному горну, который находился посредине стены, и к Реджису. Тот пытался стащить с рабочего стола огромный боевой молот, оружие, созданное, казалось, для короля великанов, — и действительно, оно было выковано именно с этой целью.
Ты что там возишься, Пузан? — окликнул его Бренор от противоположной стены.
Реджис взял небольшой кошель, висевший у него на поясе, — казалось, в нем едва могла поместиться его ладонь. С кривой ухмылкой Реджис надел этот мешочек на длинную рукоять оружия, и хитрый хафлинг улыбнулся еще шире. Вскоре вся рукоять исчезла внутри, словно ее поглотила некая магическая сила.
— И как ты собираешься засунуть в этот мешочек сам молот, хоть бы он сто раз был волшебным? — спросил Бренор, потому что, действительно, на первый взгляд это представлялось невозможным.
— Ну, тогда подойди и помоги мне, — огрызнулся Реджис; затем, поняв свою ошибку, он начал вытаскивать рукоять из кошеля.
Бренор громко фыркнул и подбоченился, но Вульфгар поднялся с пола и направился к хафлингу.
Кэтти–бри хотела окликнуть его, шутливо предупредить, чтобы он не подпускал ловкого хафлинга и близко к Клыку Защитника, но не успела произнести ни слова. В мысли ее снова вторгся настойчивый телепатический зов, обращенная к ней мольба; она это чувствовала, хотя не понимала языка, на котором говорил этот голос.
Она взглянула на мифриловую дверь и в удивлении прищурилась, заметив, что в щели между дверью и косяком просачиваются какая–то горячая жидкость и пар.
— Вода? — прошептала волшебница и затем поняла, что дверь приотворена. Кэтти–бри взяла лук и колчан, закинула их на плечо и направилась к двери. Она легко открыла дверь, за которой находился коридор с низким потолком. Кэтти–бри подняла руку; магический свет кольца, на которое она наложила чары, осветил коридор, и она увидела на полу лужи воды. Вода быстро испарялась, туннель заполнял горячий пар, но женщина, защищенная от жара своим кольцом, ничего не чувствовала.
— Дочка? — услышала она голос Бренора, шагнув в туннель.
— Дочка! — в ужасе закричал он, но в тот же миг наступила тишина — тяжелая металлическая дверь захлопнулась за спиной Кэтти–бри. Кэтти–бри развернулась и толкнула дверь, попыталась открыть ее, но та не поддавалась. Странно, но женщина не испугалась, и голос, звучавший у нее в мозгу, побуждал ее идти дальше. Она пошла по туннелю, остановилась около одной из луж, в которой лежала куча быстро остывавших обломков черного камня. Дальше она увидела еще несколько таких же куч камня, похожих на куски лавы, угодившие в воду, но не могла понять, что это означает и как эти камни появились здесь.
Пройдя по коридору, Кэтти–бри попала в заполненное паром помещение; вход сторожил зеленый паук размером с пони, который, казалось, задергался при виде женщины. Кэтти–бри отпрянула и пригнулась, готовая защищаться, и рука ее машинально потянулась к луку и стрелам. Однако она тряхнула головой и оставила лук, подумав, что это какой–то обман зрения из–за клубов пара, наполнявших помещение, ведь это был не настоящий наук, а всего лишь каменная статуя.
Прекрасная статуя из зеленого нефрита сверкала в лучах волшебного света, исходившего от рубинового кольца. Она была создана с таким искусством, что в точности походила на настоящее насекомое. Но она не шевелилась, и Кэтти–бри забыла о ней. Комната была полна странных, невиданных вещей. Справа от входа, за пауком, чуть выше на стене, виднелся гобелен, сотканный из невероятно толстой паутины; паутина мерцала и шевелилась как живая в потоках воздуха.
Бегло осматривая пещеру, Кэтти–бри заметила слева, на некотором расстоянии, какой–то алтарь из черного камня, пронизанного алыми жилками, похожими на кровеносные сосуды. Сразу за алтарем виднелся довольно высокий парапет и огромная куча осколков лавы, над которой клубился пар. За этой кучей находилась яма, с потолка в яму лилась вода, а навстречу ей поднимался пар, и Кэтти–бри почувствовала, что. ее словно тянет к краю ямы, тянет заглянуть вниз.
Она увидела водопад, образовывающий водоворот, обрушиваясь в яму, и далеко внизу разглядела огненный глаз — и поняла, что именно этот огненный глаз магическим образом призывал ее прийти сюда.
Она крепко зажмурилась и сосредоточилась, пытаясь расслышать зов, и перед ее мысленным взором предстало именно это помещение, и она увидела то, что было дальше, — мостик, тесную каморку, рычаг…
Кэтти–бри открыла глаза, тряхнула головой — она ничего не понимала.
И снова до нее донесся зов огненного Предвечного, и снова она увидела небольшую клетушку за аркой и этот рычаг.
Огненное чудовище хотело, чтобы она подошла к рычагу, потянула его. Она чувствовала, что оно умоляет ее об этом, чувствовала его страдания, подобные страданиям пантеры, запертой в тесной клетке, или орла со связанными крыльями.
Кэтти–бри двинулась вдоль края ямы, миновала алтарь, прошла сквозь облако пара и увидела мостик над пропастью. Она шагнула на мостик, дошла до середины. И в этот момент заметила, что тесная комнатка буквально заполнена водой, что вода поднимается, образуя гигантскую волну; внезапно эта волна устремилась на Кэтти–бри, словно живая, стремясь сбросить ее с узкого мостика в огненную яму.
Кэтти–бри развернулась и быстро произнесла заклинание, которое позволило ей в последний момент совершить неправдоподобно длинный прыжок обратно. Волна все же настигла ее, швырнула назад, и она, буквально пролетев через комнату, врезалась в стену, затянутую паутиной, и все вокруг было залито водой.
Но вода тут же обрела форму. Казалось, какой–то огромный медведь протягивал к ней сотканные из воды лапы, готовый схватить ее.
Кэтти–бри чувствовала, что это враг, чувствовала его ненависть, и когда водяное чудовище устремилось на нее, она подняла перед собой руки, сомкнула большие пальцы, и пламя возникло из ее рук и окружило ее. Это небольшое колдовство, разумеется, не могло остановить водного элементаля, но он зашипел, поднялся столб пара, и это дало Кэтти–бри возможность отступить. Она побежала к алтарю и быстро обогнула его, так, чтобы камень отгородил ее от противника.
В мозгу метались беспорядочные мысли. Она сняла с плеча Тулмарил, но тут же покачала головой и уронила его, сообразив, что использовать огненные стрелы против водного элементаля непродуктивно. И единственной ясной мыслью, которая возникла у нее в голове, была мысль о том, что ей нужна противоположная стихия, что ей нужен огонь.
И она снова начала колдовать, и когда элементаль напал на нее, она швырнула к своим ногам огненный шар. Сжав руку, на которой было надето рубиновое кольцо, она ступила в огонь; вода обрушилась на нее, накрыла с головой, швырнула на пол, ко входу в туннель. Инстинктивно Кэтти–бри попятилась в коридор, но, не успев сделать и пары шагов, выругала себя за глупость — разумеется, водяной гигант мог проникнуть в этот узкий коридор в виде могучей волны, швырнуть ее к металлической двери, утопить ее.
Элементаль поднялся; он стоял по другую сторону от алтаря, но женщине показалось, что он стал как будто ниже ростом. Огненный шар все же причинил ему урон, превратил часть воды в безвредный пар.
Кэтти–бри уже сосредоточилась на следующем заклинании, но водный монстр, воплощение первобытной стихии, уже был совсем рядом, готовый обрушиться на нее, подобно гигантской океанской волне. Руки ее как будто были охвачены пламенем, оно шипело и разбрасывало искры, и она резко выставила их перед собой, но не в сторону элементаля.
Вместо этого она произнесла последние слова заклинания, создала стену огня, которая тянулась вдоль края ямы Предвечного, и таким образом комната оказалась разделенной на две части; и огненная стена приближалась к Кэтти–бри, к выходу из пещеры, к стене, оплетенной паутиной.
Водный элементаль не тронулся с места, и Кэтти–бри прыгнула вперед, прошла сквозь огонь, словно призывая противника последовать за собой.
Она чувствовала его дикую ненависть, словно она сама была существом родом с иного уровня реальности, не женщиной из плоти и крови, а огненным элементалем.
Но несмотря на стену из языков пламени, водное чудовище все же бросилось на Кэтти–бри, взревело, словно прибой, словно океанский вал.
Волшебница прошла обратно сквозь огонь, миновала бушевавшее пламя, и элементаль, кипевший безумной ненавистью, последовал за ней. Вода обрушилась к ее ногам, но не захлестнула ее, и Кэтти–бри снова перебежала на другую сторону огненной стены, а враг преследовал ее. Вода плескалась вокруг нее, кипела и булькала, пузыри лопались, обжигая женщину. Но она не чувствовала боли от ожогов кипятком, как не чувствовала ожогов пламени.
Пар смешивался с яростно бушевавшим пламенем, и Кэтти–бри упорно продолжала пробегать сквозь стену; почувствовав, что вся вода испарилась, она развернулась, снова прошла сквозь огонь и очутилась на свободном пространстве за каменным алтарем.
И там она увидела водного элементаля. Хотя он сильно уменьшился в размерах, но по–прежнему был охвачен дикой яростью.
Кэтти–бри, словно вызывая его на бой, не тронулась с места, и снова противник атаковал ее, обрушился на нее, подобно приливу во время шторма, который способен разнести пристань в щепки.
В последний миг Кэтти–бри нырнула обратно, под защиту своей магической стены, и из рукавов ее показались облачка синеватого тумана, хотя их и не видно было сквозь рыжее пламя. Эти чары имели божественную природу, они взывали к камню, который находился под ее вытянутой рукой, и она сливалась с этим камнем, опустив в расплав руку, как раз в тот момент, когда тонны воды обрушились на нее.
Она чувствовала ярость этих волн. Враждебное чудовище оглушительно ревело, в сознании ее раздавались его слова, полные ненависти, жажды уничтожения. Оно попыталось оттащить женщину обратно, к остывшей каменной стене, но Кэтти–бри не поддавалась: рука ее буквально была прикована к каменному полу.
Элементаль не мог оторвать ее от пола, не мог схватить ее, и поэтому он рухнул на нее, обхватил своими водяными конечностями, пытаясь утопить.
Кэтти–бри не могла дышать. Она отбивалась свободной рукой, но от воды было не избавиться, она проникала ей в нос, в уши.
Она не могла дышать, не могла произносить слова заклинаний. Она чувствовала себя так, словно горный великан прижимал к ее лицу влажную подушку, и поэтому отбивалась рукой, но не могла справиться с ним.
Ею двигало отчаяние — ей казалось, что легкие ее сейчас взорвутся.
А спустя несколько мгновений она почувствовала, что может пошевелиться, может дернуться всем телом, потому что горный великан как будто превратился в огра.
Ее враг стал меньше.
Когда Кэтти–бри поняла это, она сразу же успокоилась и постаралась еще ненадолго задержать дыхание. У нее уже потемнело в глазах, ей казалось, что каменный пол сейчас поглотит ее.
Когда эта пугающая мысль пришла ей в голову, женщина инстинктивно рванула заколдованную руку, выдернула ее из расплава, и теперь водный элементаль мог вытащить ее из пламени, которое пожирало его, превращало в кипяток и безвредный пар.
Но нет, оказалось, что это не так, и водяная подушка куда–то исчезла, и даже пара стало меньше.
Кэтти–бри прокатилась по полу сквозь свою огненную стену и осталась лежать на спине, жадно глотая ртом воздух. Она боялась, что элементаль последует за ней, что снова навалится на нее, но нет — его нигде не было.
Он исчез, он был уничтожен, превратился в пар и улетучился.
И голос в ее голове зазвучал снова, он старался подбодрить ее, и она теперь понимала, что это говорит Предвечный.
Он говорил на языке уровня Огня, и Кэтти–бри понимала этот язык, хотя никогда прежде не слышала его.
Перед глазами ее мелькали картины — может быть, Предвечный хотел объяснить ей что–то? Она видела гуманоида, созданного лавой, выплеснувшейся из ямы; этот гуманоид побежал по туннелю, ведущему в Кузню, и открыл ей дверь. Но водный элементаль преследовал его, уничтожил его, разнес на кусочки, здесь, около алтаря, и от него осталась лишь дымящаяся куча обломков.
Предвечный открыл ей дверь, чтобы она могла войти сюда, потянуть рычаг, освободить его. Кэтти–бри чувствовала его ярость и, оглядевшись по сторонам, поняла, что причина этой ярости — неволя. И не то, что дворфы построили этот подземный город, не то, что маги удерживали Предвечного в яме при помощи водных элементалей. Этот гнев разгорелся недавно, это была уязвленная гордыня, гнев был вызван тем, что дроу осмелились превратить это место в храм демонической Паучьей Королевы.
Кэтти–бри поднялась с пола, покачала головой, безмолвно отвергая мольбы Предвечного. Как могло такое случиться? Как она могла понимать язык иного мира, иного уровня существования?
Тут она обратила внимание на свою руку, волшебным образом светившуюся изнутри, на рубиновое кольцо. Кэтти–бри считала, что кольцо просто защищает ее от огня, что это довольно распространенный магический предмет, но теперь поняла, что это не так. Нет, магия, заключенная в кольце, была гораздо сложнее, гораздо более древней, могущественной, и магию эту следовало разгадать — и только тогда обладатель кольца станет достойным его. И Кэтти–бри стала достойна владеть рубиновым кольцом, когда уничтожила элементаля с враждебного уровня существования, уровня Воды.
Теперь магия кольца стала полностью подвластна ей; кольцо это давало ей доступ к уровню Огня и таким образом позволяло понимать язык Предвечного.
И при помощи этого кольца она могла повелевать огненным чудовищем.
К этому моменту ее волшебная стена погасла, магия развеялась, но на полу остались небольшие язычки пламени; загорелась паутина, и вот она уже горела, огонь уничтожал ее, слой за слоем, огонь взбирался выше по стене, во все стороны летели искры.
Какое–то движение справа привлекло ее внимание — это нефритовый паук повернулся к ней.
Затем пошевелился второй паук, стоявший слева от паутины.
— Они принадлежат мне, — раздался голос прямо у Кэтти–бри над головой, и женщина подняла взгляд. Последний слой паутины сгорел, и оказалось, что на стене висит женщина, эльфийская женщина, с вытянутыми в стороны руками. Ее черные, как вороново крыло, волосы с алыми прядями, напоминавшие камень алтаря, были заплетены в косу на макушке, лицо ее было разрисовано множеством синих точек. И когда эльфийка улыбнулась и шепотом произнесла имя Кэтти–бри, точки зашевелились и образовали изображение.
Изображение паука.
Эльфийка оторвала руки от стены, вытянула их перед собой, и шест, на котором она висела, сломался у нее за спиной. Она упала со стены, грациозно приземлилась, держа в каждой руке по половине металлического шеста, и внезапно сделала мощное движение обоими запястьями: части шеста разделились, в свою очередь, надвое, теперь в руках у женщины было оружие из четырех секций, соединенных прочными цепочками, и она начала вращать им.
— Кэтти–бри, — снова зловещим голосом произнесла она и расхохоталась. Затем повернула голову влево, вправо, чтобы отдать приказ нефритовым паукам: — Вставайте, слуги мои.
И они поднялись.
А Кэтти–бри, почти беспомощная, истратившая все свои магические силы, стояла спиной к огненной яме.
