ГЛАВА 24 ВОИН, КОТОРЫЙ РЯДОМ С ТОБОЙ
При жизни Тибблдорф Пуэнт никогда не был мастером незаметно подкрадываться к врагу. Совсем наоборот, яростный берсерк очень гордился тем, что противник узнает о его приближении задолго до начала битвы — даже если это означало, что во время сокрушительного наступления в его сторону летело несколько стрел или копий.
Однако после смерти все изменилось: Пуэнт превратился в вампира, и это позволяло ему сливаться с тенями. Такая способность давала ему большое преимущество, наряду с неслышными шагами, умением существовать в двух формах, телесной и в виде тумана, и на двух уровнях реальности. Он охотился среди темных эльфов, охотился на них, на тех, которые существовали во тьме, на бесшумных убийц, чьим царством было Подземье, погруженное в вечную ночь, и поэтому вампир считал, что он довел свое искусство до совершенства. Он свободно передвигался среди дроу, гоблинов и этих тварей, которые были наполовину дроу, наполовину науками. Они не могли обнаружить его, даже не чувствовали его приближения. Может быть, мурашки пробегали у них по коже от холода, или волосы на руках или на затылках вставали дыбом, когда он проходил мимо, недоступный ни зрению, ни осязанию, ни обонянию.
Пуэнт убил два десятка дроу, половину из них превратил в немертвых и сделал своими слугами, много раз безнаказанно пил кровь рабов–гоблинов.
Да, теперь это царство принадлежало ему, потому что никто не знал Гаунтлгрим лучше, чем он. Каждый коридор, каждая щель в стене, образовавшаяся от старости или в результате извержения вулкана, порожденного Предвечным много лет назад, были знакомы ему.
Он никогда не был здесь чужим, потому что принадлежал этому месту. Он воображал себя Управляющим Гаунтлгрима, защитником родины дворфов.
Он понимал, что это составляет по меньшей мере половину его личности, и ненавидел вторую, темную половину, которая заставила его пойти даже против Бренора, его прежнего короля.
Сейчас, скрючившись в углу на пересечении двух туннелей, Пуэнт напомнил себе, что хочет справиться с этой тьмой. Его король поблизости, он знал это, вместе с другими, и они тоже были друзьями Гаунтлгрима, хотя он не мог бы сказать, откуда знает их, где они встречались, если вообще встречались прежде.
— Мой король, — беззвучно произнес Пуэнт, но затем на губах его появилась злобная ухмылка, и он приложил огромные усилия, чтобы эта мерзкая гримаса не сменилась негромким звериным рычанием.
Разумеется, он не мог глубоко вдохнуть, потому что больше не дышал, но уселся поудобнее и: усилием воли полностью перешел из газообразного состояния в телесное. Пуэнт потер руки, и его латные перчатки, украшенные шипами и острыми гребнями, едва слышно заскрипели.
Он знал, где они находятся, и знал, где лучше устроить засаду на них вместе со своими слугами–дроу.
— Мой король, — снова прошептал он, напоминая себе, что не хотел устраивать эту засаду.
Или все–таки хотел?
Он оглянулся, подумал, как умно с его стороны было вызвать немертвых дроу, и заметил, что кто–то двигается, — едва успев повернуться, заметил краем глаза, и это случилось так близко, что он понял: ему нанесут удар прежде, чем он сможет пошевелиться.
Как смогли темные эльфы подкрасться так близко? Что же это за разведчик такой?
Он развернулся лицом к предполагаемому убийце, испустил рычание и собрался напасть на врага.
Но не напал — потому что перед ним стоял Дзирт До’Урден.
Пуэнт внимательно разглядывал его, потрясенный тем, что врагу удалось подобраться так близко, что он не заметил, не услышал его. Темный эльф не вытащил из ножен свои мечи, свои магические клинки.
Взгляд вампира встретился с пристальным взглядом Дзирта, и Пуэнт испустил очередное негромкое рычание.
— Я оставил тебя в пещере, — произнес Дзирт. — Как друга. Я доверял тебе.
— Тогда ты глупец.
— Правда? Тибблдорф Пуэнт, которого я знал, не был трусом.
Сообразив, что ему нанесли оскорбление, Пуэнт бросился на дроу.
В мгновение ока Дзирт выхватил мечи. Он рубил, колол, казалось, еще прежде, чем клинки покинули ножны. Несмотря на гнев, несмотря на то, что он давно умер, Пуэнт чувствовал боль, и это остановило его, но лишь на миг, а затем он твердо встал на ноги, взревел и прыгнул вперед.
Но прыгнул в сторону от своей предполагаемой жертвы, он это понял и сам удивился этому, и спустя мгновение сообразил, что движение его было направлено на Дзирта, но тот отступил в сторону за какой–то неуловимый миг, совершенно безо всяких усилий.
Когда Пуэнт попытался остановиться и развернуться, прямо у него перед глазами сверкнули мечи, заставив его отступить. Он споткнулся и развернулся вокруг своей оси, приготовился наклонить голову и броситься вперед, чтобы пикой пронзить глупца, но Дзирт уже был рядом, клинки его угрожающе свистели, заставляя Пуэнта пятиться, отступить в сторону.
Его оборонительные приемы ничего не стоили в поединке с таким противником: если Пуэнту удавалось взмахнуть рукой, Дзирт уже исчезал, звенело его оружие, направленное на дворфа–вампира уже под другим углом.
Наконец вампир прыгнул, вращаясь на лету, взревел и приземлился на обе ноги, широко расставив их, размахивая руками.
Но Дзирт был уже далеко, он стоял спокойно, без усилий размахивая своими мечами.
— Неужели все должно так кончиться, мой старый друг? — произнес дроу.
Пуэнт наполовину превратился в облако газа, оставив за собой туманный след, и атака его была совершенно внезапной и стремительной, как это свойственно немертвым. Но Дзирт уже сталкивался с подобным, сражаясь против Темной Души и того же Пуэнта, а потому он вовремя уклонился и даже ухитрился встретить дворфа, вернувшегося в обычное состояние, очередным болезненным уколом кривого меча.
Затем Дзирт метнулся прочь, в сторону, и разъяренный Пуэнт повернулся к нему лицом.
— Ты не причинишь мне вреда, эльф! — прорычал вампир. — И сам скоро устанешь, я тебя уверяю, а я никогда не устаю, никогда. — Он злобно, угрожающе ухмыльнулся и пошел в атаку.
— Я никогда не подозревал, что ты трус, — бесстрастно произнес Дзирт.
Пуэнт резко остановился:
— Что?
— Я оставил тебя в пещере в ожидании восхода солнца, — объяснил Дзирт. — Я верил, что ты, Тибблдорф Пуэнт, которого я знал прежде, окажешься достаточно сильным и смелым и встретишь свою судьбу и лучшую участь с открытыми глазами. Но увы, ты меня разочаровал, мой старый друг. В смерти ты нисколько не походишь на того дворфа, каким был при жизни.
— Ба, что ты можешь обо мне знать?! — резко ответил Пуэнт. — Я нашел свой путь и нашел свое место.
— И оно соответствует принципам того дворфа, которым ты был при жизни?
— Ага.
— Значит, ты защитник Гаунтлгрима?
— Да! — воскликнул Пуэнт ликующе. — Я Управляющий!
— Защитник могилы короля Бренора?
— Да, и ты это уже знаешь!
— И поэтому ты напал на меня? Союзника своего любимого короля?
— Убирайся прочь! — взревел Пуэнт и сделал шаг вперед.
— Потому что ты голоден, — сказал Дзирт и вложил мечи в ножны.
Это движение заставило Пуэнта замереть на месте, и он тупо уставился на дроу, не зная, что делать.
— Я пытаюсь, эльф, — с большим трудом, едва слышно выговорил он.
— Мы идем за Энтрери и другими.
— Много дроу, — предупредил его дворф–вампир. — Но всегда есть способ туда войти.
— И ты знаешь такой путь?
— Ага.
— Тогда помоги нам, — попросил Дзирт.
Пуэнт задрожал. Лицо его исказилось, верхняя губа приподнялась, он зарычал, обнажив длинные зубы хищника.
— Я… сам… я, я не могу идти с вами, рядом с вами, — умоляющим тоном произнес он. — Этот запах…
— Запах?
Вампир зарычал.
— Пуэнт! — резко произнес Дзирт.
— Ваша кровь! — воскликнул Пуэнт. — О, это самый сладкий запах в мире.
— Тогда иди далеко впереди! — предложил Дзирт, в отчаянии слегка повысив голос; руки его снова легли на эфесы мечей, потому что он понял, что Пуэнт собирается снова броситься на него. — Иди вперед и отмечай нам дорогу! — продолжал Дзирт. — Делай засечки на стенах на каждой развилке! Приведи нас к дроу, к Энтрери, Далии и остальным!
— Девушки больше нет, — с огромным трудом выговорил Пуэнт. — Дроу пытали ее и замучили до смерти, так я думаю. Скормили паукам…
Дзирт почувствовал ужасное головокружение, ему захотелось рыдать, но он все же повторил:
— Веди нас.
А в следующий миг туннель озарился волшебным светом.
Пуэнт снова превратился в нечто наполовину газообразное, наполовину твердое, и устремился на Дзирта так стремительно, что дроу не успел отреагировать и решил, что настал его последний час.
Но вампир пронесся мимо него, дальше по коридору, завернул за угол, и мгновение спустя Дзирт услышал оклик Бренора:
— Эльф?
А сразу вслед за этим с другой стороны донесся скрежет металла о камень, и Дзирт понял, что Пуэнт ведет их к цели.
— Я тебе завидую.
Эти слова Артемис Энтрери адресовал брату Афафренферу, который неподвижно висел в своей клетке.
Несмотря на признание, ассасин не мог заставить себя по собственной воле присоединиться к Афафренферу и погрузиться в вечный сон. Если бы ему по–настоящему захотелось этого, он легко мог умереть. Он мог вскрыть замок, оставить дверь клетки приоткрытой и позволить магической молнии сжечь себя заживо. Или мог выбраться из клетки и убить дроу, забрать его оружие и сражаться с его соплеменниками, пока те не одолеют его. «Да, — подумал он, — это была бы подходящая смерть».
Несколько раз Энтрери приказывал себе так поступить.
Несколько раз он поднимал руку и сжимал в пальцах кусочек металла, который спрятал около замка клетки.
Но всякий раз рука его опускалась.
Далия была где–то неподалеку, и она нуждалась в нем, говорил себе Энтрери. Нельзя сдаваться. Пока нельзя.
Однако когда он пытался убедить себя в этом, рука его снова непроизвольно устремлялась к замку. Какая разница? Далия не желала даже разговаривать с ним. Как он сможет убедить ее уйти, даже если совершит невозможное: найдет способ сбежать из этой пещеры?
Но, придя к выводу, что выхода отсюда нет, он решил выбраться из клетки, найти оружие и убить нескольких дроу, и пусть все будет кончено. На сей раз рука его скользнула к отмычке, Артемис взял ее и начал открывать замок. И тут неожиданный звук заставил его замереть на месте.
Энтрери поднял голову и увидел огромного драука, Йерринине, который бежал по пещере, громко царапая восемью лапами по каменному полу. В одной руке он держал Крушитель Черепов, в другой — гигантский трезубец. Он бежал вдоль противоположной стены длинной Кузни, и за ним следовали три драука. Они миновали вход в камеру Предвечного, мифриловую дверь с новым адамантиновым рельефом, затем клетку Энтрери. Остановились, чтобы посовещаться с несколькими дроу, кузнецами и стражами; казалось, главный драук отдавал им какие–то приказания.
Драуки продолжали бежать и скрылись в последнем боковом коридоре, расположенном далеко справа от Энтрери, по диагонали. Этот туннель проходил под Кузней, Энтрери знал это, и вел к внешним туннелям нижнего уровня. В Кузне суетились темные эльфы, жестами отдавая какие–то приказания гоблинам, а те поспешно закрывали дверцы горнов и тушили пламя.
В помещении воцарилась темнота, затем стало совершенно темно — это дроу задействовали свои магические сферы тьмы в тех местах, где яркий рыжий свет просачивался сквозь щели вокруг дверей горнов.
— Далия? — тихо произнес Энтрери, решив, что, может быть, ей удалось каким–то образом совершить побег.
Он услышал с противоположной стороны помещения какой–то звук, шарканье. Вытянул шею, чтобы посмотреть, но было слишком темно. До него донесся пронзительный вопль гоблина, в котором: слышался ужас; и это испугало даже ассасина.
Уродливое маленькое существо пробежало мимо его клетки, совсем близко, он далее различил его силуэт и разглядел, что его схватил какой–то дроу: он вонзил в гоблина зубы и рвал его плоть.
Зубы? Энтрери ничего не понимал, но именно это происходило прямо у него на глазах.
С той стороны, откуда появились гоблин и дроу, раздались новые звуки, шум борьбы, полные страха вопли гоблинов, крики темных эльфов — они звали на помощь, проклинали своих врагов. «Неужели рабы–гоблины восстали?» — подумалось Энтрери.
Но мысль эта была мимолетной; потому что он услышал крик, крик дворфа, а затем вопль темного эльфа, который резко оборвался.
Мимо Энтрери прокатились еще двое дерущихся. Они задели клетку, и она начала вращаться. Он немедленно потянулся к замку, решив, что необходимо выбираться как можно скорее, но замер в изумлении, разглядев противников — двух темных эльфов. Женщина была не вооружена, мужчина яростно отбивался от нее мечом.
Снова и снова он наносил удары прекрасным оружием, нанося ей глубокие раны. Но противница, казалось, не обращала на них внимания. Она просто схватила дроу, кусала его, когти ее оставляли глубокие раны на лице мужчины. Он рубил ее отчаянно, из последних сил, и отрубил ей руку, но она продолжала драться, бросилась на него, повалила на пол, вонзила зубы в его лицо, а затем они исчезли во тьме.
Энтрери не знал, что делать, не понимал, что происходит вокруг него.
Это было какое–то безумие.
Вдалеке, за главным горном, расположенным: посредине длинной стены, возникла ослепительная вспышка, и часть помещения озарил свет. Темные эльфы, находившиеся там, закрыли глаза руками и отступили — одна женщина делала какие–то жесты руками, творя заклинание, щурясь при каждом слове, и глаза ее явно были повреждены ярким светом. Ее заклинание тьмы одолело свет, но лишь на мгновение, а затем помещение озарила вторая вспышка.
Женщина–дроу отступила, и сразу последовала атака, которую Артемису Энтрери уже не раз приходилось видеть: шипящая, голубовато–белая огненная стрела устремилась вслед за жертвой в тени, и тени рассеялись.
Раздался взрыв, стрела пронзила грудь женщины–дроу, и та рухнула на пол.
Из лука вылетела очередная стрела. Энтрери это предчувствовал и поэтому смог проследить, откуда она появилась. Он заметил лучника — дроу, пригнувшегося около мифриловой двери. Артемис Энтрери удивился: как ему удалось попасть сюда, в гущу бдительных и смертельно опасных врагов? Но ассасин не стал задумываться над этим вопросом, потому что узнал дроу — Дзирта До’Урдена, Охотника, и, узнав его, перестал удивляться.
Очередная вспышка магического света озарила Кузню, и на этот раз Энтрери удалось лучше разглядеть нападавших: дворфа, хафлинга, огромного человека, а за ними — рыжеволосую женщину, которая творила заклинания, вращаясь вокруг своей оси, и ее белое платье и черный плащ мелькали вокруг нее, подобно призрачным прядям тумана вокруг бесплотного существа. Синеватый туман курился над широкими рукавами ее платья, вокруг ее запястий, подобно физическому проявлению магической энергии, которой она повелевала.
— Нет! — выдохнул Энтрери, когда три воина одновременно швырнули перед собой какие–то небольшие предметы, похожие на камешки. Однако это были керамические шары. Ударившись об пол, они разлетелись на куски, и три сферы волшебного света озарили пещеру.
— Этого не может быть, — беззвучно произнес Энтрери.
Язычок пламени размером с горошину вылетел из пальцев женщины и направился в сторону боковой стены; взорвавшись, он образовал гигантский огненный шар, уничтоживший кучку гоблинов. Два темных эльфа метнулись к небольшим оставшимся участкам тьмы, прикрывая головы, и, бросившись на пол, в отчаянии пытались потушить горящую одежду.
А четверо нападавших продолжали наступать, и дорогу им расчищали огненные стрелы, раскидывавшие в стороны дроу, пытавшихся организовать оборону.
Они использовали свет так, как дроу использовали бы тьму, понял Энтрери, они ослепляли противника так же, как двеомер тьмы — оружие дроу — ослеплял жителей поверхности.
И, очевидно, эти четверо были не одиноки, потому что в противоположном конце Кузни продолжалась драка, дроу сражались с дроу, гоблины шли против дроу, и единственный дворф яростно размахивал руками посреди всей этой свалки. Это был дворф в шлеме с огромной пикой на макушке, в латных рукавицах с шипами и доспехах с зазубренными гребнями, дворф, покрытый кровью врагов, наслаждавшийся кровью врагов.
С другой стороны донесся вопль: «Темпус!» Он породил эхо среди каменных стен и печей, и вращающийся боевой молот швырнул на пол темного эльфа, который умер, еще не успев коснуться каменных плит.
— Этого не может быть, — снова прошептал Артемис Энтрери, глядя, как три воина встретились с противником.
Взревел огромный рог, и звук этот был одновременно раскатистым и мелодичным, приятным и холодным, словно он донесся из чертогов варварского бога.
— Этого не может быть, — в третий раз произнес ассасин; и тогда раздался знакомый рев огромной хищной кошки, и Энтрери понял, что все это происходит на самом деле.
Друзья пришли сюда по просьбе Дзирта. Они охотно согласились помочь ему в этом предприятии, несмотря на то, что им предстояло спасать человека, некогда бывшего врагом Компаньонов из Халла, жестокого убийцу, который однажды, давным–давно, отрубил Реджису палец!
И все же Реджис тоже был здесь, отважно сражался, чтобы освободить Артемиса Энтрери, — во имя своей дружбы с Дзиртом.
Бренор прекрасно понимал это, он понимал, что именно дружба, настоящая дружба делает их отряд таким сильным. Он снова мысленно назвал себя глупцом за то, что когда–то подумал было нарушить свое обещание вернуться на Пирамиду Кельвина в ту ночь. Он с радостью пришел сюда ради Компаньонов из Халла, ради своего дорогого друга Дзирта.
Но существовала и другая причина; другой мотив двигал им, заставлял дворфа шагать вперед, между Вульфгаром и Реджисом, заставлял яростно драться. Топор его, покрытый многочисленными зазубринами, с треском рассекал щиты и черепа гоблинов, он расшвыривал в стороны: этих мерзких тварей, чтобы добраться до темных эльфов, которые захватили подземный город.
Это был Гаунтлгрим, древняя родина дворфов клана Делзун. Эти горны, и особенно главный горн, принесли народу Бренора богатство, процветание, репутацию искусных мастеров.
Проклятые дроу не имели права появляться здесь!
Бренор почувствовал в себе силу богов дворфов, мудрость Морадина, мощь Клангеддина, магию Думатойна. Во время своей последней битвы в этом месте он стал таким, как его боги, он поразил Демона Ямы, одно из самых могущественных чудовищ Девяти Проклятых Кругов, монстра, которого в обычном состоянии ему пи за что было бы не одолеть. Но он победил. Боги даровали ему мудрость, силу, сверхъестественные способности, и он уничтожил своего врага; он решил, что сейчас произойдет то же самое.
Перед ним возник какой–то гоблин. Топор Бренора взметнулся вверх, и гоблин поднял свой щит.
Клангеддин дал необыкновенную силу рукам Бренора, и когда топор опустился, щит гоблина, созданный в этой самой кузнице, выдержал, но мощь удара была такова, что оглушенная тварь рухнула на колени.
И внезапно Реджис подскочил к Бренору и вонзил рапиру в ухо гоблина.
Бренор пинком отшвырнул умирающее существо прочь и устремился на двух темных эльфов.
Над головой у него пролетел топор, сбоку просвистела волшебная стрела, дождь магических огненных снарядов пронесся вокруг дворфа, и все эти снаряды были нацелены на двух его врагов.
— Ба! — в разочаровании воскликнул он. Одного дроу убил на месте молот Вульфгара, а раненая женщина резко бросилась в сторону, приказывая гоблинам окружить ее и обеспечить возможность отступления.
— Ба! снова выкрикнул Бренор, сильным ударом отшвырнув прочь двух гоблинов. — Вы не даете мне поразвлечься!
Лезвие его топора глубоко вонзилось в бок одного из гоблинов, и: жертва врезалась в своего соседа; оба полетели на пол. Второй гоблин все еще собирался атаковать Бренора, и поэтому он взвизгнул в изумлении, когда угодил в железную хватку Вульфгара: тот поднял тварь, бешено дергавшую руками и ногами, высоко над головой и швырнул ее в сторону ближайшего горна.
— Хватит уже возиться с этой мелкотой, дайте мне настоящего врага! вскричал Бренор, и как только он произнес эти слова, его желание исполнилось — четыре страшных драука появились на поле боя. Казалось, они даже не заметили Пуэнта и его слуг–вампиров, они пронеслись мимо немертвых, сражавшихся с ремесленниками, и направились прямиком к Компаньонам из Халла.
— Вот и отлично! — с энтузиазмом приветствовал их Бренор.
Когда магическая сфера тьмы поглотила свет, возникший из брошенного им снаряда, Дзирт понял, что больше не сумеет оставаться незамеченным. Он прицелился и выстрелил в последний раз; стрела со скрежетом пронзила кольчугу темного эльфа, напавшего на Бренора. Затем он развернулся в ту сторону, где кипела битва, где дроу и гоблины столпились в кучу между слугами Пуэнта и наступавшими Компаньонами, и выпустил целый дождь стрел, одну за другой.
Он не тратил ни секунды на то, чтобы прицелиться, хотя не один гоблин и даже дроу пали жертвой Искателя Сердец. Он стремился привести противника в замешательство, помешать ему организованно наступать или обороняться.
Откуда–то из тьмы, с противоположной стороны Кузни донеслись знакомые Охотнику щелчки ручных арбалетов; он инстинктивно пригнулся, и как раз вовремя — множество дротиков летело в его сторону.
Все же Дзирт ощутил укол, затем второй, третий — острия вонзались в щели в его доспехах, в незащищенные места. Раны были несерьезными, и Дзирт надеялся, что яд подействует не в полной мере.
Руки и ноги продолжали слушаться его, и он про себя поблагодарил Реджиса за противоядие. Хафлинг раздал всем флаконы со своим снадобьем, прежде чем они вошли в Кузню, и велел выпить. Реджис считал, что магический эликсир обезвредит яд дроу, и друзья надеялись на это.
Дзирт выпрямился во весь рост, и в руках его сверкнули мечи. Он встретил атаку двух темных эльфов и чувствовал, что не утратил ни ловкости, ни быстроты реакции. Следопыт не ощущал ни малейшей сонливости, мечи его двигались молниеносно, как всегда, со звоном отражали удары четырех мечей противников.
Еще не успев отразить очередной выпад, он пригнулся, чтобы уклониться от копья, которое пролетело между двумя его противниками и было направлено ему в лицо.
— Гвен! — воскликнул он, когда женщина–дроу подняла второе копье и прицелилась.
Она замахнулась, чтобы швырнуть оружие, но на этом все закончилось. Копье полетело в сторону, и женщина очутилась на полу, придавленная шестисотфунтовой пантерой, которая вонзила когти ей в тело.
Дзирту некогда было наблюдать за этой сценой, он был занят своими противниками. Клинки его вращались, время от времени описывая широкую дугу, когда Дзирт наносил внезапные удары с тыльной стороны руки. Он пытался оценить своих врагов, понять, кто из них слабее, кто более уязвим. Но эти дроу были опытными воинами, вскоре признал он, им уже приходилось сражаться плечом к плечу, и не раз. Дзирту оставалось лишь обороняться.
Для того чтобы одолеть их, ему нужна была помощь, понял он, и он хотел было позвать Гвенвивар.
Но в этот момент заметил драуков, один из которых явно намеревался напасть именно на пантеру, и вместо призыва он выкрикнул предупреждение об опасности.
Дверь комнаты распахнулась, и женщины–дроу, находившиеся в помещении, вздрогнули от неожиданности и даже подскочили на месте. Все как одна обернулись и даже начали произносить защитные заклинания, но заметили, что это одна из своих — тоже жрица, которую они отправили на разведку.
— Кузня, госпожа! — воскликнула молодая женщина, обращаясь к Береллип.
Береллип Ксорларрин прикусила губу и про себя прокляла своего амбициозного брата и безмозглого Тиаго.
Они взяли с собой в поход слишком много воинов, и К’Ксорларрин остался почти без защиты.
— Созовите стражников из всех рудников и гоблинов–рабочих, — приказала она. — Где Йерринине?
— Он отправился сражаться вместе с другими драуками, — ответила жрица, и Береллип кивнула.
Она уже собиралась приказать своим сестрам образовать боевой отряд, подготовиться к сражению, чтобы поддержать тех, кто оборонял Кузню. Но не успела произнести ни слова — она заметила, что молодая жрица беззвучно шевелит губами, словно хочет сообщить что–то, но не может найти в себе сил.
— В чем дело? — сурово спросила она.
— Отступник, — наконец произнесла молодая женщина. — Это Дзирт До’Урден, он пришел в К’Ксорларрин!
Глаза Береллип широко раскрылись от изумления, у нее перехватило дыхание; она пошатнулась и едва удержалась на ногах, услышав эту невероятную новость. Она оглядела своих жриц и увидела, что остальные потрясены не меньше нее.
Береллип осмелилась подумать, что сможет захватить того, кого они так долго искали, и тогда Тиаго еще пожалеет, что выбрал не ее, а Сарибель.
— Собрать охранников! — закричала она, но внезапно почувствовала боль во всем теле, и в мозгу у нее прозвучал бесплотный голос.
«Тебе не справиться с ним, — предупредил голос, и Береллип в растерянности огляделась по сторонам. — Не вступай в бой с отступником, дочь Дома Ксорларрин. Тебе не одолеть его».
— Мефил, — прошептала Береллип.
— Госпожа? — хором воскликнули остальные жрицы.
Береллип поморгала, пытаясь сосредоточиться. Она хотела возразить иллитиду, но понятия не имела, как ответить ему — а это был именно он, она знала, и его предупреждение все еще звучало у нее в голове.
— Идем, — обратилась Береллип к подчиненным.
— На врага! — воскликнул кто–то.
— Нет! — оборвала Береллип жрицу. Она повернулась к женщине, которая была старше и могущественнее остальных. — Собери всех воинов, которых сможешь найти, — приказала она, и обратилась к остальным: — Уходим в рудники, все. В рудники и на нижние уровни.
— Ты бежишь от еретика? — осмелилась возразить одна из жриц.
Но в этот момент бесплотный голос иллитида снова предупредил Береллип: «Они захватят Кузню еще прежде, чем вы доберетесь туда. Вам не справиться с ними».
— Он пришел не один? — спросила Береллип у молодой жрицы, и голос ее дрогнул, когда она представила, кем могут быть эти «они».
Та кивнула.
— Он с… с союзниками, — запинаясь, пробормотала женщина. — И еще, госпожа, наши пропавшие воины и жрицы там, в Кузне, они сражаются на стороне Дзирта! — Она заговорила тише: — Они превратились в немертвых, госпожа, и их ведет в бой дворф–вампир.
Береллип мысленно снова прокляла своего брата и Тиаго, хотя ей вдруг пришло в голову, что, возможно, отряд Тиаго действительно нашел Дзирта и был разгромлен. Может быть, именно поэтому отступник пришел в К’Ксорларрин? Но она не могла этого знать; чтобы понять смысл происходящего, она нуждалась в дополнительных сведениях.
И неважно, по какой причине на них напали, долг Береллип — защищать свой город и членов своей семьи. Что останется от ее клана, если она не прислушается к иллитиду, будет сражаться и проиграет, как уверенно предупреждал ее пожиратель разума? Что увидит Мать Зирит, когда прибудет сюда, — мертвых воинов, потерянный город, крушение всех надежд?
Береллип с силой втянула воздух сквозь зубы. Если она сейчас отправится в бой и погибнет, Мать Зирит, скорее всего, угодит в ловушку!
Нет, она обязана остаться в живых, обязана предупредить Мать Зирит, предупредить жителей Мензоберранзана.
— В рудники, — повторила Береллип и быстрым шагом покинула покои, уводя за собой жриц.
«Безумие», — подумал Энтрери, взглянув влево, на наступавших Компаньонов и троих драуков, спешивших им навстречу.
Но даже это слово показалось ему слишком банальным и не могло описать хаос, воцарившийся в Кузне, где дроу–вампиры сражались с живыми дроу и гоблинами и где дворф–берсерк — Энтрери вспомнил, что это бывший соратник Бренора, — буквально купался в крови врагов.
И вдруг, как будто этого было мало для того, чтобы потрясти Энтрери до глубины души, откуда ни возьмись из облака дыма, возникшего в помещении после того, как взревел горн, появился новый отряд воинов, воинов–варваров. Они как будто спрыгнули или свалились откуда–то сверху и ринулись в бой.
Казалось, им было все равно, кого убивать.
Вооруженные каждый четырьмя топорами — по паре на руку, они рубили всех подряд — гоблинов и дроу, живых и вампиров. Это не имело для них значения.
Это берсерки, сообразил Энтрери, и, скорее всего, они пришли прямо из Приюта Воинов.
Ассасин не знал, что делать: продолжать сидеть в клетке и дожидаться окончания сражения, или найти способ присоединиться к Компаньонам. Он снова взялся за свою отмычку и легко вскрыл замок. Но когда замок открылся, Энтрери придержал дверь, по–прежнему не зная, что делать дальше, и не желая, чтобы его обжег магический глиф Береллип.
Ноги и ребра до сих пор болели после издевательств драука. Он с силой наступил на поврежденную ногу, желая убедиться, что она выдержит его вес. Затем постарался успокоиться и превратиться в прежнего непобедимого воина, решительно не обращая внимания на боль.
Он смотрел на сражение, разворачивавшееся в пещере, ждал и думал, что сможет выбрать подходящий момент.
И он выбрал этот момент почти сразу же, когда заметил Дзирта, которого теснили два искусных воина–дроу. Более того, к ним спешил третий, с обнаженными мечами в руках.
— В нижние туннели! — услышал он крик четвертого дроу, обращенный к новоприбывшему, и воин кивнул, но не развернулся.
Нет, этот третий дроу направлялся к Энтрери, и он с готовностью сжимал в пальцах эфесы мечей, в алых глазах его горела жажда крови.
Энтрери раскачал свою клетку.
— Они тебя не получат, иблит, — воскликнул дроу, подбежав к клетке, и попытался ткнуть пленника мечом. Но у него ничего не получилось, потому что Энтрери развернул клетку, и когда клинок проник в щель между железными полосами, металл заскрежетал о металл.
В этот самый миг Энтрери распахнул дверь, находившуюся в противоположной стороне от острия меча, и отстранился как можно дальше. Огненный магический символ обжег его, но он был к этому готов и уже привык к этой боли — в отличие от противника.
И действительно, когда энергия молнии пробежала по клинку к эфесу и достигла руки дроу, тот взвизгнул от боли и изумления и выронил оружие.
А клетка продолжала вращаться, и дверь ее, обрамленная огненной каймой, отворилась, подобно пасти чудовища, готового к нападению.
Однако дроу обладал быстрой реакцией: он отстранился, но сначала пригнулся, чтобы поднять с пола свой меч.
Но меча на полу не было.
А вращавшаяся клетка с огненной дверью опустела.
У дроу, захваченного врасплох, не было никаких шансов против Артемиса Энтрери. Ему удалось парировать первый колющий выпад, даже отразить второй, и он почти сумел подняться на ноги.
Почти.
Он почувствовал, как кровь заливает ему грудь, как человек выхватывает у него из рук второй меч, почувствовал прикосновение каменного пола, который внезапно показался ему очень холодным.
Смертельно холодным.
Вульфгар сражался с группой гоблинов, и несколько кровожадных тварей буквально лезли друг другу на голову, чтобы добраться до него.
Реджис схватился лишь с одним противником, но он с радостью поменялся бы местами со своим другом–варваром. Потому что перед ним был воин–дроу, темный эльф, прекрасно обученный, владевший гораздо более серьезным оружием, в превосходных доспехах. Спустя несколько мгновений он с легкостью вышиб рапиру из рук хафлинга. Реджис в самый последний миг успел выставить перед собой кинжал, чтобы парировать выпад, направленный ему в лицо, и понял, что ему не под силу тягаться с таким противником.
Дроу напал на него с головокружительной скоростью, и Реджис быстро отступил и решил, что нужно просто волшебным образом перенестись в другое место и покинуть поле боя!
Но нет, в руке у него уже извивалась змея, возникшая из зловещего кинжала, и хафлинг швырнул ее в наступавшего дроу. Змея поползла к горлу противника, призрачное лицо появилось у него за спиной. Немертвый монстр рванул дроу на себя, и ноги темного эльфа оторвались от земли.
— Ура! — ликующе завопил Реджис и прыгнул вперед, чтобы нырнуть врага, но резко остановился — дроу извернулся, ударил призрака мечом, вонзил клинок в ухмыляющееся лицо. Оно мгновенно исчезло.
Прежде чем Реджис успел сделать очередной шаг, могучий дроу, хотя и с трудом, поднялся на обе ноги.
— Вульфгар! — выкрикнул Реджис, швырнув вторую змею, и снова призрак потащил дроу назад, и снова тот нанес удар через плечо, высвободился и поднялся.
И устремился на хафлинга, а тот выстрелил ему в лицо из арбалета.
Дроу качнулся вперед, Реджис рухнул на пол, над ним со свистом пронесся Клык Защитника, и темный эльф отлетел в темноту.
— Отлично у тебя получилось! — поздравил его Вульфгар.
Реджис кивнул, поднимаясь на ноги: он был согласен, однако радовался наличию таких могучих друзей… вооруженных таким необычным и страшным оружием.
И вдвойне обрадовался он этому, когда увидел новых противников, которые спешили ввязаться в схватку, — троих уродливых существ, огромных пауков с телами дроу. Хафлинг знал, что ему не справиться с таким врагом, и его оружие не поможет ему.
Женщина–дроу яростно сражалась, пытаясь достать пантеру кинжалом, но Гвенвивар прижала ее руки к полу своими когтистыми лапами и крепко удерживала, а задними лапами рвала противницу. Одной лапой кошка прочно уцепилась за тело женщины, затем резко дернула лапой, и дроу, лежавшая свернувшись, выпрямилась. На ней были превосходные доспехи, но когти пантеры оказались мощнее: она терзала кожаные ремни, во все стороны летели куски кольчуги, и Гвенвивар добралась до незащищенной плоти.
Женщина–дроу изо всех сил пыталась высвободиться, откатиться в сторону, и Гвенвивар убрала одну лапу.
Но если женщина считала, что она чего–то добилась, то надежда быстро улетучилась, потому что лапа эта с выпущенными когтями устремилась к ее лицу.
В это мгновение сбоку на Гвенвивар обрушился мощный удар и отшвырнул ее в сторону. Она взревела от боли и гнева и рванула на себя лапу, когти которой застряли в плоти дроу. И еще прежде, чем Гвенвивар обрела равновесие, она взмахнула лапой, выдернула длинное копье, застрявшее в ее теле, и бесстрашно прыгнула вперед, на наступавшего драука.
Ужасное существо сгруппировалось, чтобы принять удар, и подняло короткое копье, прицелившись в кошку.
Пантера не отступала, она била врага задними лапами, вонзала в него клыки, пыталась достать зубами лицо драука, оттеснить его назад, и наконец ей это удалось. Тогда она бросилась на противника, и они покатились по полу, сцепившись в смертельной схватке.
Драук звал на помощь, но гоблины не желали приближаться к ужасной хищнице. Внезапно выяснилось, что поблизости нет ни одного темного эльфа.
Драук вскрикнул снова, но перед ним оказалась разверстая пасть Гвенвивар, и пантера наконец–то впилась клыками в его лицо.
— Разбей их ряды, дочка! — крикнул Бренор. Кэтти–бри уже произносила свои заклинания. Она шагнула вперед; Бренор стоял справа от нее, Реджис — слева, а еще дальше слева находился Вульфгар. Она вытянула вперед руки, и перед ней возникло огненное копье, которое вонзилось прямо в драука, находившегося посредине.
Драук, скрежеща лапами по камням, попытался отскочить от гудящей огненной стены. Но едва чудовищный паук успел отпрянуть от языков пламени, как в него врезался Клык Защитника. Оглушенный драук пошатнулся и полетел прямо в огонь.
Кэтти–бри отступила за спину Бренора, который сделал несколько шагов в сторону, и снова начала колдовать.
Со стороны обжигающей стены пламени показался новый драук, и Бренор бросился туда, чтобы встретить его. Дворф упал на колени, скользнул вперед, нырнул под длинное копье твари и рубанул топором по твердому экзоскелету передней лапы.
Бренор быстро поднял над собой щит, парировал очередной удар копьем и снова ударил врага.
Затем дворф отскочил назад, ослепленный, пораженный — шипящая молния пролетела у него над головой, врезалась в грудь его противника и заставила его отшатнуться.
Бренор понял, что эту молнию послала Кэтти–бри, а за спиной монстра показался другой драук. Он пытался погасить упрямое пламя, которое пожирало его шкуру. Молния ударила с такой силой, что охваченное огнем существо полетело назад, лапы его подогнулись, и оно шлепнулось на пол.
Бренор поднялся на ноги и решил было устремиться следом за врагом. Однако он почувствовал, как Кэтти–бри прикоснулась к его плечу, и услышал, что женщина снова произносит заклинание.
Затем ноги его оторвались от пола, и Кэтти–бри, легко подняв его, швырнула вперед, словно живой снаряд. Дворф пронесся по воздуху по направлению к шатавшемуся драуку.
Бренор был совсем близко над паучьим телом, слишком близко для того, чтобы драук смог замахнуться копьем.
Вместо этого чудовище попыталось укусить дворфа, но достало только край круглого щита, а затем на него обрушился удар зазубренного топора.
По другую сторону от огненной стены находился самый крупный из трех драуков, с тяжелой булавой в одной руке и огромным трезубцем — в другой. Не обращая внимания на хафлинга, чудовищная тварь устремилась к Вульфгару, который был, на первый взгляд, безоружным, и обрушила на него удар трезубца.
Варвар уклонился, затем пригнулся и попытался откатиться в сторону, но трезубец опустился и проткнул его ногу через сапог!
Вульфгар зарычал от боли и попытался выдернуть ногу, но драук был уже над ним и занес над головой огромную палицу.
В этот момент сбоку на драука напал Реджис. Он прыгнул и выстрелил из арбалета. На сей раз дротик не был смазан ядом, потому что хафлинг сомневался в действии какого–либо яда на это страшилище. Он воспользовался простым дротиком, созданным по образцу снарядов Кэддерли, и дротик этот содержал небольшой сосуд со взрывчатым веществом.
Дротик попал в страшного наука, не причинив ему вреда, затем разлетелся на куски, и флакон разбился. Масло взорвалось, драук пошатнулся. Но дротик не оказал того воздействия, на которое рассчитывал Реджис, он скорее напугал врага, чем причинил ему вред, потому что взрыв не был направленным. Основная его сила пришлась в противоположную сторону, и конец сломанного дротика отлетел к стене пещеры.
Но Реджис не медлил, потому что надо было спасать Вульфгара. Он прыгнул на драука, словно оправдывая свое прозвище — Паук, вскарабкался по паучьей лапе и вонзил свою тонкую рапиру в тело дроу.
На этот раз он понял, что задел чудовище и причинил ему боль: драук взвыл и выпустил из рук трезубец, которым пригвоздил Вульфгара к полу, чтобы отшвырнуть Реджиса прочь.
Хафлинг полетел на пол, споткнулся, упал, но не получил серьезных повреждений; и когда он пришел в себя, то решил, что надо подниматься на ноги и снова атаковать врага. Однако мысль эта быстро покинула его, потому что драук оказался гораздо проворнее, чем он ожидал, и прежде чем Реджис успел подняться на ноги, чудовищная тварь уже нависла над ним, подняла четыре передние лапы, опираясь лишь на задние, чтобы с еще большей силой поразить хафлинга тяжелой булавой.
Булава начала опускаться, и Реджис потерял сознание от ужаса прежде, чем драук нанес удар.
К счастью.
Они напали на него одновременно слева и справа, и у каждого было по два меча. Хуже того, дроу, находившийся справа от Дзирта, попеременно наносил рубящие и колющие удары, а тот, что был слева, вращал клинками.
Руки Дзирта двигались как будто независимо от него, он парировал удары слева, попеременно отклонял мечи противника справа. Каждый раз, когда металл звенел о металл, был испытанием для воинского искусства Дзирта До’Урдена, потому что перед ним были опытные воины, которые, очевидно, сражались вместе уже множество раз.
Дзирту никак не удавалось взять над ними верх, и ему оставалось лишь защищаться и не дать себя убить. Он взглянул на своих друзей в поисках подмоги, но увидел огненную стену и чудовищных драуков. Он посмотрел на Гвенвивар, но она тоже сражалась не на жизнь, а на смерть, из бока ее торчал обломок копья, и драук, казалось, одолевал ее.
Мечи дроу, нападавшего слева, взметнулись вверх, но затем один из них нанес колющий удар снизу, и Дзирту пришлось отшатнуться и ударить Сверкающим сверху по клинку противника, чтобы отразить коварную атаку. Но при этом он отвлекся от врага, теснившего его справа, и тот воин тоже ударил его снизу, заставив Дзирта повторить движение другим мечом, затем нанес одновременно два колющих удара, один выше, другой — ниже.
Слишком быстро.
Дзирт не мог отразить этот выпад.
Ему осталось лишь уклониться, но поскольку с другой стороны тоже был враг, ему пришлось отскочить назад, хотя он знал, что противники будут преследовать его, и сомневался, что положение его улучшится.
Хуже того — он понимал, что ему пришел конец, потому что, прыгнув назад, он пролетел над третьим воином, который спешил к нему с тыла и сейчас резко остановился.
Дзирт ловко приземлился на обе ноги, мечи его описывали широкие круги, он ждал, что сейчас придется отражать атаки шести клинков.
Но нет, никто не атаковал его, потому что третьим оказался какой–то человек с двумя мечами дроу, и он обращался с ними так искусно, как это могут только мастера оружия, выпускники Академии Мили–Магтир, как это мог только Дзирт!
— Быстрее, идиот! — заорал на него Артемис Энтрери, который теперь стоял на месте Дзирта между двумя темными эльфами.
Дзирт прыгнул вперед, развернулся на лету, крикнул: «Вправо!» В точно рассчитанный момент Энтрери отступил влево, очутился лицом к лицу с одним из дроу, а Дзирт перекатился по полу и схватился с другим.
Теперь они не только парировали удары, но наносили контрудары, ловкие ответные выпады. Дзирт и Энтрери, похожие на зеркальные отражения друг друга, сражались в едином ритме против искусных воинов–дроу. Поодиночке оба прекрасно обученных Ксорларрина могли выстоять против одного или второго противника, и поэтому оба решили, что их опыт и искусство помогут им сегодня.
Но они ошибались.
Дзирт и Энтрери сражались вместе не так часто, как их противники, но это не имело значения для этих двоих, дополнявших и прекрасно понимавших друг друга.
Дзирт внезапно атаковал врага, Сверкающий и Ледяная Смерть замелькали в смертоносном танце, и противник отступил. Но Дзирт не последовал за ним, он внезапно сделал шаг назад, бросился на землю и откатился в сторону.
Энтрери почувствовал это движение, когда Дзирт, сражавшийся у него за спиной, отошел, и внимательно прислушался к тому, как он катится по каменному полу. Когда Дзирт приблизился, ассасин сделал мощный выпад, чтобы отвлечь противника, затем высоко подпрыгнул с намерением приземлиться сбоку. Он подождал, пока Дзирт не проскользнет под ним, затем развернулся в воздухе и встретился с противником Дзирта. И к этому времени, хотя прошло лишь мгновение, оба клинка Дзирта устремились вперед, под мечи изумленного врага Энтрери, пытавшегося преградить путь мечам ассасина; он смотрел, как Энтрери подпрыгнул, и даже не заметил у своих ног Дзирта, а когда заметил, было уже поздно.
Дзирт выдернул из тела врага окровавленные клинки, лежа на земле, уперся в землю одной ногой и подпрыгнул, вращаясь на лету, а затем ударом с тыльной стороны руки зарубил раненого дроу.
Приземлившись, Дзирт обнаружил, что второй противник отступает, спасается бегством от Энтрери, который не стал его преследовать. Дроу метался из стороны в сторону между сражавшимися, направляясь к двери, расположенной в дальней части помещения.
Он преодолел более половины пути, перепрыгивая через трупы сородичей, мертвых гоблинов, истерзанных тел дроу–вампиров, и вдруг словно из ниоткуда появилась приземистая невысокая фигура, врезалась в беглеца и швырнула его на пол.
Вцепившись в свою жертву, Тибблдорф Пуэнт начал трясти ее и бить, и его латы, снабженные острыми гребнями, рвали тело дроу на куски.
Дзирт развернулся в другую сторону, к стене огня и Компаньонам из Халла. Он не видел Бренора и Катти–бри, не видел двух или трех драуков, которые на них напали. Огненная стена мешала ему. Но он увидел Реджиса, лежавшего на полу, — жалкую фигурку, над которой навис драук, замахнувшийся огромной булавой. Булавой Амбры, понял Дзирт! И сейчас хафлингу грозила верная гибель.
— Реджис! — в отчаянии вскрикнул Дзирт.
Шипение пламени, звон мечей, крики раненых, рычание вампиров Пуэнта — все это заглушил грохот, с которым Клык Защитника врезался в опускавшийся Крушитель Черепов. Когда булава и молот столкнулись, Вульфгар и Йерринине взревели, и эти крики и металлический звон смешались в оглушительный звук, от которого задрожали стены Кузни.
Намереваясь спасти потерявшего сознание Реджиса, Вульфгар попытался забежать сбоку, но разъяренный драук преградил ему путь, выставив лапу, и ловко попытался ударить его Крушителем Черепов. Вульфгару удалось вовремя взмахнуть своим молотом снизу вверх, чтобы отклонить булаву, но он в ужасе ахнул, сообразив, что это был отвлекающий маневр, и что он, Вульфгар, помог драуку как следует развернуть оружие, чтобы нанести смертельный удар Реджису.
Вульфгар швырнул в чудовище Клык Защитника. Он не мог вложить достаточно силы в этот бросок, чтобы причинить вред драуку, поэтому попытался его отвлечь, замедлить удар, нацеленный на Реджиса, а сам бросился вперед, ухватился за рукоять Крушителя Черепов как раз над рукой монстра.
Мускулы варвара напряглись, как канаты, в борьбе с могучим уродливым пауком, и человек, обладавший меньшей силой, просто упал бы на Реджиса и был бы убит.
Но Вульфгар выдержал, и когда Йерринине дернул булаву на себя, варвар был готов: он откатился в сторону и затем прыгнул и врезался в торс драука.
Могучие воины, оказавшись лицом к лицу, сцепились.
Йерринине с силой впился зубами в левое плечо Вульфгара, вонзая клыки все глубже и глубже, и Вульфгар почувствовал, что укус монстра смертелен.
И понял, что противоядие Реджиса снова спасло ему жизнь.
Они продолжали борьбу. Драук поднял паучью лапу, и Вульфгар догадался, что тварь собирается затоптать Реджиса. Последним отчаянным движением Вульфгар рванул драука в сторону, и они едва не врезались в стену огня.
Йерринине не отпускал плечо Вульфгара и старался согнуть его назад. Варвар свободной рукой вцепился в щеку драука.
Вульфгар напряг мышцы груди и плеча, зарычал, стараясь, чтобы врагу было труднее кусать его и тем самым пытаясь ослабить хватку.
Двое топтались на месте на восьми паучьих лапах — они были похожи на обычных двуногих воинов, сражавшихся на спине гигантского паука. Они метались то вперед, то назад, иногда качались, иногда угрожающе нависали над Реджисом.
Вульфгар ткнул мизинцем в глаз драука и надавил, и Иерринине отпрянул.
— Темпус! — взревел варвар, не столько для того, чтобы попросить бога о помощи, сколько чтобы разжечь в себе гнев. Он надавил изо всех сил, и голова Йерринине дернулась влево, а свободной рукой монстр схватил варвара за запястье.
Внезапно Вульфгар выпустил щеку, резко отдернул руку и одновременно заменил ее левой рукой, полностью закрыв Йерринине лицо. Варвар выставил вперед плечи и устремился вперед и вниз.
К этому моменту стена огня исчезла, и по другую сторону показались два трупа драуков. На одном из них стоял Бренор, с открытым ртом глядя на титаническую битву между Вульфгаром и Йерринине. Кэтти–бри тоже смотрела, и Дзирт с Энтрери — всех четверых ошеломила эта картина.
Вульфгар давил и толкал врага, напрягая мышцы. Огромный Йерринине старался отпихнуть его, и напрягшиеся мышцы его рук блестели от пота.
Драук споткнулся, отступил назад и едва не упал, но выставил задние лапы и снова обрел равновесие.
Йерринине совершил ошибку. Ему следовало броситься на пол и перекатиться.
Он оказался прикован к месту, без возможности отступить, вынужденный отталкивать Вульфгара, но это было ему не по силам. Он сопротивлялся, однако варвар не сдавался, толкал его левой рукой, нагибая его голову кзади.
Вульфгар рванул руку вниз изо всех сил, и затем снова, когда Йерринине перестал: сопротивляться.
И в третий раз, и в четвертый — а драук уже не мог отступать и не мог выдержать этот натиск.
И снова варвар напал, и теперь Йерринине поддался, но не попятился, не покатился по полу — просто его руки оказались слабее.
Треск ломающегося позвоночника Йерринине прозвучал так же громко, как удар Клыка Защитника о Крушитель Черепов.
Вульфгар толкнул врага еще раз, но в этом больше не было необходимости; у него самого закончились силы, и гнев его иссяк. Он отстранился и скатился с драука, который все еще прочно держался на паучьих лапах; но торс дроу со сломанным позвоночником нелепо свисал назад.
И тогда в Кузне воцарилась зловещая тишина.
