ГЛАВА 26
ВОЙНА МАРИОНЕТОК
Дзирт и Энтрери передвигались по туннелю короткими перебежками: сначала один добегал до следующей точки у поворота или развилки, затем делал знак второму, и тот бежал дальше, к следующему повороту. Они миновали конец лавового туннеля, ведущего к камере Предвечного, и обнаружили, что дроу заделали вход: перед ними возникла железная дверь, окруженная свежей каменной кладкой. Дзирт остановился, глядя на недавно возведенную стену, размышляя об этой двери и о другой, с новым адамантиновым косяком. Темные эльфы на славу охраняли камеру Предвечного. Они решили поселиться в этом месте и считали его своим домом.
Дзирт довольно хорошо знал эту часть комплекса, и, повернувшись, всмотрелся в туннель, уходивший дальше. Когда–то давно он сражался там с магом–дроу, с его слугой, лавовым элементалем, который прожег в камне эти коридоры. Убив мага, Дзирт забрал в качестве трофея рубиновое кольцо, которое он потом подарил Кэтти–бри.
Он жестом велел Энтрери двигаться мимо входа в лавовый туннель, зная, что этот путь приведет их в тупик.
И они двинулись дальше, привычными перебежками, по очереди, и вскоре достигли входа в туннель, который уходил вниз, широкий, с гладкими стенами, недавно проделанный, с колеями для вагонеток с рудой.
Они довольно долго бежали вниз, уже бок о бок, потому что туннель был широким, прямым, и прятаться здесь было негде. Они достигли просторного перекрестка: один проход вел влево и вниз, главный коридор шел прямо, а третий туннель тянулся перпендикулярно в право. В отличие от двух других, он не уходил под землю.
Дзирт безмолвно велел Энтрери стоять на месте и двинулся вправо. Справа и слева от входа в туннель находились ниши с орудиями рудокопов, кирками и лопатами, к каменной стене были прикреплены цепи с кандалами.
— Они забрали рабов с собой, — заметил Энтрери, подходя к Дзирту; перед ними было небольшое помещение, на полу лежали три пары кандалов, рядом — инструменты.
Дзирт вернулся обратно, на пересечение нескольких коридоров, и бросился бежать по главному туннелю; так они бежали довольно долго. Они видели множество боковых туннелей, еще пустые комнаты с инструментами рудокопов, а затем наткнулись на мрачную картину: это были два убитых человека, их совсем недавно зарубили прямо там, где они работали.
— Дроу ушли дальше под землю, — решил Энтрери. — Мы больше не найдем: живых рабов.
Дзирт хотел возразить, но возразить было нечего. Они уже находились гораздо ниже уровня Кузни, и туннель довольно резко уходил вглубь, в недра Подземья.
— Надо возвращаться, — сказал Энтрери, но Дзирт не дал ему договорить и поднял руку.
Энтрери удивленно посмотрел на него.
Дзирт приблизился к каменной стене и приложил к ней ухо, затем указал в сторону этой самой стены.
— Параллельный туннель, — прошептал он.
Подойдя, Энтрери тоже расслышал ритмичные удары кирки о камень.
Очевидно, во время поспешного отступления темные эльфы не успели перебить всех своих рабов.
Они бегом вернулись к пересечению туннелей и побежали направо. Им пришлось преодолеть немалое расстояние, прежде чем они наткнулись на орудия рабов, и тут же услышали звон железа о камень.
Это была человеческая женщина. Когда они приблизились, она отпрянула, сжалась в комок, закрыла руками лицо.
— Она из Порта Лласт. — Энтрери подошел к ней и быстро отомкнул примитивные замки на кандалах. — Мы пришли освободить тебя, — сказал он, снимая с нее оковы. Где Далия?
Женщина в недоумении посмотрела на них.
— Эльфийка, — объяснил Энтрери нетерпеливо, взволнованно. — У нее был металлический посох. Она пришла вместе со мной в Порт Лласт. Где Далия?
— Там другие, — махнула рукой в темноту женщина и в явном испуге сглотнула ком в горле.
— Жди здесь, — приказал ей Дзирт, и они с Энтрери побежали прочь. Спустя несколько минут к женщине присоединился покрытый грязью мужчина, затем в комнату, хромая, вошел третий рудокоп.
В этом туннеле Дзирт и Энтрери нашли немногих рабов, затем он расширился, начал понижаться, и казалось, что больше рабочих они не найдут, потому что этот коридор, подобно центральному, круто уходил вниз.
Дзирт махнул Энтрери, давая знак возвращаться, но ассасин побежал вперед, всматриваясь во тьму.
— Далия! — негромко позвал он.
Дзирт догнал его и положил руку ему на плечо, пытаясь успокоить.
— Нужно уходить отсюда, — сказал он. — Мы не можем преследовать армию дроу на нижних уровнях Подземья.
Энтрери поднял взгляд, и на миг Дзирту показалось, что ассасин сейчас ударит его.
— У нас раненые, — напомнил ему Дзирт.
Энтрери ссутулился и глубоко, горестно вздохнул, затем повернул назад, но в этот миг краем глаза заметил какое–то движение.
Оказалось, что в этом туннеле осталась еще одна рабыня. Однако она не работала, и когда воины приблизились к ней, она не пошевелилась, просто сидела на камне лицом к стене, опустив голову на руки.
Энтрери потянулся к ее кандалам, и когда она обернулась, Дзирт положил руку ей на плечо.
И глаза женщины–дворфа широко раскрылись от изумления и радости! Она схватила Дзирта, словно желая обнять его, и выпалила его имя — но это у нее не получилось, потому что рот ее сразу же наполнился мерзкой зеленой жижей, и она, скорчившись, закашлялась и начала плеваться отвратительной жидкостью.
— Там есть еще рабы? — махнул рукой Дзирт на уходивший вниз коридор.
— А Далия? — спросил Энтрери с отчаянием в голосе.
Амбра резко помотала головой и указала на свое рабочее место, затем в сторону коридора, и снова отрицательно затрясла головой.
И поэтому они побежали обратно, прихватили с собой трех спасенных людей и вернулись к своим друзьям.
Артемис Энтрери каждую секунду оглядывался назад.
Далия не знала, что делать. Она подергивалась, словно ей было больно и неудобно. Что–то было не так, произошло что–то значительное, что–то невероятное.
Кэтти–бри.
Это имя как будто кто–то несколько раз прокричал в ее голове. Это был призрак, который преследовал Дзирта в его кошмарах. Это была женщина, которая разрушила отношения Дзирта и Далии, которая уничтожила его любовь к эльфийке еще прежде, чем эта любовь успела расцвести. Если бы не она…
Далия обнаружила, что находится совсем рядом с каменным алтарем, перед ямой Предвечного, а по другую сторону алтаря стоит Кэтти–бри.
Далия двинулась вправо, Кэтти–бри отошла на несколько шагов так, чтобы камень разделял их.
— Далия? — спросила женщина, и услышать свое имя из уст этой женщины, Кэтти–бри, было для Далии все равно что получить пощечину.
— Ты ведь Далия, да? — спросила Кэтти–бри. — Дзирт говорил о тебе.
Эльфийка едва ли понимала эти слова. Она слышала лишь скрежет, скрип, какое–то раздражающее кудахтанье раздавалось в ее мозгу.
Единственное слово, которое она смогла разобрать, было снова это имя, «Кэтти–бри».
И только когда женщина отреагировала на него, Далия поняла, что она произнесла это имя вслух.
Мысли Далии устремились в прошлое, на склон Пирамиды Кельвина, в далекую Долину Ледяного Ветра, где Дзирт отверг ее, предал ее, предпочел ей это… этот призрак. Ничто и никогда не ранило Далию так сильно, в самое сердце, как тот удар, который она нанесла Дзирту, надеясь убить его.
Надо было тогда его убить.
Он был источником ее боли, всех ее несчастий. Из–за него Далия вновь очутилась в Порту Лласт, где ее схватили дроу, потом пытали ее…
Она снова почувствовала внутри своей головы извивающиеся щупальца ужасного иллитида.
«Но подожди», — подумала она и тряхнула головой, потому что этот пожиратель разума по крайней мере сказал ей правду. Никто не говорил ей этой правды, а иллитид высказался совершенно ясно.
Нет, не Дзирт, — прошептала она, и на лице Кэтти–бри появилось удивленное выражение.
— Дзирт, — повторила женщина, но Далия ее не слышала.
— Из–за тебя, — уверенно произнесла Далия. — Из–за тебя, призрак!
Кэтти–бри покачала головой, затем наклонилась, чтобы поднять с пола свой лук.
Этот лук!
О, но этот лук был знаком Далии! Она подумала о том, как сражалась рядом с Дзиртом, как блестяще они действовали вместе, когда она перехватывала его огненные стрелы, и ее посох поглощал их энергию.
Она узнала этот лук, лук Дзирта, и теперь эта женщина, женщина–призрак, держала его в руках, словно смеялась над ней, издевалась над любовью, которую Далия испытывала к Дзирту.
Она издала низкое хищное рычание.
Далия? — снова произнесла Кэтти–бри, голос ее был безмятежным, успокаивающим. — Не волнуйся, Далия, я не враг тебе.
Алтарь, расположенный перед ней, ожил и загудел, побуждая Далию действовать, приказывая ей подняться и победить этот призрак, эту женщину, причинившую ей столько боли, служительницу злобной Миликки.
Далия запуталась в вихре мыслей, который кружился в ее мозгу, но она поняла этот приказ, поняла обещание, данное ей алтарем. Она начала вращать секциями посоха; металлические палки звякали друг о друга, накапливая заряд. Затем она несколько раз стукнула ими об алтарь; черная энергия пульсировала внутри, и ее оружие обрело еще большую магическую силу.
— Далия! — окликнула ее Кэтти–бри, и эльфийка заметила, что женщина попятилась прочь от алтаря, к туннелю, который вел в Кузню.
Но Далия знала, что ей не удастся сбежать, только не отсюда.
— Уничтожить ее! — услышала Далия собственный голос. Она обращалась к нефритовому пауку, сторожившему этот туннель, и если бы эльфийка смогла преодолеть свой гнев и вдуматься в собственные слова, то очень удивилась бы: откуда она могла знать, что паук подчиняется ей?
Вульфгар поднял Клык Защитника над головой и изо всех сил замахнулся. Раздался глухой удар, от которого руки варвара задрожали, и мускулы его ощутили мощную вибрацию; молот угодил в самый центр двери, прямо в изображение Ллос, похожее на силуэт драука, которое ремесленники дроу создали из черного адамантина.
И отскочил обратно; ни на двери, и на барельефе с силуэтом Ллос не осталось даже царапины.
— О, девочка моя! — взревел Бренор, оттолкнул Вульфгара, пошатывающегося от силы собственного удара.
Реджис тоже поспешил к двери.
— Вскрывай замок, Пузан! — взмолился Бренор.
Реджис осмотрел дверь и новый косяк, провел пальцами по гладкому холодному металлу.
— Что вскрывать? — спросил он в совершенной растерянности: и беспомощно развел руками, потому что в двери не было никаких признаков замочной скважины или далее ручки.
— Ба! — презрительно фыркнул Бренор, отскочил в сторону и выхватил у Вульфгара Клык Защитника, затем подбежал к двери, и Реджис отшатнулся.
Бренор заметил надпись на ударной поверхности молота — символы трех его — и мысль о божественной помощи богов придала ему сил.
Это была огромная сила, сила Клангеддина, и он ударил по двери так, что вся Кузня задрожала.
— Моя девочка! — крикнул он и снова нанес удар, не менее мощный, чем удар Вульфгара.
Он чувствовал, как мощь Клангеддина струится по его жилам, нарастает в его теле.
Он без устали бил молотом по двери.
Но на ней по–прежнему не оставалось ни царапины.
Кэтти–бри в полной растерянности смотрела на эльфийку, не веря своим глазам, не понимая причин внезапного гнева, охватившего Далию. Женщина стояла напротив нее у алтаря и исступленно стучала посохом по камню. Лицо ее было искажено яростью.
А потом Далия пронзительно крикнула, обращаясь к пауку, чудовищу размером с пони, которое поджидало за спиной Кэтти–бри; а напротив нее стоял другой такой же, и в этот момент она заметила, что на покрытом паутиной участке стены собрались тысячи арахнидов размером с кулак.
Кэтти–бри, быстро развернувшись, вложила в лук стрелу. Она воззвала к Предвечному с просьбой о помощи, натянула тетиву и выпустила стрелу.
«Рычаг!» — ответило ей древнее существо, и голос этот прозвучал у нее в сознании.
Когда стрела угодила в паука, тот жутко, пронзительно взвизгнул и отшатнулся назад.
— Я не могу добраться до него! Враги преградили мне путь! — мысленно воскликнула Кэтти–бри и одновременно произнесла эти слова вслух на языке, которого не понимала. Это была серия трескучих, шипящих звуков, которые не имели смысла для ее человеческого сознания — и даже для эльфийки Далии, поняла Кэтти–бри, взглянув на соперницу, которая перестала стучать посохом о камень и в изумлении уставилась на женщину.
За первой стрелой последовала вторая, направленная в ближайшего нефритового паука, сразу же за ней — третья и четвертая, и паук снова взвизгнул и убежал в туннель.
Кэтти–бри развернулась, направила оружие на Далию, которая уже стояла на алтаре, с легкостью вращая секциями своего посоха.
— Я не хочу убивать тебя, — заговорила волшебница, но в этот момент раздался грохот, пол задрожал у нее под ногами, Предвечный взревел, и Кэтти–бри упала на одно колено, а Далия спрыгнула с алтаря и попятилась прочь от ямы.
Из ямы донеслось шипение, поднялся пар, и язык магмы выплеснулся через край и образовал кучу расплавленного застывающего камня за спиной Далии, позади алтаря, между эльфийкой и вторым из ее пауков.
Это был не просто обычный расплавленный камень — Кэтти–бри услышала какое–то низкое ворчание. Она воззвала к нему при помощи своего кольца, и камень услышал ее и поднялся; у него появились две ноги. Нефритовый паук встал на дыбы, рассерженно зашипел, но лавовый элементаль не обратил на него внимания.
Блестяще, произнесла Далия; но, казалось, это ее не испугало. Она снова принялась вращать посохом и медленно наступать на женщину с луком.
Дзирт со мной, — сказала Кэтти–бри. — Он здесь, в Гаунтлгриме…
— Это место называется К’Ксорларрин, — перебила ее Далия, продолжая наступать.
— Ты не обязана делать это! — взмолилась Кэтти–бри. Взглянув за спину эльфийки, Кэтти–бри увидела, что нефритовый паук подпрыгнул и восемью лапами пинает элементаля, пытаясь вонзить жвала в камень, и камень поддается. — Далия, я не враг тебе.
Эльфийка лишь рассмеялась и продолжала приближаться, и теперь их разделяло всего лишь несколько коротких шагов. Кэтти–бри услышала, как из туннеля, находившегося у нее за спиной, вернулся второй паук.
Далия напала, и Кэтти–бри выпустила стрелу, целясь в живот эльфийки. Она поморщилась, уверенная, что убила несчастную женщину, но стрела почему–то не попала в цель и просто исчезла.
А посох Далии засверкал, по нему побежали искры, небольшие ослепительные молнии, и, казалось, сила его возросла.
Кэтти–бри, защищаясь, подняла Тулмарил, словно посох, парировала первый выпад. Но Далия устремилась на нее со сверхъестественной скоростью, она крутилась влево, вправо, одна часть ее посоха летела в одну сторону, вторая — в другую. В отчаянии Кэтти–бри начала вращать свой лук так, чтобы создать перед собой нечто вроде щита, но этого было недостаточно, и она не удивилась, когда одна из секций посоха проникла сквозь этот импровизированный щит и больно ударила ее по бедру, едва не сбив с ног.
Но потом Далия высвободила магическую энергию, накопленную в ее оружии, и удар молнии подбросил Кэтти–бри в воздух, она с силой врезалась в стену и упала бы, если бы не эта стена. Вот это уже удивило волшебницу.
В мозгу ее царило смятение, тем временем эльфийка подбиралась к ней, чтобы убить. Кэтти–бри попыталась найти подходящее заклинание среди тех, что остались у нее в запасе, но их было очень мало, и ни одно не могло ей помочь атаковать врага или защититься.
— Сейчас ты снова станешь призраком! — торжествующе вскричала Далия и бросилась на женщину, а Кэтти–бри отбросила лук и подняла перед собой руки — сначала для того, чтобы защититься, но машинально сомкнула большие пальцы в знакомом жесте и встретила эльфийку очередной огненной стеной.
Далия пронзительно вскрикнула и отступила, хлопая себя по одежде, чтобы потушить пламя, и Кэтти–бри в изумлении посмотрела на свои руки. В тот день подобное колдовство было уже исчерпано.
— Кольцо, — едва слышно произнесла она и вдруг заметила в стороне какое–то движение — это был паук, он встал на задние лапы, приготовился напасть, со жвал его капал смертоносный яд, и женщина в отчаянии бросилась на пол.
Рев Предвечного разнесся по всему Гаунтлгриму, сотряс его каменные основания и лежавшие внизу туннели Подземья.
Дзирт, Энтрери, Амбра и трое бывших рабов ощутили эту дрожь, потому что туннель, по которому они бежали, буквально затрясся.
Дзирт и Энтрери обменялись тревожными взглядами, сообразив, чем грозит гнев Предвечного их спутникам в Кузне; Энтрери подумал, что, наверное, он никогда не выберется живым из этого мрачного места. Они прибавили скорости, но Дзирт остановился и обернулся к Амбре.
— В конце этого коридора повернешь налево, иди вдоль правой стены, и доберешься до Кузни, — велел он, и женщина–дворф кивнула.
А Дзирт и Энтрери понеслись вперед, однако ассасин по–прежнему немного прихрамывал из–за раненого колена.
Их товарищи, находившиеся в Кузне, тоже услышали рев чудовища, и, зная, что Кэтти–бри отправилась в камеру Предвечного, — а Бренор точно знал, что ожидает ее там, — они продолжили с удвоенной силой ломиться в дверь. Бренор бросался на нее, пытаясь просунуть пальцы в щель между дверью и косяком, пытаясь хоть как–то ее открыть.
— Дочка!!! — кричал он. — О, дочка моя! — и яростно царапал металлическую дверь. Он кричал, умоляя Клангеддина дать ему силу, обращался к богу в своих мыслях, искал силу в воспоминаниях о троне, который стоял в верхнем зале.
— Нет, дворф, — раздался сбоку голос, слабый голос Афафренфера. Все обернулись к монаху, который уселся, очевидно, с большим трудом.
— Не к тому богу ты взываешь, — сказал Афафренфер. — Силой вам не открыть эту дверь.
— Что? — в изумлении переспросил Бренор.
— У дворфов три бога, правильно? — спросил монах.
Бренор хотел было что–то возразить, но прикусил язык и с любопытством посмотрел на Афафренфера.
— Что? — спросил он снова, но на этот раз обращался скорее к себе, чем к монаху.
Щелкающие жвала находились на расстоянии нескольких пальцев от лица Кэтти–бри, когда она схватила Тулмарил и выпустила стрелу в морду нефритового чудовища. Пронзительный визг паука породил эхо среди каменных стен камеры, он пошатнулся и сделал несколько шагов назад.
Кэтти–бри выстрелила в него снова.
Она развернулась к Далии и выпустила очередную стрелу, но не в женщину, а в пол у ее ног, чтобы сила удара отбросила эльфийку назад.
Кэтти–бри снова повернулась к пауку и, наступая на него, стреляла снова и снова. Он попытался убежать, но женщина преследовала его, выпускала в него непрерывно одну стрелу за другой, и они рвали его на части. Оторвалась одна нога, затем вторая, и наконец, с оглушительным визгом, паук покатился по полу и задергался в агонии.
А Кэтти–бри резко развернулась и выстрелила в землю у ног Далии, потому что упрямая эльфийка не унималась. Теперь она соединила части посоха и стукнула им по полу, и хотя она сама содрогнулась, Кэтти–бри показалось, что ее магическое оружие поглотило энергию молнии. И действительно, посох снова затрещал, по нему побежали искры, и Далия, казалось, напрягала все силы, чтобы удерживать его в руках.
У Кэтти–бри не было выбора, и поэтому она выпустила еще несколько огненных стрел, в пол и в эльфийку, и этот пылающий дождь озарил сверкающими искрами камеру Предвечного. Кэтти–бри наступала, продолжая выпускать стрелы, и Далия шаталась после каждого выстрела, стонала и рычала.
Во все стороны летели искры и исчезали в яме Предвечного. Искры дождем осыпали паутину, прожигали горючий материал, и науки разбегались во все стороны.
Кэтти–бри заметила за спиной Дали, сквозь дождь искр, что созданный из магмы элементаль поднялся на ноги, взял в руки извивавшегося нефритового паука и, подняв его над головой, шагнул к яме. У нее мелькнула мысль приказать элементалю напасть на Далию, может быть, схватить ее, поймать ее, потому что ей не хотелось убивать эльфийку.
Элементаль швырнул паука в яму и резко развернулся, услышав зов Кэтти–бри. Он сделал большой шаг к Далии, намереваясь защитить Кэтти–бри, но, прежде чем опустить ногу на камень, он странным: образом замешкался, застыл на месте, и казалось, что внутри него происходит какая–то борьба.
И Кэтти–бри поняла, в чем дело, и поморщилась.
Прежде чем рухнуть в яму, нефритовый паук выплюнул паутину в сторону элементаля; нити приклеились к нему и внезапно резко дернули его назад.
Элементаля поволокло в сторону огненной ямы, он перевалился через край и исчез, оставив Кэтти–бри одну.
И Кэтти–бри снова принялась стрелять в Далию. Эльфийка ужасно содрогалась, когда энергия, накопленная в посохе, трещала и заставляла ее трястись всем телом.
Но Далия устояла на ногах, пронзительно вскрикнула и напала, уперлась посохом в пол и высоко подпрыгнула как раз в тот миг, когда стрела Кэтти–бри пролетела под ней.
И Кэтти–бри тоже бросилась вперед, к счастью для себя, потому что она скользнула по полу под прыгнувшей Далией, неловко поднялась на ноги и побежала прочь, взывая к Предвечному, взывая к своему кольцу.
Она вскочила на жертвенный камень и спрыгнула вниз.
И как только ноги ее коснулись отвратительного камня, она почувствовала себя очень плохо.
Спрыгнув, она пошатнулась, вскрикнула, потому что в мозгу ее раздавался демонический смех.
Кэтти–бри боялась, что Далия спешит за ней следом, с посохом, напитавшимся могущественной энергией.
Она знала, что должна обернуться и обрушить на эльфийку новый дождь стрел, чтобы посох не выдержал такого количества огненной энергии, если подобное возможно, или, по крайней мере, вышибить его из рук Далии.
Но она не в силах была обернуться, не в силах была стрелять, она могла лишь сжимать в пальцах Тулмарил. А затем она повалилась на пол.
И Паучья Королева — демон в ее мозгу — продолжала хохотать.
Энергии было слишком много — она не могла удержать посох под контролем.
Однако удерживала, руки ее с силой вцепились в металлический стержень, по которому пробегали молнии, и молнии эти уже перебрались на ее тело, начала зловеще подергиваться коса на макушке.
Далия смотрела, как Кэтти–бри бежит через комнату, как падает на пол, и тут до нее донесся слышный ей одной радостный возглас, точно так же, как противница ее слышала хохот Паучьей Королевы.
Далия замедлила шаг и поморщилась. Она подумала о Дзирте, но не об их последнем сражении на склоне горы, а об их любви, о приключениях, которые они пережили вместе, об их дружбе.
Она подумала об Эффроне, о том, как ее спутники — ее друзья — спасли ее от него на пришвартованном в порту корабле, а затем дали ей возможность примириться с ним, залечить свои раны.
И теперь он был мертв, ее мальчик, его убили дроу…
Но мысль эта исчезла, не успев оформиться, прежде чем Далия осознала, что именно дроу сотворили все эти ужасные вещи с ней и ее сыном.
Вместо этого возникла другая мысль, другие умозаключения, которые внезапно показались эльфийке разумными и логичными.
Эффрон погиб из–за Дзирта, потому что Дзирт отверг ее, а отверг он ее из–за призрака, из–за этого призрака — Кэтти–бри.
Прислужницы отвратительной Миликки.
Последнее замечание мало волновало Далию, потому что она ничего не знала о Миликки, ей не было никакого дела до этой богини; но это не имело значения. Все внезапно стало на свои места. Эффрон погиб из–за Кэтти–бри; все несчастья в жизни Далии произошли по вине Кэтти–бри.
И теперь у нее появилась возможность отомстить. Она атаковала врага. Она уперла посох в основание алтарного камня и взлетела высоко в воздух, криком выражая бесконечную радость и бесконечную ненависть.
Кэтти–бри поднялась на ноги и развернулась, чтобы встретить врага, и Далия, приземлившись прямо перед ней, могла бы закончить сражение немедленно, могла бы высвободить всю энергию, накопленную в Игле Коза, и расплавить женщину на месте.
Но нет, это будет слишком просто, это будет милосердная, быстрая смерть.
Кэтти–бри отразила выпад посоха Далии, затем выставила перед собой горизонтально лук, который держала двумя руками, чтобы пресечь мощный выпад, направленный сверху вниз.
Женщина не была новичком в бою, она парировала удары, выставляла свое оружие под нужным углом, чтобы оттолкнуть посох, но она не могла сравниться с Далией.
И Кэтти–бри знала это. Далия могла прочесть это у нее на лице. Она знала, что противник превосходит ее.
Но в ней не было страха.
На мгновение это озадачило Далию, но лишь на мгновение. Она поняла, что Кэтти–бри старается выиграть время, что она снова взывает к Предвечному с просьбой о помощи.
Далия накинулась на женщину с еще большей яростью, нанося мощные удары, заставляя Кэтти–бри отступать. И дальше отступать было некуда — за спиной у нее была стена.
Далия увеличила темп, посох свистел в воздухе, колол, бил, она наступала стремительно, а противница ее пятилась все дальше, и когда спина Кэтти–бри коснулась стены, Далия замахнулась изо всех сил. Тулмарил преградил дорогу посоху, и когда оба оружия соприкоснулись, Далия разделила посох на две равные секции, соединенные прочной цепью. Тулмарил коснулся этой цепи, и верхняя половина посоха отлетела назад, к Далии, когда она попыталась ударить.
Однако она была готова к этому и поймала секцию, и теперь свободно могла нанести колющий удар под луком.
Кэтти–бри удалось вовремя опустить свой лук, чтобы смягчить удар, но как только Игла Коза коснулась ее груди, Далия высвободила часть энергии, достаточную для того, чтобы швырнуть женщину к стене. Раздался глухой удар — это она стукнулась головой о камень.
Тогда Далия отступила и выпустила одну секцию, уверенная в том, что Кэтти–бри оглушена и не сможет защищаться. Она развернулась вокруг своей оси, одновременно соединив секции и превратив орудие в посох. Она проделала это с огромной скоростью и мощью и выбила Тулмарил из рук Кэтти–бри; лук полетел в остатки паутины, в угол камеры, и остался лежать рядом с запечатанным туннелем, предназначенным для Матери Зирит.
Не переставая двигаться, Далия выставила одну руку перед собой, взмахнула посохом в сторону, поддела подбородок лежавшей у стены Кэтти–бри и, прижав Иглу Коза к телу женщины, подняла ее.
«Теперь это личная месть», — подумала Далия, и она была довольна, и голос в ее мозгу тоже был доволен.
Теперь она чувствовала страх женщины.
Теперь она чувствовала боль женщины.
Теперь она увидит, как гаснут голубые глаза Кэтти–бри.
— Теперь, — произнесла Далия, не соображая, что говорит, — Миликки проиграла.
И Далия была счастлива.
Вульфгар молотил дверь, пока Реджис ползал вокруг адамантиновой арки, обрамлявшей ее, ища замок, петлю или пружину, или что–то такое, что удерживало ее в закрытом состоянии.
Однако Бренор решил заглянуть в свою душу. Он заметил, как Афафренфер подбодрил его кивком, затем закрыл глаза и мысленно устремился к трону дворфских богов.
Он услышал песнь Морадина, рев Клангеддина, шепот Думатойна.
Бренор открыл глаза и, подойдя к двери, оттолкнул с дороги Вульфгара. Он попросил молчания у Клангеддина и попросил мудрости у Морадина.
И тогда он сосредоточился на шепоте и волшебных секретах.
Ему сказали, что он по–прежнему в Гаунтлгриме, несмотря на то, что темные эльфы постарались присвоить себе комплекс. Это все еще было царство дворфов. Украшения на двери не имели никакого значения.
Не имел значения черный рельеф с изображением мерзкой Ллос, не имела значения адамантиновая арка.
Нет, это была все та же дверь, созданная руками дворфов, установленная в каменной стене кузнецами дворфов, предками Бренора.
Он приложил руку к мифриловой поверхности.
Он был другом, в жилах его текла королевская кровь, он был благородным воином. С этими словами обратился Бренор к двери, обратился к бесплотным останкам волшебства, которое древние дворфы–ремесленники вложили в эту дверь вместе с любовью к своему мастерству.
Он был другом Гаунтлгрима, а это место продолжало оставаться Гаунтлгримом.
И ему показалось, что дверь ожила; вражеское колдовство пало, и дверь распахнулась наружу.
Бренор ворвался в туннель, а Вульфгар и Реджис последовали за ним.
Кэтти–бри не могла отбиваться. Она не могла даже дышать. Посох, издававший треск, почти проткнул ей горло. Глаза ее полезли из орбит, и она обеими руками ухватилась за металлический шест, который держала Далия, попыталась оттолкнуть его.
Но Кэтти–бри находилась в неудобном положении, голова ее была немного наклонена, потому что в стене в этом месте находился выступ, и у нее не было сил оттолкнуть Далию, она не могла изогнуть шею и отстраниться.
Посох обладал еще и другой силой: темной энергией, которую она ощущала так же ясно, как пальцы ее ощущали прикосновение Иглы Коза. Она подумала об алтаре, жилки которого пульсировали как живые, и в ее спутавшихся мыслях промелькнуло воспоминание о слабости и тошноте, которые она испытала, ступив на этот камень.
Мысли путались потому, что конец ее был близок. В глазах у нее потемнело.
Она подумала о Дзирте и пожалела, что они не попрощались, но на душе у нее было спокойно, потому что она знала, что действовала по воле Миликки, что она и Компаньоны из Халла спасли его от смерти.
Возможно, сейчас Ллос и победит, но Кэтти–бри действовала так, как приказывала ей ее богиня…
Внезапно в мыслях у Кэтти–бри прояснилось, и крик «Нет!» прозвучал у нее в ушах так же громко, словно она выкрикнула это слово вслух.
Дело было не в Дзирте. Не сейчас.
Сейчас шла борьба между Миликки и Ллос.
Шла борьба между Кэтти–бри и Далией, которые были представителями богинь в этой битве титанов. Кэтти–бри не могла удовлетвориться тем, что совершила на вершине Пирамиды Кельвина. Кем станет Дзирт без нее? Как он сможет вынести это второе расставание?
А Бренор, ее папочка? Или Вульфгар, или Реджис?
Она не может, не должна сдаваться до самого конца. Она не должна думать о прошлых победах, в то время как бушует битва.
Еще немного, и она потеряет сознание, и в этот миг Кэтти–бри вспомнила, как Далия спрыгнула с паутины, как эльфийская воительница разделила на две части странный посох, прикрепленный у нее за плечами.
Пальцы Кэтти–бри ощупывали металлический стержень; она приложила последние силы, пока еще оставалась в сознании, чтобы выпытать секреты этого оружия.
Затем она оттолкнула посох. Это было отчаянное усилие, она схватилась за него так, как хватаются за жизнь, и при этом дернула головой вперед, несмотря на то что конец посоха упирался ей в горло, и в этот миг пальцы ее отыскали секрет Иглы Коза, и она разделила посох на две части.
При этом давление исчезло так внезапно, что ее голова резко дернулась вперед, лоб врезался в нос ошеломленной Далии, и эльфийка отпрянула и пошатнулась, сделала неуклюжий шаг назад. При этом Далия выпустила из рук свой посох, внезапно распавшийся на две секции.
Кэтти–бри, зубы которой стучали друг о друга от черной энергии, заключенной в оружии, вырвала Иглу Коза из пальцев Далии и снова соединила секции, пытаясь удержать его в руках.
Затем она посмотрела на Далию: по лицу эльфийки текла кровь из разбитого носа, и выражение ее лица было совершенно непонятно Кэтти–бри.
Как только эльфийка невольно выпустила свое оружие — посох, заключавший в себе темную энергию алтаря, — связь Далии с тьмой ослабла, совсем ненамного. Кроме ненависти к Кэтти–бри и обвинений в смерти Эффрона в сознании ее снова возник добрый, мягкий образ Дзирта и спутников, с которыми она странствовала, картины морского путешествия, во время которого она примирилась с Эффроном.
Она подумала о Дзирте и попыталась уцепиться за эту мысль, но не могла, его образ ускользал, и, к ее удивлению, его заменило другое лицо, лицо мужчины, который, как она внезапно поняла, был ей еще более дорог.
Это было лицо Артемиса Энтрери. Она услышала его слова, обращенные к ней, вспомнила, как он пытался утешить ее по–своему, что понимал ее.
В этих словах слышалось обещание лучшего пути, лучшей жизни, едва слышный шепот надежды.
И смятение, возникшее в душе Далии, великий парадокс любви и ненависти, который терзал ее всю жизнь, который заставлял ее убивать всех своих возлюбленных, потрясли ее и внесли сомнение в ее душу, и противостояли алой стене гнева.
Она вновь ощутила себя жертвой насилия Алегни, увидела, как убивают ее мать, снова бросала со скалы своего новорожденного сына. Сзасс Тем зловеще усмехался ей, ее умирающие любовники умоляли о снисхождении, которого она не собиралась проявлять.
Злобный голос Ллос заглушили рыдания несчастной Далии.
Она не знала, что делать; голос, вопивший в ее голове, приказывал ей снова наброситься на Кэтти–бри, но воспоминания о многочисленных сердечных ранах побуждали ее рухнуть на пол и рыдать. Она, шатаясь, отошла от стены и отвернулась, чтобы уйти из этой комнаты, уйти от этой женщины, с которой ей суждено было встретиться, от ужасной правды о самой себе и своей загубленной жизни.
Она бросилась бежать к дальнему выходу, который вел в Кузню, но в этот момент в помещение ворвались рыжебородый дворф, огромный варвар и хитроумный хафлинг — другие призраки, которые преследовали Дзирта До’Урдена, другие спутники, которые вернулись к жизни, чтобы рядом с Дзиртом противостоять темной богине.
Противостоять Ллос.
И злобной Далии.
Да, злобной Далии, поняла она. Она испустила крик, в котором прозвучали гнев, раскаяние, глубокая печаль, и повернула вправо, к яме, и решила прыгнуть вниз и покончить с болью.
Она побежала к яме, но резкий голос в ее голове запретил ей это.
«Нет!» — раздался приказ, которого она не посмела ослушаться, приказ, исходивший от Ллос и переданный Мефилом, который был невидим и прятался по другую сторону ямы, который говорил от имени Ллос.
Далия резко остановилась и развернулась, затем бросилась к последней оставшейся двери, входу в туннель, который вел в покои, предназначенные для Матери Зирит.
Остатки паутины разлетелись в стороны, давая ей дорогу, и она почему–то знала, что магическая железная дверь откроется для нее, и она будет свободна, она скроется на нижних уровнях и в следующий раз победит.
Кэтти–бри смотрела вслед убегавшей женщине, видела, как появились в камере ее друзья, но все это как будто прошло мимо ее сознания. Она сосредоточилась на этом посохе, Игле Коза, и чудовищной силе, заключенной в нем, и извивавшиеся щупальца враждебной энергии сражались с ней точно так же, как сражалась Далия. Ее собственная молния, выпущенная из Тулмарила, пробегала вдоль посоха, смешивалась с темными силами алтаря, и в этой темной энергии жила Паучья Королева, это был проводник, связь с темной демонической Ллос.
И этот посох позволил Кэтти–бри прочесть мысли Далии, телепатический разговор между эльфийкой и темной богиней. Она чувствовала смятение, внутреннюю борьбу, борьбу света и тьмы, и поняла, что Далия намеревалась покончить с этой борьбой, прыгнув в огненную яму, еще прежде, чем эльфийка повернулась в ту сторону.
И Кэтти–бри тоже услышала приказ Ллос, тьму, охватившую Далию, подавлявшую ее волю, и когда Далия бросилась к входу во второй туннель, Кэтти–бри ощутила ее надежду на спасение — она хотела спастись, чтобы снова пойти против Дзирта и его друзей в качестве прислужницы Ллос.
Кэтти–бри с трудом удерживала посох; она тоже направилась к яме с Предвечным, решив отдать богоподобному чудовищу это оскверненное оружие.
Но жалость остановила ее, жалость к Далии и ужасное открытие: Далия проиграла, Далия пропала навсегда. И, поняв это, она устремилась в другую сторону.
Игла Коза, наполненная энергией, полетела, словно копье, в туннель вслед за убегавшей эльфийкой. Посох врезался в стену недалеко от входа в туннель, и затем раздался взрыв такой силы, что весь комплекс содрогнулся, словно от землетрясения. Падая на пол, Кэтти–бри испугалась, что она только что разрушила древний город и, возможно, освободила Предвечного.
