ГЛАВА 11
ПЕШКА В РУКАХ КОРОЛЕВЫ
— Не говори ни слова, пока тебе не прикажут! — прожестикулировал Тос’ун Армго своей дочери Дум’вилль, когда оба стояли рядом, как им было велено, на местах, отмеченных Береллин Ксорларрин.
— Не шевелиться, — предупредила их жрица, и голос у нее при этом был такой злобный, что это невозможно было не заметить. Здесь творится что–то неладное, догадался Тос’ун, и его охватил страх. Разумеется, Ксорларрины никогда не относились дружелюбно к Дому Армго, но подобное обращение выходило за рамки обычной вражды между кланами.
Береллип, дочь главы семьи, верховная жрица, была напугана, когда велела им стоять на своих местах.
— Как ты думаешь, что?.. — шепотом начала Дум’вилль, но не договорила и пронзительно вскрикнула, когда в спину ей одна за другой впились четыре ядовитые змеи. Девушка на миг потеряла сознание от яда, и к тому же она была потрясена тем, что Береллип оказалась так близко. Ноги ее подкосились, и она одним коленом опустилась на камень. Она упала бы, если бы сильная рука не схватила ее за плечо и рывком не поставила обратно на ноги.
— Жалкое существо, — прошипела ей на ухо Береллип. — Иблит! Мне следовало бы уволочь вас прочь и скормить моим драукам, чтобы Матери не пришлось испытывать отвращение, глядя на такую мерзкую тварь, как ты!
— Это аристократка и благородная дочь Дома Баррисон Дел’Армго, — возразил Тос’ун.
Береллип расхохоталась и грубо оттолкнула Дум’вилль, затем обошла пленников и снова остановилась перед ними.
— Это многое говорит о жуликах, называющих себя Вторым Домом Мензоберранзана, ты не находишь? До чего вы докатились: ложитесь с иблитами, чтобы увеличить численность своего подлого семейства!
Глаза Тос’уна сверкнули, и Дум’вилль решила, что отец ответит на этот выпад оскорблением, но, к ее удивлению, он стоял молча, совершенно неподвижно, лишь челюсть его слегка дрожала. Дум’вилль подумала, что это странно и совершенно несвойственно отцу, но затем поняла, что отец ее пристально смотрел не на Береллип, а мимо нее. Девушка беззвучно ахнула, и, преодолевая терзающую все тело боль от змеиного яда, заставила себя выпрямиться и расправить плечи.
За спиной верховной жрицы Береллип Ксорларрин показалась процессия дроу, какой девушке еще не приходилось видеть, она даже представить себе не могла подобного. Мужчины–воины шествовали справа и слева от высокопоставленных аристократов; они шагали с безукоризненной четкостью, ступая одновременно, и их доспехи и оружие сверкали — они явно были магическими.
На парящем между двумя рядами воинов полупрозрачном диске, который светился изнутри пурпурным и голубым цветами, восседала женщина, облаченная в великолепные одежды, украшенные узорами из драгоценных камней, кружевом и сложными вышивками, изображавшими пауков и паутину. На коленях у женщины покоилась плеть с пятью извивающимися змеями, и головы змей смотрели на пленников — очевидно, рептилии прекрасно понимали, что здесь происходит.
Береллип резко развернулась и, потупившись, рухнула на колени.
«Может, мне следует сделать то же самое», — подумала Дум’вилль. Она быстро глянула на отца, который стоял совершенно неподвижно, опустив взгляд. Она тоже уставилась себе под ноги и сглотнула ком в горле. Вид отца, напуганного до такой степени, что на лбу у него выступили капельки нота, еще сильнее взволновал ее.
— Мать Квентл, — приветствовала женщину Береллип, не поднимая головы.
— Это тот самый сын Дома Баррисон Дел’Армго? — спросила Мать Квентл Бэнр, спустилась со своего диска и подошла к Береллип; при этом она жестом велела верховной жрице подняться на ноги.
— Да, Тсабрак схватил его в туннелях к востоку отсюда.
Мать с интересом посмотрела на Дум’вилль, но любопытство тут же сменилось явным отвращением.
— А это что такое?
— Моя дочь, Мать, — осмелился вмешаться Тос’ун, и Береллип ударила его по лицу.
Однако Квентл оттолкнула Береллип прочь и велела Тос’уну посмотреть ей в лицо.
— Твоя дочь? — переспросила она на языке жителей поверхности.
— Да.
— Аристократка из Дома Баррисон Дел’Армго?
Тос’ун сглотнул ком в горле, и Дум’вилль заметила это.
— Как это замечательно, — произнесла Мать Квентл. — Ты доставил мне такой интересный подарок, заставляющий меня задуматься.
Все трое — Дум’вилль, Тос’ун и Береллип — озадаченно взглянули на Верховную Мать.
— Интересно, что почувствует глава твоей семьи, когда узнает, что кровь ее отпрысков смешалась с кровью низших существ, — заметила Квентл голосом, напоминавшим мурлыканье довольной кошки. — Или она захочет оставить сей факт втайне, как ты считаешь?
У Тос’уна, видимо, снова пересохло в горле, и он бросил униженный взгляд на Дум’вилль. Молодая полукровка внезапно увидела в его глазах сожаление. Он совершил ошибку, приведя ее сюда. Им не следовало покидать Серебристые Болота.
— Андзрел! — повысила голос Мать Квентл, оглянувшись на свою свиту. Высокий воин поспешно вышел вперед. — Забери ее себе и покажи ей, что значит быть иблитом в Мензоберраизане.
— Я могу делать с ней все, что мне вздумается? — уточнил он.
— Только чтобы она осталась жива, — приказала Квентл. — А ее здоровье, умственное и физическое, меня мало волнует.
— Нет! — воскликнула Дум’вилль, хватаясь за меч, но Квентл подняла руку, произнесла лишь одно слово, и несчастную девушку швырнуло назад.
Голос Хазид–Хи, разумного меча, вопил в ее мозгу, приказывал ей не двигаться, но упрямая девушка поднялась с земли и, преодолевая сопротивление, вытащила из ножен клинок.
— Маленькая Доу, стой! — воскликнул Тос’ун.
Мать Квентл злобно рассмеялась. Андзрел, стоявший рядом с ней, вытащил свои мечи и спокойно подошел к несчастной пленнице.
— Предупреждаю, отойди от меня! — выпалила Дум’вилль.
И тогда мастер оружия Дома Бэнр напал на нее. Движения его были неуловимы, он вращался, уклонялся от ее выпадов, мечи его сверкали, описывали круги в воздухе и, казалось, атаковали ее со всех сторон. Дум’вилль считала себя искусной в обращении с мечом, но никогда ей не доводилось видеть воина, который сражался бы так умело и стремительно. И, что было хуже всего, Хазид–Хи отказывался помогать ей, он нашептывал ей слова сомнения, призывал ее сдаться.
Клинок Андзрела скрестился с ее мечом, и Хазид–Хи помешал ей сосредоточиться, словно ослепил ее.
Дум’вилль не знала, что думать. Она увидела, как ее драгоценное оружие отлетело в сторону, зазвенело о каменный пол пещеры. Она увидела совсем рядом Андзрела, увидела, как он замахивается рукоятью меча, намереваясь ударить ее в лицо.
Затем перед глазами возникло туманное пятно, окруженное мелькающими черными точками. Она почувствовала, как сильные руки дроу схватили ее, потащили назад. Он уже стоял у нее за спиной, держа ее, чтобы она не упала…
Пять змей танцевали свой зловещий танец у нее перед глазами.
Плеть Береллип причинила ей боль — так ей казалось до этого момента, но по сравнению с плетью Матери Квентл те укусы были совершенно безболезненными.
Спустя несколько секунд Дум’вилль уже лежала на полу, пронзительно вопила и извивалась в агонии. Плеть наносила удар за ударом, клыки гадюк впивались в ее плоть, жгучий яд струился по ее жилам.
— Мать, я умоляю тебя! — вскрикнул Тос’ун.
Мать обратила на него гневный взгляд:
— Ты жил на поверхности. Сколько лет?
Тос’ун ответил не сразу, и Дум’вилль пришлось вынести еще один удар плетью в наказание за его нерешительность.
— С того года, когда атаковали Мифрил Халл! — поспешно выкрикнул сын Дома Баррисон Дел’Армго.
Квентл недоверчиво взглянула на него.
— Я не вернулся тогда в Мензоберранзан, — объяснил он. — Я заблудился, мне пришлось остаться на поверхности…
— И ты решил жить с эльфами?
— Да… Нет! Я нашел других, дроу из Чед Насада, из Домов Суун Ветт и Кхареезе…
— Где они сейчас?
— Мертвы. Давно мертвы.
— И ты остался?
— Мне некуда было идти, я остался совсем один и не знал обратной дороги.
— До сегодняшнего дня.
— Настало время найти путь домой, вместе с Дум’вилль, моей дочерью, она дроу душой и сердцем. Она убила своего брата, который отличался от нас, который не мог следовать религии Паучьей Королевы, а я, в свою очередь, ранил ее мать.
— Смертельно?
— Смертельно. Я оставил поверхность навсегда и желаю лишь одного: вернуться домой.
Мать размышляла над этими словами несколько минут, затем взглянула на измученную девушку, лежавшую на каменном полу.
— Возможно… — произнесла она, но затем покачала головой. — Забирай ее, — приказала она Андзрелу.
— И объяснить ей, каково ее положение здесь? — ухмыльнулся тот.
— Осторожно, — предупредила Квентл Бэнр.
Андзрел жестом велел одному из воинов-Бэнров поднять упавший меч. Заметив, как простой воин наклоняется за Хазид–Хи, Тос’ун снова вскричал:
— Осторожно! Этот клинок — разумное оружие, злобное и могущественное!
При этих словах на лицах обоих аристократов-Бэнров отразился интерес. Мать кивнула мастеру оружия, тот подошел и сам осторожно поднял меч. В тот же миг у него буквально глаза на лоб полезли от потрясения, и стало ясно, что он, держа оружие в вытянутой руке, вступил с ним в мысленную схватку.
А затем Андзрел снова швырнул Хазид–Хи на землю и ошеломленно уставился на Мать своего Дома.
— А девчонка, иблит, сражалась этим мечом! — упрекнула его Мать Квентл.
— Она долго готовилась к этому, — объяснил Тос’ун.
— Дантраг! — воскликнул Андзрел, бросился к клинку и поднял его. Теперь на лице его отражалась решимость, и он с такой силой стиснул рукоять, что кровь выступила на костяшках его пальцев.
— Дантраг? — повторила Квентл Бэнр, ведь Дантраг, ее брат, был мертв уже более ста лет. Андзрел его знал когда–то, но почему сейчас?..
И Квентл, в свою очередь, широко раскрыла глаза от неожиданности, пристально глядя на меч в руке Андзрела, потому что она узнала это оружие.
— Хазид–Хи, — прошептала она. Затем в гневе воззрилась на Тос’уна.
— А что не так с моим мечом? — непонимающе спросил он.
— Это меч Дантрага Бэнра! — заявила Верховная Мать, и настала очередь Тос’уна изумленно ахнуть.
— Этого не может быть, — беззвучно произнес он.
— Где ты взял его? — резко спросила Мать Квентл, и в голосе ее теперь слышалась угроза.
— Он… он сам меня нашел, — запинаясь, выговорил Тос’ун; вид и голос у него был такой, словно сейчас ему предстояло умереть мучительной смертью. — В одном горном ущелье, в Верхнем Мире.
— Такой могущественный меч?! — грозно рявкнула Квентл, не веря его словам.
— Я решил, что он покинул своего предыдущего хозяина, или же его убили. Я не знаю!
— Лжешь!
— Меч это подтверждает! — стуча зубами, произнес Андзрел, и когда Мать и Тос’ун повернулись к нему, мастер оружия в очередной раз швырнул клинок на пол. Он стоял, не в силах сдвинуться с места, раскрыв рот, задыхаясь. — Этот меч обладает большой силой!
— Но Дантраг справлялся с ним, — презрительно напомнила ему Квентл. Затем с разъяренным видом обернулась к Тос’уну: — Где ты его взял?
— Все было так, как я рассказал тебе, Мать, — в отчаянии проговорил пленник. — Я думаю, его носил один из спутников Дзирта До’Урдена, а может быть, и сам отступник. — Произнося это запретное имя, он осмелился поднять взгляд и с облегчением заметил, что оно произвело желаемый эффект — Мать забыла о своем гневе и о самом пленнике, размышляя над его словами. Без сомнения, она обдумывала ситуацию в этой области, в Серебристых Болотах, где, как известно, некогда странствовал Дзирт, и где друг Дзирта, дворф, был королем Мифрил Халла.
Мать Квентл с небрежным видом подошла к валявшемуся на камнях Хазид–Хи и безо всякой опаски подняла его.
— Клинок Бэнров, — негромко произнесла она, словно обращаясь к самой себе, а возможно, и к мечу. — Ах, брат мой, как жаль, что мы тебя потеряли.
Внезапно Квентл широко раскрыла глаза, очевидно, от потрясения.
— «Он был обманут Дзиртом», — так говорит меч.
— Он сказал мне то же самое, Мать, — осмелился вставить Тос’ун.
— «Отступник–предатель», так он называет его, — прошептала Квентл, затем снова сосредоточилась на клинке; казалось, она общалась с ним при помощи телепатии. Спустя какое–то время она направилась обратно, держа в руке меч. Сначала подошла к Андзрелу, но затем с издевательской ухмылкой отвернулась от мастера оружия и остановилась перед Тос’уном.
— Твой меч, — произнесла она.
— Он был моим прежде, — возразил Тос’ун, не поднимая взгляда; но, к его великому изумлению, да и к изумлению Андзрела, Мать Квентл протянула меч сыну Дома Баррисон Дел’Армго.
— Убери его в ножны и не вытаскивай больше, — приказала Мать, и Тос’ун принял оружие трясущимися руками и быстро сунул в ножны.
Мать с отвращением посмотрела на Андзрела и жестом велела ему забирать Дум’вилль и уходить прочь. После этого она приказала Тос’уну следовать за собой, и процессия покинула пещеру.
— Он был обманут Дзиртом До’Урденом, — произнесла она, обернувшись к пленнику, и Тос’ун заметил, что каждое слово она словно выплевывала с невыразимым презрением. Но Тос’ун не ведал одного: эта женщина, Мать Квентл Бэнр, очень давно знает Дзирта, она — его злейший враг, ведь именно отступник зарубил ее своими мечами в той самой битве, после которой Тос’ун заблудился в туннелях и ущельях, окружавших крепость Мифрил Халл.
— Как удачно получилось, что ты прибыла сюда именно сейчас, Мать, — произнес Тсабрак Ксорларрин. Квентл загнала мага в угол в его комнате, в комплексе Гаунтлгрим, и ее присутствие сильно нервировало Тсабрака.
— Рассказывай, что ты узнал, — ответила Мать Квентл холодно, жестко, не давая Ксорларрину опомниться и прийти в себя. Ей нравилось, когда ее подчиненные волновались и пребывали в страхе.
— Сын Дома Баррисон Дел’Армго, — пробормотал Тсабрак таким тоном, словно остальное было очевидно.
— Я пришла сюда не за ним, — возразила Мать Квентл, затем коварно добавила: — Я пришла за тобой.
Маг Ксорларрин сглотнул ком в горле.
— Я не совсем понял, Мать, — выговорил он.
— Тебя отправили на восток, чтобы найти туннели, которые выходят к землям, известным под названием Серебристые Болота, — объяснила Мать Квентл.
— Да, Мать, и я нашел их! — быстро ответил Тсабрак; чувствовалось, что ему с большим трудом удается сдерживать волнение и говорить не сбиваясь. — Эти двое из рода Армго — можно сказать, дополнительная приятная неожиданность.
— Это мы еще посмотрим! Но их захват — мелочь по сравнению с прочим. Ты знаешь, почему именно тебя отправили на это задание?
— Нет, — неуверенно пробормотал Тсабрак.
— А я знаю. — Мать Квентл улыбнулась, но улыбка эта вселяла ужас. — И знаю, что ты снова отправишься туда, очень скоро… когда получишь соответствующую подготовку. — Подойдя к двери, она распахнула ее и поманила кого–то, кто ждал в коридоре. На пороге появился Громф, и Тсабрак склонился перед архимагом. В тот момент, когда он выпрямился, в комнату вошел спутник Громфа, и на лице Тсабрака отразился дикий страх.
Он сделал над собой огромное усилие, чтобы не вскрикнуть: кто угодно завопил бы, если бы к нему в спальню неожиданно вошел иллитид.
— Тебе несказанно повезло, Тсабрак, — разъяснила Мать Квентл. — Ты принесешь почет и славу своей семье. Думаю, что после возвращения в этот город, К’Ксорларрин, ты займешь высокое положение — возможно, даже станешь архимагом К’Ксорларрина, а? — Она лукаво взглянула на своего брата. — Может быть, ты станешь соперником самого Громфа?
Старый маг-Дома Бэнр презрительно фыркнул, услышав это абсурдное замечание; и только сознание того, что перед ним не Квентл, а ее новое воплощение, помешало ему поддаться искушению, произнести заклинание и расплавить Тсабрака прямо на месте — просто чтобы доказать ничтожество противника.
— Мефил покажет тебе дорогу и объяснит, как задействовать нужное заклинание, — обратился Громф к Тсабраку.
— Заклинание?
— Заклинание Сумерек, — произнесла Мать Квентл. — Твоя задача — подготовить поле для величайшего сражения этой эпохи во славу Паучьей Королевы. — Она кивнула, затем развернулась на каблуках и вышла, но задержалась на некоторое время в коридоре, чтобы насладиться дикими воплями Тсабрака. Иллитид уже запустил свои щупальца в мозг мага. Она знала, что Мефил не причинит Тсабраку вреда — напротив! — но ведь, в конце концов, никто не мог вынести вторжения в собственный мозг, не покричав хотя бы самую малость.
Ее воины и шпионы обследовали каждый уголок нового подземного комплекса К’Ксорларрин. Действительно, дети Матери Зирит проделали впечатляющую работу, подготовив древний город дворфов к тому, чтобы он служил прекрасным аванпостом дроу. Они называли это поселение городом, но, разумеется, Мать Квентл не собиралась допустить, чтобы К’Ксорларрин поднялся до уровня настоящего города и смог соперничать с Мензоберранзаном.
Подойдя к нужной ей двери, она не стала стучаться, просто распахнула ее и вошла. В комнате находилась Сарибель Ксорларрин — слабая жрица, недалекого ума женщина, которую Тиаго, тем не менее, по непонятной причине выбрал себе в жены.
Сарибель мгновение смотрела на правительницу Мензоберранзана в изумлении, затем с возгласом «Мать!» рухнула на колени.
— Встань, девочка, — приказала ей Мать Квентл.
Когда Сарибель поднялась на ноги, Квентл взяла ее за подбородок и заставила посмотреть себе прямо в глаза.
— Я со своей свитой возвращаюсь в Мензоберранзан, — объяснила Мать. — Здесь останутся лишь немногие из тех, кто прибыл со мной, включая иллитида. Он будет работать с твоим дядей, Тсабраком. Присутствие этого существа здесь никого не касается — ни тебя, ни остальных.
— Да, Мать, — ответила Сарибель, инстинктивно опустив взгляд.
Мать Квентл схватила младшую жрицу за подбородок более грубо и снова взглянула ей в глаза.
— Перед Тсабраком стоит важная задача, — произнесла она. — Никто не должен ему мешать. Когда он вернется в восточные туннели, он возьмет с собой столько ваших воинов и магов, сколько пожелает. Если он прикажет кому бы то ни было присоединиться к нему — твоей сестре, брату или даже вашей Матери, если Мать Зирит приедет сюда до начала его похода — вы подчинитесь. Вы обязаны выполнять все его приказы.
— Да, Мать, я поеду с ним, если мне прикажут…
— Только не ты, — резко перебила ее Мать Квентл. — Нет, ты возьмешь с собой Тиаго и вернешься ко мне в Мензоберранзан. Где он сейчас?
— Его нет в комплексе, он на поверхности с Рейвелом и отрядом воинов.
— Это мне известно, дурочка. Куда именно они отправились?
Сарибель моргнула несколько раз; казалось, она придумывает, что бы такое солгать.
— Дорогое дитя, — произнесла Квентл с явственной угрозой в голосе.
— Они узнали кое–что о врагах, — выпалила Сарибель. — Их враги находятся в одном маленьком городке, населенном людьми и дворфами, это недалеко отсюда. Они отправились туда, чтобы уничтожить…
— Импульсивная молодежь. — Мать манерно вздохнула, изображая недовольство. — Когда они вернутся, возьмешь с собой Тиаго и вернешься ко мне, в Дом Бэнр, и немедленно.
— Хорошо, Мать, но я… меня оставили здесь, чтобы приготовить все к прибытию Матери Зирит.
— Ты возьмешь с собой Тиаго и вернешься ко мне, в Дом Бэнр, сразу же после их возвращения, — медленно, ровным голосом повторила Мать Квентл; ее тон не оставлял места для возражений.
— Слушаюсь, Мать.
— И знай, что сюда ты больше не вернешься, — предупредила Квентл Бэнр. — Никогда.
Услышав эти слова, Сарибель сжалась под жестким, немигающим взглядом Квентл, но не осмелилась возразить.
— Не бойся, дитя, — добавила Мать Квентл с понимающей ухмылкой. — Ты займешь почетное место в Первом Доме Мензоберранзана, а это немало значит. Возможно, в один прекрасный день ты попадешь в Правящий Совет. — Произнеся эти слова, Квентл подумала, что сказала глупость, поскольку Сарибель Ксорларрин едва ли была достойна имени, которое носила. Даже Мать Зирит всегда отзывалась о Сарибель с неприкрытым презрением. С другой стороны, размышляла Квентл, возможно, и неплохо будет иметь такую безмозглую пешку в Совете: это обеспечит ей дополнительный голос при обсуждении любой проблемы. Она довольно улыбнулась, но в следующее мгновение напомнила себе, что забегает слишком далеко вперед. Прежде чем исполнится задуманное ею, размышляла она, необходимо еще многого достичь, и вскоре ей предстоит первый словесный поединок.
На следующем заседании Совета Восьми она собиралась сделать необычное объявление, и даже ее союзники могли отказаться поддержать ее.
Однако Мать Квентл Бэнр считала, что до сих пор выполнение ее замысла идет успешно. Верховная жрица Минолин Фей присоединилась к семье Бэнр, ей предстояло родить ребенка от Громфа, и теперь Дом Фей–Бранш был ее надежным союзником. Аватар Ллос недвусмысленно подтвердил, что этот союз угоден богине, а семья Фей–Бранш после такого явного знака свыше никогда не осмелится пойти против воли Ллос!
Далее Квентл предстояло предотвратить неизбежную битву между Андзрелом и Тиаго, к удовлетворению обоих и к конечной выгоде Дома Бэнр.
Выйдя из комнаты Сарибель, она услышала непрекращавшиеся крики Тсабрака Ксорларрина, которые разносились но всему коридору. Она вспомнила, как сама кричала точно так же, когда щупальца Мефила, извиваясь, проникли в ее ноздри и дальше, в мозг.
Если бы только она понимала тогда, как понимала сейчас, ценность знаний, мудрости и опыта, переданных ей Мефилом, понимание истории тысячелетий, мудрость ее великой матери, ясное видение великого плана Госпожи Ллос!
Если бы у нее была возможность снова получить все эти дары, Квентл с радостью позволила бы иллитиду вторгнуться в свое тело и сознание. Она подозревала, что Тсабрак вскоре будет думать точно так же.
Сейчас он получал возможность творить заклинание, возможно, величайшее из заклинаний дроу — по крайней мере, с того дня, когда Мать Ивоннель Бэнр создала щупальца, вцепившиеся в здание Дома Облодра, оторвавшие его от камня, в который уходили его корни, и швырнувшие дом и его обитателей в Ущелье Когтя.
— Заклинание Сумерек, — прошептала она, шагая по коридору, и пожалела, что у нее нет возможности отправиться на восток вместе с Тсабраком и наблюдать это великолепное зрелище!
Перед возвращением домой, в Мензоберранзан, ей осталось нанести еще один визит, и она терпеливо ждала в коридоре, наслаждаясь, словно музыкой, пронзительными воплями мага. Спустя несколько минут наступила тишина, и Громф в сопровождении Мефила вышел из комнаты Тсабрака.
— Тсабрак готов? — спросила она.
— Почти, — ответил архимаг. — Он снова будет визжать, но сейчас, по крайней мере, он понял необходимость этой операции. Однако мы еще сумеем насладиться его болью.
Квентл самодовольно ухмыльнулась, глядя на брата; она знала, что он действительно получал огромное удовольствие, пытая Тсабрака. Громф мог сколько угодно строить пренебрежительные гримасы, но Квентл подозревала, что могущество Тсабрака вызывает у него немалую тревогу и даже зависть.
А возможно, она просто принимала желаемое за действительное.
Все трое направились к покоям Береллип Ксорларрин, вызвали верховную жрицу и вместе добрались до Кузни. Вокруг туда–сюда сновали гоблины, таскавшие материалы ремесленникам–дроу, а те с помощью магии создавали оружие и доспехи.
— Я много слышала об этом месте, — обратилась Мать к Береллип. — Кузнец Гол’фанин рассказывал мне, что на всем Ториле не найдется кузницы, превосходящей эту по мощи и жару.
— Он не преувеличивал, — заверила ее Береллип и жестом указала на огромный кузнечный горн Гаунтлгрима, расположенный посредине длинной стены узкого помещения.
— Это всего лишь печь. Я пришла сюда не для того, чтобы разглядывать печь, — с таким презрительным смешком произнесла Мать Квентл, что Береллип даже отпрянула.
— Покажи нам источник энергии, который питает кузнечные горны, — объяснил Громф, и жрица Ксорларрин восторженно закивала и поспешила к небольшой двери, выкованной целиком из мифрила и находившейся рядом с главным горном, в центре длинной стороны пещеры. За дверью виднелся узкий коридор, который, по–видимому, когда–то был заперт.
— Это порталы, созданные дворфами для того, чтобы посторонние не проникли сюда, — сообщила Береллип, когда они проходили мимо косяка, с которого была снята дверь.
Воздух стал влажным, вскоре их уже окутывали клубы пара; они услышали шум падающей воды, которой, казалось, отвечало некое злобное шипение. Туннель, петляя, тянулся вперед еще довольно долго, но наконец они очутились перед второй дверью, слегка приоткрытой. Береллип распахнула ее и провела Мать и мага внутрь, в продолговатое помещение.
Сам воздух здесь, казалось, был живым, насыщенным энергией первобытных стихий.
Камеру от одной стены до другой пересекала глубокая яма, в которую с потолка непрерывно лился поток воды.
— Ты чувствуешь это, архимаг? — спросила Мать Квентл, закрыла глаза и двинулась вперед, наслаждаясь могуществом Предвечного. Громф шел рядом, и вместе они приблизились к краю ямы и взглянули вниз, на источник энергии Гаунтлгрима; и даже у Верховной Матери Мензоберранзана, лучше всех знакомой с красотой и величием Города Пауков, даже у архимага Мензоберранзана, способного перемещаться между уровнями существования, захватило дух при виде магической пропасти.
Они не могли разглядеть стен ямы, скрытых воронкой воды, это живые существа, водные элементали, образовывали «тюремную решетку» для чудовища, притаившегося глубоко внизу. Сквозь туман и мелкие водные брызги угадывались очертания огненного Предвечного — монстра, существовавшего еще до появления драконов, а возможно, и до появления богов.
Он находился в ловушке, но не сидел спокойно. О нет; он порождал пузырившееся озеро лавы, плевался огнем и магмой, создавал высокий огненный фонтан, сталкивающийся с водяной воронкой, и эта битва огня и воды продолжалась бесконечно.
Бэнры отступили от края ямы и оглянулись на сиявшую Береллип.
— Это… — начала Мать, затем огляделась и с отвращением покачала головой, и торжествующая улыбка Береллип погасла.
Мать взглянула жрице прямо в глаза:
— Почему ты не подготовила это помещение?
— М-Мать? — запинаясь, пробормотала Береллип, едва соображая, чего от нее хотят. — Эта комната функциональна. Совершенно функциональна. Кузнечные горны…
— Функциональна? — резко переспросила Мать Квентл, словно не веря своим ушам, а Громф хихикнул. — Я говорю не о функциональности! — Она буквально выплюнула это слово, как будто оно до глубины души оскорбило ее. — Это величие! Это слава! Это место, это чудовище, элементали, удерживающие его, — вот причина, по которой Ллос позволила вашей семье покинуть Мензоберранзан. Разве ты до сих пор не поняла этого, жрица?
— Да, Мать, разумеется.
— В таком случае почему ты не подготовила это помещение? — с подчеркнутым негодованием повторила Мать.
Береллип пошевелила губами, но ничего не сказала; она пребывала в полной растерянности и не знала даже, с чего начать оправдываться.
Квентл нетерпеливо оттолкнула ее в сторону, вышла на середину помещения с каменным полом и огляделась.
— Что это за туннель? — Она указала на второй выход из камеры, расположенный почти рядом с дверью, через которую они вошли. Квентл отметила про себя, что это природный туннель, возможно, лавовая трубка, потому что стенки его были оплавлены. — Куда он ведет?
— В задний коридор, Мать, — ответила Береллип.
— Запечатай его в том месте, где он соединяется с внешним коридором, — приказала Квентл Громфу, тот кивнул и направился ко входу в лавовый туннель.
— Я создам там железную стену, однако это заклинание можно разрушить, — сообщил он ей.
— Запечатай выход, — повторила она. — Позднее ремесленники-Ксорларрины соорудят за твоей магической дверью настоящие стены. — Это место! — воскликнула Квентл, затем начала танцевать, медленно вращаясь вокруг своей оси, и запела древнюю песню, в которой говорилось об основании Мензоберранзана во славу Паучьей Королевы.
Раскинув руки, она кружилась все быстрее, платье, украшенное узорами в виде пауков и паутины, развевалось вокруг стройного тела, и вдруг с платья посыпались крошечные пауки, живые науки, и поползли прочь, как будто знали, что нужно делать.
И действительно, они знали. Священная песнь оживила пауков, изображенных на магических одеждах Верховной Матери, правительницы Мензоберранзана, и эта песнь содержала приказ.
Спустя некоторое время, запечатав дальний выход, вернулся из туннеля Громф. Квентл продолжала танцевать и петь. Пауки бегали у края ямы, взбирались по стенам, и многие уже начали прясть свои нити.
Квентл в очередной раз обернулась вокруг своей оси и внезапно замерла, схватившись руками за две зеленые броши в виде пауков, которые она носила на плечах. Она оторвала их от платья, и песнь ее превратилась в могущественное заклинание, в молитву Паучьей Королеве, она швырнула броши на пол перед собой; скользнув по каменным плитам, они остановились и ожили.
И начали расти.
— Это часовня К’Ксорларрина! — объявила Мать, обращаясь к Береллип. Нефритовые пауки уже достигли размеров пони, затем выросли до размеров лошади, и вот уже сравнялись с бурыми великанами. Один из них подполз к двери, через которую вошли дроу, второй — ко входу в туннель, откуда только что появился Громф.
И пауки замерли на своих местах, совершенно неподвижно, словно статуи стражей.
— Мать, благодаря твоей молитве наш город получил благословение богини! — воскликнула Береллип и упала на колени перед Квентл Бэнр.
Квентл не обратила на нее внимания и снова оглядела помещение, улыбаясь при виде паутины, которую плели тысячи маленьких пауков.
— По ту сторону ямы есть еще одна комната, — сообщил ей Громф и указал в дальний конец помещения.
— Что там находится? — требовательным тоном спросила Квентл.
— Магический рычаг, — сообщила Береллип. — С его помощью можно регулировать поток воды, питающий элементалей, которые сдерживают Предвечного. Так сказал мне Рейвел.
— Всего лишь рычаг? — Квентл обернулась к Громфу.
— По словам Джарлакса, его может поднять или опустить лишь дворф из благородного рода Делзун, — ответил архимаг. — И больше никто.
— И такой дворф способен опустить рычаг и освободить чудовище, — догадалась Квентл.
— Именно таким образом Гаунтлгрим едва не был уничтожен, — объяснил Громф. — В результате произошло извержение вулкана, благодаря которому мы много лет назад обратили внимание на это место.
— Но если какой–нибудь король дворфов обнаружит, что их почитаемая Кузня находится под контролем дроу… — заметила Квентл.
Громф провел ее к яме, и они остановились напротив комнаты с рычагом; затем он активировал магический портал — искривление в пространстве, которым могли воспользоваться он, Квентл и Мефил.
— Просто рычаг, — произнесла Квентл, когда они, пройдя под низкой аркой, очутились в тесной комнатке.
— Давай я усложню это устройство, — предложил архимаг. Он вышел из комнаты и начал произносить мощное заклинание, взывая к воде.
Когда он вернулся в комнату с рычагом, за ним следовал огромный гуманоид расплывчатой формы, созданный целиком из воды.
— Могучий страж никому не позволит войти в это помещение, — объявил Громф. — Разумеется, кроме тех, кто носит эмблему Дома Бэнр.
Мать одобрительно кивнула.
Громф на языке жестов обратился к своему спутнику–иллитиду, и щупальца пожирателя разума начали извиваться.
— Отметить это место? — переспросила Квентл, прочитав его приказ, обращенный к Мефилу.
— Когда мы решим вернуться в комплекс, лучше всего будет сразу прибыть в это самое место, — ответил Громф, и Квентл догадалась, что архимаг и его спутник магически настроились на эту самую комнату с целью телепортации, магической или псионической.
Когда колдовство было завершено, Громф вышел из комнаты, восстановил дверь, проходившую через иное измерение, и провел Квентл к противоположному краю ямы с Предвечным.
— Это часовня К’Ксорларрина, — повторила она, обращаясь к Береллин. — А этот туннель, я считаю, вполне подойдет для Верховной Матери вашего Дома в качестве личных покоев.
— Да, Мать.
— Освятите эти камни кровью рабов, — приказала Квентл. — Накормите Предвечного плотью наших врагов.
— Будет сделано, Мать, — радостно отозвалась Береллип.
«Слишком радостно», — подумала Мать Квентл. Повинуясь импульсу, Квентл развела в стороны руки, откинула голову назад и закрыла глаза. — Возьми свою плеть, — велела она Береллип.
— Зачем, Мать? — спросила жрица с дрожью в голосе.
— Моя кровь должна пролиться в этой часовне первой, чтобы закрыть вход в нее для врагов. Бери плеть!
Береллип повиновалась, трясущимися руками взялась за свое оружие. Она не успела замахнуться плетью со змеями на Мать, но в этом не было нужды: это был инструмент гнева Госпожи Ллос, и змеи знали, что от них требуется.
Они метнулись вперед и впились в тело Квентл, и когда кровь ее закапала нa каменный пол, она наслаждалась милостью Ллос. Она начала кружиться и танцевать, и Береллип повторяла ее движения, а ее четыре змеи кусали и жалили Мать снова и снова.
Прошло немало времени, и немало крови было пролито, после чего Мать сотворила исцеляющее заклинание; раны ее закрылись, силы вернулись, и яд гадюк Береллип был нейтрализован.
И тогда она вытащила из петли на поясе собственную плеть с пятью змеями. Настала очередь Береллип танцевать для Паучьей Королевы.
Спустя некоторое время Квентл, Громф и Мефил ушли из камеры Предвечного, оставив Береллип лежать на полу в луже собственной крови. Жрица была одурманена ядом, едва понимала, где находится и что с ней произошло, и она неизбежно должна была умереть, если не найдет в себе сил собраться с мыслями и излечиться от яда змей Квентл.
Мать решила, что если подобная трагедия и произойдет, то только по воле Ллос, и Матери Зирит, кроме самой себя, некого будет винить в том, что она произвела на свет и воспитала таких беспомощных дочерей.
