Глава 24. Семейный камень

Майло родился внутри машины. И жил там со своей семьей и другими десятью тысячами людей. Машина переползала с места на место через весь Ганимед, крупнейшую луну Юпитера, преобразуя ее в подобие планеты Земля. Она накачивала атмосферу, разрыхляла почву, пока люди внутри управляли ее механизмами, готовили химикаты и проживали свои потные натужные жизни.

Официальное имя Майло было JN010100101101110. С точки зрения сырьевых картелей другой идентификации не требовалось. Только родственники называли его Майло. Друзья звали его «Плесень», но таковы уж мальчишки.

Приятелей Майло звали Лягушка и Пузырь. Их полями для игр были коридоры в турбинных залах. Потайные уголки – среди переплетения шлангов и в отсеках хранилищ. А мест с привидениями, куда они наведывались на спор, было предостаточно: насосы для питания водорослей, где кто-то утонул, или бассейны, где кто-то умер, ремонтируя запорную арматуру. Повсюду, где людей раздавило, обварило паром, где они замерзали или просто отправлялись на переработку.

Были и места чудес, вроде хаотично разбросанных иллюминаторов ползуна, откуда можно было видеть кратеры Ганимеда или Юпитер, заполняющий небосвод наподобие волшебного кита. Иногда в небе мелькали дроны картелей… высматривающие, подслушивавшие.

Однажды они стояли на жилом уровне, разглядывая потеки какой-то технической жидкости на обшивке, когда из ближайшей семейной капсулы донеслись крики:

– Мы подыщем опытную семью за пределами планеты, – ответил жесткий, усиленный электроникой голос. – Теперь отпустите!

Появились двое Смотрителей в полицейской экипировке. Один нес на руках младенца.

– У наших соседей в прошлом году родился лишний, – прошептал Лягушка. – Они пытались прятать его, да как спрячешь ребенка?

– Если его отправляют за пределы планеты, почему несут в сторону кухни? – громко удивился Майло.

Минули годы. Майло стал работать вместе с отцом в центральном вентиляционном отсеке.

В день, когда все изменилось, отец застал его верхом на большой вентиляционной трубе, раскачивающимся в такт колеблющегося воздуха.

– Проклятье, Майло! – взревел отец. – Нас же уволят!

Майло не стал спорить, поскольку уволить действительно могли в любой момент. А если ты остался без работы, для тебя не было места в жилье картеля. И поскольку ползун не был приютом для безработных, ты отправлялся на нижние планеты. Откуда не возвращался никто.

– Как Мама? – поинтересовался Майло, соскальзывая вниз. Мама последнее время болела.

Отец вытащил из-за пояса гаечный ключ и подлез под паровой шланг.

– Работай, – сказал он. – Они смотрят.

Майло пролез следом.

– Как раз поэтому я тебя искал, – сказал отец. – Я подумал над тем, что ты говорил. Насчет твоего друга Лягушки.

Лягушка теперь занимался изготовлением и продажей дешевых нелегальных лекарств.

– Подумай хорошенько, – предупредил Майло. – К слову о том, что тебя могут уволить. Или пристрелить.

Отец остановился. Он свистнул, и фишка прыгнула ему в руку, показывая схему трубопровода. Отец сверился со схемой и устремил взгляд на газовые трубы над головой.

– Страховка картеля больше не покрывает наши медицинские расходы, – сказал он.

– Так ей хуже.

– Не спрашивал бы, ночуй ты дома, вместо того чтобы просаживать свой заработок в этом… месте.

Черт, подумал Майло. Так отец знает?

«Этим местом» был дешевый бордель на техническом уровне, под названием «Фантастический Ландшафт». Женщины могли получать дополнительный доход как зарегистрированные проститутки и одновременно отдыхать в освежающем наркотическом трансе.

– Пойду что-нибудь починю, – сказал Майло, разворачиваясь назад.

– Ступай, – сказал отец.

Их дом представлял собой круглый отсек со спальными капсулами по периметру. Этим вечером, когда пришло время ужина, мама осталась в своей капсуле. Майло слышал ее кашель.

Отец был не слишком разговорчив, так что Майло общался с близнецами.

Близнецы, четырехлетние брат и сестра Майло, появились на свет в его двенадцатый день рождения. К счастью, семейный статус для работников высшей квалификации предполагал возможность иметь трех детей. Карло и Серена пребывали в собственной вселенной, зачастую общаясь на придуманном ими же языке. Смеясь над тем, что было не доступно никому из окружающих.

– Зи ту, – сказала Серена.

– Мак ло, – откликнулся Карло с набитым ртом.

– Мук лук, – произнес Майло, но они только покосились.

После ужина Майло с отцом отправились к Лягушке.

Когда они оказались на месте, в коридоре уже дожидались несколько человек. Те по очереди заходили внутрь, выходили и спешили дальше. Когда дошла очередь Майло, разом появились еще семеро, нервных и кашляющих.

– У тебя людно, – заметил Майло Лягушке.

– Скоро закрываю на ночь, – ответил Лягушка, согнувшийся над фасовочным приспособлением. – Иначе они не отстанут. Ну и?

– Мама. Тот же кашель, что и у прочих.

Лягушка протянул ему герметичный пакетик с пятью порошками.

За дверью становилось шумно. Новые посетители. Кашель все сильнее.

– Это сильный антибиотик, – сказал Лягушка. – С тебя шестнадцать. По дружбе. И выметайтесь.

Отец передал расписку. Когда Майло стал открывать дверь, засов вышибло у него из рук, и он упал навзничь под натиском трех здоровенных трубопроводных монтажников.

– У меня ничего нет! – услышал он испуганный голос Лягушки. – Я простой мойщик тарелок, клянусь Богом!

В коридоре тяжелый топот. Смотрители!

Отец ухватил его за локоть. Вместе они сумели подняться и на четвереньках поползли к выходу.

С трудом добравшись до двери, они вытряхнулись в коридор.

Там было еще хуже. Не протолкнуться от кашляющих людей и крушащих черепа Смотрителей. За углом Майло услышал вой анаконды. Повсюду кулаки и локти. Пакетик с лекарством выпал.

– Постой! – задохнулся Майло, нагибаясь за пакетиком.

– Нет времени, – прорычал отец, дергая его в сторону.

Смотритель ухватил его за шиворот, потянув в другую сторону.

– Ваш чип сканирован! – пролаял усиленный голос. – Теперь руки на стену!

Из-за угла выползла анаконда, огромный вакуумный насос с гибким шлангом, которым, как ковбои на родео, управляли Смотрители в экзоскелетных костюмах. Насос втягивал орущих смутьянов в громадное жерло (и куда после?).

Гигантский шланг повернулся в сторону Майло. Его подхватила воздушная струя.

Отец, скрежеща зубами, отчаянно пытался за что-нибудь ухватиться. И тут появилась девушка. Как клубок из развевающихся черных волос, машущих рук и диких глаз.

– Нет! – крикнула она экзоковбоям. – Эти со мной! Агент под прикрытием 6065650!

И махнула каким-то пластиковым жетоном.

Воздушный поток оторвал ее от пола. Анаконда проглотила Майло и отца… – почти. Смотрители выключили насос. Жалюзи перекрыли огромный раструб. Отец упал, и Смотрители пинками подняли его на ноги.

– За мной, – бросила девушка, бегом направляясь в сторону главных залов.

Обалдевшие, они что есть ног кинулись вдогонку.

Девушка вывела их в коммерческий сектор ровно в тот момент, когда прозвучал свисток на пересмену. Весь зал затрясся и завибрировал – вечерняя смена сдала дежурство, и ночная заступила. Грохнули сапоги, рявкнули голоса. Клацнули пряжки ремней. Девушка отбросила с лица длинные темные волосы и наградила Майло загадочным взглядом.

– Что ты говорила им насчет агента… – начал Майло.

Отец перебил его настойчивым шепотом:

– Они нас просканировали. У них наши персональные коды.

– Постойте, – сказала девушка, вынимая свой жетон. – Это не мое. Взяла у добровольца сил поддержания порядка, умершего в одной из заброшенных клетей на нашем уровне. Я не шпик. Помогаю с едой.

– Кухни. – Майло не смог сдержать отвращения.

– Почему кухни? – вытаращила глаза девушка. – Я сказала «с едой». Лекарства не единственное, что можно достать из-под полы. Так вас, ребята, прежде не принимали?

Оба они посмотрели на нее с недоумением.

– Сейчас они просканировали тысячи персональных кодов. Больше, чем смогут обработать. Так что, если не попались анаконде, вы в порядке.

Из глубины коридоров долетели шум и крики. Похоже, Смотрители в коридоре Лягушки не преуспели в поддержании порядка.

– Будет настоящая заваруха, – сказал отец.

Майло придержал девушку за локоть и спросил:

– Почему ты помогла нам?

Снова тот же загадочный взгляд. Единственный ее ответ.

Повстанцы стали собираться в толпу.

– Ты выронил это! – сказала девушка, просовывая что-то ему в ладонь.

Мамины порошки. И потом она исчезла, растворилась в толпе.

Весь следующий день отец никого от себя не отпускал. Даже близнецам приходилось таскаться за ним по трубам и туннелям.

– Повстанцы будут прорываться в хранилища на опытном уровне, – пояснил он. – Чтобы достать еды.

Отец отдал близнецам свою фишку и попросил читать вслух необходимые ему цифры.

Из коридоров снизу запахло дымом.

– Они сжигают неочищенное топливо, – сказала мама.

– Кретины, – фыркнул отец. – Только спалят весь кислород. Не понимают, что ли?

И тут появились Смотрители. Пятеро.

– Вентиляция один-один-ноль-один-ноль-ноль-один-ноль-один? – пролаял командир через установленный на максимум динамик.

– Это я, – сказал отец.

– Перекрыть воздуховоды, – приказал командир.

Отец дернулся, как будто ему дали пощечину.

Мама пыталась что-то сказать, но ее скрутил приступ кашля.

– Это остановит доступ кислорода, – сказал отец.

Командир поднял свое оружие.

Близнецы замерли, не говоря ни слова. Они понимали, что сейчас произойдет нечто серьезное.

Мама закрыла глаза. Ее трясло.

– Нет, – сказал отец.

И взглянул прямо в их маски, когда они начали стрелять. Грудь его раскололась. Захрипев, он упал и умер. Майло застыл с открытым ртом. Прежде, чем он смог пошевелиться, на площадку выскочили несколько повстанцев. Оружие смотрителей выбросило струи зеленого газа. Успев почувствовать, как немеет тело, Майло рухнул на пол.

Он пришел в себя под водой. Открыл глаза, увидел солнечный свет и волны. Почувствовал, что тонет. Начал брыкаться, грести, вынырнул, хватая ртом воздух, обшаривая взглядом бесконечное водное пространство.

Над головой подвывал и гремел летательный аппарат, потом с визгом умчался прочь. Его, как мусор, выбросили в воду. Может быть, в океан? Вокруг него крики, паника. В воде бултыхалось еще человек пятнадцать. Юпитер рассекал небо, как нож в форме полумесяца. Другие полумесяцы-луны висели с каждой стороны. Для паренька, который никогда прежде не попадал в большой внешний мир, это было шоком. Если бы не симуляторы, он давно бы уже запаниковал и утонул.

(Мы на нижних планетах? Это пояс Европы?)

– Мама! – крикнул он.

Фум! Гигантская оранжевая рыба выпрыгнула из воды и обрушилась прямо на них.

Надувной плот! Он раздулся, набирая прочность, и закружился на воде, точно плавучая крепость. Там была Мама. И близнецы, уже перевалившие через борт. Хихикая. Пихая друг друга. Майло вскарабкался к маме, и глаза ее просветлели. Она обняла его голову, прижалась лбом, и они сидели так, не говоря ни слова. Близнецы тем временем резвились в центре плота.

– Вутой! – завопил Карло.

– Нок бета, – ответила Серена.

И оба повернулись к Майло, к Маме. И в один голос спросили:

– Папа?

Они не нашлись, что ответить, кроме как молча покачать головой. Майло почувствовал, как мама задрожала. Близнецы затихли, взявшись за руки.

– Земля, – произнес кто-то.

Что? Майло даже не знал, куда смотреть. Кроме как в фильмах и симуляторах, прежде он никогда не видел горизонт.

Впереди поднималось что-то вроде темной стены. Утесы над волнами.

Остров словно мчался к ним.

– Приливные течения, – прокашляла Мама. – Запросто могут протащить нас мимо.

Майло посмотрел на нее с интересом. Они с отцом жили в разных местах, помимо ползуна. У них было то, что называется «образованием».

– Европа со своей эллиптической орбитой оказывается практически у Юпитера на коленях, – пояснила мама. – Поэтому сильнейшие приливы сплющивают ее, как резиновый мяч.

Остров был уже совсем недалеко. По верху утесов стеной стояли деревья, свисали лианы. Внизу шипел и пенился океан, терзая острые скалы.

– Хо! – прокричал кто-то.

Снующие между волн лодки окружили их. Темнокожие голые люди. Длинные узкие лодки, как будто собранные по кусочкам, с потрепанными, надутыми ветром парусами. Темнокожие бросили на плот несколько канатов. Пассажиры плота подхватили эти спасательные средства.

– Держите крепче! – прокричали темнокожие люди. У некоторых, заметил Майло, были груди.

Майло вцепился в грубый канат, который, по ощущениям, не походил ни на один знакомый ему материал. Плот замедлил движение.

С водой творилось что-то непонятное. Она поднималась, готовая проглотить остров целиком. Все выше и выше. Неужели остров тонет?

– Приливы, – повторила Мама. – Высотой в сотни футов.

Близнецы ухватились за нее и друг за друга. Так они летели на гребне прилива, в окружении улыбающихся таинственных спасителей и морских волн. Море достигло верхушек утесов и остановилось. Волны с шумом накатывали на длинный белый пляж.

Они подхватили лодки и плот и бережно вынесли их на берег, где темнокожие выскочили из лодок и помогли своим гостям выбраться на поросшую травой землю. Дальше виднелись дома из такого же материала, как лодки и канаты. Дерево, сообразил Майло, припомнив школьные уроки и симуляторы. Лианы и стволы. Чудесно! Позади домов зеленая гуща деревьев – лес! – поднимающийся по склонам холмов. Навстречу им из деревни спешили другие островитяне. Все, как их спасители, темнокожие и голые.

– Спасибо, – сердечно поблагодарила Мама.

Незнакомцы поклонились.

– Вы третья партия за последние два дня, – сказал один из них, одноглазый мужчина с длинными седыми волосами. – Что творится в звездно-полосатом аду наверху?

Мужчину звали Бун, и он не терял время на пустую болтовню. Пожав несколько рук, он позвал:

– Где Джейл?

– Бун, я здесь, – ответила сидящая на траве одна из их спасительниц.

Одна из грудастых спасительниц, отметил Майло. Его возраста, может, чуть помладше.

– Придется тебе отправиться обратно.

– Черт, Бун, мы только что…

– У нас закончилась рыба. За-кон-чи-лась.

Девушка и одноглазый смерили друг друга взглядами. После чего девушка поднялась и взмахнула руками вверх-вниз.

– Рыбный Комитет! – выкрикнула она. – Пони, проверь, чтобы в лодках были бурдюки со свежей водой, а ты, Перец Чили, крошка, проверь сети.

Спасшие их нагие темнокожие люди, почти все подростки, как теперь убедился Майло, бросились в разные стороны, хватая всякую всячину. Перекрикиваясь, большинство расселись по узким лодкам, на которых они только что прибыли. Некоторые запели.

Лидер этих бесшабашных юных мореходов, Джейл, тремя большими шагами пересекла песчаный отрезок, разделяющий ее и Майло.

– Идем рыбачить, – предложила она.

– Но я… здесь совсем недавно, – смутился он.

– Ты уже видел все, что заслуживает внимания, – пожала плечами Джейл. – А рыбачить не сложно.

– Он пойдет, – произнес за спиной другой голос. Еще одна девушка.

Майло взглянул через плечо, щурясь от солнца, и там оказалась девушка с ползуна, из той ночи беспорядков. Естественно, голая.

Майло хрюкнул.

– Иди! – сказала стоящая неподалеку Мама, по одному из близнецов в каждой руке, окруженная островитянами.

Тогда обе девушки и прочий молодняк подхватили его под руки, и он оказался на утлегаре деревянной лодки. Вокруг, выталкивая лодку на глубину, бултыхалось с дюжину юных островитян. И смеющаяся девушка из ползуна. Дальше они разом запрыгнули на шкафут, умело сохраняя равновесие. Джейл забралась на нос и скрючилась там, отвязывая веревки, распуская парус, который захлопал на ветру, точно крыло. Океан и ветер понесли их прочь от острова. Девушка с ползуна уселась напротив, разглядывая его. Ей это, похоже, доставляло удовольствие.

Какая красавица, думал Майло. Он старался смотреть ей только в глаза, ведь она была совершенно голой.

– Я Сюзи, – сказала она.

Все три лодки, держась вровень, ушли в море на три дня. На трое суток, если считать по земному времени. На орбите Юпитера – всего один день. Восемьдесят с небольшим часов от одного тусклого рассвета до другого.

Наконец у Майло нашлось время подумать об отце. Если он долго смотрел на солнце, лицо отца проецировалось на облачные кольца Юпитера. Все же он сдерживал слезы. У окружавших его людей были свои утраты. Он надеялся справиться в одиночку.

Не стоило сразу же бросать близнецов одних, думал он. И Маму. Островитяне перепрыгивали через него и Сюзи, натягивая веревки, распуская сети. Потом сети с заплывшим в них уловом вытягивали из воды, и островитяне с песней выбирали рыбу, складывая ее в углубление на носу, укрытое пальмовыми листьями. Или со злобными минами вытряхивали улов обратно в море. Майло успел заметить одну рыбу со ртом на брюхе. И другую, с наростами из крохотных розовых щупалец на месте глаз.

Как выяснилось, Сюзи попалась анаконде и оказалась в неволе меньше чем через час после того, как спасла Майло. Она точно так же не помнила, как очутилась на нижних планетах. Здесь она была уже четыре дня. И это был ее второй выход на рыбалку.

– Здесь очень красиво, – сказала она. – Правда, окружающая среда ядовита, как успели узнать терраформеры. Потому им нужна рыба, много рыбы, особенно морского окуня, в качестве антиоксидантов.

– Что такое антиоксиданты?

– Не знаю. Нам еще многому предстоит научиться. Как ставить паруса и ходить по этой дурацкой лодке, не падая за борт, и, кстати, почему ты до сих пор в одежде? Здесь тепло. Всегда тепло.

Потому что у меня стоит, подумал Майло.

В чужой монастырь со своим уставом не суйся, подсказал голос внутри него.

Охваченный внезапным приступом храбрости, он вскочил, быстро стащил одежду и выбросил ее за борт.

Сюзи посмотрела на его торчащий член.

– Это из-за меня? – спросила она.

Майло кивнул.

– Ого, – сказала она. Потом поднялась и прошла к Джейл, поинтересоваться, кто мог бы обучить ее, как ставить сети.

Они научились ставить сети, распускать паруса и угадывать погоду.

И узнали островитян по именам. Среди ребят помладше были Зардоз, Высоковольтный и Демон Ром. Тех, кто постарше, звали Гильгамеш, Поболтай, Фродо, Пони и Перец Чили, парень Джейл. Сама Джейл была капитаном всей рыболовецкой артели.

Небосвод обновлялся. Юпитер менял очертания. Далекое солнце переползало от горизонта к горизонту. Уходили луны поменьше. Временами вскипали тучи, которые они старались обходить стороной.

– За водой тоже следите, – предупредила Джейл. – Не только за небом.

– Насчет рыбы? – уточнила Сюзи.

– Рыбы и цунами, – ответила Джейл, не отводя глаз от моря. – Из-за приливов здесь все куда серьезнее.

На время сна они выставляли дозорных следить за ветром и морем. Команды в каждой лодке укладывались вповалку на дне, пока Юпитер закрывал солнце, повисая в небе дырой с мерцающим ободком, высыпали звезды и другие луны сияли ярче прежнего.

Только Майло и Сюзи не спали.

Они прижимались друг к другу в норке между деревянным каркасом утлегаря и грудой уснувших товарищей. Едва их голые руки и плечи соприкасались, Майло бросало в дрожь.

– Ты говоришь сам с собой, – прошептала Сюзи.

– Хмм?

– Ты слышал. Отчего это?

Что мог он ответить?

– Бывает, моя голова говорит со мной.

– Моя, бывает, тоже, – сказала она, и они продолжили свое молчаливое бдение.

– Морской окунь! – завопил Перец Чили в середине второго дня.

Команды сорвались с места крепить паруса.

– А как же сети? – спросила Сюзи.

– Сети для окуня не нужны, – сказал Зардоз. – За ним надо нырять.

Майло вгляделся в воду. Кроме косяка крошечных радужных рыбок, мечущихся на поверхности, он ничего не увидел.

– За кем нырять-то? – спросил он. – Тут одна мелочь. Какие-то…

– Радужки, – подсказала Сюзи. – Морской окунь поднимается за ними из глубины. Там, где радужки, всегда будет морской окунь.

– Продышаться! – скомандовала Джейл.

Все подростки постарше стали активно дышать.

– Нужно, чтобы ткани насытились кислородом, – пояснила Сюзи.

– Господи, – сказал Майло. – Морской окунь глубоко?

– Глубоко, – ответил Демон Ром.

Майло на мгновение призадумался. И начал быстро вдыхать и выдыхать.

– Майло, не надо, – сказала Сюзи.

– Когда мы с отцом, – начал Майло, произнося слова на выдохе, – работали в респираторах… началось кровохарканье… от испорченных мембран… так что пришлось… задерживать дыхание… минуты по две… и я умею плавать… пусть и не умею ловить…

Демон Ром раздал ныряльщикам короткие деревянные гарпуны.

– Майло, – сказала Сюзи, – послушай, ты…

– Я иду, – сказал он, ощущая непривычную легкость.

– Джейл! – заорала Сюзи.

– Пусть идет, – сказала Джейл.

Демон Ром подскочил и, не сильно стараясь скрыть ухмылку, вручил Майло его гарпун.

О чем они умалчивают? Чего он не знает?

– По счету один! – крикнула Джейл. – Три… два… один!

Ребята еще раз глубоко вдохнули и нырнули через планширь. Майло влетел в воду первым.

Окруженный прохладной лазурью, он толкался ногами и греб, устремляясь в глубину, где вода становилась густо-синей. Как перевернутое небо. Островитяне пронеслись мимо, точно выпущенные в воду стрелы. Через секунду они были в шести метрах под ним. В семи. Черт возьми! Как им удается? Распрямив руки и ноги, они волнообразно изгибались, почти как дельфины. Майло попробовал повторить и стал погружаться быстрее, а темнота вокруг стала сгущаться. Он уже потерял остальных из виду. Легкие начинали гореть, но он не мог сдаться и повернуть назад. Рыба должна быть где-то рядом. Внутренний голос предупредил: То, что ныряет, должно всплыть, и на это уйдет время. Проклятье. Майло перекувырнулся и устремился к поверхности. Придется многому научиться, подумал он. Спешить не надо. Черт, дневной свет наверху еще так далеко. Все же он добрался. Он вынырнул в агонии боли, разрывающей легкие. Открыл рот с хриплым всхлипом, засасывая воздух, как анаконда. В рот попала вода, да плевать. Он закашлялся. Сюзи вцепилась в него и затащила на борт. Он чувствовал, как из глаз и ушей сочится кровь.

– Ты чертов придурок, ясно? – орала Сюзи. Наверное, она его ударила. Он не мог сказать наверняка: одна его часть была разбита, остальные части мертвы. – Ты, козел, хуже двухлетнего ребенка, и пусть я сдохну, но…

– Оставь его, – произнес детский голосок. Демон Ром. – Пусть придет в себя. Он храбрый.

– Козел он, – процедила Сюзи.

– Он учился. Но Джейл все равно разозлится.

Когда Майло смог пошевелиться и сесть, прочие ныряльщики вынырнули, будто рыбы, отчаянно глотая воздух. У некоторых, включая Джейл, на гарпунах билась рыба, размером с младенца, с длинными красными усами и узкими плавниками.

Младшие помогли им вскарабкаться на борт. Праздник! У них еще оставался запас еды и воды на время, когда Юпитер закроет солнце и спустится темнота. Они начали петь. Майло присел возле Джейл, которая полулежала, прильнув к Чили, и сказал:

– В другой раз я все сделаю как надо.

Он не знал, как именно, но был уверен, что сможет.

Но Джейл отрезала:

– Нет.

– Послушай, – начал он, – на ползуне…

– Забудь о ползуне, – прервала она. – Подождешь, пока у Чили будет время тебя научить. Вы оба с Сюзи обучитесь, и потом…

Только Майло уже поднялся и направился к своему месту около мачты.

– Эй, Майло, – сказал Перец Чили ему вслед. – Джейл здесь капитан. На воде даже ее отец делает, как она скажет.

Чтобы отвязаться, Майло стал слушать воображаемую мелодию. На другой день, когда Фродо заметил радужек, Майло схватил гарпун и нырнул вдогонку за остальными, прежде чем кто-нибудь успел его остановить.

– Черт, Майло! – крикнули Сюзи и Демон Ром.

Только Майло их больше не слушал – теперь голоса в его голове делились с ним опытом из его прежних жизней (как они уверяли).

Если представить свой мозг как дом с мастерской внутри и открыть эту мастерскую, там найдешь инструменты, способные улучшить его работу. Он припомнил, как плавал совершенно голый в открытом космосе.

Припомнил, как медитирует с Буддой (ну да!). Вдох, выдох. Дыхание не просто втягивание воздуха. Это возможность войти в ритм с окружающим тебя миром. Даже когда не дышишь. Он проплыл мимо Джейл, покосившейся на него с удивлением. Вода вокруг потемнела. Давление и движение. Баланс. Цепочка светящихся пузырьков из темноты… Майло ударил гарпуном (не забывая про дыхание, пока гарпун дергался в его руке, пытаясь вырваться). Затем подъем наверх, к волнам, теплому солнцу и свету. Но, как ни странно, никто не подал ему руку, так что пришлось карабкаться на борт самому. Никто не похвалил его рыбу и даже на него не взглянул.

– А, ясно, – сказал он вполголоса, поскольку теперь, наконец, понял.

У них были свои капитаны и правила, которые помогали им выжить. Сейчас ему повезло, но ослушаться Джейл мог только полный урод.

Он не старался поймать чей-то взгляд, пока они собирали рыбу и поворачивали домой.

Сюзи села с ним рядом.

– В этот раз ты был крут, – сказала она. – Куда лучше, чем в прошлый. Ловко сработано. Ты, выходит, не так прост, как казался. Но Джейл это так не оставит.

– Сюзи, – вмешался Перец Чили.

– Отвали, Чили, – огрызнулась она. – Повернулся к нему спиной, стало быть, и ко мне.

Бровь Майло шевельнулась. Он любил ее.

Когда на следующий день вдали показался остров, он все еще оставался изгоем.

Отлично. Они с Сюзи, Мамой и близнецами построят свою деревню на другом берегу острова. Теперь он умел добывать рыбу, да и овощи они смогут выращивать.

– Эй, – Сюзи ткнула его большим пальцем ноги, выводя из дремы.

Было таинственное время затмения. Огромная планета повисла дырой в небе, окруженная туманным ореолом и мерцающими звездами.

– Эй, – повторила Сюзи, укладываясь рядом, к нему лицом. – Ты помнишь, что мы встречались раньше?

– Конечно, – шепнул он. – В день, когда начался мятеж.

– Нет, еще раньше. До этого.

– До этого нет. Наверное, мы где-то пересекались, на техническом или общем уровне, но уж точно не ходили вместе в школу или на симуляторы.

Она закрыла ему рот ладонью.

– Слушай, помнишь наш разговор насчет голосов?

– Из-за них у меня теперь проблемы, – буркнул Майло.

– Думаю, эти голоса как воспоминания… из наших прошлых жизней.

Майло подумал о том, что случилось, когда он нырнул. Премудростям о дыхании его никто никогда не учил.

– По-моему, – сказала она, – ты не случайно кажешься мне знакомым.

И Майло почувствовал, как ее рука сжала его член.

Часом позже на лодке началась суматоха.

– Черт, – сказала сидевшая на носу Джейл.

Майло проследил за направлением ее взгляда и понял, что они дома. Вот он, остров, зеленый и скалистый, с холмами, травой и деревней позади длинного белого пляжа.

И над самым высоким холмом завис в воздухе танкер картеля.

Он напоминал кофейник, приваренный к унитазу, размером с древний футбольный стадион, весь окутанный паром.

– Что… – начал Майло.

– Беда, – ответила Джейл, направляя лодку к берегу и забыв о намерении его игнорировать.

Поручив разгрузку рыбы со всех трех лодок Высоковольтному и Демон Рому, она бегом скрылась между деревьев.

Все помчались следом. Похоже, все понимали, что случилось. Кроме Майло и Сюзи.

Им было не угнаться за шустрыми островитянами, без колебаний оставившими их позади. Сюзи не сводила глаз с узенькой тропки, и, перепрыгивая поваленные деревья, уклоняясь от свисающих лиан, они, наконец, выбежали из леса.

На верхушке холма было что-то вроде завода. По крайней мере, с виду. Как будто великаны поставили на попа старинную субмарину и забили ее до половины в землю. Проржавевшая башня с латаным клацающим движком, с множеством шлангов и масляных потеков. Прямо над ней висел танкер.

– Что это за… – опешила Сюзи.

– Это водокачка, – сказал Майло, который за время работы с отцом навидался всякого. – Огромная скважина со здоровенным говенным насосом.

Неподалеку Джейл и Бун вместе с толпой островитян спорили о чем-то с двумя вооруженными Смотрителями. Командир в красном шлеме и заместитель с оружием.

Майло и Сюзи подошли поближе.

– Вы отвечаете за этот механизм, – пробренчал заместитель через динамик. – Или вы запустите его сами, или мы вам поможем.

– Теперь это называется так? – презрительно хмыкнул Бун. – Отправить вниз пятидесятилетнюю бабку отвернуть вентиль пятикилограммовым ключом?

– Она ваш главный механик, – сказал командир.

– Была, – ответил Бун.

Джейл смахнула с глаз бессильные слезы и отвернулась.

– У вас пять минут, чтобы выбрать нового добровольца, – сказал командир. – Или мы выберем сами.

– Нам не из кого выбирать! – проревел Бун. – Неужели не ясно? Механикам не нырнуть так глубоко! А если бы и нашелся ныряльщик, как он сможет понять…

Командир взял Буна за горло и поднял над землей.

– Четыре минуты, – прохрустел он, выпуская обмякшего Буна.

Островитяне замерли, боясь вздохнуть.

– Я пойду, – сказал Майло.

Сюзи врезала ему кулаком по спине.

– Ты даже не знаешь, что там! – прошипела она.

– Им нужен ныряльщик и ремонтник, – сказал Майло. – Я могу и то, и другое.

Джейл мотнула головой.

– Ты наказан.

Все оторопело уставились на нее.

– Джейл? – сказал Бун, поднимаясь на ноги и потирая шею. – Давай я введу его в курс?

Через четыре минуты Бун и группа механиков провели Майло в ржавую субмарину – водонапорную скважину – и рассказали, что делать.

Насос был пещерой из труб, шлангов и замасленных рычагов, пропахшей отработанным мазутом.

– Вот наше хозяйство, – сказали механики. – Каждый на острове – да на всех островах – обслуживает чертовы насосы для водного картеля. Много рытья, ремонта, сломанных костей и пробитых черепов.

В основании субмарины громадный шланг-анаконда кольцами уходил в круглый колодец с грунтовой водой, который, собственно, являлся скважиной.

– Он спускается на триста метров, – сообщили механики. – Чтобы пройти токсичный горизонт грунтовых вод.

– Ни хрена себе, – сказал Майло.

– Так глубоко никому не нырнуть, – спокойно заметила Сюзи.

Главный механик (новый главный механик) по имени Большая Птица покачала головой.

– Вентиль на глубине в сотню метров.

– Господи помилуй, – сказал Майло, – разве на такой случай нет специальных скафандров?

– Пока внутри бур, скважина слишком узкая, – сказала Большая Птица. – В скафандре не протиснешься.

– А поднять бур? – спросил Майло.

– Невозможно, если вентиль заело. По требованиям безопасности.

Большая Птица протянула ему громадный разводной ключ, такой тяжелый, что его пришлось взять обеими руками.

– Тот вентиль ярко-оранжевый, – сказала она, – но в темноте не разглядеть. Он торчит внутрь скважины, так что сам уткнешься в него по пути. И этот разводной ключ только к нему.

Они молча обменялись взглядами.

– Вправо закрутить, влево открутить, – сказал она.

– Я знаю, – сказал Майло.

– Пусть приготовится, – сказала Сюзи.

И вместе с механиками отошла в сторону. Какое-то время он не двигался. Со стороны Сюзи и механикам, наверное, казалось, что он медитирует. Кто меня за язык дергал, думал он.

На самом деле темная вода в колодце и грязные механизмы напугали его до смерти. Много плохого случилось за последнее время. И похоже, судьба распорядилась так, что все закончится здесь – он утонет или будет расплющен, тогда как ему хотелось только одного: уединиться с Сюзи и заняться с ней сексом.

– Майло, – Сюзи потрепала его по плечу.

Черт! Она читает его…

– Ты ведь не обязан. Ты знаешь это, верно?

– Еще минуту, – сказал он. – Я запасаюсь кислородом.

Когда Сюзи вернулась к механикам, он почувствовал себя более собранным.

И через минуту прыгнул.

Фу! Вода была как раз такой, как можно ожидать, плавая внутри машины. Вязкая грязная жижа. Он поздно сообразил, что нужно закрыть глаза, и их сильно щипало.

С огромным разводным ключом в руках он шел ко дну камнем, то задевая большой шланг, то корябаясь о неровные стены скважины.

Вода стискивала его. Давление нарастало.

Он пытался найти равновесие и гармонию, как в открытом море, но их просто не было. Он пробовал найти мастерскую и открыть ее, чтобы пролить немного света, но не мог. Он пытался медитировать, но в голове крутились мысли о Сюзи и… Он врезался во что-то круглое и твердое. Удар был таким внезапным и сильным, что он едва удержался, чтобы не вдохнуть. Ключ выскочил из рук, но он каким-то образом успел зажать его локтем. Блин! Идиот. Он позабыл про вентиль. Легкие начинали гореть, но время еще оставалось. Он приладил ключ в нужное место. Тот подошел идеально. Налево откручиваем… он поднажал. Вентиль держался намертво. Ну, разумеется, подумал он. Боль в легких становилась нестерпимой (мне не хватит воздуха на всплытие, понял он, но отогнал эту мысль). Поднажал снова. Без толку.

И в этот миг его лица коснулась чья-то рука. Вопль застрял в горле. Правда, он обмочился, но тепло хотя бы привело его в чувство. Он тут же понял, в чем дело. Мертвая тетка-механик болталась рядом.

Он собрал все силы, чтобы не паниковать. Даже почувствовал, поздновато, признаки умиротворения и равновесия. И еще он ощущал каскад адреналина, клокочущий в его жилах. Сродни тому, как осознавал нехватку дыхания. Майло напряг все тело в последнем усилии, и муфта провернулась. Провернулась. Майло услышал щелчок, когда детали встали на место. Наверх! Скорее! Он устремился к поверхности, чувствуя, как сознание начинает ускользать. В любую секунду он непроизвольно вдохнет… Мертвая рука опять нашла его. И вцепилась в запястье. Жуть! Он едва не обделался. Но это была не старушка-механик. Сейчас чья-то живая рука тянула его наверх… (Что это? Кто?) Свет, в конце длиннющего туннеля… Плеск! Воздух! Вонь из мазута и ржавчины! Он вдохнул эту смесь с наслаждением, повиснув на краю скважины. Господи, какая слабость. Сейчас он вырубится и пойдет ко дну. Рука обхватила его шею. Ноги обвились вокруг, поддерживая.

– Сюзи?

– Молчи и забудься.

Так он и сделал. Вода из глубины скважины заполнила хранилища танкера. Смотрители вернулись на борт, и танкер взлетел на космическом лифте в безбрежный космос. Майло и Сюзи спали в больничном бараке. Время от времени им приносили питье и немного еды. Раз проснувшись, Майло увидел сидящую возле него Маму, голую, с миской супа, которым она неуклюже попыталась его покормить. Как-то на минуту заскочили близнецы. Равнодушно оглядев его, сказали: «Фонг!» и помчались дальше.

– Мне разрешили преподавать в школе, – рассказала Мама. Это было единственное, что он запомнил после ее посещения.

В другой раз с миской супа рядом сидела Сюзи.

– Бывший механик в итоге всплыла, – рассказала она. – Вечером будут похороны. Ядовитые деревья здесь полыхают, как безумные, так что похороны обычно означают костер. Только нельзя приближаться и вдыхать дым, а после притрагиваться к пеплу или просто подходить к кострищу, пока не пройдет сильный дождь. А так все выглядит красочно и эффектно.

– Какого черта ты оказалась в скважине? – спро-сил он.

– А как ты хотел? Или ты считаешь себя единственным с голосами в голове? Ты не слушаешь меня. Это все история с прошлыми жизнями. Мы знакомы давно, и я, наверное, была раньше королевой или кем-то вроде.

– Вот в этом, – сказал Майло, отодвигая миску с супом, – у меня нет сомнений.

– У-у-у, – сказала она. Ей было приятно. И она позволила себя поцеловать, и так далее.

Они подоспели на похороны как раз вовремя.

Бун и еще пятеро островитян опустили тело в неглубокую песчаную могилу.

– Полуночная Всадница, – произнес Бун, забрасывая тело песком при помощи самодельной лопаты.

Это имя женщина выбрала себе сама, поскольку, по ее мнению, оно подходило к ее образу.

– Полуночная Всадница, – повторили остальные, разожгли костер, отошли, чтобы избежать ядовитого дыма, и стали аплодировать чудесным цветным сполохам.

Потом все разошлись по своим делам и больше про нее не вспоминали. После похорон Мама взяла Майло за локоть, свистом подозвала близнецов, и все вместе они ушли на берег и забрели по колено в море. Там они вспоминали отца. Просто вспоминали. И плакали. И Мама не сказала, что вспоминать его больше не нужно. Отец не был островитянином. Как, насколько мог судить Майло, и они сами. Он был частью другого мира, лицом из забытого сна.

На другой вечер похороны повторились. Во время пика прилива три сестры, взявшись за руки, на виду у сотен людей зашли прямо в океан и позволили мощным течениям себя унести.

– И никто не пытался их остановить? – спросил Майло и Перца Чили.

Чили покачал головой.

– Некоторым людям такая жизнь не по нраву, – сказал он. – Это как бы вызов, понимаешь?

Вечером во время похорон моросил дождик, так что оттенки пламени были приглушенными. Поскольку тел не было, Бун просто развеял по ветру горсть песка.

– Бетти, – произнес он. – Госпожа Ланч. Жрица Му.

Позже Майло поинтересовался:

– Что означало, когда ты развеял песок?

Бун не знал ответа.

– Просто решил, что так надо, – сказал он.

Они стали островитянами.

Для начала выяснилось, что островитяне называли себя «Зал Славы Рок-н-Ролла». У девчонки по имени Похотливая Сучка была старинная книжка, озаглавленная «Я хочу MTV». Большинство имен были позаимствованы как раз из этой книжки.

Обитатели других островов называли себя сообразно своим предпочтениям. В ходу были бессмысленные, вызывающие названия типа Сексуальные Гении или Кальянные Пантеры на севере. Впрочем, встречались и серьезные: Мыс Надежды, Остров Жизни или Атолл Проникновения.

– Времена меняются, – сказал Бун. – Меняются и имена. В прошлом году мы назывались Сумеречная Зона.

Случалось, они торговали с другими островами. Здесь, в Зале Славы, росли лианы, из которых получались отличные канаты. А яблоки с Острова Жизни могли служить пищей на четверых целую неделю. Так что лианы меняли на яблоки.

– Год назад, – поделился Бун, – мы обменяли девушку по имени Красная Рита на корабела по имени Спок.

– Обменяли? – напрягся Майло.

– Переженили, – объяснил Бун. – Расслабься.

Жители Зала Славы помогли им построить хижины – одну для Мамы и близнецов, вторую для Майло и Сюзи. Их хижина состояла большей частью из гигантских листьев и в придачу нескольких металлических листов из мусорного контейнера картеля.

Одной стеной в Маминой хижине служил огромный алюминиевый щит с выцветшей надписью, призывавшей смотреть телесериал Лобстер Времени.

Из Мамы вышла куда лучшая островитянка, чем Майло мог ожидать. Она учила детей в маленькой бамбуковой хижине, отведенной под школу, и состояла в Комитете Новых Вещей, где ломали голову над тем, как обустроить будущую жизнь. Всех технарей или просто людей с образованием приписывали в эту группу. Руководил ей еще с незапамятных времен бывший заведующий лабораторией картеля по имени Рэймонд Карвер.

Существовали и другие комитеты, где членство постоянно обновлялось.

Комитет Безопасной Еды занимался отбором годных в пищу овощей и фруктов. Сюзи попала туда одним махом, показав, как высушивать и хранить некоторые фрукты, так что их запасы теперь постоянно росли.

Школьный Совет. Комитет Справедливости.

Комитет Цунами, члены которого выучились наблюдать за морем и несли постоянную вахту на высоком утесе, где установили огромный сигнальный барабан. В этом же комитете был Подкомитет Реконструкции.

Как Майло, так и Сюзи стали членами Рыбного Комитета. Туда зачисляли только молодых и здоровых. У них пока было и то и другое. Здоровье, впрочем, здесь никто не гарантировал.

Майло заметил, что у многих недостает кисти руки или глаза. Встречались люди с ужасными опухолями, которые быстро набухали и так же быстро спадали, оставляя деформированные кости. Практически все на острове носили какие-то отметины. Даже у детей попадались странные морщины и шрамы на коже. В ступне Демон Рома была сквозная дырка (в которую он пропустил сплетенный из травы браслет). Горло девочки по имени Жук пересекали наросты, с виду как дополнительные сосуды, и голос ее был сиплым, точно она дышала песком. Очень многие плохо видели, страдали косоглазием или катарактой. Были и совсем слепые. И ни разу никто не родил. Но об этом не говорили.

Майло и Сюзи зачислили еще и в Насосный Комитет.

На громадной водокачке, так или иначе, работали все. Но члены комитета отвечали за бесперебойную работу и сохранность механизмов. Если при визите картеля те не получали нужную им воду, они первыми несли наказание.

– Свое время и силы, нужные для добывания еды, вы тратите на содержание железного динозавра для тех ублюдков, – заметил Майло через неделю.

– Факт, – сказала Джейл.

– Если посылать за рыбой в два-три раза больше лодок, все будут здоровее.

– Факт, – повторила Джейл.

– А вы торчите тут и жрете ядовитые фрукты.

– Как и ты, Ныряльщик, – и она указала на опухоль у него на локте.

Отлично. Первая раковая опухоль. Они выжгли ее куском раскаленного металла.

За несколько недель жизни на острове Майло и его семья были на шести похоронах. Немало, как им показалось. Пока не пришла буря. Первыми ее приближение заметили ребятишки. Малолетние рыбаки. Они тыкали палочками в найденную на берегу мертвую рыбу, как вдруг самая младшая, трехлетняя малышка Му, выпрямилась и, указывая пальцем на горизонт, произнесла:

– Буря.

Все остальные повернулись и замерли. Когда слышишь «Буря», это почти то же, как услышать грохот возвещающего о цунами барабана. И они в один голос завопили:

– Буря! – повторяя снова и снова. Большинство островитян сбежались на пляж. Сюзи и Майло уже доводилось видеть бури на Ганимеде, через окна или на экранах. Но то были лишь слабые отголоски: ветер и пыль, как молочные зубы стихии. Еще они смотрели видео земных бурь, и понятно, штормового Юпитера с его циклоническим глазом. То, что собиралось над горизонтом сегодня, было не просто ветром и тьмой. Там было что-то зловещее и враждебное.

– Похоже на брюхо, – сказал Майло.

Извиваясь и распухая, оно двигалось через море, розовое и жуткое, дрожащее, точно желе. Местами небольшие клочки отрывались или повисали, как вывалившиеся кишки. На розовом фоне мелькали зеленые и синие сполохи. Зловонный ветер разгладил прибой и обрушился на остров. Ветер с запахом горящей пластмассы и грязных ног. Многие попадали на песок. А потом они единым потоком хлынули в джунгли. Кто помоложе, успел первым, следующей волной взрослые, после них семейные с детьми или какими-то пожитками, в конце старики и больные. Что же будет? – спрашивал себя Майло. Они бежали под защиту горного кряжа у подножья вулкана, вздымавшегося наподобие гигантской руки могучего подземного воина. Поначалу места в укрытии было достаточно, но постепенно, с прибытием все новых беглецов, они спрессовались, как сельди в бочке. Майло присел позади Сюзи, обняв ее обеими руками.

Громыхнул гром, и удушающий ветер налетел вновь. Майло старался дышать через рот. Чьи-то маленькие руки вцепились в его предплечье, вплелись в его пальцы. Близнецы. Серена прижалась к нему слева. Справа Карло ухватился за руку Сюзи. Они улыбались, но в глазах были испуг и растерянность.

– Что это? – спросила Серена.

– Буря, – сказал Майло. – Очень сильная буря.

– Все будет хорошо, – сказала Сюзи, усаживая Карло на колени.

Майло огляделся.

– А где Мама? – спросил он.

– Думала, она здесь, – сказала Сюзи. – А ее нет?

Майло еще раз осмотрелся вокруг.

– Мама! – позвал он, но ветер заглушил его голос, который все равно затерялся бы среди множества криков.

– Будьте с нами, – сказал он близнецам. – Маму отыщем позже.

Внезапно воздух позеленел. Полыхнула молния. И сразу же ударил гром. Затем мир распался на части.

Это и есть ураган, думал Майло. Ветер налетал стеной, стараясь унести их и больно хлеща листьями и обломками веток. Водяные струи стрелами пронзали зеленый воздух.

Ощущение воды на коже было неприятным. Она словно искала лазейку, чтобы проникнуть внутрь. Серена скорчилась рядом, стряхивая воду с лица и пальцев.

– Мокро, – пожаловалась она.

– Я знаю, – ответил Майло.

Серена забилась между Майло и Сюзи и ухватила Карло за лодыжку.

– Буд бух я, – сказала она.

– Парка, – отозвался Карло.

Майло и Сюзи с улыбкой переглянулись.

– Парка, – повторил Майло.

– Пипец, – ответила Сюзи.

Дождь заливал все вокруг. Оглядывая укрывшуюся под скалистым навесом толпу, на каждом можно было увидеть крошечные пузырьки. Буря длилась несколько часов, точно собралась, повиснув над ними, всех переварить. Они ждали, общаясь шепотом, поочередно поддерживая друг друга, чтобы подремать. Какое-то время все дружно пели старинные псалмы о Селе Маргариты. Зеленый цвет воздуха сменился розовым. Майло увидел стоящие поодаль деревья. На стволах и оставшихся листьях заметны были потеки (или рубцы от дождя?). Ураган срывал листья. Срывал кокосы. Валил целые деревья. Треск от падающих деревьев был слышен отовсюду.

Молнии сверкали беспрерывным каскадом, но, как ни удивительно, их вспышки убаюкивали. Майло и Сюзи выбрали место, куда улеглись с близнецами посередке, и провалились в странный сон вперемешку с явью.

Когда все закончилось, взрослые не спешили выйти из укрытия. Буря унеслась прочь. Им было слышно, как она грохочет где-то вдалеке. Здесь остались уныние, безмолвие и вонь, как от желудочных газов.

– Пусть сначала подсохнет, – предложила Бэбс Вавилон, сорокалетняя вдова и лучшая мастерица по изготовлению домашней утвари.

– К черту, – закашлялся Бун, который за все время ни разу не присел. И прошел через большую лужу, сверкающую радужными разводами, как растекшийся бензин.

Большинство пошли следом.

– Присмотри за близнецами, – попросил Майло. – Хорошо?

Сюзи кивнула. Не нужно было объяснять, что он идет искать Маму. Он задержался рядом с Буном, остановившимся возле каких-то кустов, его тошнило.

– Где еще могли укрыться люди? – спросил Майло. – Есть другое место…

Бун покачал головой.

– Только это, – сказал он. – Может, она осталась в хижине.

Потом его скрутило, и он попросил:

– Оставь меня, Майло. Иди.

Майло толком не знал, что делать.

Оставайся Мама на пляже, Сюзи и близнецы нашли бы ее там. Но у Майло было стойкое необъяснимое предчувствие, что этого не случится. Когда он в первый раз споткнулся, именно споткнулся, о девушку по имени Мисс Голый Марс, он принял ее за спящую в подлеске свинью. Невозможно, подумал он. Свиней на Европе не разводили. Но животное было круглым и розовым и хрюкало в грязи.

– Господи, – прошептал Майло, приглядевшись.

Все тело Мисс Голый Марс с левой стороны представляло собой огромную раздувшуюся опухоль. Опухоль пульсировала. Под кожей проступали похожие на щупальца синеватые сосуды.

Она вытаращила на него полный ужаса глаз, свой правый глаз. Левый заплыл и сочился желтым гноем.

– Фулгхссс, – булькнула она и потянулась к нему правой рукой.

Майло бросился наутек. Через пять минут он нашел Маму.

С первого взгляда с ней все было в порядке. Просто женщина оперлась о дерево, отдыхая.

– Мама? – позвал он. И кинулся к ней, спотыкаясь о сломанные ветки и мокрые листья.

– Нет! Майло, нет… – услышал он.

Она говорила. Значит, все не так страшно. Какая бы напасть ни сразила Мисс Голый Марс, до мамы она не добралась. Но почему… и тут он увидел.

Мама была беременна. Но далеко не так, как велит природа. Нижняя часть ее живота раздувалась, как мяч, прямо у него на глазах. Пока он стоял и смотрел, сдерживая растущий глубоко в груди отчаянный стон, кожа прямо под ее пупком разошлась, как молния на одежде, и вывернулась наизнанку.

Она закрыла лицо рукой, чтобы не видеть его, рассчитывая сама стать невидимой.

Сквозь стиснутые до скрежета зубы донесся ее сдавленный вой. Внутри Майло какой-то древний и безошибочный инстинкт заставил его попятиться и убежать. Сейчас он бежал в деревню. Он едва заметил несколько покосившихся хижин, уцелевших после урагана, и бесформенные тела на песке – умерших либо умирающих. Одно из тел лопнуло, как перезревшая слива. Он схватил валявшийся среди других самодельных инструментов мачете и кинулся назад в джунгли.

Чтобы исполнить то, что должен, Майло предстояло зайти очень далеко. Когда он вернулся к Маме, та почти не дышала, только хрипела. Опухоль в ее горле заглушала все звуки, но в обращенных к нему глазах стояли слезы.

Одним махом, собрав все силы, он отсек Маме голову. Непонятно как, он сумел сохранить рассудок и шагнуть назад, чтобы брызнувшие из тела ядовитые соки его не задели. Почему? Почему так вышло? Зачем его Мама не убежала со всеми? Или не догадалась поискать укрытие? Он уже не узнает ответа. И постарается больше об этом не думать. Его мозг уже засыпал льдом все случившееся за день и убирал в самую дальнюю кладовую. Возвращаясь по своим же следам, он снова наткнулся на Мисс Голый Марс, лежащую на спине и похожую на треснувшую сосиску, через которую уже стали прорастать поганки. По краю шляпок у поганок росли крошечные щупальца. Они тянулись в его сторону.

Неделю, а то и больше, люди Зала Славы Рок-н-Ролла сидели, почти не разговаривая. Сидели, глядя на море и небо. Один еще довольно молодой парень, бывший фрилансер по имени Дракула, вышел в прибой, и его унесло течением. Рядом в этот момент было человек сорок. Они не стали ему мешать.

Майло собирался предложить Сюзи и близнецам смыть морской водой засохшую дождевую коросту (было ли море чистым? Что вообще теперь было чистым?), но Сюзи успела его опередить. Все делали то же самое.

Вновь и вновь заходили они по колено в море и терли себя песком с морской водой. Некоторые сдирали кожу до крови, но остальные не вмешивались. Пока Джейл не подошла к Хрустящей Рози, которая терла себя так усердно, что лишилась трех ногтей, и сказала: «Стоп, Роз. Хватит», и удерживала ее, пока та не перестала вырываться. Тогда все словно стряхнули с себя наваждение. И Комитет Перестройки зашевелился, отправив Дядю Сэма на утес проверить сигнальный барабан, а все прочие начали общаться, даже те, кто поначалу чурался.

«Я схоронил ее» – вот и все, что Майло сказал Сюзи и близнецам, которые, понятно, были вне себя от горя. Только это было не совсем так. Хоронить необходимости не было. Как полагал Майло, жертвы урагана позаботились о себе сами. Серена и Карло стали жить вместе с Майло и Сюзи, но на глаза попадались редко. Близнецы появлялись и пропадали, как смерч, безобидный и непостижимый. Когда прошла неделя и они выяснили, скольких потеряли, начались похороны. Уильям Хофстлеттер, Марни ДеЖюн, Кролик Банни и Майский Жук. Кордеро, Наполеон, Подожди Меня Зейн, Стриптизерша Каллисто и Волнистая Подливка. Правда, многие считали, что Волнистая Подливка не умер – просто растворился в опухолевом коконе, а потом вылез уже в другом обличье. Все же решили устроить ему похороны, на которых он присутствовал самолично как Волнистая Подливка Два.

Доктор Хук, Вилма Петерс, Халапеньо, Келлог, Дабл Дип, Джоди Петуния, Бун, Айвен Ру, Последний из Могикан, Молочные Деньги и Техасское Радио Джоэль.

«Техасским Радио Джоэль» была Мама. Майло почти позабыл.

Прошло время.

Спустя месяц или два все лежали на пляже, наблюдая, как Ио и вереница маленьких внутренних лун пересекали орбиту Юпитера.

Какие-то точки сверкнули среди лун на видимом крае диска громадной планеты. Как светлячки или тлеющие угольки.

– Красиво, – заметил Майло.

– Как посмотреть, – отозвался Перец Чили, лежавший неподалеку. – Это корабли картеля.

Утром, как и следовало ожидать, пылающий флот картеля вошел в атмосферный слой. Один из небольших транспортных прицепов завис над ними, включив кормовые двигатели, и приземлился на пляж. Жители Зала Славы побросали свои занятия и выстроились в две шеренги, точно отряд голых солдат.

Майло помчался к водокачке и почти добежал до опушки, когда его окликнул заменивший Буна Рэймонд Карвер.

– Майло! Быстро в шеренгу!

Грубый ответ вертелся на языке Майло.

– Без разговоров! – рявкнул Карвер, вприпрыжку ковыляя к выстроившимся соплеменникам. – Объясню позже!

Майло встал в шеренгу. Так же выстроились все, кроме дежуривших на водокачке.

Майло пододвинулся к Карверу, пока люк транспорта открывался, выпуская трех Смотрителей.

– Им только того и надо, – шепнул Карвер. – Не подчинишься, застрелят или раздробят коленку, или ослепят, или…

– Тихо, – прогрохотал командир.

– Нам нужны фрукты, – сказал один из заместителей. – Все, кто не на дежурстве, отправляйтесь в свои кладовые и соберите полтонны.

Островитяне потянулись к деревьям.

– Полтонны? – переспросил Майло.

Карвер пошел следом за остальными, сделав вид, что не слышал.

– Проблема? – проскрежетал заместитель, поднимая оружие.

Майло не ответил. Просто пошел прочь. Неторопливо и вызывающе, как он надеялся.

Впрочем, оказавшись среди деревьев, он стал собирать фрукты вместе с остальными.

– А кто-нибудь думал, – спросил он, – что мы будем есть ближайший месяц?

Все промолчали.

После, укладывая фрукты в растущую на пляже пирамиду, Майло обратил внимание, что флот картеля тоже занят делом. Они явились сюда не просто поесть фруктов. Затевалось что-то серьезное. Громадные корабли на подвешенных к орбитальному спутнику тросах образовали полукруг далеко в океане.

– Опять будут испытывать, – сказал Карвер.

– Что испытывать? – спросила Сюзи.

– Оружие. Я слышал разговоры до того, как лишился лаборатории.

– Ядерное? – спросил Майло.

– Хуже, – ответил Карвер. – Оно втягивает в себя пространство, как иголка, проходящая в собственное ушко. Ее называют выворотной бомбой.

Смотрители с транспорта приметили неладное.

– Работать! – гаркнули они одновременно. Один направился в сторону нарушителей.

Островитяне склонились ниже, раскладывая собранные фрукты.

– Тогда, – сказала Сюзи, – все, что в зоне поражения, просто исчезает?

– Хорошо для подземных работ, если контролировать силу взрыва, – заметил Майло.

– Нет, – прошептал Карвер, покосившись на приближавшегося Смотрителя. – Это для того, чтобы разом избавиться от уймы людей. Без следа и улик.

– Вы здесь, похоже, дурака валяете, – протрещал Смотритель, протискиваясь между Майло и Карвером.

Они ответили идиотскими взглядами и расступились. Бомбу испытали следующим утром.

Майло как раз возился на водокачке с насосом. Субмарина дала масляную течь, и если дело не поправить, недалеко до пожара. Так что он осматривал соединения шлангов, а не морские дали, когда бомба взорвалась. И все же он мгновенно ослеп.

Вспышка пронизала все, точно их выбросили на солнце. Майло выругался, закрыв лицо руками. Все, кто был рядом, сделали то же. Кроме паренька по имени Рождество, который в этот миг смотрел на юг. Он страшно закричал и не умолкал.

Блуждая в мире разноцветных пятен, Майло нашел паренька по звуку. Схватил его и крепко удерживал, не позволяя вырваться. Рождество хотел выцарапать себе глаза, но Майло держал его, пока тот не притих и крики не сменились протяжными стонами.

Тем временем зрение Майло прояснилось, и он посмотрел в сторону моря. И уже не мог отвести взгляд. Позади кораблей картеля в воде образовался громадный кратер. Идеальная полусфера, как будто мяч для боулинга величиной с маленькую планету вытащили из его гнезда. Над этой невозможной пустотой висел облачный купол, словно собираясь соскользнуть в пустое пространство.

Вокруг поднялся ветер, увлекая волны, песок, облака, птиц к этой пустой впадине. Вода и ветер неслись со всех сторон, ревели и грохотали. Челюсть у Майло отвисла. Это был спектакль божественного масштаба, не предназначенный для глаз простых смертных. Буря улеглась, оставив после себя в воздухе что-то вроде трепещущей звезды, шрама от пространственного взрыва. Рождество заскулил.

– Ты поправишься, – сказал Майло (солгав?). – К вечеру зрение вернется. Идем, поищем твою семью. И почему ты, кстати, назвался Рождеством?

– Потому что родители хотели назвать меня Мелиссой, – сказал мальчик. – Они ждали девочку.

Майло старался занять его разговором, чтобы тот не тер глаза, пока они спускались с холма. На другое утро пульсирующая над океаном звезда пропала. И тогда корабли картеля направились к острову. Предчувствие подсказало Майло, что флот собирается разделиться. И в животе сделалось неуютно.

– Оставят они нас в покое? – спросил он Карвера, когда все вновь выстроились на пляже.

Карвер не ответил. Первый громадный крейсер стал подниматься, закрывая Юпитер и солнце. За ним, как волчья стая, потянулись другие. Транспорты и грузовые корабли приземлились. Из них посыпались солдаты. Не просто вооруженные Смотрители, а солдаты в боевой амуниции. Похоже, вид голых островитян их развеселил.

– Расходитесь! – скомандовал какой-то начальник, распуская построение. – Будет нужно, позовем.

Обитатели Зала Славы быстро разбрелись по хижинам, в джунгли, лишь бы подальше от пляжа. С опушки джунглей Майло и Сюзи смотрели, как солдаты разбивают палатки и устанавливают генераторы. Прибыли еще транспорты с самыми разными пассажирами. Военными, инженерами, какими-то типами в офисных костюмах.

Голоса звучали все громче. Звенело стекло. Выла музыка. То и дело солдаты отправлялись в деревню и заставляли островитян нести фрукты, дурманящие листья или «чертов разноцветный хворост».

Несколько Смотрителей оторвались от веселья и разыскали жилище Джейл.

– Где морской окунь? – спросил самый высокий. – Давай показывай и приготовь сумки, куда его сложить.

В двух хижинах от нее Майло и Сюзи слушали, затаив дыханье.

– Мы давно не выходили в море, – ответила Джейл. – Занимались ремонтом насоса. Свежей рыбы нет.

– Тогда сушеная, – сказал Смотритель. – У вас она есть, мы знаем.

– Мы не сможем без сушеной рыбы, – сказала Джейл. – Вы уже забрали весь запас фруктов.

Послышался звук удара. Не сговариваясь, Майло и Сюзи поднялись и пошли на шум. Джейл лежала у входа в хижину, сплевывая кровь. Рядом сидел на корточках Перец Чили.

– Мы сможем помочь? – спросил Майло.

– Рыба, – ответили Смотрители.

– Мы поищем, – сказал Майло, чтобы выиграть время. – Но может случиться, что всю рыбу уже отдали, вместе с фруктами.

Смотритель впаял ему по голове прикладом оружия, и Майло, потеряв сознание, упал. Когда он пришел в себя, вокруг была еще большая суета. В воздухе гудели летательные аппараты, в воде ревели катера. Музыка грохотала. Островитяне по-прежнему не покидали своих хижин. Сюзи вытирала ему скулу чем-то влажным. Рядом сидели Джейл и Чили.

– Джейл пришлось отвести их на рыбный склад, – сказала Сюзи. – Иначе тебя застрелили бы.

– Ну а что, на хрен, будем жрать целый месяц? – спросил Майло.

– Проживем до завтра, будем думать, – ответил Чили.

Внезапно от хижин, что ближе к деревьям, донеслись крики.

– Нет! – отчаянно взревела одна из женщин Зала Славы, пробегая мимо с безумными глазами.

Посмотрев вслед, Майло понял, в чем дело. Двое мужчин в костюмах за ноги волокли в сторону деревьев совсем юную девочку. Девочка кричала и вырывалась. Женщина кинулась к группе и с мольбой стала дергать мужчин за руки. Те, похоже, заинтересовались. Они бросили девочку и вместе с женщиной ушли за деревья.

Майло вскочил, сжав кулаки.

– Я лучше умру, чем…

– Нет, – сказали Джейл и Чили одновременно.

– Сделаешь только хуже, – добавил Чили. – Все может стать куда хуже.

Из-за деревьев донеслись женские крики. Никто не тронулся с места. Глаза Майло щипало. Сюзи вцепилась ему в руку, чуть не содрав кожу. Он даже не заметил.

Откуда-то издалека донесся гром. Как будто с другой стороны острова. Он взглянул на небо – там было чисто. Гром превратился в ритмичный грохот.

– Это не гром, – вскочил на ноги Перец Чили. – Сигнальный барабан цунами.

– Бежим! – воскликнул он, хватая за руки Майло и Сюзи.

На пляже Рыбный Комитет уже стаскивал лодки на воду. Пьяные солдаты, похоже, были ошарашены внезапной суетой – они толпились вокруг и смеялись, с трудом удерживаясь на ногах. Кто-то сделал музыку громче.

– Что-то напугало лунных ниггеров, – услышал Майло, вбегая в прибой.

Темные тени слетели с деревьев: ночная смена спустилась с водокачки по привязанным к верхушкам канатам. Спрыгнув на песок, они бросились к лодкам.

Рыбацкие лодки, заметил Майло, уже были полны и направлялись в море. В конце пляжа островитяне вытаскивали из-за деревьев еще несколько лодок. Огромные бревна, связанные в катамараны, с примитивными мачтами и парусами. Всего таких было три, и нужны были сотни рук, чтобы столкнуть их на воду.

– Туда! – крикнул Майло Сюзи. – Отыщи близнецов!

Один из кораблей картеля включил сигнальные огни, стоило лодкам отчалить от берега.

У-у-у-у – у-у-у-у! Звуки сирены заглушили музыку и крики.

Солдаты, наконец, бросились к транспортам, на ходу доедая бананы и доканчивая выпивку. На катамаранах сотни рук подняли тяжелые мачты, натянули паруса, готовые поймать ветер. Майло запрыгнул на второй катамаран, с трудом удержавшись на скользком дереве. Его подхватили, следом подхватили и Сюзи.

– Сколько островитян влезет в лодку? – выкрикнул кто-то.

– Еще один! – крикнули все хором. – Всегда еще один!

Они распределились по связанной из лиан сетке и сели, скрючившись, стараясь занимать поменьше места. Над ними мигали и гудели корабли картеля. Те, что поменьше, запускали ракетные двигатели. Громадины ждали, когда натянутся орбитальные тросы и поднимут их, точно китов. Несколько грузовых кораблей еще оставались на пляже, дымя двигателями и поджидая отставших.

Сюзи толкнула Майло в бок и указала в море.

Горизонт почернел.

– На волну не похоже, – сказала она.

– Пока не дойдет до мелководья, – откликнулся кто-то по соседству, – настоящей волны не будет. А там увидите.

Знакомый голос…

– Карвер! – воскликнул Майло. – Видел моих брата с сестрой?

Карвер покачал головой, но успокоил:

– Они точно на лодках, я уверен. Смышленые сорванцы, твои младшие.

Майло осталось довольствоваться этим.

– Так вот, – продолжал Карвер, – дальше будет крутой свал в глубину. Его надо постараться проплыть, прежде чем туда придет волна.

– Мы идем недостаточно быстро, – буркнула женщина с опухолью за левым ухом.

Трое мужчин натянули мощный канат. Катамаран наклонился вбок, заставив пассажиров цепляться за сетку. Скорость возросла. Затем океан будто выдернули из-под них. Катамаран резко наклонился вперед, и Майло понял, что они уже в котловине непосредственно перед волной. В миле от них горб, который он заметил на горизонте, стал быстро расти, превращаясь в гору.

– Господи Боже, – произнес Майло.

Не успел он вздохнуть, как волна обрушилась на них. Сюзи стиснула его руку, когда море вздулось под ними, снова наклоняя катамаран и увлекая его ввысь. Не удержавшись, несколько островитян навсегда пропали в бурлящей воде. Майло оглянулся на остров: грузовые корабли картеля с огненными соплами двигателей быстро таяли в темнеющем небе. Все, кроме одного, который, казалось, барахтался в песке.

Поднявшись на гребень волны, они будто застыли. На мгновение показалось, что катамаран летит – в глубине под ними раскинулся мир с далекими островами. А океан позади превратился в темное войско; ряд за рядом по синеве вздымались бушующие валы.

Они ухнули вниз, так что захватило дух, и опять взметнулись вверх, подхваченные новой гигантской волной. И с водяной вершины увидели, как на их остров обрушился первый вал. Последний грузовик картеля, отчаянно пытавшийся взлететь, был проглочен без следа. В один миг деревья и горы исчезли под водой. Только самый высокий утес с массивной башней водокачки остался нетронутым, окруженный кипящей пеной и зияющими ямами водоворотов.

– Безумие, – прошептал Майло. – Эта планета безумна!

Сюзи запечатала его рот долгим страстным поцелуем. Таким, что пробирает до костей. Вечером следующего дня они вернулись на берег. Не их знакомый берег. Где он теперь? Деревню смыло в океан или разнесло в щепки в джунглях. Удары цунами выгрызли новую береговую линию. Они нашли широкий пляж и причалили к нему. Сообща протащили два огромных катамарана под защиту деревьев. После все рухнули на песок, кроме членов Комитета Реконструкции, которые развели костер и занялись поиском обломков, годных для строительства укрытий.

– Близнецы, – сказала Сюзи.

Карло пробирался сквозь толпу, волоча за собой Серену. Оба посмотрели на Майло. Ничего больше.

– Хорошо, – сказали они в один голос. Потом посмотрели на Сюзи и повторили: – Хорошо.

Все вместе они пошли вдоль опушки, высматривая что-нибудь полезное.

Третий катамаран не вернулся.

– А рыбачьи лодки? – спросил Майло у Карвера.

– С ними все в порядке. Они быстрее, уходят дальше, и на возвращение нужно больше времени. Заодно постараются раздобыть еды.

Поразительно, но нашелся застрявший между валунов сигнальный барабан, целый и невредимый. Его откатили на ближайший утес и оставили караульного – потерявшую мужа женщину по имени Джейн Эйр.

Комитет Реконструкции подсчитал уцелевшие инструменты и составил опись того, что нужно сделать. Сюзи и Майло вызвались копать новое отхожее место. Хрустящая Рози, Красное Вино и Мэтью отправились искать пресную воду. Новый прилив и отлив сменили друг друга. На закате они вспомнили погибших.

– Полли Волли, – начал Карвер. – Джим Шунк. Юстиниан Третий. Женщина с Бусами. Белая Цыпочка. Мистер Генри. Каспар. Старый Брэд. Шекспир. Библиотекарь Сара. Сиамская Кошка. Конан Мститель. Оставь Меня в Покое.

Из золотистых сумерек выплыли и причалили рыбацкие лодки. Их экипажи выбрались на берег и безмолвно присоединились к панихиде.

– Бу-Черри. Кукла на Петельке. Капитан, Мой Капитан. Вон Гиллеспи. Индиго. Демон Ром. Словесный Салат. Последний Сайентолог. Дорис Фубар. Дэнни Бо-Дэнни. Хорошие Отметки, Макдональдс, Пуки из Назарета… – И дальше, всего семьдесят имен, которые прозвучали в последний раз. Мало-помалу жизнь входила в нормальное русло.

Но многое изменилось. Например, их имя. Вместо Зала Славы Рок-н-Ролла они стали называть себя Слай и Семейный Камень, в честь знаменитой старинной группы.

Через семь дней после цунами с небес огненной кометой спустился транспорт картеля. Люди Семейного Камня едва успели собраться на пляже до появления Смотрителей.

– Построиться! – рявкнул командир. – Всем!

Крррррррррррр! Он выстрелил в воздух. Пустые гильзы дождем посыпались на песок.

Отовсюду неслись люди.

Это не по поводу фруктов, подумал Майло.

– Мы потеряли корабль, – сказал командир. – Где он?

Возгласы недоумения с разных сторон.

Смотрители не шутили. Все четверо направили оружие на девочку по имени Манго.

– Я видел, как его накрыло волной, – сказал Майло. – Он поджидал отставших и стартовал слишком поздно.

– Где он теперь? – спросил один из заместителей.

Майло покачал головой.

– Не знаю, – сказал он.

– Наверное, унесло в открытое море, – сказала стоявшая прямо за ним Большая Птица. – По меньшей мере три волны прошли через остров.

– Молчать! – заорал командир, проталкиваясь через первую шеренгу, и приставил дуло прямо ко лбу Большой Птицы.

– Почему нас не предупредили? – спросил он. И потом уже с визгом: – Почему вы, гребаные лунные ниггеры, нас не предупредили?

По шеренгам прокатился гневный ропот.

– Как и все, вы слышали барабан, – отважился кто-то. – И отлично знаете, что он означает.

Дьявол, подумал Майло. Кррр! Голова Большой Птицы превратилась в кровавое облако. Тело рухнуло на песок. Потому что, хотел сказать Майло, вы, картельные свиньи, были очень заняты пьянкой и поисками маленьких девочек, чтобы затащить их в кусты. Командир шагнул назад.

– Раз вы умышленно нас не предупредили, на закате начнется экзекуция, – сказал он.

Испуганный шепот в шеренгах. Смотрители вскарабкались в транспорт и, оставив грязный шлейф, растаяли над морем.

Карвер и Джейл подошли к телу Большой Птицы и повернулись к людям Семейного Камня.

– Слушайте, – сказал Карвер, – те, кто знает, что должно случиться и что нужно делать, идите и готовьтесь. Кто не знает или не уверен, оставайтесь и слушайте.

Примерно половина островитян разошлась по хи-жинам.

– Вот что нас ждет, – сказала Джейл остальным. – Будет непросто. Сволочи из картеля вернутся через час и пойдут по нашим домам, заставляя нас истязать друг друга.

– Как это? – спросил кто-то.

– Так иногда поступали на Земле при тиранических режимах, – сказал Карвер, – еще до кометы. И люди придумали меняться семьями. Отправляли детей к соседям или дальним родственникам. Так что, когда приходили солдаты, им не надо было резать собственных детей и бить кнутом собственных матерей.

Глаза Майло жгло. Можно убежать, хотел предложить он. Можно спрятаться. Но он знал ответ Джейл. Сделаешь только хуже. Как быть, думал он, если хочешь набраться храбрости, но взять ее негде? Притворись храбрым, подсказали внутренние голоса.

И он произнес:

– Хорошо.

– Хорошо, – повторила Сюзи.

– Хорошо, – откликнулись все люди Семейного Камня, и шеренга разбрелась по домам.

– Сюзи, – сказала Джейл, – пойдешь со мной. Чили идет в хижину Рози. Мой отец останется с Майло.

Она продолжала распоряжаться, но Майло уже не слышал.

Близнецы. Проклятье, как они всегда умудряются исчезать, едва начинается заваруха? Но потом он вспомнил слова Карвера. Они смышленые. Значит, поймут, что происходит. А он в любом случае ничем не может им помочь. Но – проклятье! Мысли его все время возвращались к ним.

Они с Сюзи поцеловались. Вокруг целовались все, расставаясь.

Он пошел в хижину, где уже поджидал отец Джейл, Старик Второзаконие.

Солнце обогнуло Юпитер, высыпали звезды; некоторые двигались, кружили, опускаясь все ниже, пока не приземлились на пляж. В темноте Старик Второзаконие взял Майло за руку и крепко сжал. От хижин возле пляжа донеслись голоса. После только шум прибоя и стрекот насекомых в джунглях. Ожидание. Вдруг они ушли?

Взрыв голосов. Короткий крик и потом омерзительный звук удара кулака, который не спутать ни с чем. Майло и Старик Второзаконие одновременно дернулись вперед, едва не вскочив на ноги, едва не завопив. Не горячись, подсказал рассудок. Майло опустился обратно. Как и старик. В дверном проеме Майло открывалась картина из силуэтов и теней. В основном неподвижных… Контуры хижин, деревьев на берегу, над ними звезды и призрачный серп Юпитера. Но и другие тени. Шлем, тупой обрез оружия.

Еще одна хижина, теперь ближе, взорвалась проклятьями и треском ломаемой утвари. И еще одна, дальше по пляжу. И еще. Временами могло показаться, что атакованы все островитяне разом, будто сама ночь обернулась кровожадным зверем. Или же врывались в одну-две хижины, и тогда были слышны все детали: каждый удар дубинки, каждый вскрик или стон. Похоже, солдаты прихватили с собой кнуты или ремни.

Иногда вспыхивала пальба. Однажды, добрых десять минут, в отчаянном крике заходился какой-то ребенок, и Майло слышал со всех сторон сдавленные проклятия.

Вот так нас и достанут, думал он в отчаянии. Кто-то будет сопротивляться, остальные покорятся, и всех перестреляют. После надолго все стихло. Майло с надеждой вслушивался, не загудят ли двигатели, и продолжал слушать, когда три тени перекрыли дверной проем.

– Встать! – прорычали солдаты. Прежде чем Майло шевельнулся, приклад ружья впечатался ему в лоб.

Ткнув под челюсть ствол, его заставили подняться и втиснули что-то в руку. Какую-то похожую на кальмара плеть, с крючком на конце каждого щупальца. Ружейное дуло сильнее врезалось в шею.

Через включенные на максимум динамики Смотрители заверещали:

Тут же Майло увидел глаза Старого Второзакония и услышал его крик:

– Делай, что приказывают!

Наказание. Точно во сне, Майло поднял руку и хлестнул по плечу старика. Почувствовал, как впились крюки, натягивая хвосты, останавливая его руку. Старик Второзаконие вскрикнул.

Майло дернул плеть, высвобождая крюки. Брызнула кровь, и лохмотья кожи разлетелись по всей хижине.

Что-то раскаленное впилось ему в ногу. Один из солдат заржал. Рука Майло ходила вверх-вниз: удар – рывок – брызги. И так девять раз. Майло слушал слабеющее дыхание старика. Осветительный патрон затухал, и в меркнущем свете Майло видел, как старик раскачивается взад и вперед. Майло знал, что вынужден бить его столько, сколько потребуется. Возможно, даже забьет его насмерть.

Солдаты забрали плеть и ушли.

– Прости, – прошептал Майло.

– Да, – ответил старик. – Тише.

Майло не мог сказать, когда корабли улетели. Когда солнце выглянуло из-за Юпитера, их уже не было, а люди Семейного Камня пребывали в своего рода трансе.

Теперь у половины были шрамы, вдобавок к опухолям и увечьям. Он искал Сюзи. Вот она. В ступоре, измазанная запекшейся кровью, половина левого уха отрезана.

– Все хорошо, – повторяла она снова и снова. Она позволила обнять себя.

Сейчас, из-за того, что он почти не пострадал, Майло чувствовал себя голым вдвойне.

– Они заставили Карвера убить Чили, – прошептала Сюзи. – Вложили ему в руку ружье и нажали его пальцем на курок.

Чили, подумал Майло. Сейчас в его голове это было просто имя. Эмоции придут позже. Наверное.

Он пошел дальше, высматривая близнецов. Через несколько минут он нашел Серену. Наступил отлив, и она сидела около обрыва с Хрустящей Рози, один глаз которой закрывала припарка.

– Эй! – закричал Майло, бросаясь вперед.

Серена обернулась, но тут же отвела взгляд обратно в сторону моря. Но где же Карло? Майло только сейчас пришло в голову, что раньше близнецы были неразлучны. Приблизившись, он понял, что Серену бьет частая мелкая дрожь, которую издалека легко принять за неподвижность.

– Они ее…?

– Они ее не тронули, – прошептала Хрустящая Рози, погладив девочку по голове.

Отлегло.

– Непонятно как, они узнали, – продолжала Рози. – Мы развели их по разным хижинам, но они нашли Карло, привели и заставили их…

Ее голос дрогнул.

– Заставили бить друг друга? – спросил Майло.

Рози зажала рот рукой и зажмурилась.

– Нет, – прошептала она едва слышно.

Спустя минуту со стороны деревни показался Карло в компании с Номером Первым, братом Рози. Медленно, сохраняя достоинство, ребята подошли и сели на песок рядом с Сереной. Никто не сказал ни слова. Сейчас между ними висело пугающее отчуждение. Майло быстро развернулся и пошел прочь, прежде чем кто-то увидит его слезы. Еще много дней люди Семейного Камня оставались пришибленными и молчаливыми. Они едва общались, занимаясь каждый своим делом. Майло на месяц отправился в дозор, наблюдать за цунами. Сюзи, вооружившись бумагой и углем, ушла, сказав, что будет рисовать карту острова. Некоторые выходили в прибой.

Картель продолжал сбрасывать новичков, которые либо гибли в море, либо оставались на острове и получали новые имена. Кристофер Полуденник. Рим. Пош. Сэр Сент Джон Фотерингей. А однажды целую семью саботажников: Мистер Джонс, Миссис Джонс, Йоко и Фёдор, благополучно сменивших механиков на водокачке.

Майло наблюдал за морем и заботился о барабане. Он вверил себя камням, песку и ветру.

– Идем, кое-что покажу, – сказала Сюзи, объявившись у барабана однажды утром. – Думаю, это очень важно.

Она поцеловала его в макушку. Повернувшись, он обнял ее.

Пришедший с ней Кристофер Полуденник сменил Майло, который вместе с Сюзи отправился к далекому утесу.

– Там, – сказала она, указывая прямо вниз.

Ровно там, где начинался прибой, под водой что-то переливалось. Так они нашли пропавший корабль картеля. Спустившись с утеса, они нырнули. Пилот все еще сидел в кресле, крепко пристегнутый, объеденный рыбами до костей. Одетые в форму скелеты пассажиров плавали вокруг, убаюканные течением. После, вернувшись на берег, Сюзи сказала:

– Картелю ни слова.

Майло кивнул. Глаза его загорелись. Они не рассказали никому. Еще десять человек ушли в прибой. Они устроили пышные похороны. Теперь имена зачитала Джейл.

– Хоббит, – начала она. – Дорис, ЛоДжек, Гэвин Маклеод, Питер Макпитер и Орм. Джилли, Натаниэл Копатель, Мустанг Салли, Нелли, Муж Нелли и Второй Муж Нелли. Майкл Бен-Иона, Картер и Шейн.

Вместо большого костра каждый сделал маленький деревянный кораблик, поджег его и пустил в море. Майло подумал, что прибой потопит флотилию, но вечер был удивительно тихим, так что кораблики еще долго горели в море, как звезды.

Майло возобновил свое дежурство у барабана, но теперь это не было простой попыткой забыться. Он медитировал, погружаясь в воспоминания. Словно мысленно смотрел кино из прошлой жизни.

Кино про отца. Про игры с Пузырем и Лягушкой и самые прекрасные моменты с Сюзи. Про то, чем он гордился, брать ли его первый отчаянный прыжок в бездну или случай, когда он спас тонущего Будду.

Внезапно внутренние голоса зазвучали гораздо отчетливее. Он вспоминал себя в Вене и свое пятидесятилетие, и то, как разбился, и занятия серфингом, и отцовство, и жизнь в Огайо, и то, как едва не был убит во Флоренции.

Целых пять недель просидел он, вспоминая и разговаривая с голосами.

Кое-что вспомнил и о Сюзи. Когда они принесла немного окуня и ягод хикипикьяки, они тут же занялись любовью.

– Ты вспомнил, – сказала она после. – Так, догадка.

– Да. Я вспомнил.

– Долго же ты собирался.

И вот идея созрела. Ничего гениального, сложного или нового. Просто именно то, что нужно здесь и сейчас.

Толчком для идеи послужила одна история.

Явившийся спустя какое-то время Высоковольтный спросил Майло, не хочет ли тот передохнуть, на что Майло сказал: «Черт, да» и понес свою историю в деревню.

Там шли очередные похороны. На сей раз смешанные – кроме самоубийц были другие, умершие своей смертью. Рак продолжал косить людей.

Майло тихо встал в сторонке, подальше от огня. История подождет.

Когда все вдоволь насмотрелись на огонь, Майло откашлялся и сказал:

– Послушайте.

Люди Семейного Камня обернулись к нему, брови поползли вверх. Майло вымазал все тело какой-то черной дрянью. Поверх он нанес полоски белой дряни, так, чтобы было похоже на кости. И стал с виду, как детский рисунок скелета. Так что с него не сводили глаз.

– Я расскажу вам историю, – объявил он. – Потом объясню, почему считаю ее важной, но пока что слушайте. Идет?

Тишина.

– Давным-давно, – начал он, – на острове вроде этого жил себе человек по имени Джонатан Я-Я. И был он из тех, кто боится всего. Когда хулиганы били его в школе, он боялся дать сдачи, опасаясь, что сделает только хуже. Он всю свою жизнь любил Мари Тюссен, но ни разу не принес ей цветы – а ну, как она его не любит? Пока он любил ее тайно, оставался шанс на взаимность. А если, когда он принесет цветы, она рассмеется ему в лицо, это будет кошмар. После, мучаясь от нищеты и убогой работы мойщиком туалетов, он боялся поискать лучшую работу. Что, если такой он не найдет, а хозяин прознает и уволит его? Тогда все будет гораздо хуже. Всегда все может обернуться куда хуже.

И вот он умер. Его отнесли на кладбище и схоронили. Лежал Джонатан Я-Я в своем гробу, грустный-прегрустный из-за ничтожной своей жизни. Из-за страха, который помешал ему совершить хоть что-то. И ведь какая глупость. В итоге оказался бы он в такой же могиле. С той лишь разницей, что мог бы оглянуться на прекрасную прожитую жизнь и гордиться. А так лежал с воспоминаниями мойщика туалетов.

Но случилось так, что Барон Суббота, могущественный дух вуду, сидел в этот момент на соседнем надгробии, покуривая, и воззвал: «Джонатан Я-Я! Иди и говори со мной!»

И Джонатан Я-Я выкарабкался из могилы, отряхнул землю и стал ждать, что скажет ему лоа. Барон Суббота сказал: «Джонатан, я жалею тебя, ибо ты упустил шанс прожить счастливую жизнь. Но вдобавок я презираю тебя – тут он потушил сигарету о лоб Джонатана, – потому что страх владел тобой и влиял на решения. Так вот, я окажу тебе милость. Но и покараю тебя. Джонатан Я-Я спросил: «Какова же твоя милость?» И Барон Суббота ответил: «Я даю тебе еще один день, чтобы ты мог вернуться к живым и делать все, что пожелаешь». Благодарный Джонатан Я-Я поклонился. «А в чем, – спросил он, – будет твоя кара?» И Барон Суббота ответил: «Я даю тебе еще один день, чтобы ты мог вернуться к живым и делать все, что пожелаешь». И с этими словами рассеялся облаком праха. Наутро, когда встало солнце, Джонатан Я-Я вышел через кладбищенские ворота. Он был намерен прожить свой самый главный день. Первое, что он сделал, нашел своего школьного обидчика и собрался дать ему в пятак, но тут в нем заговорил страх: «А если тебя посадят в тюрьму?» Но Джонатан подумал и сказал: «Пусть сажают. На исходе дня я буду лежать в могиле!» И он съездил обидчику по морде и сломал ему нос. Это было приятно, а человек испугался ударить его в ответ или позвать полицию. «Давно нужно было это сделать», – сказал себе Джонатан. Следом он пошел в дом, где жила Мари Тюссен со своим мужем, и отнес ей цветы, а потом поцеловал в губы. Он увидел, как загорелись глаза Мари Тюссен, и подумал: «Вот что нужно было сделать давным-давно!» Правда, муж Мари ударил его, но Джонатан не расстроился. «Я все равно лягу в могилу!» – сказал он и с поклоном удалился.

Наконец, Джонатан отправился к знакомому скотоводу и сказал: «Если наймешь меня смотреть за скотом, я буду стараться и буду дорожить тем, как делаю свою работу».

Скотовод ответил: «Отлично. Приходи завтра и получишь лошадь и кнут, а работать будешь по шесть дней в неделю».

Возвращаясь на кладбище, Джонатан заглянул на свою прежнюю работу и вежливо сообщил, что уходит. Он очень давно хотел это сделать. И вот, пока он поднимался на холм, где было кладбище, Джонатана охватила ужасная тоска. Чего боялся я всю жизнь, думал он. Боли? Печали? Смерти? Все это уже случилось со мной, а мне, в ответ, совсем нечем похвастаться. А ведь я мог жить достойно. Мог иметь семью. И даже мог стать ковбоем.

Теперь лежать в могиле с мыслями о том, что он мог бы видеть в жизни гораздо меньше горя, было куда мучительнее. Такова была кара Барона Субботы. И так, полный сожаления, Джонатан отправился в мир иной.

Майло умолк.

Некоторое время все молчали.

– Значит, – произнес Сэр Сент Джон Фотерингей, – твоя черная с белым раскраска как бы символизирует смерть, верно?

Майло кивнул.

– И по-твоему, все мы, включая тебя, мертвы? – сказала Йоко Джонс.

Майло кивнул и улыбнулся.

– Эта история о картеле, – донесся из темноты голос Джейл.

Майло кивнул и поднял разрисованную руку.

– Мы живем как рабы, – сказал он, – и делаем вид, что все в порядке, потому что у нас будто бы нет выбора.

– Его нет, – буркнул Фотерингей, а за ним еще несколько человек.

– У нас нет даже малейшей возможности, – сказал Старик Второзаконие.

– У нас все возможности! – выкрикнул Майло с прорвавшейся наружу страстью. – Потому что картель и его свора полностью зависят от нашей работы. Картель не сможет существовать, если люди откажутся на него работать.

– Это не наш выбор, – сказал Фотерингей. – Нас заставили!

– Заставили? – переспросил Майло. – Как это возможно? Они что же, спускаются сюда и выкручивают каждому руки? Это не так – им надо, чтобы мы делали все сами, и мы делаем, только потому, что боимся. Тут не принуждение. Тут страх, и именно он наш выбор.

Люди Семейного Камня переваривали услышанное.

– Если прекратим работать, нас убьют, – сказал Фотерингей.

– Не всех, – возразил Майло. – Мы нужны им, чтобы работать.

– Стало быть, нескольких убьют, – сказала Йоко Джонс, – чтобы остальные присмирели и работали дальше. Так?

– Не так, – ответил Майло. – Потому что мы не будем бояться.

– А по-моему, – сказал Фотерингей, – как раз будем.

Одной рукой Майло указал на огонь, а другой – на море.

– Мы все здесь обречены! – крикнул он. – Уже отравлены, уже больны, уже мертвы наполовину! Сколько из вас готовы прямо сейчас уйти в прибой? Поднимите руки.

Никто не поднял. Но вот одна рука. Потом сотня рук, и потом подняли все. Даже дети. Майло дал посидеть немного с поднятыми руками. Никто не разговаривал. Он тоже поднял руку.

– Мы мертвы, – сказал он. – Пусть так. Но давайте создадим мир, солнечную систему, где есть одно правило: если начинаешь принуждать людей тебе служить, всегда получаешь отказ. Очень скоро это отобьет охоту у любого. С тем же успехом можно жонглировать водой. Вновь молчание. Руки опустились. Но одна поднялась снова. Гильгамеш.

– Я не разобрался, – сказал Гильгамеш. – В твоей истории мы тот зомби или Барон?

Потянулись еще руки.

– Нам и правда готовиться к смерти, или это метафора?

– А женщина в истории олицетворяет свободу или секс?

– Краска сильно дерет кожу? С виду ядреная.

Майло закрыл глаза. И отодвинулся из освещенного круга. На другое утро он вернулся на пляж помочь столкнуть на воду рыбацкие лодки. Он заново выкрасился черным и нанес свежий белый узор.

– Попутного ветра! – пожелал он. – И хорошего улова!

– Спасибо! – откликнулась Джейл, пока они поднимали парус.

На руке у Джейл он заметил нарисованную кость. Неплохо. Он сел на пляже и стал медитировать. В голову, непонятно отчего, все время лезли пауки. Выгнать их не получалось. Близнецы в полной скелетной раскраске пришли составить ему компанию. Карло нарисовал себе шестьсот лучевых костей и добавочный глаз. На следующий день пришел черед водокачки. Он раскрасил себя специальной маслянистой краской, поскольку кому-то нужно было нырнуть в скважину и снова освободить застрявший бур. Двое механиков раскрасили себе лица в черепа. На сей раз нырнуть пришлось глубже, чем раньше. Он вынырнул весь посиневший, что было заметно даже через слой краски. Днем позже он вместе с членами Комитета Безопасной Еды пошел в лес пробовать новый сорт бананов. Таких на острове прежде не видели. Двое из комитетчиков, Премудрая и Носферату, были раскрашены в скелеты. Они прочесывали лес, держась рядом, и, когда комитет нашел нужное дерево, именно они трое вызвались попробовать плоды. Только попробовать, чуточку. Прежде чем Майло очистил свой банан, кожа на его пальцах пошла волдырями. Носферату не пострадал, бросив банан в ту же секунду, как заметил, что с пальцами Майло. Премудрая потеряла глаз. Опухоль выросла в глазнице в одно мгновение и – поп! – глаз лопнул. После, тем не менее, она пришла на пляж помедитировать.

– Ничего не выходит, – пожаловалась она. – Все время думаю про свой глаз.

– Взаимно, – успокоил Майло.

На другой день скелетную раскраску нанесли все члены Комитета Безопасной Еды. И многие другие, человек пятьдесят. Некоторые дополнили образ сухими листьями и палками. Майло увидел зеленые, желтые и синие скелеты. Не было только красных – не хватало компонентов.

Пока Майло думал, не толкнуть ли новую речь, случилось нечто ужасное. Он и еще человек шестьдесят сидели на пляже, пытаясь медитировать, когда что-то серебряное и сверкающее обрушилось на них с неба. Оно обогнуло остров, все в орудийных вспышках, и с грохотом унеслось в космос.

Картель не позабыл о потерянном корабле. Островитяне толпой бросились к утесу, проверить, цел ли сигнальный барабан. Он не был цел и догорал, располосованный надвое. Как и дозорный, парнишка по имени Маркус. На другой день весь Семейный Камень размалевал себя в скелеты. Когда Майло проснулся, они уже собрались у его шалаша. Огромным полукругом, петляющим между хижин, они расселись по всему пляжу. Они ждали в полной тишине. Нарушали ее только шелест ветра в кронах смертоносных деревьев и мерное дыхание прибоя. В конце концов Сэр Сент Джон Фотерингей – в синей скелетной раскраске – откашлялся и нарушил молчание.

– Есть для нас какие-то конкретные поручения? – спросил он.

– Да, – сказал Майло. – Отправляйтесь на рыбалку.

И все дружно занялись рыбалкой. Вместо работы на картель. Чтобы сделать достаточно лодок для всех, ушло недели две. Но они каждый день отправлялись рубить деревья. Потом обучались дыханию. Медитировали. И даже если не удавалось освободить разум, учились подчинять дыхание своему ритму. Затем стали отплывать в море и учиться нырять. С каждым днем все глубже. Кто-то утонул.

– Дженнадот, – зачитала Джейл вечером у костра. – Святой Тимм, Миссис Джонс, Аксельрод и Фантазия.

Наконец, они вышли в море. Все, без исключения. И несколько дней ловили рыбу, устроив королевский пир.

Майло не сомневался, что картель будет ждать их по возвращении. Но вышло иначе.

Картель, разумеется, там побывал. Деревня была выжжена до основания.

Без долгих разговоров Семейный Камень проплыли вокруг острова и нашли новый пляж. Комитет Реконструкции занялся сбором дерева и листьев для хижин. Комитет Цунами – новым барабаном и катамаранами. Каждый был занят: готовил либо обрабатывал рыбу, что-то строил, искал растительную пищу, учил или учился следить за гигантскими волнами. И все были относительно счастливы.

– Тело свербит от этой синей краски, – пожаловалась Сюзи. Она приготовила свой состав из малинового сока, глины и какого-то плода, напоминающего лимон.

– Не пользуйся ей больше, – посоветовал Майло. Он все ждал, когда проклятая краска начнет травить людей. Пока это была его единственная забота. В остальном все шло, как задумано.

Так обстояли дела, когда огненными стрелами упали два тяжелых транспорта картеля, забитых тявкающими через динамики Смотрителями.

Стараясь не отвлекаться от своего занятия – он сплетал из древесных волокон веревки для сетей, – Майло все равно не мог удержаться, чтобы краем глаза не поглядывать на Смотрителей.

Те, как обычно, сбились в кучу, с оружием поперек груди, ожидая, как видно, что островитяне выстроятся в шеренги. Их группа, к которой все оставались безучастными, выглядела глупо.

Понятно, постояв так, они направились к первому попавшемуся. Им оказался Мистер Джонс. Мистер Джонс снимал филе с морского окуня и вывешивал куски сушиться на грубом деревянном каркасе. Он был разукрашен в синий скелет и постоянно почесывался.

Майло не мог слышать разговор, но догадаться было не сложно.

– Какого дьявола вы не построились, лунные ниггеры? – должны были спросить Смотрители.

На что Мистер Джонс, не отрываясь от работы, ответил бы:

– Заняты делом.

– Ваше дело, – сказали бы Смотрители, – обслуживать водокачку и набирать воду для наших танкеров.

Мистер Джонс должен был пропустить эту хрень, уже не имевшую отношения к действительности, мимо ушей.

Тут Смотрители взбесились бы – ага, так и есть – и начали вышибать дух из Мистера Джонса. Мистер Джонс, как учили, свернулся в комок, укрыв голову руками, и постарался стерпеть побои. И даже попытался вернуться к работе, но огреб еще сильнее и остался лежать без движения.

– Проклятье, – прошептал Майло.

Недолго думая, Смотрители разделились и попытались отволочь в сторону нескольких человек. Но те, кого они хватали, повисали мешком, и сдвинуть их с места оказалось не так просто.

– На черта вы разрисовались в скелеты? – услышал Майло вопрос Смотрителя Кристоферу Полуденнику, вслед за бесплодной попыткой оторвать того от работы.

– Мы умерли, – ответил Полуденник. – Вы ничего не можете нам сделать.

Находчивости Смотрителя хватило только на ответную зуботычину.

– Проклятье, – сказал Майло. Его веревка распустилась, и теперь нужно было начинать все сызнова. Ему не обойтись без веретена, о чем его как минимум трижды предупреждала Рутабет, местный эксперт по сетям, а он поленился выстругать хотя бы одно. Вечером займусь, решил он, если раньше всех не перестреляют.

Смотрители собрались на совет около своих кораблей.

Хрум, хрум, хрум.

Сейчас должны врубить динамик и начать угрожать, не сомневался Майло.

Но случилось иначе.

Смотрители погрузились в корабли и вместе с отливом поднялись вверх и исчезли.

Лечебный Комитет поспешил на помощь Мистеру Джонсу и Полуденнику.

– И что теперь? – спросила Сюзи.

– Я поищу подходящую деревяшку для веретена, – ответил он. – А ты?

– Пойду отскребать чертову синюю краску, – сказала она.

Вместе с ней еще примерно восемьдесят островитян, чертыхаясь, направились в лес, но в душе все чуть не до слез гордились своей отвагой.

Молчание – хороший способ отстаивать интересы, убедился Майло.

На другой день громилы картеля вернулись. Несколько трейлеров и тяжелых транспортов приземлились, а один большой корабль остался висеть над пляжем.

Выбравшиеся наружу марионетки картеля походили скорее на инженеров, которых дополняли несколько Смотрителей. Они общались друг с другом по внутренней связи, полностью игнорируя Семейный Камень.

Большой корабль распахнул разгрузочный люк, и оттуда вывалилось нечто вроде огромного кокоса.

Странный предмет не упал на землю, а повис в воздухе, подрагивая, будто на конце невидимой нити. Вид его вызывал оторопь, он словно дрожал в воздухе, странно мерцая, и контуры то расплывались, то вновь обретали четкость. Как будто проступая из другого измерения.

Корабль задрал нос и взмыл на канате обратно в космос. Меньшие убрались следом, кроме одного, грузно качавшегося в облаках пара над краем утеса.

Динамик обратился к занятым своими делами островитянам.

– Мы вернемся через неделю, – прокаркал динамик. – К этому времени водокачка должна работать и четыре тысячи килолитров очищенной воды должны ожидать отгрузки.

Потом, взметнув песчаный столб, корабль пулей растаял в космосе. Приковылял Кристофер Полуденник с перевязанной челюстью, лишившийся половины зубов. Он указал на висящий над их головами непонятный кокос.

– Как раз такую штуку они испытывали, – сказал он. – Это выворотная бомба.

– Это выворотная бомба, – объявил Майло всему Семейному Камню. Поделиться такой новостью, по его мнению, было только на пользу.

– Отлично, – сказал Рождество, зрение которого с первого испытания так и не восстановилось.

Около сотни островитян поднялись на ноги и направились в джунгли. В сторону водокачки.

– Ах, мать твою, – не выдержал Майло. Он собрался крикнуть и остановить их, но Сюзи обняла его и шепнула:

– Тихо, малыш. Не дергай их, это не поможет. Мертвые не суетятся, просто делают дело.

Она не ошибалась. И все же он был на взводе. Как можно так легко сдаться? Он сел помедитировать (не в силах отделаться от мысли, что по мере взросления его зад становится больше – так что же, у всех?) и почти смог вернуть себе покой.

Рядом Сюзи занималась тем же. В наступивших сумерках, когда солнце уже почти полностью скрылось, он решил, что пора поискать деревяшку для чертова веретена, как Сюзи указала в сторону джунглей со словами:

– Майло, гляди.

Он взглянул.

Сотня островитян вереницей выходила из-за деревьев, точно после удачной охоты, волоча какие-то механизмы, железные листы, моторчики или трубы.

Части драгоценного насоса картеля. Их свалили в кучу посреди деревни, и Комитет Реконструкции занялся сортировкой и обсуждением возможного применения.

У многих Майло заметил нанесенный красным костяной узор.

– Как они раздобыли красную краску? – удивился он.

– Очень просто, – ответила Сюзи. – Это кровь.

За день до обещанного возвращения картеля Майло разослал всем весточки, предложив собраться на пляже. Скелет за скелетом, один комитет за другим, пришли все. Майло появился со свертком из куска парусины под мышкой.

– Принес вам кое-что показать, – объявил он. И развернул сверток, открывая на всеобщее обозрение десяток коммуникаторов-«фишек». Черных, гладких, военного образца.

Все так и ахнули. Островитянам грозила смерть за простое упоминание «фишки», не говоря о том, чтобы иметь десяток в своем распоряжении. Майло взял один коммуникатор и поднял его над головой.

– Месяца два назад, – сказал он, – Сюзи и я нашли в море пропавший транспорт картеля и осмотрели его. Это Сюзи нашла в рубке. Мне жаль, что тогда мы вам не сказали. Но в то время казалось, что не всеми новостями стоит делиться.

Толпа примирительно зашумела.

– Майло, у тебя же есть план? – крикнул Карвер из задних рядов.

Майло положил фишку и дважды хлопнул в ладоши.

– Давайте я расскажу, – предложил он.

План Майло подразумевал, что флот картеля появится снова, проверить, насколько их рабы поумнели. Что и произошло.

Фа – зуууууууум! В зените наступившего утра пятьдесят кораблей вынырнули из космоса и повисли над островом полусферой радиусом в сорок с лишним миль. Громадные корабли, вроде тех, что испытали первую бомбу. Несколько тяжелых транспортов приземлились на пляж.

Майло видел, как свирепеют Смотрители, убеждаясь, что тонны оборудования с водокачки пошли на обустройство хижин, причалов для катамаранов, разных… тут что, хренов полигон?

Динамики ухали и щелкали, солдаты размахивали оружием. Вот бы они начали стрелять, едва не попросил Майло. Полуденник активировал каждую фишку, и пять из них снимали происходящее из джунглей.

Но вся свора загрузилась обратно, и корабли покинули остров, зависнув вдали. Наверху выворотная бомба стала издавать странные звуки. Пусть ее, думал Майло. Съемка не прекращалась. И не только с острова, но и с моря.

Согласно его плану, лодки Рыбного Комитета встали на якорь в десяти милях от острова. Они должны были оставаться на месте и снимать все, что происходит. Флот, остров и любую гадость, которая могла произойти.

Но дальше план Майло расходился с тем, чего хотели все остальные. После его знаменательной речи, после притчи о Джонатане Я-Я, в Рыбный Комитет вошли практически все. План Майло предполагал, что практически все покинут остров на рыбацких лодках, заснимут все, что случится на острове, и ретранслируют запись через военный спутник, так, чтобы ее смогли увидеть повсюду – от Венеры до аммониевых копей Нептуна. А дальше им останется выживать. Плыть, нырять, если придется, скрываясь от флота, и жить дальше.

Но сегодня Рыбный Комитет отказал ему.

– Нет, – сказала Джейл, чьи волосы после смерти Чили стали белее снега. – Разве все мы не умерли?

– Умерли, – в один голос ответил Семейный Камень.

В итоге команды ушедших лодок за редким исключением составили дети. Они не хуже взрослых освоили обращение с фишками и могли в нужный момент нажать «отправить». Так же умело ходили они под парусом, ныряли и плавали – и, если положение вещей изменится, впереди их ждали годы жизни.

Если люди под пятой картеля, от Венеры до аммониевых копей Нептуна, услышат притчу о Джонатане Я-Я и примут веру мертвых.

– Ведь они такой же Семейный Камень, – сказал Карвер, когда они встали в круг. – Мы не приняли правила картеля, поэтому мы здесь. Но мы не одни. Повсюду есть такие же люди, и они будут знать, что делать, когда увидят, что случилось на нашем острове. Увидят, какой чудесный подарок приготовил для них картель.

Кристофер Полуденник остался с детьми, скрываясь в морской дали. Там же был и Старик Второзаконие. Если им суждено выжить, они смогут объяснить, что здесь случилось.

Но все остальные стояли здесь, прямо под бомбой. Притворяясь, что ее не замечают. Притворяясь, что не боятся.

– Майло? – сказал Фотерингей. – Я боюсь.

– Я пробовал медитировать, – признался человек по имени Дикий Билл, – но все время думал об этой чертовой бомбе.

– И я, – повторили многие.

Майло заметил, что контуры бомбы начинают светиться все ярче.

– У меня всегда проблемы с медитацией, – сказал Майло. – Зачастую я думаю только о кошках.

– А мне всегда хочется в туалет, – призналась Калипсо.

– А я думаю про то, чтобы ни о чем не думать, – сказал Йоко Джонс. – И ничего не выходит.

– Я думаю о том, как состарюсь, – сказала Сюзи.

– О еде, – сказал кто-то.

– Об алфавите.

– О любовных утехах.

– О потерянном глазе.

– Моих детях на Ганимеде.

– Музыке.

После они не говорили. Момент был слишком гнетущим. Сейчас? Сейчас? Будет больно? Они сгорят, как звезды, или просто исчезнут? Сейчас?

Будь вы на месте Сэра Сент Джона Фотерингея, в этот самый момент станцевали бы небольшой этюд. А будь вы Йоко Джонс, попытались бы войти в идеальный ритм со Всеобщим.

Окажись вы теперь на месте Майло, поняли бы, что эти последние секунды самое лучшее время для настоящей медитации, взглянули бы в глаза Сюзи, встретив ее взгляд, и медитировали бы вместе.

И в каком-то смысле это получилось.

Другого подобного момента никогда не было. И если вы его ждали, он наступил. К людям на всех планетах уходило послание, что, пусть человека не отучить быть хищником, есть шанс научить его не быть жертвой. И с этого момента наступит прекрасное счастливое будущее, конечно, в зависимости от того, как именно поступят люди – но именно теперь, затаив дыхание, будущее балансирует, как слон на булавочной головке. То есть все может измениться, и мы больше не станем снова и снова совершать идиотские алчные просчеты и станем, наконец, людьми, намеренными жить счастливо…

– Нет, нет! – спохватитесь вы, ведь какими бы стоящими ни были эти мысли, медитацией они не станут, а как раз в это время…

Но что поделаешь, ведь это не только ваша голова, верно? Это голова, душа и голоса всех ваших десяти тысяч жизней и восьми тысяч прожитых лет с их прошлым и их будущим, всех пещерных людей, автогонщиков и доярок, всех космонавтов, игроков в крикет, экономистов и ведьм. Голоса, полные фрагментов содержимого людей, которые те уносят в будущее, вроде вафель, тяжелой работы и секретов, о которых, как хочется надеяться, никто не узнает. Того, что тебя пугает и делает уязвимым, как пауки, дети или непоставленный будильник. Готические тени вроде Человека с Крюком, которые таятся в лесу. Варвары, налоги и красно-синие вспышки в зеркале заднего вида, и никогда не покидающее чувство, знакомое каждому: ты что-то забыл, забыл, не сделал. Голоса из тысячей прожитых лет и жизней, вспоминающие моменты Совершенства: тот раз, когда тебя катапультировали через стены Вены, когда ты оставил первый след на Луне, когда нырнул и спас тонущую малышку Стейси Крэбтри, когда сыграл на скрипке ноту, разбившую витраж в Соборе Святого Патрика в Трое. Голоса, обсуждающие твои маски – маску жены или мужа, маску уверенного человека, маску веселья или скуки. И то, что скрыто под маской, самая главная и таинственная вещь на свете, источник и предмет всех страхов, терзаний и жизней, последнее, что видим перед смертью, всеобщее сплетение Знания, Безмолвия и Мира.

Правда, чаще все видится иначе – как и теперь, когда ты смотришь на Сюзи, а она на тебя, в те самые моменты перед величайшим событием, перед концом, который ждет обоих, а вы тем временем подкалываете друг друга за чрезмерную серьезность, смеетесь по причине, свойственной многим вашим поступкам, которая так и не понятна – ни мудрецам, ни коровам, ни самой Смерти.