Глава 15. Поднимая слонов, жонглируя водой

Майло очнулся на песке у тихой, чистой реки. С раскаленных до белизны небес нещадно палило крохотное доисторическое солнце. Солнце цвета отбеливателя и костей. Как обычно, нахлынули воспоминания о восьми тысячах прожитых лет. И как всегда, он принял их вместе с осознанием, что в нем сокрыто нечто большее.

Непривычным было ощущение серой меланхолии в нутре и душе. Он знал, что виной тому совершенное самоубийство. Чтобы свести счеты с жизнью, требовалась толика внутренней опустошенности, но в Загробном мире она никуда не исчезала.

– Не торопись, – проговорил кто-то.

На песке у ног Майло скрючился бледный, худой и угловатый мужчина, с глазами, светящимися тихим огнем. Длинные черные волосы окутывали его, точно мантия или крылья.

Смерть. В любом случае, один из них. Но не Сюзи.

– Где я? – спросил Майло.

– Там, где тебе положено быть, – ответил Смерть и исчез в водовороте пыли и горячего ветра.

Говнюк. Тяжелая, вселенская тоска наполнила Майло. Сюзи. Воспоминания сковали его на некоторое время. Но потом, встряхнувшись, он как смог постарался вернуть себя к жизни. В этом он знал толк – полтора миллиона раз ему приходилось вылезать из постели в понедельник утром.

Ладно. Для начала предстояло определить, где он. Загробный мир, как и время, не имел пределов. Однако Майло был практически уверен, что на этот раз его выбросило где-то за гранью. Как если бы он проснулся на Луне вместо привычного Бостона.

По крайней мере, на нем оказалась подходящая одежда – пустынная джалабея. В одну из предыдущих жизней Майло выпало быть странствующим бедуином, так что он знал, что путешествовать в разгар дня – непростительная глупость. Укрыв голову рубахой наподобие палатки, он сомкнул веки.

Проснулся, дрожа от холода, под усыпанным звездами небом и под покровом ночи отправился вдоль реки.

Сразу после рассвета, когда начало припекать, он достиг устья – маленького оазиса с зелеными травами и одинокой финиковой пальмой. За пределами этого островка жизни простиралась пустыня, словно обдуваемая всеми ветрами тортилья.

Стоит ли пойти в обратную сторону? – размышлял Майло. Может, река впадает в водоем побольше и приведет его к людям? А может, просто остаться здесь и официально объявить себя Отшельником Водного Оазиса?

Он стоял так и размышлял, как вдруг раздался чей-то окрик: «Эй там!»

На бархане неподалеку возвышался всадник на коне и с верблюдом на привязи.

Майло взмахнул рукой. Всадник помахал в ответ и направил коня вниз по песчаному откосу.

Пока тот приближался, Майло отметил, что лицо его украшает горделивая борода, а сам он окутан ореолом беззаботной уверенности.

– Тебе требуется помощь, как погляжу? – спросил незнакомец.

– Еще не решил, – ответил Майло.

– Пешком далеко не уйдешь, – констатировал бородач. – Могу составить компанию и одолжить верблюда.

Майло кивнул и поблагодарил незнакомца, а затем, протянув руку, представился:

– Майло.

Путешественник пожал руку и, в свою очередь, произнес:

– Акрам.

После чего начал выгружать с верблюда снаряжение для лагеря. Майло же отвел коня напиться.

На разбитой Акрамом палатке серебряными нитями была вышита надпись: «Акрам Замечательный».

– Замечательный кто? – спросил Майло. – Астроном? Собаколов? Бородач?

– Жонглер, – объяснил Акрам.

Он подбросил несколько колышков от палатки – те не спеша описали в воздухе круг, – после чего ударом ноги ловко вогнал их в землю.

– Замечательный? – удивился Майло. – Не «Великий» или «Несравненный»?

Акрам опустил глаза и проговорил:

– Скромность украшает.

Жонглер великодушно пустил Майло в свою палатку, где они проспали, пока не улеглась жара. Майло снилась Сюзи.

Ее голос во тьме. Где-то далеко.

«Майло!» – звала она едва слышно. Вдруг это знак? Вдруг она еще здесь, в Загробном мире? С наступлением сумерек Акрам разбудил его.

– Майло!

– Сюзи? – прохрипел он.

– Э-э, нет.

Затем час они сворачивали палатку, нагружали верблюдов, варили на костре свежий кофе. Майло взобрался на верблюда Акрама.

Животное попыталось его укусить и даже отчасти в этом преуспело.

Майло пожал плечами. Каково, если бы на него кто-нибудь взгромоздился? Надо друг к другу попривыкнуть, и отношения наладятся.

Но верблюд постоянно брел куда-то в сторону и не слушался, хотя Майло прикрикивал и натягивал вожжи. Тогда приходилось вмешаться Акраму и за уздцы привести верблюда обратно. Но не проходило и минуты, как верблюд снова сбивался с пути.

Каждый раз направляя животное, Акрам бормотал: «Ас-саляму алейкум».

– «Ас-саляму алейкум» значит «Бог велик», да? – спросил Майло.

– Так и есть.

– Тогда почему же, когда тебе снова и снова приходится тянуть этого верблюда…

– Это лучше, чем ругаться. Ругань чернит душу. Прости, что с ним столько хлопот.

Из прошлой жизни бедуина Майло знал цену добродетели и благодарности.

– Шайтан – прекрасное животное, – успокоил он Акрама. – Просто упрямое. Он еще молодой?

– Да.

– Тогда, уверен, он еще утихомирится и сослужит добрую службу.

– Если он тебе так нравится – забирай, – ответил Акрам. – С радостью приношу его тебе в дар.

Ах ты ж черт его дери, этого только не хватало!

Но отказываться от подарка не подобало.

– Ас-саляму алейкум, – сказал Майло и поклонился.

Ночь выдалась длинной и звездной.

За ней пришел наполненный горячим ветром жаркий день, который они в полудреме провели в палатке. А за ним – еще одна звездная ночь. Через час после наступления темноты на горизонте замерцали огни. Постепенно земля покрылась мягкой травой, тут и там выросли финиковые пальмы, – они оказались на окраине большого оазиса.

Настолько большого, что в нем даже были здания и улицы, наполненные свечами, разноцветными фонариками и людьми. Пахло едой, благовониями, животными и горящим деревом.

Шайтан приложил все усилия, чтобы испортить момент. С его морды капала густая жижа из соплей, слюней и блевотины, тянувшаяся за ними, как след от улитки. Проходящие люди корчились в отвращении.

Майло сконцентрировался на хорошем.

Задержусь здесь ненадолго, думал он. А может, и надолго.

Мысль казалась приятной. Но за ней крылось осознание, что у него просто нет причин куда-либо идти.

В ту ночь в городе они съели несколько порций курятины и выпили пива. А потом вернулись в пустыню, где за городскими стенами другие кочевники разбили свой временный лагерь, и остановились в самой его гуще.

На следующий день Майло стал свидетелем удивительного волшебного представления Акрама.

Вот что произошло.

Акрам разбудил его около полудня и сказал:

– Может, хочешь пойти со мной в город? Позавтракаем, а потом, возможно, я устрою шоу.

– Давай, – согласился Майло, пожав плечами.

Они вылезли из палатки и, оставив животных, отправились к сердцу оазиса.

Майло заметил, что Акрам не взял с собой ничего, чем жонглировать.

На это Акрам сказал: «Как таинственно!» – и больше не произнес ни слова.

Пока они пробирались к базару, Майло отметил, что недостатка во всякого рода выступающих не было. Куда ни глянь, на каждом свободном клочке земли устраивались самые разнообразные представления, лишь бы прохожие остановились, взглянули и, возможно, бросили пару монет в шляпу.

Там были и жонглеры. Некоторые превосходили умением прочих. Были заклинатели змей, торгаши и музыканты. Карикатурщики. Гадалки. Рисовальщики на лице и теле.

Не все виды развлечений были воплощением таланта. Некоторые граничили с мистикой: например, один мужчина сворачивался в замысловатый узел. За доллар давалась попытка его распутать – Майло свою провалил. Там была женщина, понимавшая язык животных, и мужчина, предусмотрительно скрывавшийся за полотняной занавеской, который за пять баксов высирал любому желающему золотое ожерелье. Всё это было очень интересно, но Майло стало не по себе. Эти люди уже довольно долго слонялись по Загробному миру и не собирались перерождаться. По каким-то непонятным причинам они нашли свой путь в забвение.

Отстраненность? Апатия?

– Когда ты в последний раз жил земной жизнью? – спросил Майло Акрама.

– Лет пять назад. Может, дольше, – ответил жонглер.

Они остановились, чтобы съесть буррито и выпить кофе.

– А когда собираешься вернуться? – снова спросил Майло.

Акрам только вздохнул и продолжил жевать.

– Есть две космические женщины, – вдруг сказал он. – Обонги и Гли. Они мои советницы. У каждого такие есть, верно? Так вот, как-то раз они прилетели с песчаной бурей и предложили мне отправиться на Землю таксистом. Я ответил, что подумаю. И вот до сих размышляю. Последний раз я семь лет провел в коме. Извини, Майло, но мир живых меня особо не привлекает.

Майло собрался задать еще вопрос, но Акрам его перебил.

– Полагаю, они не разрешат мне бродить вечно. Это точно. Рано или поздно я нарушу драгоценное равновесие и стану продавщицей, ослом или кофейным зернышком, и мне будет грустно. Нет, не надо больше вопросов. Умиротворение.

Он купил Майло отдельную палатку.

– Я не прочь делить с тобой жилище, – сказал Акрам. – Просто однажды вечером ко мне могут зайти гости, если…

– Понимаю, – ответил Майло.

Он шел с базара, удерживая на плече сверток полотна и подпорки, закрывавшие ему обзор с одной стороны. Он обернулся, чтобы проверить, не отстал ли Акрам.

Его нигде не было видно.

– Акрам! – крикнул Майло.

Вокруг спешили люди. Никто не ответил.

А потом нечто привлекло его внимание. В нескольких шагах, в самой толчее, какой-то блестящий предмет – медная лампа – подлетел в воздух и, сверкнув на солнце, опустился назад.

Через мгновение лампа снова взлетела, а следом – деревянная миска.

Наконец, лампа воспарила в третий раз вместе с миской, корзиной, чьей-то шляпой и пластиковой бутылочкой с неким спреем. К этому моменту толпа расступилась, чтобы дать место удивительному мастеру, и, конечно, это оказался Акрам.

И дураку было понятно, что Акрам, схватив несколько предметов с одного из прилавков, без разрешения или объяснений, начал ими жонглировать. Владелец магазинчика стоял прямо перед ним и бился в истерике.

– Дамы и господа, – обратился Акрам к толпе, – сейчас вы станете свидетелями воздушного колдовства! После этого я настоятельно рекомендую вам заглянуть в лавку этого доброго господина… Как вас зовут? Билл? Загляните в лавку Билла. Его товары отличаются не только прекрасными аэродинамическими свойствами, но и отменным качеством, а также низкой ценой.

Билл-торговец немного успокоился и отступил. Майло вернул ему товары.

– А теперь, – произнес Акрам, хрустнув костяшками, – пусть кто-нибудь кинет мне, чем жонглировать.

Акраму бросили пару сандалий и соломенную шляпу. Он непринужденно завертел ими в воздухе.

– Давайте поинтереснее! – воззвал он к толпе.

Кто-то крикнул: «Эй!» и бросил ему – но что это? Что-то длинное, изогнувшееся знаком вопроса, подвижное…

– Твою ж мать! – вырвалось у Майло и еще нескольких зрителей.

Змея!

Акрам тоже вскрикнул, но поймал гада и запустил его описывать круги вслед за шляпой и башмаками. Змея шипела, извивалась и пыталась ужалить, Акрам же только подмигивал и громогласно хохотал.

Зрители искупали его в овациях. Он вернул сандалии и шляпу владельцам, а змея скользнула вниз по его руке и скрылась в толпе, отчего тут и там люди стали подпрыгивать, но в большинстве своем остались посмотреть, что будет дальше.

И ни разу не пожалели.

Акрам выступал еще полчаса. Ему кидали ножи, кирпичи, раскаленные угли, табуретки.

Казалось, он совсем не напрягался, даже когда ему разом бросили целый мешок мячиков для гольфа. Он поймал их в воздухе и быстро задвигал руками, будто окруженный облаком из мельтешащих конечностей и шариков. Но даже он допускал ошибки. Несколько мячиков упали, однако Акрам ловко подбросил их назад носком сандалии, не переставая при этом улыбаться.

Единственная неудача, если можно так сказать, постигла его, когда кто-то кинул ведро с водой. Причем не само ведро, а выплеснул содержимое. Акрам застыл, обтекая, но удивленным не выглядел.

– Мои поздравления, мадам, – сказал он, поклонившись женщине с пустым ведром. – Вы выбрали единственную вещь, непригодную для жонглирования.

В толпе захлопали. В завершение Акрам подбросил в воздух трех симпатичных девушек, собрал заработанные деньги и махнул Майло.

– Мы богаты! – воскликнул он. – По крайней мере, на сегодня. Вечером купим жареный сыр и пиво.

По дороге из города Акрам великодушно согласился понести на плече палатку Майло.

– Сколько же в тебе на самом деле силы? – спросил Майло, припоминая трех девушек.

– Вся сила в запястьях, – ответил Акрам, пожав плечами.

Позже, плотно поужинав и изрядно выпив, они с горем пополам принялись ставить палатку для Майло.

– Хочу работать с тобой, – пробубнил Майло.

– Я работаю один, – икнув, ответил Акрам.

Им удалось установить одну подпорку, но другая тут же рухнула.

– Бог велик, – сказал Майло, придержав ругань. – Ладно, но ты только представь: будь у тебя напарник, ты смог бы перекидываться с ним разными предметами. Мы могли бы вворачивать всякие реплики и скороговорки, а не просто стоять и лыбиться.

– И тем не менее я вынужден отказаться, – ответил Акрам. – Вот подумываю написать книгу или купить лошадиную ферму.

Палатка вновь обрушилась.

– Забей, – сказал Майло. – Буду считать, что это очень дорогой спальный мешок.

И он отправился с животными на водопой.

Пока животные пили, Майло сидел, опустив ноги в воду, и пытался жонглировать тремя камушками. В лучшем случае ему удавалось удержать в воздухе два, а третий все время падал на землю или в воду.

– Есть один секрет, – раздался голос.

Майло обернулся и увидел Акрама, подбрасывавшего мешочки с бобами.

– Спорим, научу тебя жонглировать меньше чем за пять минут, – сказал Акрам. – Это легко. Вставай.

Майло встал. Акрам дал ему два мешочка.

– Возьми по мешочку в каждую руку. Перебрось один из левой руки в правую, так, чтобы оба мешочка оказались рядом.

Сделано. Проще простого.

– Давай еще. Только на этот раз, когда первый мешочек будет в воздухе, подбрось второй, чтобы он пролетел за ним и попал в левую руку.

Майло попробовал несколько раз, и в итоге у него получилось.

– Вот и весь секрет, – сказал Акрам, пожимая плечами. – Бросай, перекрещивай, и так далее.

Майло потребовалось всего несколько минут, и все три мешочка завертелись в воздухе.

– Ух ты! Спасибо! – поблагодарил он.

– Вот как мы поступим, – сказал Акрам. – Теперь, когда я рассказал, в чем фокус, ты должен сам научиться жонглировать более чем тремя предметами. Когда сможешь удерживать в воздухе семь вещей, я покажу, как жонглировать ножами и не выколоть при этом глаз.

– Спасибо. Очень мило с твоей стороны. Но почему ты передумал? – удивился Майло.

– Разум – одновременно благодать и средоточие загадок, – ответил Акрам, удаляясь.

У Майло снова появилась цель в жизни.

Он был скромным подмастерьем великого мастера. Учеником чародея. Роль, конечно, знакомая. За тысячи жизней он учился кунг-фу и воздухоплаванию. Был чемпионом по покеру, каталой на бильярде и прима-балериной. Он знал, как чему-то научиться и отполировать навык до волшебного совершенства.

Это было нелегко. Для этого требовалось терпение. Нужно понимать: если проделаешь что-нибудь тысячу раз, скорее всего, у тебя все получится; повторишь миллион раз – станешь мастером. И так далее. Учеба – не волшебство, а тяжелый труд.

Руби деревья, носи воду, как говорили буддисты.

Так что Майло упорно трудился. Кормил и поил животных. Наблюдал за Акрамом. И тренировался. Это стало его жизнью.

Конечно, чтобы так усердно работать и тренироваться, нужна веская причина, и она у Майло была. Он очень хотел так же, как Акрам, управлять толпой. Но кроме того, жаждал странного, легкодостижимого умиротворения, которое окутывало мастера, стоило ему подбросить в воздух несколько ножей, ботинок или котят. Как будто он уносился в другое измерение.

Иногда ночью вместо Сюзи Майло снилось жонглирование. Иногда.

– Кто такая Сюзи? – спросил Акрам как-то утром, когда они ели пончики на базаре.

– Почему спрашиваешь?

– Ты зовешь ее по ночам.

Майло не хотел об этом разговаривать. Или думать, или видеть во снах. Он запихнул в рот целый пончик и сердито уставился на солнце.

– Как хочешь, – сказал Акрам. – Очевидно, тебе важно сохранить эту тайну. А теперь, пожалуйста, жуй.

Как жонглировать более чем тремя предметами?

Майло наблюдал за Акрамом. Делал упражнения. Махал руками и разминал ладони. Научился перекатывать стеклянные шарики по костяшкам. Отжимался на песке.

Шайтан обожал кусаться и пинаться, пока Майло отжимается. Тогда он научился уворачиваться от верблюда.

Озарение пришло неожиданно. Все утро он жонглировал мешочками с бобами, отрабатывая новые способы перекрещивания, как вдруг его словно пронзило молнией.

Спросить.

Майло поспешил на базар, дождался, пока один высокий темноглазый жонглер закончит представление, и сказал:

– Даю пятьдесят баксов, если покажешь, как удержать в воздухе больше трех предметов.

– Подбрасывай выше, – ответил темноглазый жонглер.

– И быстрее, да?

– Нет, только выше. – Парень взял деньги и ушел.

Ага!

Майло тренировался месяц, а потом подошел к Акраму и сказал:

– Смотри!

– Сейчас не лучшее время, – отрезал Акрам, писавший что-то на листках бумаги. – Помнишь, я говорил, что, возможно, напишу книгу? Этим и занимаюсь. История моей жизни и наука жонглирования.

Майло подбросил в воздух пять мешочков с бобами. Акрам не выглядел впечатленным, но прекратил писать, чтобы посмотреть.

Майло добавил шестой мешочек. И седьмой. Они взлетали выше и выше, описывая полукруг.

– Видал и похуже, – сказал Акрам. – Конечно, прошел лишь месяц…

Мешочков становилось все больше. Майло одной рукой доставал из-за пазухи новые: один, два, потом еще десять, – а второй продолжал жонглировать.

У Акрама отвисла челюсть. Он отложил перо.

Майло поймал все мешочки, один за другим, и спрятал обратно под рубаху.

– Ну как? – спросил он.

– Потрясающе, – проговорил мастер, широко раскрыв от удивления глаза, как ребенок.

– О чем писал в книге? – поинтересовался Майло. – Как она называется?

– «День, когда Майло и Акрам Замечательный стали напарниками».

Майло благодарно поклонился.

– Бог велик, – сказал Акрам.

– Ясен хрен, – сказал Майло.

Они вместе упражнялись в жонглировании, перекидываясь разными предметами. И Акрам, наконец, приоткрыл секреты своего мастерства.

– Есть одна жонглерская хитрость, что бы ни прилетело из толпы, – сказал он Майло. Между ними летали семь мешочков с бобами.

– Вроде той змеи?

– Именно.

– Что за хитрость?

– В воздухе любой предмет вращается вокруг трех осей, в трех разных направлениях. Нужно его так зафиксировать, чтобы он двигался только вверх и вниз.

На этом этапе обучения у Майло начались технические сложности. Дни его протекали под знаком науки и постоянных тренировок. Подбрось то, кинь это. Запомни, как предметы перемещаются в воздухе. Кое-что Майло и так знал – в прошлые жизни ему приходилось быть ученым. Летать на трапеции под куполом цирка. Подавать в бейсболе и метать клинки.

Время шло. Он тренировался, залечивал травмы и снова тренировался.

Акрам продолжал работу над книгой. Иногда показывал Майло удачные пассажи.

– Однажды я жонглировал слоном, – сказал он, передавая Майло книгу. – Вот, прочитай.

– Здесь написано только про одного слона, – сказал Майло. – Это разве считается жонглированием?

– Считается, когда дело касается слона.

– Боже, Акрам! Сколько же в тебе силы?

– Сколько нужно. Пришло время отжиманий.

Майло отжался тысячу раз, а Шайтан стоял над ним и истекал слюнями, вывалив ему на спину что-то вроде пельменя.

Шло время. В оазис прибывали новые кочевники, а потом уходили своей дорогой. Майло видел сны. Земля вращалась под небесами. Дули ветры пустыни, истирая все вокруг и занося улицы песком, как и положено.

Первое совместное представление на базаре начал Майло.

Сперва он схватил с прилавка одного молодого торговца три футболки с надписью: «Я слишком горяч для пустыни».

– Эй! – крикнул торговец, вскочив на ноги.

Через несколько секунд футболки уже плавно подлетали в воздух, подобно лебедям.

– У-у-у, – загудела толпа и быстро образовала круг.

– Доброе утро! – обратился Майло к собравшимся. – Друзья, сейчас вы станете свидетелями демонстрации высоконаучного мастерства жонглирования. После представления от всей души рекомендую посетить лавку этого доброго господина. Как тебя зовут? Моуди? Загляните в лавку Моуди.

Моуди отступил.

До определенного момента это было самое обычное представление. Майло попросил бросить ему какой-нибудь предмет, и из толпы прилетели сандалии. Следом – фрисби. Он принялся жонглировать всеми возможными способами. В ход пошли даже три индейки с дюжиной яиц.

– Давайте, ребята, – подбадривал он. – Вы способны на лучшее.

И тут кто-то бросил ему ребенка. Младенец, плача и кувыркаясь, летел к нему над первым рядом зрителей. Майло едва не застыл на месте, охнув вместе с толпой. Но все же ловко поймал малыша, как и положено, – тот аккуратно приземлился ему на предплечье, а головка легла на ладонь.

Следом прилетел еще ребенок и еще. У Майло не было выхода. Он рефлексивно поймал всех троих и, даже не успев осознать, начал жонглировать вопящими младенцами.

Толпа беспомощно всплеснула руками и подалась вперед, но потом отпрянула, чтобы не мешать. На шум приходили все новые зрители, шли с дальних концов базара и оставались смотреть, затаив дыхание.

Однако вскоре Майло, бессчетное количество раз бывший отцом, матерью и ребенком, понял, что что-то тут не так. Малыши были какими-то чересчур упругими, а их крики уж слишком однообразными…

Куклы. Какой-то ублюдок схватил этих пупсов с прилавка – вот и торговцы появились, активно жестикулируя. Раз, два, три – Майло бросил им их товары. Раз, два, три – взглядом проводила кукол толпа. Мгновение взволнованной тишины и замешательства. А затем взрыв облегченных аплодисментов, не утихавших долгое время. Там был и Акрам, испытавший восхищение и облегчение вместе с остальными.

– Поклонись, нам пора идти, – сказал он, приблизившись.

– Но почему? – протестовал Майло. – Мы ведь даже не показали наш парный номер с мечами и…

– Превзойти твое выступление все равно не получится, – объяснил Акрам. – Всегда заканчивай на пике. А теперь пойдем.

Майло поклонился и собрал горку монет, и они по дороге купили мясных лепешек. Так состоялся его дебют в качестве профессионального жонглера.

Той ночью ему приснился восхитительно-ужасный сон.

Кто-то из толпы кинул ему женщину. Это была Сюзи.

– Сюзи! – воскликнул он, подбросил ее в воздух и ловко поймал на руки.

– Все без толку, – проговорила она, и прежде чем он успел возразить, ее начало затягивать, как случалось раньше. Растягиваясь и исчезая, она коснулась его лица.

– Нет!

Ее пальцы удлинялись, щекой он чувствовал их мягкое, теплое прикосновение, а потом она провалилась сквозь измерения.

Майло очнулся. Он все еще ощущал тепло ее мягкой руки. Сверху повеяло горячим дыханием и раздались влажные причмокивания. В палатку просунулось нечто продолговатое и мокрое…

– Черт бы тебя побрал, Шайтан! – крикнул Майло, отпихнул голову верблюда и, едва не обрушив палатку, выбрался наружу. Отираясь, при свете звезд на ощупь отыскал ведерко с водой и стал смывать тягучие верблюжьи слюни.

– Майло! – позвал появившийся из палатки Акрам, – Майло, что случилось? Тебе плохо? На нас напали?

Тот, отплевываясь, объяснил.

Акрам рассмеялся.

– Не смешно! – огрызнулся Майло. – Этими своими штучками он превращает мою жизнь в сущий ад!

– Смешное в другом, – ответил Акрам. – С одной стороны, да, он скверный верблюд. Но разве ты не понимаешь, почему он так себя ведет? Это его способ показать любовь.

Майло молча опустился на песок. Акрам пошел купить рулетиков с корицей.

Это была правда. Он чувствовал, что правда. Его сердце даже немного обмякло. Но…

– Почему? – наконец спросил он, когда Акрам вернулся.

Акрам только пожал плечами. Протянул Майло рулет, и они стали есть в тишине.

– Потому что ты добрый и заботишься о нем, несмотря на все недостатки? Потому что давным-давно в прошлой жизни ты был верблюдихой? Откуда мне знать?

Шайтан вылез из палатки. Увидел Майло и подошел, обдавая его смрадным дыханием. Майло вытянул руку и потрепал верблюда по омерзительно потной шее. Шайтан издал отвратительный звук и нежно укусил его за руку.

На следующий день им удалось выступить вместе. Они бросали друг другу хорошеньких девушек. Перекидывались яблоками и откусывали от них в воздухе. Жонглировали ножами и огнем, фарфоровыми тарелками и стеклянными фигурками, мыльными пузырями и воздушными шарами, как будто в замедленной съемке.

В лагерь они притащили по мешку монет каждый. Время шло.

Однажды они жонглировали ведрами, полными воды. Этот трюк, требовавший недюжинной силы и координации, придумал и поставил Майло. В другой раз он решил жонглировать резиновыми мячиками, причем, чтобы некоторые отскакивали от земли, как будто они с Акрамом – живые попкорницы.

В скором времени стало очевидно, что ученик превзошел учителя. Акрам, казалось, был не из завистливых. Все чаще в своей книге он писал о Майло. О том, как Майло жонглировал тремя спящими девушками, а те даже не проснулись. О том, как Майло перебросил гору обожжённых на солнце кирпичей из одного места в другое. О том, как Майло – и не раз – звал во сне Сюзи, а потом отказывался об этом говорить и на расспросы надувался, как ребенок, все отрицал и явно что-то скрывал…

Однажды вечером Акрам вылез из палатки и подошел к Майло, который сидел, уставившись на луну, и водил пальцами по песку. Рядом, опустившись на колени, спал Шайтан и храпел, как полный блевотины паровоз.

– Друг, – сказал Акрам, – отсюда нужно выбираться время от времени. Пойдем в город, что-нибудь подыщем.

– Я в порядке, – едва слышно проговорил Майло.

Акрам тяжело вздохнул.

– Нельзя с головой растворяться в работе, – настаивал он.

Майло немного оживился.

– Я не растворяюсь, а концентрируюсь. Только так можно стать великим. Пусть другие считают тебя одержимым, но ты-то понимаешь, к чему стремишься.

– И к чему же?

– К совершенству.

– Прости, друг мой, но это чушь собачья. Ты от чего-то бежишь.

– Как и ты. Как половина здешних людей. Все мы плаваем по кругу, как можно медленнее и дальше от слива.

– Ладно, чистая правда. Но я не встречал никого, кто вел бы себя как ты. Ты упражняешься. Выступаешь. Спишь. Сидишь со своим дурным верблюдом. Такая жизнь – не земная и не загробная.

– Мое дело.

Майло прекратил водить пальцами по песку. Акрам отправился в город в одиночку.

На следующий день в оазис приехали новые путешественники. Они продвигались через базар на слонах.

– Слоны, – заметил Майло.

– Действительно, слоны, – сказал Акрам. – Прекрасные животные. Когда-нибудь ездил на слоне? Я только однажды, когда…

Майло по-особенному взглянул на него.

– Майло, нет, – запротестовал Акрам.

Но Майло уже приблизился к первому пришельцу – самому здоровому. Удивительное животное. В расшитой самоцветами попоне, с раскрашенными бивнями и паланкином на спине, полным кочевников в богатых одеждах. Он вежливо заговорил с людьми в паланкине, казалось, его слова их сильно развеселили.

– Майло, – рявкнул Акрам, появившись рядом. – Нет!

– Тебе же удалось.

Акрам замялся.

– Может, удалось, а может, и нет.

– Но ты пишешь об этом в книге.

– Мало ли о чем я пишу. Это всего лишь книга.

Кочевники спустились, и Майло встал под слона.

– Бог велик, – проговорил Акрам. – И милостив к дуракам.

Ничего не вышло. Майло уперся слону в брюхо и весь затрясся. Завибрировал каждый мускул его тела, набравшего за последнее время значительную силу. Казалось, проблема крылась в отсутствии подходящей точки опоры. Слон заворчал. Непохоже, чтобы он злился; наоборот, он был бы рад помочь, если б мог понять, что нужно этому странному натужившемуся двуногому. Но существуют невозможные вещи. Абсолют. Всему есть предел. Акрам ногой чертил на песке круг. Может, его другу требовался именно такой урок. Может, потом они уедут из города, на время сменят обстановку.

И тут зад слона немного приподнялся.

– Оххх, – ахнула толпа.

Слон тихонько протрубил. Бесконечное мгновение спустя его передние ноги тоже оторвались от земли. Воцарилась гробовая тишина, но ненадолго. И слон поднялся не так уж высоко. Может, на пару дюймов. Тем не менее всем было видно – неоспоримый факт, – что несколько секунд мужчина удерживал в воздухе слона. Выдохнув, Майло в изнеможении повалился на колени, слон изящно опустился на землю, а толпа взорвалась криками, и отовсюду полетели деньги. Акрам рванул навстречу, отогнал слона и помог Майло встать. Ноги не держали его. Приподнявшись ровно наполовину, он осел, как тонущий корабль.

– Кажется, я сломался, – прошептал он.

– А чего ты ожидал?

– Ожидал поднять слона. И поднял.

Акрам закинул Майло на плечо, как пожарный, и вынес его из города.

– Жонглированием это не назовешь, – сказал он.

– Прибереги историю для книги, – ответил Майло и вырубился.

Майло спал. Акрам уложил его в своей палатке и время от времени проведывал, переступая через Шайтана. Сон перешел в кому. Скорее, полукому, потому что Майло периодически просыпался, чтобы попить и даже немного поесть. А потом снова отключался. Прошло время. Если быть точным, неделя. Одной прохладной ветреной ночью подол палатки приоткрылся, и внутрь ступил Майло. Акрам зажег свечу. Да, это был Майло. Проснулся, наконец, и выглядел вполне сносно. Может, немного похудел, но в целом был в порядке. По крайней мере, так показалось Акраму, пока он не увидел его глаза.

В них, еще до слона, зажегся странный, глубинный огонь. Теперь огонь как будто разгорелся, подпитанный неделей непрерывного сна.

– Я пришел попрощаться, – проговорил Майло. – И сказать, что благодарен.

– Попрощаться? Боже правый, Майло, куда ты собрался? Ты не в состоянии…

– Куда глаза глядят, в одиночку, – перебил Майло. – Буду учиться жонглировать водой.

Палатку колыхнул порыв ночного бриза. Шайтан отрыгнул.

– Майло, пожалуйста, послушай, – сказал Акрам. – Водой нельзя жонглировать. Нет, послушай. Со слоном проще: он тяжеленный, но хотя бы плотный, есть за что ухватиться…

Акрам беспомощно замолк.

– Бог велик, – сказал Майло и выскользнул из палатки.

Целую неделю пробирался он через пустыню верхом на Шайтане, позволив животному выбирать дорогу. Какая разница, куда идти? По пути он разминал руки и жонглировал камнями.

Через некоторое время абсолютно случайно он оказался у того самого источника, где впервые повстречал Акрама. Здесь начиналась чистая река, которая несла свои воды бог знает куда. Там он и остановился, разбил палатку и окунул руки в воду.

Приходившие в оазис путешественники называли его Жонглирующим Отшельником, или Созерцающим Отшельником, или Плещущимся Отшельником, или Отшельником с Нечестивым Верблюдом.

При удачном стечении обстоятельств его заставали в относительно приветливом настроении: тогда он жонглировал орехами, камнями или комками глины. Иногда даже устраивал представление, жонглируя всем, что ему бросали странники. В другой раз он мог сидеть у самой кромки, уставившись, не моргая, в воду. Не на свое отражение, а как будто на нечто сокрытое в глубине.

Иногда он плескался в источнике, как ребенок, и ни капли не смущался, если его застукали. В любом случае он всегда был любезным и гостеприимным, хоть и слегка отстраненным. На беду, его верблюд выглядел отвратительно, но в том не было вины хозяина. Тем более что он, несомненно, являлся святым.

На небе кружились звезды, луна и солнце сменяли друг друга, пустыня катила вперед свои изменчивые валы.

Однажды, когда Майло в очередной раз сидел и вглядывался в источник, пытаясь увидеть в нем отнюдь не лицо Сюзи, но секретное свойство, способное придать воде форму, ниже по течению появилась крупная фигура в ярко-зеленой накидке, опиравшаяся на длинную трость. Голову скрывала плотно накрученная чалма.

– Ага, – проговорило привидение. – Вот ты где.

Майло поднял глаза и заморгал. Иногда он видел вещи, которые на поверку оказывались миражом.

Странница была настоящей. Она развязала чалму, опустилась на колени, протянув к нему огромные, мясистые, прекрасные руки.

– Мама, – проскрипел он и упал в ее объятия.

Он отыскал еду и принес из палатки чашку, предупредив верблюда, чтобы тот и не думал блевануть на гостью. Они сидели и ели молча, пока солнце не зашло за горизонт. Тогда Мама проговорила:

– Майло, какого рожна ты делаешь?

Он пробормотал что-то про жонглирование водой.

– В жизни не слышала ничего тупее. Это же невозможно.

– Если бы мне удалось, – возражал он, – это было бы настоящим проявлением Совершенства.

Мама скинула свои походные одежды и вошла в воду.

– Вот в чем дело? – сказала она, рассекая усыпанную отраженными звездами гладь. – В Загробной Жизни попытка не считается. Ты же знал об этом?

Майло предполагал что-то подобное.

– Ты знаешь, в чем дело, – сказал он.

Отплыв достаточно далеко, она потеряла очертания. Стала просто тенью. Голосом.

– Да, знаю.

Тишина.

Молчать Майло умел. И замолк надолго.

– Если ее засосала Великая Космическая Душа, – наконец, проговорил он, – то в чем тогда смысл?

Мама подплыла ближе. Здоровенная теплая рука высунулась из воды и взяла его за лодыжку.

– Я не могу ответить за тебя, – сказала она. – Знаю, ты должен сам решить: сидеть здесь и ныть, как ребенок, или попытаться что-то сделать. Может, ты и не достигнешь желаемого. Но стоит ли из-за этого отчаиваться? Просто сдашься вот так?

Майло раскрыл было рот.

– Посмотри на себя, – сказала Мама.

Майло сделал, как велено. Через несколько мгновений его глаза привыкли к свету звезд, и впервые за долгое время он увидел свое отражение.

Настоящий скелет. Натянутая кожа, впалые глазницы. Джелабея болтается лохмотьями.

– Возвращайся, – сказала Мама. – Нужно попытаться.

– Что попытаться? – прохрипел он.

– Что попытаться?! – теперь она разозлилась. – Ты прикалываешься? Что с тобой не так, самовлюбленный ты идиот?! Попытаться стать совершенным! Попытаться сделать хоть что-нибудь! Какая из твоих жизней была самой клевой? Ладно, клевой – неподходящее слово, но…

– Жизнь капитана Гворкона, – ответил Майло.

– Серьезно? Хорошо. Что ж, отличный выбор. Капитан Гворкон уж точно не стал бы рассиживать в Загробном мире, сгнивая заживо перед собственным отражением. Он бы вернулся и прожил следующую жизнь…

– Жонглируя, – подытожил Майло.

Мама сильнее сдавила его лодыжку.

– Черт побери, Майло…

– Шучу. Сражаясь со злом. Он вернулся бы назад и бросил все силы на борьбу со злом.

Поднявшись, он начал снимать одежду. Шайтан тоже встал где-то за спиной.

Почему бы и нет? Рождаясь заново, человек ведь тоже теряется, в своем роде.

– Иди, – сказала Мама. – Сражайся со злом. Чтобы не к чему было придраться. А потом возвращайся, и посмотрим.

Хрена с два, подумал Майло.

Но заставил себя. В конце концов, он был ветераном, пережившим утро понедельника полмиллиона раз. Только поистине мудрый человек знает, что делать: стряхиваешь одержимость и жалость к себе, делаешь один шаг, другой и не останавливаешься.

По колено заходишь в темный водоем посреди пустыни, перебираешь проплывающие мимо жизни. А когда ты уже готов нырнуть, с берега раздается глухой, грустный голос; оборачиваешься и видишь животное, этого противного, злобного зверя, который любит тебя и думает, что ты – замаскированная верблюдиха. Он смотрит, как смотрят все животные, когда не знают, вернешься ли ты.

И пусть у тебя было полно собак, и сам ты был собакой и знаешь: от того, что вернешься и попрощаешься, легче не станет. Но ты все равно идешь. И животное капает на тебя слюнями, пыхтит и потеет, а потом его сердце дает трещину, и повсюду в этой огромной дурацкой пустыне сердца лопаются, как попкорн. А тебя душит грусть. Ты жалеешь себя и с этими мыслями ныряешь в воду; река несет тебя и стирает все воспоминания, кроме осознания собственной неповторимости. Твоя душа, как в спасательной капсуле, плывет вперед, и все начинается сначала в девять тысяч девятьсот девяносто восьмой раз.