Санька ломала голову, как помочь Глебу, который должен выйти из тюрьмы до выписки Жанны, иначе ребенок не удержится в животе, о последствиях этого страшно думать. Санька сказала ей, что Глеб уехал тестировать автомобили аж в Сибирь! Почему в Сибирь? А потому, что это далеко. Туда поездом ехать дня четыре, потом обратно. И будто бы в Сибири новый завод выпустил первую партию автомобилей, а Михайлов решил заменить старье на новые машины, цена оптовая, потому безумно выгодная. О, как Санька врала! Мол, за Глебом приехали утром, впопыхах сотовый телефон он забыл дома, а кто из нас номера мобильников помнит наизусть? Вот и Глеб не помнит, поэтому не звонит. Короче, ее вранье прошло.

Санька в роли таксистки простаивала второй час, время подползало к двенадцати ночи, как вдруг диспетчер сказала:

– Двадцать четвертый на выезд. Ресторан «Ковчег», срочно.

– Двадцать четвертый принял, – ответила Санька хриплым голосом, как учил Рыбалкин.

– Глеб, это ты? – засомневалась диспетчер.

– Кто ж еще! – прохрипела Санька. – Я голос сорвал.

– Бог мой, ты у нас певец? – съязвила она.

Однако заказ поступил, диспетчер дала задание свободному водителю, оставив Глеба в покое. И тут пронесло.

Санька подъехала к «Ковчегу», где под зонтиком (моросил противный дождик) жалось несколько человек, на такси они отреагировали бурно, как голодные обезьяны, увидевшие один на всех банан. Поначалу Санька испугалась подвыпившей компании, превышавшей число пассажиров, которых можно взять, но, к счастью, в салон заталкивали пару.

– Нет, нет, к водителю его! – настаивала женщина, а ее спутник, пьяный вдрызг, рвался на заднее сиденье. – Я сказала – к водителю! Чтобы не дышал на меня, иначе я получу алкогольное отравление. Все, друзья мои, спасибо и пока.

Мужчина плюхнулся рядом с Санькой, ей пришлось потянуться, чтобы закрыть дверцу с его стороны, тем временем спутница хлопнула дверью сзади и выругалась:

– Ну и свинья же ты, милый! Так нажраться…

– Куда едем? – спросила Санька, трогаясь с места.

– На Пархоменко, двадцать! – рявкнула женщина, между прочим, внешне даже очень и очень. Только злющая язва.

Санька поднесла микрофон ко рту и прохрипела диспетчеру:

– Фиксируй двадцать четвертого.

– Ты совсем охренел? – рявкнула та в ответ.

Санька ничего не поняла. Почему диспетчер наехала? Может, у них с Глебом свой словесный код, и она не в состоянии его расшифровать? Делать нечего, повезла клиентов под беспрестанный зудеж пассажирки, адресованный мужчине, который закрыл глаза и не реагировал на обидные слова.

– С тобой нельзя появляться в приличных компаниях! Ты через пять минут превращаешься в скотину. Как будто спиртного не видел лет десять и наконец дорвался! Ты алкаш. Тебе пора лечиться. Слышишь? Нет? Испортил мне отдых, теперь портишь жизнь, я же с тобой прозябаю, а не живу. И главное, ты нарочно напиваешься, назло мне, думаешь, я не вижу?..

Судя по сверкающим камням в ушах и на пальцах, жизнь у нее «испорчена» донельзя, просто каторга и рудники. Санька доставила парочку по адресу, притормаживая, сделала запрос:

– Двадцать четвертому расчет.

– Ты больной? – рявкнула диспетчер и больше ни слова.

Вот что делать в подобной ситуации? Какие деньги брать, сколько? И что это за диспетчер? Такое впечатление, будто она не знает, что за проезд берут деньги, но ведь их отсчитывает диспетчер. Что же происходит?

Тем временем пассажирка вышла из машины и танцующей походкой направилась к подъезду, оставив пьяного мужа в салоне и не расплатившись!

– Эй, женщина, постойте! – ринулась за ней Санька. Обогнав, встала у нее на дороге, напомнив: – Вы забыли мужа.

– Дарю его тебе, – огрызнулась та.

Удивительно невежливая. Санька не виновата, что у них «любовь прошла, завяли помидоры», решали бы свои проблемы дома. Дамочка хотела обогнуть таксистку, а та и не думала давать ей дорогу:

– За подарок спасибо, но вы же не оставите его в машине?

– Почему это? Оставлю. Вези его куда хочешь и отойди.

– Хорошо, беру вашего мужа. Раз он вам не нужен, мне пригодится. Но вас я доставила, платите за извоз…

– Ты что, издеваешься? Завтра вылетишь с работы, обещаю.

Санька растерянно хлопала глазами вслед фифе под зонтом, пока та не скрылась вместе со своей разбушевавшейся злостью в подъезде. Да-а-а, славненький первый рабочий денек, то есть ночка. Говорят, как начнешь, так и покатится… Ой, нет-нет, Саньке нужна удача, она привыкнет к неадекватным клиентам. А к неадекватным диспетчерам?

Ежась, девушка побежала к машине – дождь усилился, а он уже не летний и, попадая за шиворот, приносит массу неприятных ощущений, по спине словно ползает ледяная гусеница. Плюхнувшись на сиденье, Санька покосилась на безмятежно спящего мужчину, скрестившего на груди руки.

Лет сорок. Сухощавый – жена, наверное, не кормит. А ей примерно тридцать, скорей всего, женат он не первый раз. Не урод, волосы вон какие густые, непокорные, темные, в районе лба серебристое пятно. Оно смотрелось нелепо, будто мазнули белой краской. Нос тонкий и горбатый – на коршуна похож… или на орла? Собственно, Санька не знала, чем одна птица отличается от другой, но «орел» звучит гордо. Над переносицей у мужчины грозная складка, наверняка он часто сердится и сводит брови, а у губ глубокие складки, какие бывают у людей властных и упрямых. Санька с такими сталкивалась, от них всегда море проблем, да и жене наверняка с ним нелегко, но ее это не оправдывает.

– Да-а, не повезло тебе, – сказала она вслух, выставив в окно под дождь ладонь, на которой заплясали холодные капли. – Где ты откопал эту выдру? Вообще-то жалеть тебя нечего, потому что каждый достоин своего партнера. Признавайся, ты же не первый раз напился? Вот и взбесилась твоя выдра, меня обхамила, не заплатила… Но я тебя, так и быть, не выброшу, на улице мокро, еще простудишься. А вдруг ты человек хороший? Может, мне тебя Бог послал для проверки, и за мою доброту он все уладит?

– Двадцать четвертому на Монтажную, восемь.

– Двадцать четвертый Монтажную принял, – прохрипела Санька чужим голосом и отправилась в путь.

Она правильно поступила, не выбросив пьяницу в дорогом костюме, за что дырявые небеса послали ей работу на целых два часа – только успевала развозить народ. Что показательно, диспетчер исправно говорила сумму, какую она накатала, сбоя больше не было.

Спящего Санька представляла клиентам мужем, который сопровождает ее на дежурстве, мол, он немножко устал и спит. Ничего, верили и не приставали. Только не стоило брать двух парней, на афишах которых было нарисовано: выродки. Они всю дорогу отвешивали ей полушепотом сальные комплименты, а когда она остановилась, один протянул руку и погладил Саньку по груди со стоном пошлого сладострастия…

У Саньки на сей случай была приготовлена гантель, проломить голову ею – много силы не надо, лишь сноровка, а глаз подбить – так вообще запросто. Не успела она ею воспользоваться, как хам вдруг громко застонал от боли, нецензурно выругавшись:

– …руку сломаешь!

А это пьяный и спавший чужой муж выкрутил его ладонь, причем одной своей рукой непонятно как. Второй пассажир сзади рассвирепел:

– Ну, ты! Щас обоих укатаем…

Сосед Саньки отшвырнул первого хама, тот упал на спинку сиденья и застонал, растирая руку, но направленный в них пистолет увидели оба.

– Быстро расплатились за извоз и катитесь вон из арбы, – сказал чужой муж абсолютно трезвым голосом. – Иначе ваши мозги испачкают асфальт.

– Ха, пугач небось, – хохотнул второй.

– Пугач? Так я щас проверю. С кого начать? С тебя?

– Не спорьте с ним, эта штука настоящая, а у него справка, – панически поведала Санька двум «крутым» парням. – Справка из дурдома! То есть из психдиспансера…

– Тихо, тихо, мужик, – присмирел второй, ведь недаром говорят, что раз в год и палка стреляет. Он сунул ей деньги с милой сердцу каждого извозчика фразой: – Сдачи не надо.

Он суетливо помог другу-приставале, временному инвалиду, вылезти из машины, и под проливным дождем оба дунули к многоэтажным домам, прозванным в народе свечками. Санька косилась на чужого мужа, опасливо гадая: может, ей тоже бросить машину да удрать от него? Все-таки человек с оружием – явление аномальное даже в наши неспокойные дни, но тогда придется распрощаться с машиной Глеба – нет, без колес ей никак нельзя.

– Чего стоим? – сказал клиент, спрятав пистолет. – Поехали.

Она тронула машину с места, развернула, не задавая вопросов, куда ехать, так как с окраины есть только две дороги: из города и к центру. Этому человеку нужно попасть домой, а дом именно в центре.

– Ну, рассказывай, как ты докатилась до жизни такой? – проявил бывший пьяница интерес к ее персоне.

– До какой – такой? – не поняла Санька.

– Таксистка… хм. Несерьезно это. Опасно для девушки, как ты убедилась. Опасно, несмотря на спортивный инвентарь, который не помог бы тебе справиться с двумя насильниками.

Для человека, не стоявшего на ногах и не вязавшего лыка всего пару часов назад, он просто отлично строил фразы, ни разу не «споткнувшись».

– Таксистка – это временно, – сказала Санька, – на самом деле я автомеханик.

– Да ну, – флегматично и одновременно скептически произнес он, явно не поверив, что молодая девушка способна перебрать автомобиль.

– Классный автомеханик, зря не верите. Широкого профиля.

– А почему хрипишь, когда разговариваешь с диспетчерами? Это прикол такой?

– Вынужденная мера. Мужа моей сестры… в общем, у него проблема, крупная неприятность, я его подменяю. То есть я сейчас он. Диспетчеры не должны этого знать, ну, чтобы не настучали шефу. Кажется, он с придурью, женоненавистник.

– Голубой, что ли?

– Не знаю. Мы к центру подъезжаем, куда вас доставить?

– К выдре. На Пархоменко.

– Вы не были пьяным! – дошло до нее с большим опозданием.

– Я был не пьян, но я спал. Честно спал.

– Кто ж вам теперь поверит? А зачем вы дразнили жену?

– А черт его знает!

– Понятно. У вас ужасный характер, да? А где вы научились так расправляться с хамами?

– Когда ты ходила под стол пешком, девочка, меня уже призвали на срочную службу. Да, в те времена мало кому удавалось отмазаться от армии, а мой отец считал, что это хорошая жизненная школа для мужчины, поэтому постарался засунуть меня в самые тяжелые войска – десантные. С тех пор осталась привычка тренироваться, два раза в неделю хожу на занятия с инструктором и поддерживаю форму. Тормози здесь и… держи.

Санька взяла тысячную купюру, торопливо достала кошелек для казенных денег и, протянув ему пятьсот рублей, смущенно сказала:

– Только вы скажите, сколько вам сдачи дать. Я не здешняя, не знаю стоимость километража, а диспетчер не сказала…

– Сдачи не надо. Я тебе много больше должен, ты же меня полночи катала, но наличных больше нет.

– Вы же меня тоже выручили, значит…

– Тогда это тебе чаевые за остаток ночи. Поезжай домой и выспись, а не уродов развози. До свидания.

– Но это очень много! – крикнула она ему вдогонку. – Если вы передумаете и захотите забрать сдачу, найдите меня во втором таксопарке на Саратовской.

Не услышал, кажется. Набрав код, он скрылся в подъезде, а Санька уложила скрещенные руки на руль, легла на них подбородком и, забыв про ночное приключение, стала планировать завтрашний день. Нужно отвезти Глебу передачу из «разрешенного списка», что немного поддержит его морально. Съездить к сестре, завтра врать не придется, а вот через несколько дней Жанна ее достанет: где Глеб? Как же у нее испортился характер – ворчит, вечно недовольна, неужели все беременные такими вредными становятся?

– Со следователем необходимо увидеться, – произнесла она вслух. – И это перво-наперво. Или адвокат главнее?

С деньгами проблема. Санька приехала с приличной суммой (приличной в ее понимании, конечно), но она тратится на капризы драгоценной сестры и передачи Глебу. Неплохо бы с ним увидеться, спросить, где денег взять. Значит, к следователю попасть нужно в первую очередь.

«Дворники», скрипя и визжа, разгребали воду, а она все равно через мгновение заливала лобовое стекло, будто на автомойке. Дождь окружил машину стеной, казалось, за ним нет другого мира, а есть только это локальное пространство, иллюзия безопасности. И вызовы вместе с меченным сединой пассажиром ушли.