Смотрелся Одноглазый жутко.

– Тяжело пришлось, – сказал он. – Давай карту, Костоправ.

Я подчинился. Колдун ткнул в карту пальцем:

– Вот тут он застрял. Похоже, что он прошел путь до самой середины, по следу Боманца, а возвращаясь, влип.

– Как влип? Я вообще не понимаю, что там творится.

– Жаль, что тебе там не побывать. Царство жутких Теней… Наверное, и к лучшему, что не для тебя это. Ты бы сунулся.

– Это шутка?

– Я к тому, что ты слишком любишь совать нос куда не следует. Как старина Боманц. Нет. Стой. – Он помолчал секунду. – Костоправ, около тропы Боманца покоилась какая-то тварь, из прислужников Взятых. Колдун ей был не по зубам. Но Ворон-то дилетант. Думаю, мы с Гоблином и Молчуном едва справились бы с этой тварью, а мы поискуснее Ворона будем. Он недооценил опасность и переоценил себя. Когда уходил, эта тварь заняла его место, и он остался там.

Я нахмурился, не совсем понимая.

– Она использовала его, чтобы сохранить равновесие старых заклятий, – объяснил Одноглазый. – Ворон застрял в сети очень древнего колдовства. А тварь теперь среди нас.

Мое сердце ушло в пятки. Это было почти отчаяние.

– Она вышла? И вы не знаете…

– Не знаем. Карта ничего не показывает. Боманц не обращал внимания на лиходейскую мелочь. Дюжину он точно не отметил; может, их там несколько десятков. Судя по летописям, так и есть.

– Что он тебе сказал? Смогли вы с ним связаться?

– Нет. Он заметил нас, но он в колдовской яме. Я не мог бы связаться с ним, не угодив туда сам. Похоже, то, что вышло наружу, чуть больше того, кто остался, и я попробовал этим воспользоваться. И Гоблину пришлось потом меня вытаскивать. Я ощутил дикий ужас Ворона. Ужас, причина которому – не то положение, в котором Ворон оказался; оно вызывало в нем только гнев. Думаю, он попался только потому, что слишком торопился и не обращал внимания на происходящее вокруг. Я понял! Он был в центре – и дрался. Что находится в центре?

– Ты полагаешь, тварь, которая выползла, попыталась открыть Великий курган?

– Возможно, она пыталась это устроить.

Я напряженно работал мозгами.

– Что, если доставить сюда Душечку? Она попробует…

Одноглазый выразительно посмотрел на меня. Дескать, не дури.

Правильно. В безмагии освободится не только Ворон.

– Тому типу очень понравится, – хихикнул Гоблин.

– Мы тут ничего для Ворона сделать не можем, – произнес Одноглазый. – Надеюсь, когда-нибудь найдется колдун, который на это способен. А пока… – Он пожал плечами. – Предлагаю держать языки за зубами. Если об этом узнает Душечка, она может и позабыть о своей миссии.

– Согласен, – ответил я. – Но…

– Что «но»?

– Я вот что думаю: Ворон и Душечка… Чего-то мы не понимаем. Ну, вы знаете его, верно? Так почему он сбежал тайком и явился сюда? Якобы хотел обойти Госпожу и ее банду с тылу. Но почему оставил Душечку в неведении? Понимаете намек? Может, она не так уж сильно разволнуется. Или у Ворона могли быть какие-то другие причины.

На лице Одноглазого отразилось сомнение. Гоблин кивнул. Следопыт, как всегда, ничего не понял.

– Что с телом? – спросил я.

– Сущее бремя, – ответил Одноглазый. – Я, конечно, не уверен, но, если потащим его на равнину, связь тела и души может порваться.

– Стой!

Я посмотрел на Горшка. Тот глянул на меня. Вот и еще одна двойная связь.

Есть радикальный способ решить проблему с телом Ворона. И с его вывозом. Выдать тело Госпоже. Это решит сразу несколько проблем. В том числе проблему той беглой твари и попыток Властелина освободиться. И даст Душечке время, пока внимание Госпожи отвлечено.

Но что тогда станет с Вороном?

Он может быть ключом к нашему успеху… или провалу.

Выдать или спасти. Сыграть в расчете на тот невероятный случай, что мы сможем заполучить его назад, прежде чем его знания окажутся применены против нас.

Опять сложности. Вечно сложности.

– Давайте попробуем еще раз, – предложил Гоблин. – Теперь я пойду вперед, а Одноглазый меня прикроет.

По кислой роже Одноглазого я понял, что этот спор у них уже возникал. Я не вмешивался. Они знатоки, им и решать.

– Ну? – потребовал ответа Гоблин.

– Если думаешь, что тебе удастся…

– Думаю. И терять нам нечего. Может, следует посмотреть на всю проблему с новой точки зрения? Вдруг Одноглазый чего-то не заметил.

– Я одноглазый, а не слепой! – рявкнул второй колдун.

Гоблин скривился. Этот спор тоже возникал не раз.

– Не тратьте времени, – приказал я. – Мы не можем торчать здесь вечно.

Иногда решения принимают за тебя. Глухая ночь. Ветер в ветвях. Холод просачивался в палатку, я просыпался, дрожа, и засыпал снова. Мерно барабанил по крыше дождь, но его шум не успокаивал. Боги, до чего же я устал от дождя! Как только стражникам удается не свихнуться окончательно?

Кто-то потряс меня за плечо. Следопыт.

– У нас гости, – прошептал он. – Неприятные.

Пес Жабодав стоял у входа, вздыбив шерсть. Я прислушался. Ничего. Но я предпочел поверить Следопыту. Лучше быть трусом, чем трупом.

– Как Гоблин с Одноглазым?

– Еще не закончили.

– Ох-хо. – Я нашарил одежду, оружие.

– Пойду разыщу их, – пробормотал Следопыт, – попытаюсь сбить со следа или увести подальше. А ты предупреди остальных. И готовьтесь бежать.

Он выскользнул из палатки вслед за дворнягой. Вот теперь эта псина зашевелилась!

Наш шепот разбудил Горшка. Мы оба молчали. Интересно, на что он отважится? Я набросил одеяло на голову и вышел. Каждому дню хватает своих забот.

В соседней палатке колдуны еще не вышли из транса.

Проклятье! И что теперь? Рискнуть и разбудить Одноглазого?

Очень тихо:

– Одноглазый, это Костоправ. Плохи наши дела.

Ага. Здоровый глаз открылся. Мгновение колдун не мог прийти в себя, потом шепотом гаркнул:

– Ты о чем?

– Следопыт говорит, в лесу кто-то есть.

Сквозь пелену дождя донесся вопль. Одноглазый взвился.

– О боги! – рявкнул он. – Какого дьявола?!

– Что такое?

– Кто-то только что метнул заклятие, достойное Взятого.

– Сможешь вытащить Гоблина? Срочно?

– Могу…

Очередной вопль длился, как мне почудилось, целую вечность и нес боль и отчаяние.

– Вытащить.

Казалось, Одноглазый потерял всякую надежду.

Взятые. Несомненно. Напали на наш след. И приближаются. Но крики… Первый – кого Следопыт застал врасплох. А второй? Застали врасплох Следопыта? Нет, не его это голос.

Одноглазый лег, прикрыл глаз и через несколько секунд вновь погрузился в транс, несмотря на отражавшийся на его лице ужас. А он силен – войти в транс при таком нервном напряжении.

Донесся третий вопль. Я высунулся под дождь и растерянно огляделся. Ничего не видно. Через несколько секунд зашевелился Гоблин.

Он был жутко вымотан, но Одноглазый уже просветил его, и маленький колдун упорно пытался встать, хотя ясно было, что ему это еще не по силам. Гоблин открывал и закрывал рот, будто пытался что-то мне сказать.

Одноглазый вышел из транса вслед за ним, но оправился намного быстрее.

– Что нового? – спросил он.

Еще один вопль.

– Бросаем все и уносим ноги?

– Мы не можем. Кое-что необходимо доставить на равнину. Иначе можно уже сдаваться прямо здесь.

– Ты прав. Собирайся. А я займусь вещами. Собраться-то несложно, я ведь и мешков не разбирал…

Кто-то взревел в лесу. Я замер.

– Что за дьявол?

Казалось, эта тварь больше четырех львов.

А мгновением позже послышались крики.

Бессмыслица. Полный бред. Я мог представить, как Следопыт отвлекает стражников шумом, – но не в том случае, когда со стражниками идет Взятый.

Колдуны выбрались наружу, я начал сворачивать палатку. Гоблин выглядел как восставший мертвец, и половину его барахла волок Одноглазый.

– Где мальчишка? – спросил он.

Я не обратил внимания на отсутствие Горшка – оно меня не слишком удивило.

– Удрал. Как мы Ворона понесем?

Ответ явился из леса. Следопыт. Несколько потрепанный, но живой. Пес Жабодав был в крови по самый хвост и казался небывало деятельным.

– Сматываемся, – сказал Следопыт и взялся за носилки.

– А твои вещи?

– Времени нет.

– А фургон? – Я взялся за носилки с другой стороны.

– Забудь. Его наверняка нашли. Вперед.

Мы двинулись. Следопыт показывал путь.

– Что это был за шум? – спросил я.

– Я застал их врасплох.

– Но…

– Врасплох можно застать даже Взятого. Побереги дыхание. Он еще жив.

Несколько часов мы, не оборачиваясь, месили грязь. Следопыт гнал нас нещадно. Надсмотрщик в дальнем уголке моего рассудка отметил, что пес Жабодав с легкостью держится наравне с ним.

Первым рухнул Гоблин. Пару раз он пытался догнать меня и сказать что-то, но у него просто не хватало сил. Когда колдун упал, Следопыт остановился, оглянулся раздраженно. Пес Жабодав, ворча, улегся на мокрые листья. Следопыт пожал плечами и опустил свой конец носилок.

Для меня это послужило сигналом. Я рухнул. Как подпиленный столб. И плевать на дождь и грязь – мокрее, чем есть, я уже не стану.

Боги, как болели мои руки и плечи! Уколы раскаленных иголок в мышцы подбирались к шее.

– Так не пойдет, – пробормотал я чуть отдышавшись. – Слишком мы стары и слабы.

Следопыт вглядывался в лес. Пес Жабодав поднялся, понюхал ветер. Я нашел в себе силы привстать и глянуть вдоль тропы, по которой мы шли, чтобы прикинуть, куда же нам бежать теперь.

На юг, конечно. На север – бессмысленно, на западе или востоке мы упремся либо в реку, либо в курганы. Но, направляясь на юг, выйдем на старый Весельный тракт там, где он сворачивает к Великой Скорби. И этот участок непременно будет под наблюдением.

Немного придя в себя – дыхание уже не отдавалось в ушах громом, – я услышал, как булькает и плещется река. До нее было не больше сотни ярдов.

– Хитрость, Костоправ. – Следопыт встряхнулся. – Хитрость.

– Жрать хочу, – сообщил Одноглазый, и я был вполне с ним солидарен. – И скоро захочу еще больше. – Он слабо улыбнулся. У него хватило сил осмотреть Гоблина. – Костоправ, иди сюда. С ним все в порядке?

Интересно, как они забывают свою вражду, стоит запахнуть жареным.