Сунув письмо Ворона обратно в пакет, я разлегся на куче веток и расслабился. Как красиво рассказывал обо всем этом Ворон. Интересно, откуда он сведения-то брал? Жена? Кто-то ведь должен был записать конец истории и спрятать так, чтобы потом нашли. Что вообще сталось с его женой? В легенде о ней не упоминалось. Как, кстати, и о сыне. Всеобщую известность получило только имя Боманца.

Но было там что-то… что я пропустил? А, да. Кое-что из моего личного опыта. Имя, на которое рассчитывал Боманц. И которое оказалось недостаточно могучим.

Я его уже слышал. При равно бурных обстоятельствах.

В Можжевельнике, когда борьба Госпожи и Властелина близилась к завершению – она засела в башне на одном краю города, а Властелин пытался сбежать через вторую башню, на другом конце, – мы выяснили, что Взятые намерены избавиться от Отряда, как только минует кризис. Мы дезертировали – по приказу Капитана. Захватили корабль. Сражение дошло до решающей точки в тот миг, когда мы отчаливали. Супруги схватились над пылающим городом, и Госпожа оказалась сильнее.

Глас Властелина потрясал мир, выплескивая последние капли отчаяния. Он назвал Госпожу именем, которое полагал властительным и Боманц. Как оказалось, даже Властелин не застрахован от ошибок.

Одна сестра убила другую и – может быть – заняла ее место. Как выяснилось в битве при Чарах, еще одной сестрой была Душелов, наша учительница, пытавшаяся занять место Госпожи. Три сестрички. Минимум три. Одну звали Ардат, но явно не ту, что стала Госпожой.

Может, тут и кроется ключ. Все те списки, лежащие дома, в Норе. Генеалогия. Найти женщину по имени Ардат. Выяснить, кто были ее сестры.

– Это ключ, – пробормотал я. – Сомнительный, но ключ.

– Что?

Я и забыл про Горшка. Мальчишка не пытался воспользоваться этим. Наверное, слишком перепугался.

– Ничего.

Снаружи темнело. Дождь не утихал. Над Курганьем плыли призрачные огни. Что-то в них было не то. Интересно, как там Гоблин с Одноглазым? Идти и выяснять я не осмеливался. В углу похрапывал Следопыт. Пес Жабодав положил башку ему на живот, изображая дрыхнущую дворнягу, но, уловив блеск в его глазах, я понял, что пес не спит.

Я перенес внимание на Горшка. Паренек трясся, и не только от холода. Он уверен, что мы его прикончим. Я положил руку ему на плечо:

– Все нормально, сынок. Не надо бояться. Мы обязаны тебе, ведь ты присмотрел за Вороном.

– Он правда Ворон? Тот самый Ворон, отец Белой Розы?

Наслушался парень легенд.

– Именно. Только приемный отец.

– Тогда не все, что он говорил, ложь. Он все-таки был под Форсбергом.

Это меня почему-то позабавило.

– Сколько я знаю Ворона, – ответил я, хихикнув, – он вообще почти не лгал. Только придерживал правду.

– Вы меня отпустите?

– Когда окажемся в безопасности.

– Угу. – Это его не обнадежило.

– Скажем так – когда доберемся до равнины Страха. Там много твоих приятелей собралось.

Паренек хотел завести со мной политическую дискуссию: почему это мы идем против Госпожи? Я отказался. Я не миссионер, обращением в свою веру не занимаюсь. Слишком занят самокопаниями и самоуглублениями. Может, Ворон ему объяснит, когда Гоблин и Одноглазый приведут нашего старого друга в чувства.

Ночь казалась бесконечной, но через три вечности, тянувшиеся до полуночи, я услыхал неровные шаги.

– Костоправ?

– Заходи, – ответил я.

Это был Гоблин. В темноте я не мог различить выражения его лица, но понял: новости неутешительные.

– Проблемы?

– Да. Нам его не вытащить.

– Ты что такое лопочешь? Какого черта?

– У нас мастерства не хватит. Таланта. Тут нужен кто-то посильнее нас. Мы ведь не великие маги, Костоправ. Мы фокусники. С парой заклятий в рукаве. Может, Молчун смог бы пособить. У него иная магия.

– Сядь, а то упадешь. Одноглазый где?

– Отдыхает. Ему тяжело пришлось. То, что он там увидел, его чуть не доконало.

– Что именно?

– Не знаю. Я его только подстраховывал, чтобы он тоже не застрял там. Одно знаю: своими силами нам Ворона не вытащить.

– Дерьмо! – произнес я. – Сраное, вонючее, говенное дерьмо! Гоблин, без Ворона нам не победить. У меня тоже не хватит сил. Половину тех документов я не переведу никогда.

– Даже с помощью Следопыта?

– Он читает на теллекурре. И все. Это и я могу, только хуже. А Ворон знал диалекты. Кое-что из переведенного им писалось именно на них. И еще: мы так и не выяснили, чем он тут занимался. Зачем притворился мертвым и сбежал. Почему оставил Душечку.

Может быть, я делал поспешные выводы. Со мной случается. Или поддался обычной человеческой слабости упрощения: вот вернется Ворон – и все встанет на свои места.

– Что же нам теперь делать? – спросил я.

– Не знаю, Костоправ. – Гоблин встал. – Пусть Одноглазый очухается и расскажет, с чем мы столкнулись. Оттуда и начнем.

– Ладно.

Колдун вышел. Я лег и попытался заснуть.

Стоило отключиться, как начинался кошмар. Появлялась тварь, барахтающаяся в оставшемся от Курганья болоте.