Дождь не утихал. Бо́льшую часть времени это была легкая морось, а в хорошую погоду – едва ли больше, чем медленно оседающий туман. Но полностью он не прекращался никогда. Грай все равно гулял, хотя часто жаловался на боли в ноге.

– Если тебя так погода беспокоит, что ты тут делаешь? – спросил Горшок. – Ты же говорил, что у тебя вроде бы дети живут в Опале. Почему бы не отправиться туда и не выяснить? По крайней мере, там погода приличная.

Вопрос сложный. Грай еще не придумал на него убедительного ответа. То, что приходило в голову, и его самого-то не убеждало, не говоря уже о врагах, которые могли бы этот вопрос задать.

Грай не боялся ничего. В иной жизни, под иным именем, он бесстрашно выступил против самих творцов ада. Ни сталь, ни колдовство, ни смерть не могли остановить его. Боялся он только людей и любви.

– По привычке я тут, наверное, – пробормотал он. – Может, мог бы жить в Весле. Может быть… Я плохо схожусь с людьми, Горшок. Я их не настолько люблю. Не выношу Драгоценных городов. Я не говорил, что уже бывал там?

Эту историю Горшок слышал уже несколько раз. Он подозревал, что Грай не просто бывал там. Он полагал, что один из Драгоценных городов был родиной Грая.

– Да. Когда мятежники начали большое наступление в Форсберге. Ты еще говорил, что на обратном пути видел Башню.

– Правильно. Видел. Память слабеет. Города. Не люблю я их, парень. Слишком людно. И здесь-то их, на мой вкус, многовато. То есть было многовато, когда я сюда пришел. Теперь-то в самый раз. Может, просто из-за мертвяков столько суеты. – Он указал подбородком в сторону Курганья. – А в остальном все в порядке. С тобой и еще парой ребят поболтать можно. А больше мне никто на дороге не попадается.

Горшок кивнул. Он думал, что понимает, хотя ничего не понял. Он знавал других ветеранов. У большинства из них были свои странности.

– Слышь, Грай, а ты с Черным Отрядом сталкивался, когда был на севере?

Грай застыл, уставился на своего спутника с таким вниманием, что молодой солдат раскраснелся.

– Э… в чем дело, Грай? Я что-то не то сказал?

Грай продолжал идти, хромота не замедляла его гневно-резких шагов.

– Странно. Ты словно мысли мои читаешь. Да. Сталкивался. Плохие люди. Очень плохие.

– Отец мне рассказывал о них. Он был с ними во время отступления к Чарам. Лорды, Ветреный край, Лестница Слез – все битвы. После сражения при Чарах он вернулся домой. И рассказывал об Отряде страшные истории.

– Эту часть я пропустил. Остался в Розах, когда Меняющий Облик и Хромой проиграли битву. А с кем был твой отец? Ты о нем что-то не много рассказывал.

– С Крадущимся в Ночи. А рассказывал мало потому, что мы с папашей не слишком ладим.

Грай улыбнулся:

– Сыновья редко ладят с отцами. Это говорит голос опыта.

– А кем был твой отец?

Тут Грай расхохотался:

– Вроде как крестьянином. Но о нем я бы предпочел умолчать.

– Что мы тут делаем, Грай?

«Перепроверяем обмеры Боманца». Но этого Грай сказать парню не мог. И придумать убедительной лжи – тоже.

– Гуляем под дождем.

– Грай…

– Давай помолчим немного, а, Горшок? Пожалуйста.

– Ладно.

Хромая, Грай обошел все Курганье на почтительном расстоянии, так, чтобы это не бросалось в глаза. Инструментов он не использовал, иначе полковник Сласть прибежал бы сломя голову. Вместо этого он сверялся с заученной наизусть картой колдуна. Карта сияла в его мозгу, таинственные знаки теллекурре мерцали собственной дикой и опасной жизнью. Изучая остатки Курганья, Грай нашел едва ли треть отмеченного на карте. Остальное смели время и погода.

Обычно Грая нервы не беспокоили. Но теперь он боялся.

– Горшок, хочу попросить тебя об услуге, – сказал он в конце прогулки. – А может, о двух.

– Сударь?

– Сударь? Ты же звал меня Граем?

– Ты так серьезно говоришь.

– Дело и впрямь серьезное.

– Тогда продолжай.

– Ты умеешь держать язык за зубами?

– Если надо.

– Нужно, чтобы ты дал мне клятву молчания.

– Не понимаю.

– Горшок, я хочу сказать тебе кое-что. На случай, если со мной что-нибудь случится.

– Грай!

– Я уже немолод, Горшок. И изрядно болен. Немало пережил. Это все сказывается. Я не ожидаю смерти так скоро, но… всякое бывает. Если что-то случится, ни к чему, чтобы моя тайна умерла со мной.

– Ладно, Грай.

– Если я предложу кое-что, ты сможешь оставить это при себе? Даже если и не стоило бы? Сможешь кое-что для меня сделать?

– Ты бы лучше сказал, о чем речь.

– Знаю, это нечестно. Но, кроме тебя, я могу довериться только полковнику Сласти. А в его положении такие клятвы давать невозможно.

– Это незаконно?

– Вообще-то, да.

– Так я и подумал.

– Лучше не думай, Горшок.

– Ну ладно. Даю слово.

– Хорошо. Спасибо. Я очень тебе признателен, не сомневайся. Итак, две вещи. Первое: если со мной что-то случится, подымись в комнату на втором этаже моего дома. Если я оставлю там пакет из промасленной кожи, проследи, чтобы его отправили в Весло, кузнецу по имени Песок.

Горшок выглядел растерянным и сомневающимся.

– И второе. После того как сделаешь это – только после того, – скажи полковнику, что не-мертвые пробуждаются.

Парень замер.

– Горшок! – В голосе Грая проскользнула приказная нотка, которой юноша раньше не замечал.

– Ладно…

– Вот и все.

– Грай…

– Пока никаких вопросов. Через несколько недель я, наверное, все объясню. Хорошо?

– Хорошо.

– А пока ни слова. И запомни. Пакет – кузнецу Песку в Весле. Потом сообщение полковнику. И вот что еще. Если успею, я и полковнику письмо напишу.

Горшок только кивнул.

Грай глубоко вздохнул. Двадцать лет прошло с той поры, как он накладывал простейшее предсказательное заклятие. Ничего подобного тому, что предстояло сейчас, он в жизни не делал. В те древние времена, когда он был другим человеком, мальчишкой, волшебство служило развлечением. Богатые юнцы предпочитали играть в чародеев, а не учиться этому делу законным образом.

Все готово. Необходимые колдовские инструменты разложены на столе – в комнате на втором этаже, в доме, который построил Боманц. Казалось подобающим идти по стопам предшественника.

Грай потрогал пакет из промасленной кожи – для Песка, запечатанное письмо – для Сласти. Помолился, чтобы рука юноши не коснулась их; но если его подозрения верны, то лучше пусть узнает враг, чем зло застанет весь мир врасплох.

Не оставалось ничего иного, кроме как приступать. Грай выпил полчашки холодного чая, уселся в кресло. Закрыл глаза, принялся повторять заклятие, которое выучил, еще когда был моложе Горшка. Его способ отличался от способов Боманца, но был не менее эффективен.

Тело отказывалось расслабиться, упорно отвлекало его. Но наконец летаргия охватила Грая. Его ка отцепило десять тысяч крючьев от его плоти.

Часть рассудка твердила, что он поступает безумно: нельзя браться за подобное дело, не обладая искусством мастера. Но у него не было времени учиться, как учился Боманц. Все, что смог, он выучил за время отлучки из Древнего леса.

Свободный от плоти, но в то же время соединенный с нею невидимыми нитями, что притянут его обратно. Это если повезет. Двигался он очень осторожно. Тщательно придерживался правила тел. Воспользовался лестницей, дверью, положенными Стражей настилами. Поддерживай иллюзию плоти, и тебе будет труднее позабыть о ней.

Мир выглядел по-иному. У каждого предмета появилась своя аура. Было все трудней сосредоточиться на главной задаче.

Грай добрался до окраин Курганья. Вздрогнул под ударом звенящих древних заклятий, которые еще связывали Властелина и нескольких его прислужников. Что за мощь! Он осторожно обошел границу, пока не обнаружил открытый Боманцем путь – еще не полностью затянувшийся. Перешагнул черту. Мгновенно обратили на него внимание все духи, добрые и злые, скованные в пределах Курганья. Их было куда больше, чем ожидал Грай. Больше, чем указывала карта. Фигурки пешек, окружавшие Великий курган… Это не статуи. Это люди, солдаты Белой Розы, оставленные духами-хранителями между миром и тварью, готовой этот мир сожрать. Какой же волей обладали они! Какой преданностью своему делу!

Тропа петляла, огибая прежние места упокоения Взятых, внешний круг и внутренний. Во внутреннем круге Грай различил истинные обличья нескольких чудовищ поменьше, из слуг Властелина. Тропа тянулась струйкой серебристого тумана. За спиной Грая туман густел, шаги укрепляли путь.

Заклятия впереди были сильнее. И люди, легшие в землю вкруг Властелина. И за ними – великий страх. Тот дракон, на Боманцевой карте, свернувшийся вокруг гробницы в центре Великого кургана.

Духи кричали на теллекурре и юкителле – на языках, которых он не знал, и языках, смутно напоминавших нынешние. И все они проклинали его. А он не обращал внимания на них. Там, в пещере под величайшим из курганов, лежит чудовищная тварь. И он должен выяснить, так ли беспокоен ее сон, как ему кажется.

Дракон. О да, во имя всех небывших богов, дракон настоящий. Настоящий, живой, во плоти; но он чувствует и видит Грая. Серебристая тропа ведет мимо гигантских челюстей, в разрыв между хвостом и головой. Дракон хлестнул его своей ощутимой волей. Но Грай не остановился.

Нет больше стражей. Только гробница. И чудовище, томящееся внутри. Худшее он пережил…

Древний дьявол, должно быть, спит. Разве не победила его Госпожа, когда он попытался бежать через Можжевельник? Разве не загнала его обратно?

Просто гробница, как многие другие. Может, побогаче. Белая Роза шикарно хоронила своих противников. Саркофагов, однако, не было. Вот. Пустой стол, на котором, видно, покоилась Госпожа.

На втором столе красовался спящий. Крупный красивый мужчина, но даже в безмятежном его лице проступал зверь. Лицо, полное жаркой ненависти или бессильного гнева.

Значит, подозрения Грая беспочвенны. Чудовище все же спит…

Властелин сел. И усмехнулся. Улыбка эта была самой жуткой из всех, виденных Граем в жизни. Не-мертвый приветственно протянул руку. И Грай побежал.

Насмешливый хохот преследовал его.

Паника была почти незнакома Граю – слишком редко он испытывал ее. И бороться с нею тоже не умел. Он едва заметил, что пробегает мимо дракона, мимо напоенных ненавистью теней солдат Белой Розы. Едва ощущал, как воют радостно твари Властелина за спиной.

Даже в панике Грай держался туманной тропы. Он сделал лишь один неверный шаг…

Но этого хватило.

Над Курганьем разразилась буря – самая страшная на памяти ныне живущих. Молнии сверкали с яростью небесных воинств: огненные молоты, и копья, и мечи, раскалывающие небо и землю. Шел дождь, непрерывный и непроглядный.

Одна могучая молния ударила в Курганье. На сотни ярдов разлетелись земля и кусты.

Вечная Стража в ужасе бросилась к оружию, уверенная, что древнее зло сломало свои оковы.

А на Курганье в гаснущем свете молнии проявились две тени – одна двуногая, а другая четвероногая. Через секунду они уже мчались по извилистой тропе, не оставляя следа на жидкой грязи. Они пересекли границу Курганья и скрылись в лесу.

Никто не видел их. Когда Курганья достигла Стража – с оружием и фонарями, объятая страхом, – буря утихла. Молнии прекратили похваляться своими подвигами. Но дождь все еще продолжался.

Полковник Сласть и его люди несколько часов обыскивали окрестности Курганья. Никто ничего не нашел.

Проклиная погоду и всех богов, Вечная Стража вернулась в казармы.

На втором этаже бывшего Боманцева дома тело Грая продолжало дышать – один вздох в пять минут. Сердце едва билось. Оно еще долго будет умирать, лишенное души.