Боманц бродил по царству сна вместе с женщиной. Она что-то говорила, но он не понимал слов. Зеленая тропа надежд вела мимо гложущих луну псов, висельников и безликих стражей. Сквозь разрывы в листве он видел распростершуюся на все небо комету.

Спал он плохо. Стоило задремать, как начинались сновидения. Боманц не понимал, почему не может спать без них.

Нынче кошмар выдался не сказать, что страшный. Бо́льшая часть символов была знакома Боманцу, но он не желал в них вникать.

Уже настала ночь, когда Жасмин принесла чай, спросив при этом:

– Всю неделю решил тут проваляться?

– Возможно.

– Спать-то будешь сегодня?

– Я лягу поздно. Поработаю в лавке. Где Камень?

– Подремал немного, приволок с раскопа кучу барахла, поел. Потом кто-то прибежал, сказал, что Мен-Фу опять к вам залез, и Камень туда отправился.

– Как Бесанд?

– Весь город гудит. Новый надсмотрщик ярится, что Бесанд не ушел. Говорит, что ничего не может поделать. Стражники его прозвали Конской Задницей и приказов не исполняют. Так что он только с ума сходит.

– Может, хоть чему-то научится. Спасибо за чай. Поесть ничего не осталось?

– Только курица. Возьми сам. Я спать пошла.

Боманц, ворча, обглодал холодные жирные куриные крылья, запив тепловатым пивом. Он обдумывал сон. Желудок куснула язва. Заболела голова.

– Начинается, – пробормотал он и потащился наверх.

Он провел несколько часов, обновляя ритуалы, с помощью которых собирался покинуть тело и проскользнуть мимо многочисленных опасностей Курганья… Будет ли проблемой дракон? Судя по указаниям, тот предназначался для охраны от физического вторжения. И наконец:

– Сработает. Если только в шестом кургане Лунный Пес.

Боманц вздохнул, откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.

Пришел сон. И не успел он дойти до середины, как Боманц обнаружил, что смотрит в зеленые змеиные глаза. Мудрые, жестокие, насмешливые глаза. И проснулся.

– Пап? Ты тут?

– Да. Заходи.

В комнату протиснулся Камень. Выглядел он ужасно.

– Что случилось?

– Курганье… Призраки ходят.

– Да, так бывает, когда приближается комета. Я не ожидал их так рано. Наверное, на сей раз будет красиво. Это не повод тревожиться.

– Да не в этом дело. С кометой все понятно. Нет, я о Бесанде и Мен-Фу.

– Что?!

– Мен-Фу попытался залезть в Курганье с амулетом Бесанда.

– Я был прав! Этот мелкий… Ну продолжай!

– Он был у раскопа. И нашел амулет. Перепугался до смерти. Увидел, что я иду, и припустил по склону. Когда он добежал до того места, где должен был находиться ров, выскочил откуда-то Бесанд, крича и размахивая мечом. Мен-Фу дал деру, Бесанд – за ним. Луна светит ярко, но, когда они забежали за курган Ревуна, я потерял их из виду. Должно быть, Бесанд его поймал. Я слышал, как они орут и возятся в кустах. А потом раздались вопли.

Камень замолк. Боманц ждал.

– Не знаю, как описать… Не слышал прежде ни о чем подобном. Все духи собрались на кургане Ревуна. И это длилось долго. Потом вопли начали приближаться.

Боманцу показалось, что Камень потрясен. Выбит из колеи, как человек, чья вера разрушена. Странно.

– Что дальше?

– Я увидел Бесанда. Он отобрал амулет, но это не помогло. Он не перешел рва. Уронил амулет, и духи на него набросились. Все стражники были там… И ничего не могли сделать, только смотрели. Надсмотрщик не дал им амулетов, чтобы они могли его вытащить.

Боманц сложил руки на столе, глянул на сына:

– Теперь у нас два трупа. Три, если считать того типа, убитого прошлой ночью. Сколько их будет завтра? Может, мне придется отбиваться от полка новых призраков?

– Ты готов к завтрашнему вечеру?

– Да. Теперь Бесанда нет, нет и причин откладывать.

– Папа… может быть, не стоит? Может, оставим это знание в земле?

– Что-о? Мой сын повторяет мои сомнения?

– Пап, давай не будем цапаться. Допустим, я и вправду перегнул палку. Допустим, я был не прав. Ты лучше меня знаешь Курганье.

Боманц посмотрел на сына.

– Я это сделаю, – произнес он, вложив в слова больше отваги, чем чувствовал. – Пора отбросить сомнения и покончить с этим делом. Вот список. Просмотри и скажи, не забыл ли я чего.

– Пап…

– Не спорь со мной, мальчик.

Он угробил весь вечер, чтобы сбросить личину Боманца и вывести на поверхность так давно и тщательно скрываемого колдуна. Теперь колдун вырвался.

Боманц отошел в угол, где валялось несколько невинных на первый взгляд вещиц. Он стал выше ростом, двигался точнее, быстрее. Принялся громоздить вещи на стол.

– Когда вернешься в Весло, расскажешь моим однокашникам, что со мной стало.

Он слабо улыбнулся. Еще и сейчас он мог припомнить кое-кого, кто содрогнется от ужаса, узнав, что Боманц учился на лоне Госпожи. Он ничего не забывал и не прощал. И это знали.

С лица Камня сошла бледность. Теперь он казался неуверенным. Этой стороны своей натуры отец не проявлял с тех пор, как родился сын. Камню такого видеть не доводилось.

– Хочешь сходить туда, папа?

– Главное ты рассказал. Бесанд мертв. Мен-Фу мертв. Стража не забеспокоится.

– Я думал, он был твоим другом.

– Бесанд? – У него не было друзей. У него было дело… – На что ты там пялишься?

– Человек с миссией?

– Возможно. Что-то же его здесь держало. Отнеси все это вниз. Работать будем в лавке.

– Куда положить?

– Куда хочешь. Бесанд единственный смог бы отличить это от мусора.

Камень вышел. Закончив серию мысленных упражнений, Боманц чуть удивился: где же мальчик? Камень так и не вернулся. Он пожал плечами и продолжил умственную гимнастику.

И улыбнулся. Он готов. Все будет просто.

Город бурлил. Стражники пытались убить нового надсмотрщика. Тот, изумленный и перепуганный, заперся у себя. Множились безумные слухи.

Боманц шел по городу с таким спокойным достоинством, что люди, знавшие его годами, поражались перемене. Он достиг окраины Курганья, посмотрел на своего давнего противника. Бесанд лежал на том же месте, где и умер. Над ним клубились мухи. Боманц бросил горсть земли, и насекомые разлетелись. Колдун задумчиво кивнул. Амулет Бесанда снова исчез.

Боманц отыскал капрала Детину.

– Если не сможете его вытащить, забросайте землей.

– Слушаюсь, – ответил капрал и только потом запоздало удивился собственной покорности.

Боманц обошел границы Курганья. Солнечный свет странно пробивался сквозь хвост кометы. Цвета менялись. Но духов колдун не заметил. Нет причин откладывать попытку связи. Он вернулся в деревню.

Перед лавкой стояли фургоны. Грузчики проворно кидали туда товар. В доме верещала Жасмин, проклиная кого-то, ухватившегося за не подлежащую продаже вещь. «Будь ты проклят, Токар, – пробормотал Боманц. – Ну почему именно сегодня? Почему ты не мог до завтра подождать?» На минуту это озаботило его. Нельзя полагаться на Камня, когда у того мысли блуждают боги знают где. Боманц вошел в лавку.

– Великолепно! – Токар ткнул пальцем в коня. – Поистине удивительно! Бо, ты гений.

– А ты заноза в заднице. Что тут творится? И кто, мать твою, эти люди?

– Мои возницы. Мой брат Ждан. Моя сестра Слава. Камнева Слава. И наша младшая сестренка Проныра. Мы ее так зовем, потому что она за нами всегда подглядывает.

– Рад познакомиться. Где Камень?

– Я его послала купить что-нибудь на ужин, – ответила Жасмин. – На такую ораву готовить нужно долго, лучше начать пораньше.

Боманц вздохнул. Полный дом гостей. Только этого нынче и не хватало!

– Ты, положи откуда взял! Ты… Проныра?.. Не трогай руками.

– Что с тобой, Бо? – спросил Токар. Боманц поднял бровь, посмотрел торговцу в глаза и не ответил.

– Где тот широкоплечий возница?

– Он у меня больше не работает. – Токар нахмурился.

– Я так и думал. Если что-то случится – зовите меня, я наверху.

Боманц протопал через лавку, взобрался по лестнице, устроился в кресле и заставил себя заснуть. Сон был неровен. Боманцу казалось, что наконец звучит голос, но, проснувшись, он забыл все, что слышал.

На чердак поднялся Камень.

– Ну и что нам делать? – осведомился Боманц. – Эта толпа нам все испортит.

– Много тебе понадобится времени, папа?

– Если получится один раз – пусть хоть каждую ночь тут шляются, из недели в неделю. – Боманца обрадовало, что к Камню вернулась смелость.

– Не можем же мы их выгнать!

– И сами уйти не можем.

Стражники нынче не в настроении, подумал Боманц.

– Шуметь ты сильно будешь, пап? Нельзя ли нам все тут и сделать?

– Думаю, стоит попробовать. Тесно только. Принеси вещи из лавки. А я приберусь.

Когда Камень вышел, у Боманца опустились плечи. Он нервничал. Не из-за того, что́ собирался сделать, а из-за собственного предвидения. Постоянно казалось, будто он что-то забыл. Но он просмотрел записи, сделанные за сорок лет, и не нашел изъянов в выбранном подходе. В его формулах разберется любой мало-мальски способный ученик.

Боманц сплюнул в угол.

– Трусость антиквара, – пробормотал он. – Вечный страх перед неизвестным.

Вернулся Камень:

– Мама заняла их игрой в металки.

– А я-то думал, почему Проныра так визжит. Все принес?

– Да.

– Отлично. Спускайся вниз и веселись. Я тут все подготовлю и тоже приду. Начнем, когда они улягутся.

– Ладно.

– Камень! Ты готов?

– Вполне, пап. Вчера вечером у меня просто истерика была. Не каждый день видишь, как человека убивают призраки.

– Привыкай к подобным зрелищам. Чего только не бывает на свете.

Лицо Камня потеряло всякое выражение.

– Учился ведь украдкой в Черной Школе?

Черной Школой называли подпольное отделение, где постигали свое ремесло колдуны. С точки зрения закона она была невозможна. И тем не менее существовала. Боманц окончил ее с отличием.

Камень коротко кивнул и вышел.

– Так я и думал, – прошептал Боманц и мысленно спросил: «И насколько же тебя зачернили, сынок?» Он возился до тех пор, пока не перепроверил все трижды и не понял, что просто ищет предлог не выходить к гостям.

– Ну ты даешь!.. – пробормотал он.

Последний взгляд. Карта развернута. Свечи. Чаша ртути. Серебряные ножи. Травы. Курильницы… Неуверенность все еще мучила его. «Что, черт побери, мог я пропустить?»

Металки – это, по сути, шашки на четверых. Доска тоже вчетверо больше обычной. Каждый играет сам за себя. Элемент случайности заключается в том, что перед каждым ходом игрок бросает кость. Если выпадает шесть очков, то можно передвинуть любую свою шашку на шесть клеток. В остальном действуют правила обычных шашек, если не считать того, что шашку противника можно не брать.

– Они меня бьют вместе! – воззвала к Боманцу Проныра в тот миг, когда колдун спустился с чердака.

Она сидела напротив Жасмин, между Славой и Токаром. Боманц последил немного за игрой. Токар и старшая сестра явно играли на пару. Обычная тактика выживания.

Поддавшись порыву, Боманц заставил игральную кость лечь для Проныры шестеркой кверху. Девочка радостно взвизгнула и принялась двигать шашку. Боманц попытался вспомнить, было ли когда-то в нем самом столько же энтузиазма и оптимизма. Он искоса посмотрел на девчонку. Сколько ей лет? Четырнадцать?

Он заставил Токара выбросить единицу, позволил Жасмин и Славе взять то, что подала удача, потом опять подсунул Проныре шестерку, а Токару – опять единицу. На третий раз Токар буркнул:

– Это уже смешно.

Равновесие игры нарушилось. Слава была готова оставить Токара и объединиться с сестрой против Жасмин.

Когда Проныра выбросила еще одну шестерку, Жасмин косо посмотрела на мужа. Боманц моргнул и оставил Токара в покое. Выпала двойка.

– Удача возвращается, – проворчал Токар.

Боманц зашел на кухню, нацедил себе кружку пива. Вернувшись, он вновь обнаружил Проныру на грани поражения. Играла она так отчаянно, что для выживания ей требовалось выбрасывать всякий раз не меньше четверки.

Токар же был игроком консервативным, наступал только колоннами, пытаясь занять центральные ряды клеток соседних игроков. Боманцу почудилось сходство с самим собой – сначала удостовериться, что не проиграешь, а потом уже пытаться выиграть.

Токар выбросил шесть очков и пустил шашки гулять замысловатыми кренделями, оттяпав по дороге три шашки у Славы, своего номинального союзника.

«Склонен к предательству, – подумал Боманц. – Это тоже стоит иметь в виду».

– Где Ждан? – спросил он Камня.

– Решил остаться с грузчиками, – ответил ему Токар. – Думает, что мы тебя очень стесняем.

– Понятно.

Эту партию выиграла Жасмин, а следующую – Токар, после чего заявил:

– С меня хватит. Садись на мое место, Бо. Увидимся утром.

– С меня тоже хватит, – поддержала его Слава. – Пойдем погуляем, а, Камень?

Камень покосился на отца. Тот кивнул:

– Далеко не заходите. Стража ярится.

– Не зайдем, – ответил Камень.

Боманц усмехнулся, видя нетерпение сына. Такими же были и они с Жасмин, давным-давно.

– Милая девочка, – сказала Жасмин. – Повезло Камню.

– Спасибо, – ответил Токар. – Нам кажется, что ей тоже повезло.

Проныра скорчила рожицу. Боманц позволил себе кривую усмешку. Кому-то в этой комнате Камень тоже нравится.

– Сыграем на троих? – предложил Боманц. – За «болвана» – по очереди, пока кто-нибудь не вылетит.

Игрокам он позволил кидать как кидается, а «болвану» подворачивал шестерки и пятерки. Проныра пересела на свободное место. Жасмин это позабавило. Выиграв, Проныра радостно завизжала.

– Слава, я выиграла! – поделилась она радостью с сестрой, когда та и Камень вернулись с прогулки. – Я их побила!

Камень глянул на доску, потом на отца:

– Пап…

– Я сражался как мог. Но ей с костями везет.

Камень недоверчиво улыбнулся.

– Хватит, Проныра, – сказала Слава. – Пора спать. Мы не в городе. Тут ложатся рано.

– У-у-у… – Пусть с жалобами, но спать Проныра пошла.

Боманц вздохнул. Тяжелая работа – общение. Сердце забилось в предвкушении ночного труда.

Камень по третьему разу прочел свои инструкции.

– Все понял? – спросил Боманц.

– Наверное.

– Время тут большой роли не играет. Только торопиться нельзя. Вот если бы мы какого-нибудь идиотского демона вызывали, ты бы у меня свою роль неделю зубрил.

– Роль? – Камню полагалось только зажигать свечки и смотреть.

И помогать, если отец попадет в беду.

Последние два часа Боманц провел, нейтрализуя заклятия вдоль избранной им тропы. Имя Лунного Пса стало золотой жилой.

– Открыто? – спросил Камень.

– Настежь. Почти втягивает. К концу недели сам попробуешь.

Боманц глубоко вдохнул, выдохнул. Оглядел комнату. Его не покидало гложущее чувство, что он что-то забыл. И намека нет, что именно.

– Ладно. – Он устроился в кресле, закрыл глаза. – Дамни, – пробормотал он. – Ум муджи дамни. Хайкон. Дамни. Ум муджи дамни.

Камень бросил травы на угли крошечной курильницы. Комнату наполнил ароматный дым. Боманц расслабился, отдался во власть летаргии. Разделился с телом он легко, всплыл, повисел под потолочными балками, наблюдая за Камнем. Многообещающий паренек.

Боманц проверил связь с телом. Хорошо. Отлично! Он слышит как физическими, так и духовными ушами. Сплывая по лестнице, колдун попутно проверял собственную двоичность. Каждый произведенный Камнем звук доносился до него все так же ясно.

В лавке он задержался, глядя на Славу и Проныру. Завидуя их юности и невинности.

Снаружи ночь полнилась кометным светом. Боманц ощущал, как мощь сотрясает землю. Какой же великолепной станет комета, когда мир окунется в ее гриву!

Внезапно появилась женщина, нетерпеливо поманила. Боманц перепроверил свою связь с плотью. «Да. Все еще в трансе. Не сплю». Он ощущал смутное беспокойство.

Она провела его к Курганью открытой им же тропой. Боманца шатало от захороненной тут могучей силы, от излучаемой менгирами и фетишами мощи. С его духовной точки зрения они казались жуткими, кровожадными чудовищами, прикованными на коротких цепях.

По Курганью бродили призраки, выли за спиной Боманца, пытаясь прорвать его заклятия. Сила кометы и могущество охранных заклинаний слились в единый гром, пронизывавший все существо Боманца. «Как же могучи были древние, – подумал он, – если все это продержалось столько лет».

Они приближались к мертвым воинам, тем, что на карте обозначались пешками. Боманц как будто услышал шаги за спиной… Он обернулся – никого – и понял, что это Камень ходит в доме.

Перед ним предстал дух рыцаря. Его ненависть была безвременной и неустанной, как удары прибоя о холодный голый берег. Боманц обошел призрака боком.

Он уперся взглядом в огромные зеленые глаза. Древние, мудрые, безжалостные, наглые, насмешливые, презрительные. Дракон в усмешке обнажил зубы.

«Вот так, – подумал Боманц. – Это я и пропустил…» Но нет. Дракон не коснется его. Боманц ощутил раздражение зверя, убежденного, что во плоти человек стал бы лакомым кусочком. Волшебник поспешил за спутницей.

Никакого сомнения, это Госпожа. Она тоже пыталась достичь его. Лучше поостеречься. Ей нужен не просто благодарный собеседник.

Они вошли в гробницу – огромную, забитую мишурой, что и в жизни принадлежала Властелину. И жизнь эта была отнюдь не спартанской.

Боманц последовал за женщиной, обогнул гору мебели – и не нашел своей спутницы.

– Где?..

Он увидел их. Бок о бок на каменных плитах. Скованные. Окутанные потрескивающим, звенящим пологом. Не заметно дыхания, но нет и смертной бледности. Застывшие, скользящие мимо времени.

Легенда почти не преувеличивала. Даже в нынешнем состоянии Госпожа выглядела неимоверно потрясающей. «Бо, у тебя же взрослый сын!» Душа требовала встать на задние лапки и выть, как подросток в гоне.

Снова шаги. Черт бы побрал Камня! Он что, постоять спокойно не может? Шумит за троих.

Глаза женщины открылись. На губах заиграла торжествующая улыбка. Боманц забыл о Камне.

«Добро пожаловать, – произнес голос в его голове. – Мы долго ждали, да?»

Он только кивнул ошеломленно.

«Я следила за тобой. Да, я вижу все в этой всеми забытой глуши. Я пыталась помочь. Слишком много барьеров, слишком прочны они. Эта проклятая Белая Роза была отнюдь не глупа».

Боманц глянул на Властелина. Огромный прекрасный царь-воитель спал. Боманц позавидовал его физическому совершенству.

«Его сон глубже моего».

Послышалась ли насмешка? Выражения женского лица он не мог понять. Слишком много красоты. Боманц подозревал, что не он один так думал и что она воистину была движущей силой Владычества.

«Так и было. И в следующий раз…»

– В следующий раз?

Веселье окутало его, как звон колокольцев на слабом ветерке.

«Ты пришел учиться, о колдун. Как отплатишь своей учительнице?»

Ради этой минуты он жил. Его ждал триумф. Еще один шаг…

«Ты искусен. Ты был так осторожен, так терпелив, что даже надсмотрщик сбросил тебя со счетов. Я аплодирую тебе, колдун».

Самое сложное – подчинить это создание.

Смех колокольцев.

«Ты не хочешь поторговаться, колдун? Ты собираешься принуждать?»

– Если придется.

«И ничего не дашь мне?»

– Я не могу дать то, чего ты желаешь.

Снова веселье и серебряный звон.

«Тебе не под силу подчинить меня».

Боманц пожал воображаемыми плечами. Она не права. У него есть рычаг. Он наткнулся на него еще в юности, тут же осознал его значение и вступил на долгий, только сейчас завершившийся путь.

Он нашел шифр, раскрыл его и узнал отчество Госпожи – вполне обычное для времен до эпохи Владычества. Обстоятельства подсказывали, что одна из дочерей этой семьи стала Госпожой. Пустяковые исторические розыски завершили дело.

Вот так он разгадал тайну, перед которой останавливались тысячи в течение столетий.

Зная истинное имя, он может принудить Госпожу к чему угодно, ибо в колдовстве истинное имя суть предмет…

Я чуть не заорал. Мой корреспондент, похоже, закончил письмо на самой грани того откровения, которое я искал многие годы. Будь проклято его черное сердце!

В этот раз к письму прилагался постскриптум – куда меньше самого рассказа. Писавший добавил в конце какие-то каракули. Осмысленные – в этом я не сомневался. Но расшифровать их я не мог. И как всегда, ни подписи, ни печати.