Завтрак действительно был неплох. Я отблагодарил хозяина еще одной серебряной монетой. Наверняка он принял меня за сумасшедшего.

Проехав полмили по дороге, Одноглазый обратился ко мне.

– Вот так просто и оставишь их? – спросил он.

– Кого?

– Этих людей. Первый же Взятый, решивший прогуляться по этой дороге, немедленно узнает все, что мы тут делали.

У меня сжалось сердце. Было ясно, к чему клонит Одноглазый. Я и сам уже ломал голову над этой проблемой, но не пришел ни к какому решению.

– Ну узнает, и что? – спросил я. – Все равно мы уходим из Опушки.

– Но в Опушке-то никому не известно, куда мы направляемся… Слушай, Костоправ, мне эта мысль нравится не больше, чем тебе. Но где-то нам придется оборвать след. Ворон этого не сделал, а мы идем за ним.

– Да… Понимаю.

Я взглянул на Асу и Шеда. Им тоже не слишком нравился такой расклад. Аса уж точно считал, что следующим будет он.

– Мы не можем их взять с собой, Костоправ.

– Знаю.

Он развернулся и поскакал назад. Один. Даже Масло, никогда не испытывавший угрызений совести, не пошел с ним.

– Что он затеял? – спросил Аса.

– При помощи магии заставит их все забыть, – соврал я. – Поехали, он догонит.

Шед упер в меня дикий взгляд. Таким же он, наверное, одарил Ворона, когда узнал, что тот занимается трупным промыслом. Но вслух ничего не сказал.

Одноглазый появился часом позже. Он взорвался смехом.

– Их там нет, – сказал колдун. – Исчезли все, до последней собаки и коровы. Ушли в лес. Чертовы крестьяне!

Он засмеялся опять, почти истерически. Похоже, ему здорово полегчало.

– Осталось меньше двух дней, – сказал я. – Надо поднажать. Чем больше у нас будет форы из Опушки, тем лучше.

Спустя пять часов мы достигли окраин. Не так скоро, как мне хотелось. Углубившись в город, сбавили темп. Наверное, не только я, но и все остальные почувствовали: что-то не так.

Наконец я остановился:

– Кегля, вы с Асой пройдитесь по округе и узнайте, что слышно. Мы подождем вон там, у фонтана.

На улицах не было детей. Взрослые казались растерянными. Прохожие обходили нас самой дальней стороной.

Кегля вернулся через две минуты. И без своей обычной дурацкой болтовни. Хихоньки да хахоньки кончились.

– Беда, Костоправ. Утром здесь объявились двое Взятых. В порту большая заваруха.

Я посмотрел в сторону порта. Размазанная дымка, как после большого пожара. И на западе, в том направлении, куда дует ветер, небо грязного цвета.

Аса появился минутой позже. Он принес те же вести и еще кое-что.

– Они сцепились с князем. И похоже, драка еще не кончилась.

– Да с чего бы им драться? – удивился Одноглазый.

– Не знаю, – ответил я. – Даже Госпожа не может быть повсюду одновременно. Но как, черт возьми, Взятые добрались сюда так быстро? У них же ни одного ковра.

– По суше, – сказал Шед.

– По суше? Но…

– Этот путь короче, чем по морю. Дорога прямая. Если гнать лошадей днем и ночью, можно уложиться в два дня. В моем детстве здесь часто устраивали конные бега. Пока не пришел к власти новый герцог.

– Сейчас это уже не важно. Так что дальше?

– Надо выяснить, что произошло, – сказал Одноглазый. – Если Гоблин дал себя прикончить, я ему, придурку, шею сверну, – мрачно пообещал он.

– Хорошо. Но как мы это сделаем? Взятые нас знают.

– Я пойду.

Невозможно представить более суровых взглядов, чем те, которыми мы одарили Маррона Шеда. Он даже струсил на мгновение. Но заговорил опять:

– Я не дамся им в руки. К тому же они меня никогда не видели. Даже внимания не обратят.

– Ладно, – сказал я, – двигай.

– Костоправ…

– Придется поверить ему, Одноглазый. А иначе пойдешь ты.

– Ну уж нет! Шед, если обманешь, я до тебя доберусь, даже если придется восстать ради этого из могилы.

Шед слабо улыбнулся и тронулся в путь. На своих двоих – по улицам Опушки мало ездят на лошадях.

Мы нашли таверну и устроились там, оставив на улице двоих караулить. Шед вернулся уже после захода солнца.

– Ну? – спросил я, дав знак, чтобы принесли еще кружку пива.

– Ничего хорошего. Влипли вы, ребята. Лейтенант увел корабль в море. Десятка два, два с половиной ваших убито, остальные уплыли. Князь потерял…

– Нет, не все уплыли, – ткнул в Шеда пальцем Одноглазый. – Кое-кого ты привел за собой.

Шед в ужасе подскочил и обернулся.

В дверях стояли Гоблин с Ростовщиком, при этом Ростовщик был порядком изранен. Он ввалился в таверну и рухнул на стул. Я осмотрел его раны. Гоблин с Одноглазым обменялись взглядами, которые могли означать что угодно, но, скорее всего, колдуны были рады снова видеть друг друга.

Прочие посетители стали потихоньку испаряться.

До местных жителей доходило, кто мы такие. И они уже знали, что на нас идет охота.

– Садись, Гоблин, – сказал я. – Кегля, вы с Масло идите и добудьте свежих лошадей. – Я отдал им почти все оставшиеся деньги. – Этого должно хватить и на провиант. Похоже, нам предстоит долгая дорога. Так, Гоблин?

Он кивнул.

– Ну, давай говори.

– Сегодня появились Шепот и Хромой, с ними пятьдесят человек. Они принялись нас разыскивать, но чересчур шумели, так что мы их заметили. Лейтенант созвал всех, кто был на берегу. Некоторые не успели вернуться, и Отряду пришлось уйти без них. Мы потеряли девятнадцать человек.

– А что вы-то здесь делаете?

– Я сам вызвался. Прыгнул за борт, доплыл до берега и стал ждать. Мне поручили сказать вам, куда ушел корабль. На Ростовщика наткнулся случайно. Как раз пытался залатать его раны, когда увидел Шеда. Мы пошли за ним.

Я тяжело вздохнул:

– Они отправились в Дымоход?

Он здорово удивился:

– Да. А откуда ты знаешь?

Я коротко объяснил ситуацию.

– Ростик, расскажи-ка теперь ты. Он отстал от корабля и застрял на берегу. Единственный, кого я нашел живым.

– Это самодеятельность Взятых. Их послали в какое-то другое место, а они, верно, решили, что это неплохой шанс поквитаться с нами. Не ходить нам больше в любимчиках у Госпожи.

– Она не знает, что ее вассалы здесь?

– Не знает.

Несмотря на всю трагичность нашего положения, я не удержался от смеха.

– Тогда их ожидает хороший сюрприз. Старая сучка вскоре сама прибудет сюда. У нас тут завелся Черный замок.

Некоторые вопросительно посмотрели на меня: откуда мне известны намерения Госпожи? Никому, кроме Лейтенанта, я не рассказывал о своих снах.

– Дорогу ты выдержишь, – сказал я, зашив последнюю рану Ростовщика, – только будь поаккуратнее. И как ты все это узнал?

– От Трясуна. Мы немного потолковали, прежде чем он попытался меня пришить.

– Трясун?! – взревел Одноглазый. – Пришить?! Какого черта?

– Не знаю, что Взятые нагородили нашим парням, но те будто с цепи сорвались. Приспичило же им схватить нас за задницу. И все новички… Правда, их уже немного осталось.

– Перебили?

– Князь возмутился, что Взятые хозяйничают тут как у себя дома. Завязалась серьезная потасовка при участии Хромого и наших ребят. Сопляки почти все полегли. Может, у них бы лучше получилось, если бы отдохнули с дороги.

Забавно. Мы говорим об этих людях сочувственно, будто они не стали в одночасье нашими смертельными врагами. Если я на кого и злюсь, то только на Взятых, которые натравили на нас новичков и тем самым обрекли их на гибель.

– Трясун говорил что-нибудь о Можжевельнике?

– Ага. Кровавая баня в лучшем виде. Город почти полностью уничтожен. К тому моменту, когда Госпожа покончила с замком, Отряд потерял шестьсот человек, включая нас. И еще больше погибло, когда начались волнения. Госпожа обчистила Катакомбы. Весь чертов город мигом взбесился, а Харгадон возглавил восстание. Он осадил наших в Черепице. Тогда уже Госпожа вышла из себя. Она снесла то немногое, что еще оставалось от Можжевельника.

– Капитан верно угадал насчет Катакомб, – вздохнул я.

– То, что осталось от Черного Отряда, возглавил Бывалый, – сказал Гоблин. – Они собирались уйти, как только закончат грабеж. Город лежит в руинах, там уже нечего делать.

Я посмотрел на Шеда. Мрачнее лица не представить. Боль и мучительные вопросы отражались в его глазах. Он хотел разузнать про своих, но не спрашивал – боялся, что его обвинят во всех смертных грехах.

– Это не твоя вина, – сказал ему я. – Герцог позвал Госпожу еще до того, как ты оказался вовлечен в эту историю. Что бы ты ни делал, все равно не удалось бы избежать катастрофы.

– Но как могут люди совершать такие злодеяния?

Аса снисходительно посмотрел на приятеля:

– Шед, что за глупые вопросы? Сам-то как смог натворить там все, что натворил? Отчаяние – вот причина. Оно толкает на безумные поступки. Все отчаялись и спятили.

Одноглазый выразительно глянул на меня, словно спрашивая: «Каково?» Даже Аса способен иногда мыслить.

– Ростовщик, Трясун говорил что-нибудь об Эльмо?

Больше всего я жалел о потере сержанта.

– Нет. А я не спрашивал. У нас было не так уж много времени.

– Что будем делать? – спросил Гоблин.

– Двинем на юг, как только Кегля с Масло достанут лошадей и провизию. – Вздох. – Тяжеленько придется. У меня осталось около двух лев. А у вас, ребята?

Мы пересчитали все, что у нас нашлось.

– Плохо, – сказал я.

– Лейтенант передал вот это. – Гоблин протянул мешочек.

В нем было пятьдесят лев из запасов Ворона.

– Лучше. Но все равно долго не протянем.

– У меня есть деньги, – заявил Шед. – Совсем немного. Там, где я поселился.

Я пристально посмотрел на него:

– Тебя это все не касается, приятель. Не твоя война.

– Нет, касается!

– Сколько знаю тебя, ты постоянно норовил сбежать.

– А теперь я должен отомстить, Костоправ. За то, что они сделали с Можжевельником. Я не могу остаться в стороне.

– И я тоже, – сказал Аса. – У меня целы почти все деньги, что дал Ворон после дельца в Катакомбах.

Я вопросительно посмотрел на товарищей. Никто ничего не сказал. Оставили на мое усмотрение.

– Ладно. Идите за деньгами, и поспешите. Мы выступим, как только сможем.

– Я догоню вас, – сказал Шед. – И Аса, наверное, догонит.

Он поднялся и робко протянул мне руку. Я колебался только одно мгновение.

– Добро пожаловать в Черный Отряд, Шед.

Аса не решился последовать примеру Шеда.

– Вернутся? – спросил Одноглазый, когда они ушли.

– А ты как думаешь?

– Никак. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Костоправ. Если они попадутся, то наведут на нас Взятых.

– Да, возможно. – На самом деле я на это и рассчитывал. Мне в голову пришла дикая мысль. – Давайте-ка еще по пивку. Не скоро еще нам удастся вот так посидеть.