Мы достигли города. Я готов поклясться, что чуял, как кто-то крадется за нами по пятам, пока мы наконец не въехали на освещенные улицы.

Мы добрались до нашего жилья и обнаружили его совершенно пустым. Где ребята? Захватывают корабль Ворона, понял я.

Я совсем забыл об этом. Да, корабль… А Молчун идет по следу Ворона. Где он сейчас? Черт! Рано или поздно Ворон приведет его на поляну… Хотя это шанс узнать, ушел оттуда Ворон живым или нет.

А еще это риск потерять Молчуна.

– Одноглазый, ты можешь связаться с Молчуном?

Он посмотрел на меня с удивлением. Колдун сильно устал, ему очень хотелось спать.

– Если он повсюду следует за Вороном, то скоро отправится на поляну.

Одноглазый застонал и шумно выразил сугубо отрицательное отношение к происходящему. Затем порылся в своем чародейском мешочке и извлек что-то сильно похожее на высушенный палец. Отошел в угол и забормотал.

– Я найду его, – сказал Одноглазый, вернувшись к нам.

– Спасибо.

– Ага. А ты сволочь. Мне бы заставить тебя пойти со мной.

Я уселся перед камином с большой кружкой пива и погрузился в мысли. Через некоторое время повернулся к Шеду.

– Надо туда вернуться, – сказал я ему.

– Мм?

– С Молчуном.

– А кто такой Молчун?

– Он тоже из Черного Отряда. Колдун, как Одноглазый и Гоблин. Он идет по следу Ворона, повторяя каждое движение, которое тот совершил с момента прибытия сюда. Молчун надеется разыскать Ворона или, по крайней мере, выяснить, действительно ли он собирался надуть Асу.

– Вернемся, раз надо, – пожал плечами тавернщик.

– Гм… Ты меня поражаешь, Шед. Так изменился…

– Может быть, следовало это сделать раньше. Я знаю только одно: то, что случилось со мной в Можжевельнике, не должно повториться ни с кем другим.

– Ты прав.

Я ни слова не сказал о картине, нарисовавшейся в моем воображении: как тысячи людей тащат кулоны из замка. У Шеда была миссия, и я не счел необходимым убеждать старика в ее невыполнимости.

Я спустился вниз и попросил у хозяина еще пива. От пива меня клонит ко сну, и теперь это было кстати. Мне не давала покоя одна мысль, и поделиться ею я ни с кем не мог. Товарищам она бы не понравилась.

Еще через час я сходил до ветра и потащился в свою комнату, больше угнетенный перспективой возвращения на поляну, чем тем делом, которым решил заняться безотлагательно.

Хотелось спать – уж не знаю, из-за пива или нет. Не в силах расслабиться, я продолжал попытки дотянуться до Госпожи. Безрезультатно.

Дурацкая надежда, что Госпожа откликнется, была, конечно, безосновательна. На черта ей откликаться, если я отверг ее покровительство? Проще забыть обо мне до тех пор, пока вассалы не поймают меня и не приведут закованного в цепи.

Наверное, связь на неподвластном осознанию уровне все-таки существует. Решив еще раз проверить, я очнулся от полусна и обнаружил висящее надо мной золотистое облако. Или может быть, я и не просыпался. Никогда не удавалось понять, как это происходит. После все вспоминается как сон.

Я не ждал, пока она начнет разговор. Быстро выложил все, что узнал о черной каменной глыбе в Опушке. Высказал предположение, что войска теперь разносят заразу Черного замка.

– И это говоришь мне ты, решивший стать моим врагом?

– Я не хочу стать твоим врагом. Это случится, если у меня не будет другого выбора. – Чтобы прекратить нелепый спор, я опять перешел к делу. – Заразу надо уничтожить, в мире и так предостаточно зла. Но своими силами нам не справиться. – Не называя имен, я сообщил, что мы нашли кулон у жителя Можжевельника. И предложил оставить эту штуковину там, где Госпожа по прибытии без труда ее обнаружит.

– По прибытии?

– А ты разве еще не в пути?

Легкая улыбка, говорящая о том, что Госпожа разгадала мой блеф. И никакого ответа. Только вопрос:

– Где вы будете?

– Далеко. Очень далеко, в дороге.

– Ладно, посмотрим. – Золотое сияние погасло.

Было еще кое-что, о чем мне хотелось поведать, но все это не по делу. Были и вопросы, которые я не задал.

– Я в долгу лишь перед тобой одним, лекарь, – раздался тихий шепот, и последний золотой блик исчез.

Вконец измученный Одноглазый приплелся только к восходу солнца. Довольно помятый вид имел и Молчун, пришедший с ним. Продвигаясь по следу Ворона, он не позволил себе ни малейшей передышки.

– Перехватил его как раз вовремя, – сказал Одноглазый. – Еще час – и он ушел бы из города. Я убедил его подождать до утра.

– Ага. Ну что ж, давайте всех будить. Сегодня надо рано выйти, чтобы вернуться до темноты.

– Чего?!

– Разве я не ясно выразился? Мы снова идем туда. Прямо сейчас. Один из отпущенных нам дней уже потерян.

– Костоправ, имей же совесть! Я еле жив от усталости. Помру, если заставишь меня…

– Поспишь в седле. Что-что, а дрыхнуть ты везде горазд.

– О моя больная задница…

Спустя час мы снова двигались по Колдобинскому тракту. Теперь с нами были Молчун и Масло. Шед навязался с нами, хотя я разрешил бы ему остаться. Аса решил, что тоже должен поехать. Возможно, надеялся, что тавернщик ему прикроет спину. Коротышка даже заговорил о своей миссии в манере Шеда, но даже глухой услышал бы в его словах откровенную фальшь.

На этот раз мы двигались быстрее, погоняя лошадей. Шеда тоже посадили в седло. К полудню уже были на поляне. Пока Молчун исследовал окрестности, я заставил себя подняться на ноги и получше рассмотреть черную глыбу.

Без перемен. За тем исключением, что две мертвые твари исчезли. Их утащили в дыру, – чтобы это увидеть, не требовался зоркий глаз Крутого.

След довел Молчуна до того места, где протоптанная тварями тропа уходила в лес. Он поманил меня, я подбежал, и даже не пришлось разбирать жестикуляцию. Чтобы понять, достаточно было взглянуть на его физиономию.

– Нашел? – спросил я с бодростью в голосе, которой вовсе не испытывал.

А я ведь уже поверил, что Ворон мертв.

Молчун кивнул.

– Эгей! – позвал я. – Мы нашли! Давайте сюда лошадей.

Все собрались. Аса выглядел изрядно обалдевшим.

– И как же он это сделал? – спросил коротышка.

Ему не ответили. Кое-кто из наших недоумевал, чей же тогда скелет лежит на поляне и как получилось, что на нем кулон Ворона. Я же диву давался, насколько совпадали план бегства Ворона и намерение Властелина заложить новый Черный замок.

Только Одноглазый был склонен поговорить, а вернее, поныть всласть:

– Если пойдем по следу, наверняка не вернемся в город до темноты.

Вслед за этим колдун произнес еще много слов, в основном о том, как он устал и как ему все надоело. Никто не обращал на него внимания. Даже те, кому удалось отдохнуть, были порядком измотаны.

– Веди нас, Молчун, – сказал я. – Масло, не хочешь присмотреть за его лошадью? Одноглазый, будешь прикрывать сзади, чтобы никаких сюрпризов оттуда.

Некоторое время тропу даже и тропой было трудно назвать – всего лишь просвет в зарослях кустарника. Мы уже почти выдохлись, когда наткнулись на более приличную дорожку. Ворон тоже должен был сильно устать. Наверное, поэтому он и перебрался на этот проселок, и пошел по нему через холм, вдоль ручья, потом опять на холм. Затем он свернул на малозаметную тропу, тянувшуюся вдоль опушки в сторону Колдобинского тракта. В последующие два часа нам встретилось несколько развилок, на каждой из которых Ворон выбирал тот путь, что ближе к западному направлению.

– Этот мерзавец пошел обратно к большаку, – сказал Одноглазый. – Надо было сразу догадаться и не продираться через заросли.

Люди зарычали на него. Нытье ужасно раздражало. Даже Аса метнул злобный взгляд через плечо.

Без сомнения, Ворон предпочел длинный путь. По моим прикидкам, мы проехали по крайней мере десять миль, прежде чем пересекли границу леса и вышли на открытую местность, откуда подход к большой дороге более удобен. Справа от нас было несколько ферм, вдали, прямо, виднелась голубая дымка моря. Вокруг все было окрашено в коричневые тона. В Опушку пришла осень, уже опадали листья. Аса показал на кленовую рощицу и пообещал, что через неделю она станет чудо как хороша. Странно. От людей, подобных ему, трудно ожидать проявлений любви к прекрасному.

– Глядите. – Масло показал на группу домишек в миле к югу от нас. – Не похоже на ферму. Держу пари, это придорожный трактир, – сказал он. – И Ворон шел именно туда.

– Молчун?

Тот кивнул, но увильнул от однозначного ответа. Он хотел проследить путь Ворона до конца, чтобы исключить ошибку. Мы уселись на лошадей, предоставив Молчуну прогуляться пешком по следу. Лично мне эти шатания по округе уже осточертели.

– Может, там и заночуем? – спросил Одноглазый.

Я посмотрел на солнце:

– Сам об этом думаю. Как считаешь, там не опасно?

Он пожал плечами:

– Дым из труб идет, с виду все спокойно.

Прямо-таки мои мысли читает.

Проезжая мимо ферм, я рассматривал хозяйственные постройки, искал признаки пребывания гадов из замка. Ничего подозрительного; жизнь здесь, похоже, течет своим чередом. Вероятно, твари предпочитали орудовать в городе, где их присутствие вызывало меньше паники.

След Ворона выходил на дорогу в полумиле от построек, которые Масло принял за трактир. Осмотревшись, я не смог определить, как далеко мы ушли от двенадцатой мили. Молчун дал понять, что Ворон повернул на юг. Мы двинулись в ту сторону и вскоре миновали шестнадцатимильную веху.

– Долго ты еще собираешься нас мучить, Костоправ? – спросил Одноглазый. – Говорю тебе, он встретился здесь с Душечкой и просто двинул дальше.

– Да, похоже на то. Сколько отсюда до Колдобинского тракта, кто-нибудь знает?

– Двести сорок семь миль, – ответил Кегля.

– И все по дикой местности? Похоже, на легкую прогулку рассчитывать не приходится. Бандиты и все такое прочее.

– Ну, я о них никогда не слышал, – сказал Кегля, – хотя там есть горы, и довольно крутые. Через них долго будем перебираться.

Я прикинул в уме. Скажем, требуется три недели, чтобы преодолеть это расстояние, не особо напрягаясь. А Ворон не может гнать, потому что с ним Душечка и бумаги.

– Повозка! У него должна быть повозка.

Молчун уже был в седле. Мы быстро достигли построек и убедились, что Масло прав: это самый настоящий трактир. Когда спешились, из дома вышла девочка. Посмотрела на нас и с круглыми от страха глазами кинулась обратно. Если мы и не смахивали на настоящих головорезов, то все равно выглядели достаточно зловеще.

Одергивая фартук, из дома вышел толстяк. Его озабоченная физиономия явно колебалась в выборе: то ли еще пуще покраснеть, то ли, наоборот, побледнеть.

– Добрый день, – сказал я. – Здесь найдется какой-нибудь корм для нас и для наших лошадей?

– И вино, – добавил Одноглазый, расстегивая подпругу. – Я проглочу целый галлон. И пуховая перина.

– Пожалуй, найдется.

Понять речь трактирщика было непросто. У Опушки и Можжевельника общий язык, и в городе изъясняться достаточно просто – по причине тесных торговых связей. Но этот мужик говорил на сельском диалекте, и его речь имела совсем иной ритм.

– И заплатить можете?

Я сунул ему пару серебряных монет.

– Если этого не хватит, скажешь. – Я накинул повод на перила крыльца, взобрался по ступеням и похлопал хозяина по руке. – Не беспокойся, мы не бандиты, а солдаты. Тут кое-кто недавно проходил, вот мы и идем по следу.

Он недоверчиво насупился. Было ясно как божий день, что мы не служим князю Опушки.

Трактир оказался вполне уютным, и, хотя у толстяка было несколько дочек, ребята вели себя прилично. Когда мы поели и большинство отправилось отдыхать, хозяин слегка успокоился.

– Ответишь на пару вопросов? – Я положил на стол серебряную монету.

Он уселся напротив и упер в меня подозрительный взгляд над огромной пивной кружкой. С момента нашего прибытия трактирщик осушил ее по крайней мере шесть раз. Понятно, откуда у него такая талия.

– Что ты хочешь знать?

– Вон тот длинный ищет свою дочь.

– Гм?

Я указал. Молчун устроился как дома, усевшись на полу перед камином. И даже задремал.

– Глухонемая девочка. Недавно она проходила по этой дороге. Или ехала в телеге. Возможно, встречалась здесь с парнем.

Я описал Ворона.

Лицо трактирщика застыло. Он вспомнил. И конечно не захотел об этом говорить.

– Молчун!

Тот подскочил как ужаленный. Я объяснил знаками. Молчун зловеще оскалился.

– Может, и не сильно похож мой приятель на колдуна, но он колдун, самый настоящий. Теперь слушай и решай. Парень, который здесь побывал, вероятно, сказал тебе, что вернется и перережет глотку, если ты кому-нибудь про него расскажешь. Но он сейчас далеко. Зато здесь Молчун, и у него есть пара заклинаний. Твои коровы перестанут давать молоко, поля станут бесплодными, прокиснет все вино и пиво.

Молчун показал простенький фокус из тех, которыми они с Гоблином и Одноглазым обычно забавляются. По залу поплыл светящийся шар, тычась во все подряд, как любопытный щенок.

Это убедило хозяина, он даже не обвинил меня в шарлатанстве.

– Ладно-ладно! Все верно, они здесь были. Нынешним летом посетителей у меня хватало, так что этих двух я бы и не запомнил, если б девочка, как ты говоришь, не была глухонемой, а тот парень чересчур резким. Она появилась утром, будто всю ночь была в пути. Приехала на повозке. Парень пришел вечером. Переночевали, а наутро отправились дальше. – Он посмотрел на мою монету. – Гляди-ка: они платили такими же странными деньгами.

– Ага.

– Наверное, издалека путь держат?

– Угу. А куда направились?

– На юг. По дороге. Судя по вопросам, что задавал тот парень, они направлялись в Дымоход.

Я удивленно поднял бровь. Никогда не слышал такого названия.

– Это на побережье, за Колдобиной. Из Колдобины надо ехать по Иголкину тракту до Иглы. Оттуда – к Тяглу. Где-то южнее Тягла есть развилка, там нужно повернуть на запад. Дымоход на Соленом полуострове; где точно – не скажу, знаю о нем только по слухам.

– Гм… Ничего себе прогулка. Как думаешь, сколько дотуда?

– Сейчас… Двести двадцать четыре мили до Колдобины. Еще примерно двести до Иглы. Тягло миль на восемьдесят дальше. А может, и на двести восемьдесят, плохо помню. Та развилка должна быть в сотне миль за Тяглом. Потом до самого Дымохода… Даже не представляю, сколько это. Ну, по крайней мере еще сотня. А может, и две или три. Я как-то видел карту. Тот парень показывал. Полуостров выпирает в море, как большой палец.

К нам присоединился Молчун. Он достал остро заточенный огрызок карандаша, клочок бумаги и заставил хозяина все повторить еще раз. Молчун нарисовал грубую карту и откорректировал ее, опираясь на рассказ толстяка. Затем принялся выписывать колонку цифр. В результате приблизительное расстояние от Опушки получилось около девятисот миль. Нацарапав последнюю цифру, Молчун поставил знак «плюс» и вывел слово «дни». Я кивнул.

– Это займет у них не менее четырех месяцев, – сказал я. – Даже побольше, если они будут останавливаться в каждом городе на отдых.

Молчун провел прямую линию от Опушки до кончика Соленого полуострова и написал: «Прибл. 600 миль, 6 миль в час – 100 часов».

– Да, – сказал я. – Да. Вот почему корабль здесь. Он ждет. Надо будет завтра поговорить с командой. Спасибо, хозяин. – Я придвинул к нему монету. – Здесь в последнее время ничего странного не происходило?

На его лице появилась кривая улыбка.

– До сегодняшнего дня – нет.

– Понятно. Но я имею в виду что-нибудь вроде исчезновения соседей.

Он покачал головой:

– Ничего такого. Правда, я уже давно не видел Кротодера, но это еще ничего не значит.

– Кротодера?

– Охотник. Промышляет в лесах к востоку отсюда. В основном пушнина. Заглядывает ко мне, когда нужна соль или еще что-нибудь. Он появляется от случая к случаю, но в этот раз что-то долго его нет. Обычно он в начале листопада запасается у меня на зиму. Я было подумал, что это он, когда ваш приятель ввалился в дверь.

– Что? Какой приятель?

– Ну тот, за кем вы охотитесь. Который увел дочку этого парня…

Мы с Молчуном переглянулись.

– Не рассчитывай больше на встречу с Кротодером, – сказал я. – Наверняка он уже мертв.

– С чего ты взял?

Я вкратце поведал ему историю о том, как Ворон инсценировал собственную смерть и для убедительности оставил труп.

– Нехорошо… Ох, нехорошо так поступать. Надеюсь, вы сцапаете его. – Хозяин таверны хитро сощурился. – А вы, ребята, случайно не из той банды, что заявилась из Можжевельника? Всяк, кто идет на юг, рассказывает, как вы…

Мрачный взгляд Молчуна заставил его заткнуться.

– Пойду вздремну, – сказал я. – Если никто из моих людей не встанет, разбудишь меня на рассвете.

– Да, сударь, – пообещал хозяин. – И завтрак будет отменным.