Я взглянул на Шеда. Он уже перестал трепыхаться.

– Встретились раньше, чем ты рассчитывал?

Он что-то залепетал. Я понимал слабо, потому что Шед говорил о нескольких вещах одновременно. О Вороне, о тварях из замка, о его надеждах на новую жизнь. В общем, все в кучу.

– Успокойся и давай потише. Мы на твоей стороне.

Я объяснил ему ситуацию и добавил, что на поиски Душечки у нас есть четыре дня. Ему оказалось трудновато поверить в то, что девочка, работавшая в «Железной лилии», не кто иная, как Белая Роза, вдохновительница мятежников. Я не спорил, а просто излагал факты.

– Четыре дня, Шед. А потом здесь объявится Госпожа со Взятыми. И не изволь сомневаться, тобой она тоже интересуется. Теперь им известно, что мы их обманули, инсценировав твою смерть. С тех пор они наверняка допросили достаточно знающих людей и выяснили, что происходит. Мы боремся только за свою жизнь, Шед. – Я посмотрел на черную глыбу и добавил, ни к кому конкретно не обращаясь: – А эта пакость ни на йоту не поспособствует нашему спасению.

Я снова взглянул на кости:

– Крутой, иди сюда, попробуй что-нибудь из этого извлечь. Одноглазый, займись Асой, восстанови все, что он видел в тот раз. Кегля, ты для них сыграешь Ворона. Шед, пойдем со мной.

Я был доволен. Шед и Аса делали, что я им велел. Шеда, конечно, наше появление потрясло до глубины души, но он не ударился в панику. Пока Крутой пядь за пядью исследовал землю, я наблюдал за тавернщиком. Казалось, Шед возмужал, найдя в себе что-то такое, чего не могло произрасти на бесплодной почве Можжевельника.

– Послушай, Костоправ, – зашептал он, – я ничего не знаю о ваших разногласиях с Госпожой и не представляю, как вы будете искать Душечку. Меня это не волнует. – Он ткнул пальцем в черную глыбу. – Но что вы собираетесь делать вот с этим?

– Хороший вопрос.

Не надо было объяснять Шеду, что это за камень. Его наличие означало, что Властелин не потерпел в Можжевельнике полного поражения. Он заранее подготовил отступление. Теперь здесь растет еще один портал. И быстро растет. Аса правильно делает, что боится тварей из замка. Властелин понимает: ему надо торопиться. Хотя едва ли он ожидал такого скорого разоблачения.

– По большому счету, от нас тут ничего не зависит, – ответил я Шеду.

– Но вы должны что-нибудь предпринять. Послушай, я знаю их, имел с ними дело. Какую пакость они сотворили со мной, с Вороном и Можжевельником… Черт побери, Костоправ, ты не можешь допустить, чтобы это началось опять.

– Я не говорил, что буду сидеть сложа руки. Только объяснил, что наши возможности более чем скромны. Ты же не потребуешь от мужика с перочинным ножом в руках вырубить лес и отстроить город. Для серьезного дела нужны серьезные инструменты.

– А у кого они имеются?

– У Госпожи.

– Тогда…

– Всему есть предел, дружище. Я не собираюсь подыхать за Опушку. И мои товарищи не полягут тут ради людей, которых мы даже не знаем. Может, у нас и есть перед кем-то нравственный долг, но вряд ли он так уж велик.

Шед заворчал, понимая, но не принимая моих доводов. Я удивился. Даже без слов понятно, что тавернщик решил объявить священную войну. Преступник пытается заслужить прощение. Да, Шеду не позавидуешь. Но придется Шеду обойтись без Черного Отряда и без меня.

Я наблюдал за тем, как Одноглазый с Асой и Кеглей повторяли все, что делал в тот день Ворон. Мне не казалось, что в истории Асы концы не сходятся с концами. Может, Одноглазому удастся что-нибудь разнюхать? Если кто и способен обнаружить зацепку, так это он. Все-таки колдун.

Я вспомнил, что Ворон был мастаком на всякие фокусы. Очень интересным был трюк с появляющимся из ниоткуда ножом. Имелись у него и особые приемчики, ими он развлекал Душечку.

– Глянь, Костоправ, – позвал Крутой.

Я посмотрел и не заметил ничего необычного.

– Что такое?

– Да вот же, в траве. Идет в сторону камня. Уже почти незаметно, но все-таки можно разглядеть. Какой-то след. – Он раздвинул стебли.

Некоторое время я безуспешно напрягал глаза. Потом заметил что-то едва поблескивающее, как старый след улитки. При ближайшем рассмотрении стало понятно: он начинается примерно там, где должно было располагаться сердце трупа. Пришлось немного потрудиться, потому что воронье сильно растерзало останки.

Я изучил руку, которая полностью лишилась плоти. На пальцах сохранились кольца. Вокруг лежали металлические детали снаряжения и несколько ножей.

Наконец Одноглазый с Кеглей дошли до костей.

– Ну? – спросил я.

– Может быть, может быть… Ложный след, пара ярмарочных фокусов… Но я не знаю, как он это проделал… Если проделал.

– У нас есть труп. – Я указал на кости.

– Это он, – настаивал Аса. – Смотрите, на нем же кольца. А это пряжка от его ремня. И ножи…

Но в голосе звучала нотка сомнения. Аса все-таки склонялся к моей версии.

А я все ломал голову, почему превосходный новый корабль остался невостребованным.

– Крутой, поищи следы; может, кто-то уходил с поляны в других направлениях. Аса, говоришь, что драпанул, как только увидел, что случилось с Вороном?

– Ага.

– Так… Давайте-ка сосредоточимся и просто попытаемся выяснить, что здесь произошло. Похоже, у этого покойничка было при себе кое-что, и оно превратилось вот в это. – Я ткнул пальцем в черную глыбу.

Странно, но было довольно легко не обращать внимания на зловещее сооружение. Я так долго ошивался вокруг его увеличенной копии, что в конце концов стал невосприимчив к леденящему ужасу, который та излучала. Если человек способен привыкнуть к работе забойщика скота или, как я, к профессиям солдата и хирурга, он привыкнет к чему угодно.

– Аса, ты якшался с Вороном. Шед, он жил у тебя пару лет, и вы были партнерами. Что за вещь он взял с собой из Можжевельника? Что могло ожить и превратиться вот в это?

Они покачали головами и опять уставились на кости.

– Думайте, шевелите мозгами, – приказал я. – Шед, эта вещь наверняка была при Вороне еще до того, как ты с ним спелся. Он перестал ездить в Черный замок задолго до своего бегства на юг.

Прошла минута или две. Крутой обшаривал поляну по периметру. У меня почти не было надежды, что ему удастся обнаружить какие-то следы – слишком уж много времени утекло. Я не был следопытом, но зато хорошо знал Ворона.

Аса вдруг ахнул.

– Что такое? – спросил я.

– Здесь все. Ну, весь металл. Даже пуговицы. Кроме одной вещи.

– Что за вещь?

– Кулон, который он носил. Я видел его всего пару раз… В чем дело, Шед?

Я обернулся. Шед схватился за грудь со стороны сердца. Он издавал нечленораздельное мычание. Его руки теребили рубашку.

Я подумал, что его кто-то ранил. Но когда я подскочил, чтобы помочь, Шед наконец разделался с рубахой и схватился за то, что висело у него на шее. Это была штуковина на цепочке. Он изо всех сил рванул цепь. Та не поддалась.

Я заставил его снять цепь через голову, с трудом извлек ее из негнущихся пальцев и передал Асе.

Тот слегка побледнел.

– Да, это он.

– Серебро, – определил Одноглазый и с намеком посмотрел на Крутого.

Для него имеет значение только это. Может, он и прав.

– Крутой! Иди сюда. – Одноглазый повернулся к свету, чтобы рассмотреть вещь получше. – Ручная работа, – пробормотал он.

И тут Одноглазый отшвырнул вещицу, а сам взвизгнул и, как жаба с листа кувшинки, сиганул в другую сторону.

Вспышка. Я крутанулся на месте. Две твари стояли у черной глыбы. Шед разразился проклятьями, Аса заорал, мимо меня пронесся Кегля. Достигнув монстров, он глубоко вогнал меч в одного из них. Я сделал то же самое. Почему-то это оказалось легче, чем в прошлый раз, когда мы столкнулись с ними в Можжевельнике.

Мы продырявили одну и ту же тварь. И тотчас высвободили оружие.

– Шея! – воскликнул я. – Надо вену на шее…

Одноглазый был уже на ногах, готовый к действию.

Позже он объяснил: когда боковым зрением заметил движение, успел отскочить от брошенного предмета. Твари знали, кто из нас наиболее опасен и кого надо обезвредить первым.

Крутой обрушился на чудовище сзади. К моему удивлению, его примеру последовал и Шед. Он подскочил с длинным ножом в руке, пригнулся и принялся сечь монстру поджилки.

Все закончилось быстро. Одноглазый дал нам несколько мгновений, которые были так необходимы. Твари поупирались, но в конце концов подохли. Последняя взглянула на тавернщика и улыбнулась.

– Маррон Шед, – сказала она, – тебя не забудут.

Того затрясло.

– Что, Шед, знакомого встретил? – спросил Аса.

– Это тот, кому я отдавал трупы. Кроме одного раза.

– Постой-ка, – перебил его я. – Из Можжевельника удрала только одна тварь. Сомнительно, что именно та, которая тебя знала…

Я умолк, заметив нечто удивительное.

А именно сходство монстров. Вплоть до шрамов через всю грудь, обнажившихся, когда я задрал черные одежды. У того гада, которого мы с Лейтенантом волокли вниз по холму после схватки у ворот замка, был точно такой же шрам.

Пока все унимали дрожь в коленках, Одноглазый подошел к Крутому:

– Нашел что-нибудь серебряное возле костей?

– Гм…

Одноглазый поднял кулон Шеда:

– Вроде этой штучки? Кстати, именно она прикончила беднягу.

Крутой хватанул ртом воздух и полез в карман. Он подал кулон, точно такой же, как у Шеда, только на этом у змей не было глаз.

– Ну да, – протянул Одноглазый и снова повернул кулон Шеда к свету. – Ну да. Все дело в глазах. В урочное время, в урочном месте…

В ту минуту меня больше всего интересовало, чего еще можно ожидать от черного камня. Я кликнул Крутого, обогнул глыбу и обнаружил вход. Больше всего он был похож на лаз в глинобитную лачугу. Наверное, пока глыба не вырастет до размеров настоящего замка, ворота здесь не появятся. Я показал на следы:

– О чем они тебе говорят?

– Они говорят о том, что здесь часто ходят и нам пора убираться. Внутри еще много таких тварей.

– Разумно.

Мы вернулись к остальным. Одноглазый заворачивал кулон Шеда в тряпицу.

– Вернемся в город, я запечатаю это в железную коробку и утоплю в гавани.

– Разломай эту штуку, Одноглазый. Зло всегда найдет щель, чтобы выбраться на свободу. Властелин – отличный пример.

– Да, хорошо. Если смогу.

Готовясь покинуть гнусное место, я вспомнил, как Эльмо прорвался в Черный замок. Ох как не хочется остаться здесь на ночь! Еще до темноты мы успеем одолеть больше половины пути до города. В Опушке, как и в Можжевельнике, нет ни городских стен, ни ворот. Так что снаружи мы не останемся.

Мысли об Эльмо лежали где-то на задворках памяти, пока созрели в догадку, поразившую меня.

Дерево обеспечивает продолжение своего рода, производя миллионы семян. Хоть одно наверняка выживет, и на свет появится новое дерево. Перед моими глазами встала картина штурма замка, когда большая толпа хлынула через крепостные ворота внутрь. Я со всей ясностью представил, как бойцы там находят горы серебряных кулонов и набивают добычей карманы…

Наверняка так и случилось. Замок был обречен. Властелин узнал об этом даже раньше самой Госпожи.

Мое уважение к этому дьяволу окрепло. Коварный мерзавец.

И только когда мы выехали обратно на Колдобинский тракт, я вспомнил, что надо спросить у Крутого, обнаружил ли он следы, ведущие с поляны в других направлениях.

– Нет, – ответил Крутой. – Но ведь это ничего не значит.

– Кончайте языками чесать, – проворчал Одноглазый. – Шед, ты бы заставил своего чертова мула шевелиться.

Ему было страшно. А если страшно ему, то мне и подавно.