После посещения корабля Ворона я провел не слишком хорошую ночь. Проснувшись, никому не сказал об увиденных кошмарах – всем и так хватало страхов и забот.

Во сне ко мне пришла Госпожа, чего не бывало с того далекого дня, когда мятежники перли на Чары, а мы отступали. Золотое сияние могло быть вовсе и не грезой, потому что оно переливалось прямо в комнате, которую я делил с пятью моими товарищами. Оно освещало комнату и всех нас. А я лежал с тяжело бьющимся сердцем, оцепенело наблюдая танец золотых бликов. Никто больше не проснулся, и позднее я уже не был уверен, что мне все это не привиделось. Когда-то давно, в прошлые визиты Госпожи, со мной происходило то же самое.

– Почему ты меня бросил, лекарь? Я плохо с тобой обращалась?

– Ну, вопрос стоял так: либо бежать, либо умереть, – прохрипел я, смущенный и сбитый с толку. – Мы бы не побежали, будь у нас выбор. Мы верно служили тебе, прошли через все тяготы и беды, каких Отряд прежде не знал. Ради тебя мы притащились на другой конец света без единой жалобы. А когда добрались до Можжевельника и потеряли половину людей при штурме замка, выяснилось, что в награду за верную службу нас хотят уничтожить.

В золотом облаке проступили очертания до боли знакомого восхитительного лица. Оно было грустным.

– Этого хотела Шепот. Шепот и Перо, по причинам, мне неизвестным. Но Пера нет, а Шепот я приструнила. В любом случае я бы не допустила такого злодеяния. Вы были моими лучшими орудиями. Я не допущу, чтобы Взятые причинили вам хоть малейший вред. Возвращайтесь.

– Поздно, Госпожа. Жребий брошен. Слишком много хороших людей ушло навсегда. Мы утратили боевой дух, состарились. Все, чего мы хотим, – это уйти на юг, под теплое солнце, и забыть прошлое.

– Возвращайтесь. Осталось много дел. Вы мои лучшие воины. Я награжу вас так, как еще ни один солдат не бывал награжден.

Я не чувствовал в ее словах вероломства. Но какое это имело значение? Она обманула собственного мужа, а того ввести в заблуждение было гораздо труднее, чем меня.

– Слишком поздно, Госпожа.

– Возвращайся. Ты один, если не все. Мне нужны твои записи.

Не знаю, зачем я тогда сказал то, что сказал. Не самый лучший поступок, если и впрямь она сохраняла остатки благосклонности к нам и не проявляла желания немедленно ринуться в погоню.

– Черный Отряд сослужит тебе последнюю службу, Госпожа, потому что мы устали от войн и состарились. Мы не станем твоими врагами, если ты не станешь нашим врагом.

Золотистый ореол лучился грустью.

– Мне очень жаль. Искренне жаль. Вы были моими любимцами. Бабочки-поденки, вы так красиво порхали… Нет, лекарь, это не выход, вам не остаться в стороне. С самого начала бегство было для вас невозможно. Или вы со мной, или против меня. Третьего не дано.

В этот миг золотое облако померкло, и я погрузился в глубокий сон – если меня вообще будили.

Проснулся отдохнувшим, но испуганным. Сначала толком не мог припомнить, что же приснилось, а потом вдруг увидел со всей ясностью. Я торопливо оделся и побежал к начальству.

– Лейтенант, надо удирать. Она победила, и за нами будет погоня.

Он удивленно посмотрел на меня. Я рассказал о ночном разговоре. Лейтенант принял это за бред, но я объяснил, что такое уже бывало раньше, во время нашего долгого отступления, когда после ряда сражений мы притащили на хвосте армию мятежников к самым воротам Чар. Лейтенант не хотел верить, но и не решился отмести предостережение.

– Тогда ступай и найди Асу, – сказал он. – Леденец, сегодня вечером перебираемся на корабль. Костоправ, передай всем: мы уходим через четыре дня, независимо от того, найдем Ворона или нет.

Я бурно запротестовал. Сейчас самое важное – найти Душечку. На нее вся наша надежда.

– А почему именно четыре дня? – спросил я.

– Мы плыли сюда из Можжевельника четыре дня, и это при хорошей погоде. Если Госпожа выступила сразу после того, как ты отверг ее предложение, она не доберется быстрее. Как только закончится этот срок, рванем в море.

– Хорошо. – Мне не очень понравилось, но решения принимал он. Для этого мы его и выбирали. – Крутой, отыщи Кеглю. Пойдем вылавливать Асу.

Крутой выскочил как наскипидаренный и через несколько минут притащил Кеглю, который ругался по поводу того, что не успел поесть и поспать свои положенные восемь часов.

– Заткнись, Кег. Нам припекло задницу. – Я объяснил, в чем дело, хоть и не было особой необходимости. – Прихвати что-нибудь, пожуешь на ходу. Мы должны разыскать Асу.

Крутой, Кегля, Одноглазый и я вышли на улицу. Как всегда, мы привлекали внимание утренних прохожих. Не только потому, что прибыли из Можжевельника, а в основном из-за Одноглазого. В Опушке никогда не видели черных. А большинство населения даже и не слыхало о таких.

Кегля протащил нас около мили по петляющим улицам.

– Полагаю, Аса лег на дно где-то здесь, потому что такие места для него привычны. Вдобавок он не слишком сообразителен и не станет переселяться только потому, что в Опушке появился Черный Отряд. Скорее всего, решил отсидеться, пока мы не свалим отсюда. Он наверняка догадался, что мы вынуждены спешить.

Доводы Кегли звучали убедительно, и они оправдались. Он расспросил несколько человек, с которыми познакомился еще раньше, и выяснил, что Аса в самом деле засел где-то в этом квартале. Однако никто не знал, где именно.

– Ничего, сейчас разберемся, – пообещал Одноглазый.

Он взобрался на ближайшее крыльцо и изобразил несколько простеньких трюков, сопровождаемых треском и сполохами. Мгновенно собралась толпа местных пацанов, которые от зари до зари наводняют улицы города.

– Давайте исчезнем, – бросил я остальным.

Своим присутствием мы могли отпугнуть маленьких зрителей. Мы прошли дальше по улице, дав Одноглазому возможность спокойно гипнотизировать толпу.

Он честно заработал признание ребятни и через пятнадцать минут присоединился к нам, окруженный свитой беспризорников.

– Ну вот, – сказал он, – мои новые друзья нас проводят.

Иногда он меня поражает. Я готов был поклясться, что Одноглазый ненавидит детей. Когда вообще о них упоминает, что случается примерно раз в год, то речь идет только о том, как их повкуснее зажарить или сварить.

Аса обитал в трущобах, какие можно найти в любом краю. Настоящий гадюшник. Видимо, даже большим деньгам не удалось изменить привычек этого человека. Как же он не похож на старину Шеда, который моментально терял голову, заимев что-то в кармане.

Вход в эту дыру был только один. Мы вошли. Дети протиснулись за нами. Мне это не понравилось, но что я мог поделать?

Мы ввалились в облюбованную Асой комнату. Он лежал на соломенном тюфяке в углу. Рядом в луже блевотины валялся еще один человек. От него разило перегаром. Аса, свернувшись калачиком, храпел.

– Пора вставать, золотце. – Я нежно потряс Асу за плечо.

Он напрягся под моей рукой и резко открыл глаза.

Его переполнил ужас. Аса попытался вскочить, но я придавил его к тюфяку.

– Ну что, опять попался? – проговорил я.

Он лишь беззвучно разевал рот.

– Спокойно, Аса, никто не причинит тебе вреда. Нам нужен сущий пустяк: ты покажешь, где погиб Ворон.

Я потянул его к себе. Он медленно перевалился на другой бок, глядя на нас, как кошка, загнанная собаками в угол.

– Вы, ребята, всегда говорите, что вам нужен пустяк.

– Аса, мы не хотим быть грубыми с тобой, но придется, если не будешь паинькой. У нас на все про все четыре дня, потом сюда заявится Госпожа. И за это время нам нужно разыскать Душечку. Ты нам поможешь, а чем займешься потом, нас не интересует.

Одноглазый тихо фыркнул, представив, чем будет заниматься Аса с перерезанным горлом. По его мнению, коротышка не заслужил ничего другого.

– Поезжайте по Колдобинскому тракту. Потом за двенадцатой милей налево, мимо фермы. Держите все время на восток. Это около семи миль. Дорога там переходит в тропу. Но это нормально, поедете дальше и упретесь в то место. – Он закрыл глаза, отвернулся и сделал вид, что заснул.

Я махнул Крутому и Кегле:

– Поднимите его.

– Эй! – взвизгнул Аса. – Я же все объяснил! Что вам еще от меня нужно?

– Чтобы ты пошел с нами. На всякий случай.

– На какой еще случай?

– На тот случай, если ты соврал. Тогда первым пострадаешь ты.

– Мы не верим, что Ворон мертв, – добавил Одноглазый.

– Но я же видел своими глазами…

– Я не знаю, что ты видел, – возразил я. – И я не думаю, что это была смерть Ворона. Пошли.

Мы схватили Асу за руки. Крутому было приказано раздобыть лошадей и провиант. Кеглю я послал к Лейтенанту – предупредить, что нас не будет до завтра. Я дал Крутому пригоршню серебра из сундучка Ворона. Глаза Асы слегка округлились. Если он и не смекнул, откуда мы взяли деньги, то монеты наверняка узнал.

– Ребята, вы не можете меня принуждать, – заявил он. – У вас тут прав не больше, чем у любого бродяги. Мы выйдем на улицу, и стоит мне только крикнуть…

– Как ты немедленно об этом пожалеешь, – пообещал Одноглазый. Он произвел какие-то манипуляции, и с пальцев заструился неяркий лиловый свет. Он превратился во что-то змееподобное, извивающееся вокруг рук. – Эта штука заберется тебе в ухо и выест глаза изнутри. Только попробуй вякнуть, и я напущу ее на тебя.

Аса сглотнул и стал более сговорчив. Конечно, он ждал от нас самых неприятных сюрпризов. Слишком много времени провел в обществе злодеев.

Через полчаса Крутой привел лошадей. Еще через полчаса появился Кегля – и где его черти носили? Одноглазый так на него зыркнул, что он побледнел от страха и схватился за меч.

– Двинулись, – прорычал я.

Иной зверь, будучи ранен, кусает себя за бока. Мне не нравилось, когда Черный Отряд уподоблялся такому зверю. Я задал хороший темп, надеясь, что люди быстро устанут и прекратят грызню.

Указания Асы оказались вполне вразумительными, было довольно легко им следовать. Заметив, что я доволен, Аса попросил его отпустить.

– Так неохота приближаться к этому месту? Почему? Там что-то страшное?

Чтобы развязать Асе язык, пришлось немного надавить. Одноглазый опять продемонстрировал змею.

– Я там побывал, когда смотался из Можжевельника. Потому что вы, ребята, не поверили мне насчет Ворона. Я подумал: может, вы все-таки правы и он меня одурачил? Вот и решил сходить и посмотреть. И…

– И?

Он оглядел нас, оценивая наше расположение духа.

– Здесь творится та же чертовщина. Этого не было, когда погиб Ворон. А сейчас есть.

– Чертовщина? – спросил я. – Что за чертовщина?

– Как Черный замок. Аккурат там, где умер Ворон. Посреди поляны.

– Хитрец, – сердито проворчал Одноглазый. – Пытался в ад нас всех спровадить. Я его точно прирежу, Костоправ.

– Не спеши, пусть еще поживет.

На протяжении всей следующей мили я допрашивал Асу с пристрастием. Ничего полезного он больше выдать не смог.

Крутой, прекрасный разведчик, двигался немного впереди. Он вскинул руку. Я подъехал к нему.

– Мы за кем-то идем, – сказал он, показывая на тропу. – Он совсем близко. – Крутой слез с лошади, ткнул палкой в кучку навоза и вразвалку пошел по тропе. – Скотина крупная: мул или конь-тяжеловоз.

– Аса!

– А? – пискнул тот.

– Что там, впереди? Куда направляется этот тип?

– Да ничего там нет вроде. Может быть, это охотник? Они постоянно дичь продают на рынке.

– Может, и охотник.

– Ну конечно, – саркастически произнес Одноглазый, поигрывая с лиловой змеей.

– Как насчет тишины, Одноглазый? По идее, никто не должен нас услышать. Аса, далеко еще?

– Пара миль. Может, все-таки отпустите? Я успею вернуться в город до темноты.

– Нет, ты идешь с нами. – Я взглянул на Одноглазого.

Он выполнил мою просьбу. Теперь можно было разговаривать, не перекрикивая его.

– Садись на лошадь, Крутой. Тот ездок один.

– Но кто он, а, Костоправ? Что, если черный гад из замка? Если в Можжевельнике из ниоткуда появился целый батальон тварей, то почему бы им не быть и здесь?

Раздался сдавленный звук, означающий, что Аса думает аналогично. Теперь понятно, почему он так рвется назад.

– Аса, ты кого-нибудь заметил, когда был там?

– Нет. Но видел утоптанную траву, – похоже, туда кто-то часто наведывается.

– Одноглазый, когда придем, будь повнимательней. Ни к чему нам лишние сюрпризы.

– Почти добрались, – через двадцать минут сказал Аса. – Еще пара сотен ярдов вдоль ручья. Можно мне здесь остаться?

– Прекрати задавать глупые вопросы.

Я посмотрел на Крутого, опять показывающего на следы. Кто-то по-прежнему двигался перед нами.

– Спешиваемся. И прекратить болтовню. Дальше объясняться только знаками. Ты, Аса, не вздумай вообще открывать рот.

Мы спешились, приготовили оружие и под прикрытием магии Одноглазого пошли вперед.

Мы с Крутым первыми достигли поляны. Я усмехнулся, махнул Одноглазому и показал пальцем. Он тоже оскалился. Пару минут я дожидался удобного момента, потом шагнул вперед, встал за спиной человека и схватил его за плечо:

– Маррон Шед.

Он взвизгнул и попытался убежать, одновременно выхватывая нож. Кегля с Крутым поймали его и повалили на землю. Тем временем я присел там, где Шед только что рассматривал разбросанные человеческие кости.