Две недели прошло, прежде чем мы отправились наконец в Лошадь, скромный городок между Ветреным краем и равниной Страха, в сотне миль от западных границ последней. Лошадь служит перевалочным пунктом для тех чокнутых купцов, что пытаются пересечь две пустыни. А недавно в городе расположился штаб тылового снабжения войск Шепот. Все подразделения, что еще не отправились в Курганье, разместились здесь.

Ох и промокнут же на севере эти придурки! Бесконечный перелет завершился, и мы тихо спланировали на землю. У меня глаза вылезали из орбит. Несмотря на то что несколько армий были уже выведены, база Шепот кишела, точно муравейник, новосотворенными коврами.

Ковры оказались дюжины разновидностей. На одном поле я видел пять штук чудовищного размера – сотню ярдов в длину и сорок в ширину, и каждый покрыт металлическими и деревянными зарослями. На выровненных площадках валялись ковры необычной формы – вытянутые и довольно большие. Все с какими-то приспособлениями, и каждый заключен в клетку из тонкой медной сетки.

– Зачем это все? – спросил я.

– Мы приспосабливаемся к тактике врага. Твоя крестьянка не единственная, кто может воевать не по учебнику.

Госпожа сошла с ковра и потянулась. Я сделал то же самое. В полете за три часа затекают все мышцы.

– Возможно, у нас появится шанс испытать их в деле, несмотря на то что я отступила с равнины.

– Что?

– К Лошади движется крупный отряд мятежников. Несколько тысяч солдат и все, что может дать пустыня.

Несколько тысяч? Откуда они взялись? Неужели все так изменилось?

– Именно. – Опять это проклятое мозгокопание! – Оставленные мною города обеспечивают ее войско солдатами.

– А что значит «испытать в деле»?

– Я хочу остановить войну. Но я не избегаю сражений. Если твоя глухонемая продолжит движение на запад, она убедится, что даже безмагия не спасает от разгрома.

Мы стояли недалеко от нового ковра. Я проковылял к нему. Он скорее походил на очень большую лодку. С настоящими сиденьями: два впереди и одно на корме. На носу небольшая баллиста, на корме – другая, покрупнее. К бортам и днищу прикреплены восемь тридцатифутовых копий. У каждого в пяти футах за наконечником утолщение размером с бочонок для гвоздей. И каждое чернее, чем сердце Властелина. У ковра-лодки имелись плавники, а какой-то шутник нарисовал на носу глаза и зубы.

Соседние ковры, то бишь летающие лодки, строились явно по тому же образцу, хотя разные ремесленники явно вдохновлялись разными музами. Одна лодка имела вместо плавников нечто похожее на круглые, прозрачные, паутинно-тонкие, сухие стручки футов пятнадцати в поперечнике.

Госпожа не располагала временем, чтобы показывать мне новейшее оборудование, и не желала, чтобы я разгуливал без присмотра. Не столько из недоверия исходила, сколько из соображений моей безопасности. Если я не буду всегда у нее под боком, со мной может произойти несчастный случай.

В Лошади собрались все Взятые. Даже самые старые мои друзья.

Смелая девочка Душечка. Отвага – ее вторая натура. Вся мощь равнины стояла в двадцати милях от Лошади, и кольцо смыкалось. Наступление, однако, оказалось медленным – приходилось приноравливаться к бродячим деревьям.

Вслед за Госпожой я вышел на поле, где вокруг замеченных мною утром чудовищ лежали в ряд прочие ковры.

– Я планировала провести показательный налет на ваш штаб, – заметила Госпожа, – но это, как мне кажется, будет убедительнее.

Вокруг ковров суетились люди, грузили на небесные лодки что-то глиняное, вроде урн с очень узкими горловинами. Каждая урна имела футов пятнадцать высоты; горловина залита воском, а из днища торчит длиннющий шест с перекладиной на конце. Укладывали их штабелями.

Я быстренько пересчитал – ковров больше, чем Взятых.

– Но как они все взлетят?

– С большими управится Бенефиций. У него, как прежде у Ревуна, замечательные способности в управлении коврами. Четыре свободных будут управляться им синхронно. Пойдем. Этот – наш.

Я произнес что-то очень мудрое – кажется, «глк?!!».

– Хочу, чтобы ты это видел.

– Нас могут узнать.

Кружили на узких коврах-лодках Взятые. На втором-третьем рядах сидений суетились солдаты; те, что на корме, проверяли механизмы заряжания баллист и запасы снарядов. Средний ряд вроде ничем особенным не занимался.

– А для чего клетка?

– Скоро узнаешь.

– Но…

– Взгляни на мир свежим взглядом, Костоправ. Без предвзятости.

Мы с Госпожой обошли наш ковер кругом. Не знаю, что она проверяла, но осталась довольна. Солдаты, готовившие ковер к взлету, просияли от ее кивка.

– Залезай, Костоправ. На второе сиденье. И привяжись покрепче. Скоро придется туго.

Ну-ну.

– Мы прокладываем путь, – пояснила Госпожа, пристегиваясь к переднему сиденью.

Сзади уселся старый опытный сержант; с сомнением глянул на меня, но промолчал. Передние места на каждом ковре занимали Взятые. На больших коврах экипаж состоял из четырех человек. Бенефиций расположился посередине двойного клина.

– Готовы? – окликнула нас Госпожа.

– Да.

– Так точно. – Это сержант.

Ковер начал движение.

Первые несколько секунд были, мягко говоря, тряскими. Тяжелый ковер не хотел подниматься, не протащившись немного по земле.

Когда земля ушла вниз, Госпожа с улыбкой обернулась. Она наслаждалась полетом.

Через некоторое время она попыталась объяснить назначение окружавшего меня немыслимого букета рычагов и педалей.

Потянуть и дернуть эти два – ковер начнет поворачиваться по продольной оси. Повернуть – и ковер свернет направо или налево. Суть состояла в том, что при помощи рычагов ковром можно было управлять.

– А зачем? – крикнул я.

Наши глаза были защищены очками, но лица оставались открытыми. Наверное, до конца полета ветер сожжет нам кожу.

Мы находились в двух тысячах миль над землей, в пяти милях от Лошади, намного оторвавшись от Взятых. Внизу пылила Душечкина армия.

– Так зачем? – прокричал я снова.

Дно ушло из-под ног. Госпожа сняла летательные чары?

– Вот зачем. Поведешь лодку, когда мы войдем в безмагию.

Какого дьявола?!

После полудюжины проб я немного освоился, сообразил, что мы намерены сделать, и Госпожа ринулась на армию Душечки.

Мы промчались по кругу, раздирая воздух, далеко за пределами безмагии. Меня потрясло, сколько сил накопила Душечка. Полсотни летучих китов, включая несколько тысячефутовых чудовищ. Сотни скатов. Громадный клин бродячих деревьев. Батальоны солдат-людей. Сотни менгиров мерцают огоньками, окружив защитным кольцом бродячие деревья. Тысячи тварей – и прыгающих, и ползущих, и переваливающихся, и летящих. Зрелище мерзостное и величественное.

Когда мы пролетали над западным флангом, я заметил имперский отряд числом две тысячи воинов на склоне холма в миле от первых рядов повстанческой армии. Смешно даже думать, что они устоят против Душечки.

Несколько скатов посмелее кружили на границах безмагии, плевались молниями, пролетавшими мимо нас или гаснувшими по пути. Я прикинул, что Душечка находится на спине летучего кита примерно в тысяче футов над землей. За время моего отсутствия она стала сильнее – сфера безмагии заметно расширилась. Вся ошеломительная повстанческая армия маршировала под ее прикрытием.

Госпожа назвала нас группой наведения. Наш ковер был оборудован иначе, чем остальные, но я поначалу не понял, что она имеет в виду. Пока она не начала действовать.

Мы взмыли вертикально. Старый сержант торопливо швырял за борт черные шарики, за которыми тянулись струйки красного или синего дыма. Сотни три, наверное. Дымовые шарики рассыпались, зависали на самой границе безмагии. Буйки, по которым могут лететь Взятые.

Те появились как по волшебству. Выше нас, двойной клин больших ковров в окружении стайки меньших.

Солдаты на больших коврах принялись сбрасывать великанские горшки – десятками. Мы следовали за эскадрой, стараясь не попасть под глиняный град. Горшки в полете переворачивались шестами вниз. Скаты и летучие киты уклонялись от них.

При ударе о землю шест сдвигал поршень. Жидкость выбивала восковую пробку. Поршень высекал искру, жидкость вспыхивала. Фонтан огня. И когда огонь достигал чего-то внутри горшков, те взрывались. Осколки выкашивали и людей, и чудовищ.

Я в ужасе наблюдал, как расцветают бутоны пламени. Наверху Взятые делали второй заход. В огне чародейства нет. Безмагия тут бесполезна.

На втором круге киты и скаты засыпали снаряды молниями, но первые же несколько попаданий отучили их от этой повадки. Горшки от разрядов взрывались в воздухе. Падали скаты. Один кит едва не вспыхнул, но другие, поднявшись над ним, залили его балластной водой.

Третий заход. Своими горшками Взятые могут растереть Душечкино войско в пыль, если она ничего не предпримет.

Она пошла в атаку.

Дымные буйки заскользили по границе безмагии, обрисовывая ее полностью.

Рассекая ветер, Госпожа повела ковер вверх.

Двойной клин больших ковров отступил, летуны поменьше просто набирали высоту. Мы оказались позади Шепот и Хромого. Госпожа явно предугадала реакцию Душечки.

Чувства мои были, мягко говоря, смешанными.

Ковер Шепот накренился вперед. Потом – ковер Хромого. За ним – наш. И остальных Взятых.

Шепот устремилась к особенно громадному летучему киту – все быстрее, быстрее. В трехстах футах от границы безмагии колдовские чары сорвали с ее ковра тридцатифутовые копья и метнули вперед, так что, проникнув в безмагию, они летели по обычной баллистической траектории.

Шепот даже не пыталась уклониться от безмагии и нырнула прямо в нее. Падение ковра замедлил, управляя рыбьими плавниками, солдат на втором сиденье.

Копья Шепот вонзились в голову кита. И вспыхнули.

Пламя для этих чудовищ хуже чумы – наполняющий их газ исключительно горюч.

Хромой не отставал от Шепот. Он выпустил два копья за границей безмагии и еще два – в ее пределах, просто сбросив их, пока человек на втором сиденье разворачивал ковер в нескольких дюймах от китовой спины.

Мимо цели пролетело только одно копье.

На спине летучего кита горело пять костров. Вокруг Шепот и Хромого трещали молнии.

Потом в безмагию вошли мы. Подъемные заклятия отказали. Меня охватила паника. Теперь я должен действовать?

Мы мчались к полыхающему киту. Я дергал, тянул и пинал рычаги.

– Не так сильно! – прокричала Госпожа. – Мягче! Спокойнее!

Лодка подчинилась мне за секунду до того, как кит промчался мимо.

Треснула молния – мимо. Мы пролетали между двумя китами поменьше. Госпожа дернула за спуск маленькой баллисты. В одного из монстров вонзился дрот. «За каким бесом?» – вяло изумился я. Для такой громады это даже не комариный укус.

Но к стреле крепилась проволока, разматывавшаяся с катушки…

Дзинннь!

На мгновение меня ослепила вспышка. Зашевелились волосы. Прямое попадание разряда ската… «Да нам конец», – подумал я.

Металлическая сетка поглотила энергию, сбросив ее по разматывающейся проволоке.

Скат пристроился к нам в кильватер. Сержант метнул копье, попав нашему преследователю под мышку. Скат дернулся и забился, как бабочка со сломанным крылом.

– Смотри, куда летишь! – вскричала Госпожа.

Я обернулся. На нас мчался летучий кит, окруженный стайкой перепуганных детенышей ската. Лучники мятежников выпустили тучу стрел.

Я успел дернуть каждый рычаг, нажать каждую педаль и обмочиться. Помогло, наверное, последнее – мы задели бок чудовища, но не врезались.

Но чертов ковер принялся выписывать кренделя. Вокруг нас кувыркались земля, небо и киты. На какое-то мгновение мне удалось разглядеть, как взрывается бок летучего кита, как огромный зверь складывается пополам, извергая потоки огня. Еще двое китов дымились… Но эта картина тут же исчезла. Когда ковер снова перевернулся, найти их взглядом я уже не мог. Наше падение началось достаточно высоко, чтобы я успел прийти в себя. Я подергал за рычаги и педали, чуть притормозил кувырканье…

А потом это потеряло всякое значение. Мы вылетели из безмагии, и управление взяла на себя Госпожа.

Я обернулся глянуть на сержанта. Тот нехорошо зыркнул на меня и мрачно помотал головой.

Взгляд, брошенный в мою сторону Госпожой, тоже было трудно назвать ободряющим.

Мы набрали высоту и двинулись на запад, туда, где собрались Взятые, чтобы полюбоваться результатом трудов своих.

Уничтожен был только один кит. Остальных подранков товарищи залили балластной водой. Но все же нападающие были деморализованы. Взятые не понесли вообще никаких потерь.

И тем не менее мятежники наступали.

В этот раз Взятые атаковали снизу. На протяжении нескольких миль разгонялись над самой землей, чтобы перед самой границей безмагии резко взять вверх. Теперь я двигался между китами более осторожно, но близость земли действовала мне на нервы.

– Зачем мы это делаем? – проорал я.

Мы не атаковали, просто следовали за Шепот и Хромым.

– Ради острых ощущений. И чтобы ты смог написать об этом.

– Я предпочел бы придумать.

Госпожа рассмеялась.

Мы поднялись и описали полный круг. Душечка опустила китов. Вторая атака уничтожила еще двух. На такой малой высоте Взятые не могли проноситься через безмагию насквозь. Кроме Хромого. Тот решил показать себя. Он отлетел на пять миль и набрал огромную скорость, прежде чем вломиться в безмагию.

А с больших ковров тем временем метали последние горшки.

Мне не приходилось видеть, чтобы Душечка совершала глупости. Не изменила она этому обычаю и сейчас.

Несмотря на шум и суматоху, очевидно было, что при желании она и теперь может захватить Лошадь. Взятые расстреляли бо́льшую часть боеприпасов. Хромой и большие ковры улетели вооружаться. Остальные кружили высоко… Душечка овладела бы городом, заплати она сколько нужно.

Но цена была слишком велика.

Душечка сделала верный выбор. Победа стоила бы ей, по моим прикидкам, половины армии. А летучие киты – слишком большая ценность, чтобы расставаться с ними ради столь ничтожного приобретения.

Душечка отступила.

Госпожа отвела свои войска и позволила противнице уйти, хотя могла бы продолжать атаки почти бесконечно.

Мы сели. Я перелез через борт намного раньше Госпожи и нарочито мелодраматически поцеловал землю. Госпожа расхохоталась.

Она прекрасно провела время.

– Ты отпустила их.

– Я преподала им урок.

– Она сменит тактику.

– Разумеется. Но пока сила на моей стороне. Я не использую ее, и это кое о чем говорит. К тому времени, когда мы доберемся, твоя крестьянка хорошо обдумает все последствия.

– Мне тоже так кажется.

– Ты неплохо себя вел для новичка. А теперь пойди и напейся, или что-нибудь в этом духе. Только подальше от Хромого.

– Слушаюсь.

Я отправился в отведенную мне комнату и попытался унять дрожь.