Госпожа ничего у меня не требовала. Даже ее намеки были столь тонки, что додумываться до всего приходилось самостоятельно. Через два дня после нашего разговора на крыше я спросил полковника, могу ли повидаться с ней. Полковник пообещал выяснить. Подозреваю, что он действовал по приказу, иначе стал бы спорить. Прошел еще день; полковник явился и сказал, что Госпожа нашла время принять меня.

Я закрыл чернильницу, очистил перо, встал:

– Спасибо.

Он странно на меня покосился.

– Что-то не так?

– Нет-нет. Только…

Я его понял.

– Тоже не знаю. Но уверен, она хочет кое-что мне поручить.

Полковник просиял. Этот довод был ему понятен.

Обычная процедура. Когда я в очередной раз вступил в обиталище Госпожи, она стояла у окна, открытого в сырые сумерки. Серый дождь, бурливые коричневые воды, налево – едва различимы тени опасливо цепляющихся за высокий речной берег деревьев. Пейзаж сочился промозглым холодом. Очень знакомая картина.

– Великая Скорбь, – произнесла Госпожа, – в разливе. Она всегда в разливе, верно?

Госпожа поманила меня. Я подошел. Со времени моего последнего визита к обстановке добавился большой стол. На нем красовалась модель Курганья, выполненная с жуткой достоверностью: кажется, сейчас из казарм выбегут крошечные стражники.

– Видишь? – спросила она.

– Я почти не знаю тех мест, хотя был там дважды, – только город и казармы. Что я должен увидеть?

– Реку. Твой друг Ворон, видимо, осознал ее значение. – Тонкий палец описал дугу далеко к востоку от речного русла, вгрызавшегося в гребень, на котором мы устроили тогда привал. – Когда я сражалась при Можжевельнике, река протекала здесь. На следующий год климат изменился. Постоянные разливы смещали русло сюда. Сегодня она гложет вот этот гребень. Я осматривала его лично – земля, в нем нет каменного остова. Он не продержится долго. Когда гребень исчезнет, река начнет подмывать курганы. Даже все заклятия Белой Розы не помешают ей срыть Великий курган. И с каждым фетишем, который унесет течением, моему супругу все легче будет выбираться.

Я хмыкнул:

– Против природы не попрешь.

– Ну почему же? Надо только предвидеть. Белая Роза не предусмотрела этого. И я тоже, когда попыталась связать его понадежнее. Теперь уже слишком поздно. Итак, ты собирался поговорить со мной?

– Да. Я должен покинуть Башню.

– Что ж. Тебе не надо было приходить ко мне. Ты свободен, можешь идти или остаться.

– Я ухожу, так как должен кое-что сделать. И тебе это отлично известно. Но пешком я не успею дойти вовремя. И даже, скорее всего, сдохну по дороге. Я прошу перевезти меня.

Госпожа улыбнулась, и улыбка была искренней, светлой, чуть иной, чем прежние.

– Отлично. Так и думала, что ты поймешь, где твое место. Когда будешь готов?

– Через пять минут. И есть один вопрос. Ворон.

– Его лечат в казармах Курганья. Пока мы ничем не можем ему помочь. Как только появится возможность, приложим все усилия. Достаточно?

Не спорить же мне с ней.

– Хорошо. Тебя перевезут. У тебя будет единственный в своем роде пилот. Сама Госпожа.

– Я…

– Я тоже раздумывала. Лучший для меня шаг – встретиться с твоей Белой Розой. Я отправляюсь с тобой.

– Тебя сомнут, – выдавил я, похватав немного воздух ртом.

– Нет, если не узнают. И не узнают, если им никто не скажет.

Ну, в лицо ее и впрямь не знает никто. Я единственный из Отряда, кто видел ее и остался жив, чтобы этим хвастать. Но… Проклятье, этих «но» целая гора.

– Если ты войдешь в безмагию, все твои заклятия спадут.

– Нет. Не работают новые чары. Постоянные сохраняются.

Я не понял ее. Так и заявил.

– При входе в безмагию спадет только мое очарование, потому что оно поддерживается активно. Но заклятие, которое изменяет и оставляет измененным, зато не работает в момент входа в безмагию, не спадет.

На задворках моей памяти что-то зашевелилось. Я не мог отбросить назойливой мысли.

– Если ты превратишься в лягушку и прискачешь в Крепость, то останешься лягушкой?

– Если превращение было истинным, а не иллюзорным – да.

– Понимаю. – Я отметил эту мысль закладкой и решил позднее вволю поломать над ней голову.

– Я стану твоей спутницей, подобранной по дороге. Скажем, помогла тебе раздобыть документы.

Есть тут какой-то подвох. Или два. Не представлю, чтобы она доверила мне свою жизнь. У меня отпала челюсть.

– Начинаешь понимать, – кивнула она.

– Ты слишком мне доверяешь.

– Я знаю тебя лучше, чем ты сам. По собственным меркам ты человек чести и достаточно циничен, чтобы признать существование меньшего зла. Мое Око видело тебя.

Меня передернуло.

Она не извинялась. Мы оба знали, что извинения были бы пустыми.

– Ну? – спросила Госпожа.

– Я никак не пойму, зачем это тебе. Бессмысленно же.

– Мир изменился. Раньше существовали два полюса – я и эта твоя крестьяночка. Война шла между нами. Но то, что шевелится теперь на севере, – это новый полюс. Продолжение линии, в которой я середина или вершина треугольника. Я хочу сказать, что мой супруг намерен уничтожить как меня, так и твою Белую Розу. И я думаю, что нам с ней следует избавиться от общей угрозы, прежде чем…

– Достаточно, я понял. Но Душечка вряд ли настолько же прагматична. Слишком много в ней ненависти.

– Возможно. Но попробовать стоит. Поможешь?

Побывав в нескольких шагах от древнего мрака, повидав шляющихся по Курганью призраков, – о да, я готов на все, чтобы тот жуткий дух не сбросил могильные оковы. Но как, как, как поверить ей?

То ли она прочла мои мысли, что для колдунов дело обычное, то ли догадалась.

– Я буду в пределах безмагии.

– Мне надо подумать.

– Сколько угодно. Я пока не могу вылететь. Подозреваю, не успела принять все меры предосторожности против дворцового переворота.