Глава 41
Горный свет
334◦П.◦В.
Пожар в цитадели герцога потушили, но с наступлением рассвета ворота не открылись. По всем, кто приближался, со стен стреляли Горные Копья. Метчики, повиснув в ременных петлях, придавали символам странные конфигурации. Раген не сомневался, что во дворе строится великая метка.
В канализации кишели подземники, и милнцам оставалось только следить за их передвижением. Чем ближе была крепость Юкора, тем гуще набивались в туннели демоны.
Рагену следовало поспеть в тысячу мест и переделать тысячу дел, а он расхаживал по приемной в обществе людей, которые друг друга ненавидели.
Дерек и граф Брайн обменивались гневными взглядами поверх десятилетнего Жефа. Его судьбе предстояло сегодня так или иначе решиться, но сам мальчик не выказывал желания идти ни к тому, ни к другому.
Брайн ждал со своим и Юкора внуком – Томой, сыном принцессы Гипатии. Рачитель Роннелл опекал Симона, старшего сына принцессы Элии. Мальчикам, известным озорникам, едва перевалило за десять, но они сидели смирно и мрачно рассматривали ковер.
Собравшиеся в зале особы благородных кровей томились в безмолвном ужасе. День, о котором все мечтали, обернулся кошмаром.
– Проклятье, почему же так долго? – Раген ударил кулаком в ладонь. – У меня есть дела поважнее, чем торчать тут и ждать, пока они совещаются.
– Наглец! – скривился граф Брайн. – Думаешь, уже победил?
– Мне наплевать, кто победит. Неужели так важно голосование совета матерей, когда посреди Милна зияют раной врата в Недра?
Дверь распахнулась. Кирин уставился в пол, избегая взгляда Рагена.
– Милорды, вас готовы принять.
Председательствовала мать Джоун. Она не любила Рагена, и чувство было взаимным. Гипатия и Элия сияли, стоя рядом с бесстрастной матерью Керой. Элисса, с фарфоровым лицом, сидела подле материнского кресла-каталки.
Треша привалилась к подлокотнику, половина ее тела омертвела. Но даже сейчас она держалась донельзя чопорно.
– Совет принял решение, – объявила Джоун. – Новым герцогом Милна станет Раген Вестник.
– Раген Первый, Утренний герцог, Горный Свет, хранитель Милна!
На церемонию пришли тысячи людей, они заполнили собор и выплеснулись на холм. Лица были угрюмы, многие – грязны, на большинстве написан страх. При этих словах все затаили дыхание.
Дерека видно не было.
Раген опустился на колени, и рачитель Роннелл водрузил на его чело корону. Ее изготовили собственные метчики Рагена – простой шлем из меченого стекла с двумя незатейливыми выступами на висках: символами милнских гор-близнецов.
Внесли вторую корону: узкий меченый обруч. Элисса не смогла преклонить колени, и библиотекарь надел обруч на нее сидящую.
– Мать Элисса, Утренняя герцогиня, Горный Свет, ключница Милна.
– Храни Создатель Утренних герцога и герцогиню! – выкрикнул кто-то, и мрачная толпа взорвалась рукоплесканиями. Гром выкатился по скамьям за порог, и там его подхватили улицы.
Раген выпрямился, даруя толпе миг надежды, но каждая потерянная секунда обходилась дорого.
– Братья и сестры Милна!
Благодаря акустике собора его слова прозвучали внятно и перекрыли шум. Ловя каждое слово, толпа вновь умолкла.
– На протяжении трех столетий Форт Милн был величайшим среди Свободных городов. Прочны были и стены, и наша решимость защитить библиотеку – крупнейший свод человеческих знаний со времен Возвращения. Милн – свет, который не дает человечеству вновь погрузиться в Темные века. Но этот свет меркнет. В центре Милна растет черное сердце зла, которое, как заразу, перекачивает в жилы нашего города демонов. Если мы хотим выжить, то должны иссечь и очистить этот очаг. Мы не можем – не имеем права – дать нашему свету погаснуть.
Элисса, возвысив голос, присоединилась к нему:
– Пока угроза сохраняется, нуждающимся больше не перекроют доступ к хранителям и в библиотечный кампус. Детей, стариков, немощных и их попечителей с радостью приютят в соборе, где за могучими церковными метками о них позаботится сам Создатель.
– Но если мы хотим увидеть утро, – продолжил Раген, – то Милну понадобится каждый, кто владеет копьем или хотя бы знает, как держать лук, играет на музыкальном инструменте, поет или уверенно рисует метки.
В глазах у многих он увидел страх и вскинул руки, призывая к тишине:
– Я не зову вас в бой с высоты трона. Я не стану взирать с пьедестала на гибнущих за меня. – Он воздел копье. – Я буду сражаться, но мне не победить в одиночку.
Упершись древком в помост, он опустился на колено:
– А потому я заклинаю вас примкнуть ко мне, ибо лишь сообща мы получим право на надежду.
Повисло молчание, и показалось, что каждая секунда растягивается в минуты. Раген осознал, что не дышит.
Затем кто-то крикнул:
– Да, мы с тобой!
Такие же возгласы донеслись со всех сторон.
Раген выпрямился:
– Вы готовы защитить Милн?
На сей раз ему откликнулись дружно, ликуя и топоча.
Раген потряс копьем и прогремел:
– Вы готовы стоять друг за друга горой?
Разрозненные ответы потонули в громовом реве толпы.
Стоявший сзади Йон хохотнул:
– Не речист он, задница эдакая!
Элиссе когда-то нравилась большая мраморная лестница, задававшая тон главному залу ее особняка. Все посетители были вынуждены проходить под нею, а Элисса обращалась к ним сверху или величественно спускалась, чтобы обняться. На самый верх попадали только родные и избранные слуги – это было прибежище на случай невыносимо долгого дня.
Но теперь каждый шаг превратился в пытку. Элисса это всячески скрывала, но Раген и доверенные слуги видели все. Без посторонней помощи она даже не пыталась подняться.
– Сейчас осторожнее. – Маргрит подставила Элиссе твердокаменное плечо. – Никакой спешки нет.
Но Элисса знала, что есть. Она и так слишком долго откладывала, время почти вышло. Вот наконец и верхний этаж. Они направились в гостевое крыло, и Маргрит почти несла ее на себе.
– Я не хочу жить в меточной лавке! – кричал Жеф. – Хочу домой!
– Я и есть твой дом, – отвечал Дерек. – Я твой папа.
– Хочу к маме!
– А я, по-твоему, нет? – огрызнулся тот. – Но она не вернется, и нам к ней не попасть.
Элисса свернула за угол, и мальчик вскинул взгляд. Затем поворотился к отцу:
– Ненавижу тебя!
С этими словами он вылетел за порог и шваркнул дверью у Дерека перед носом.
– Достаточно, мать, – сказала Элисса.
– Я сомневаюсь…
– Достаточно. – Элисса понизила голос, зная, что в третий раз повторять не придется.
Убедившись, что она твердо держится, опираясь на трость, Маргрит ушла, а Дерек поднял взгляд. Казалось, он и сам готов выбежать, хлопнув дверью, и все же бесстрастно стоял, пока Элисса медленно ковыляла к нему.
Потупившись, Дерек шаркнул ногой:
– Ваша светлость, прошу извинить за шум.
– Не надо так официально, Дерек. Если кто и вправе обращаться ко мне по имени, то это ты. – Она махнула рукой в сторону комнаты Жефа. – И тебе незачем жить за меточной лавкой. Вам с Жефом всегда рады здесь.
Однако Дерек по-прежнему не смотрел ей в глаза:
– Ты добра, но мы с Жефом слишком много лет прогостили в чужих домах. Пора зажить самостоятельно.
– Дерек… – Она хотела тронуть его за плечо, но он вздрогнул и отступил. Элисса пошатнулась и навалилась на трость. – Я глубоко соболезную.
Он заслонился от нее руками:
– Я понимаю, что ты раздавлена. Знаю, как ты старалась защитить подопечных. – Дерек показал на ее ноги, трость. – И заплатила за это непомерную цену. – Он наконец посмотрел ей в лицо. – Но мне известно и то, что в Школе матерей проходят меточное ремесло; им владеет каждая мать в совете. У Керы были домашние метчики, но ты дала перо Стэси.
– Да. – На глаза Элиссы навернулись слезы. – С тех пор я не устаю себя спрашивать – почему? Наверное, там были метчики поопытнее, но ее-то я знала. Доверяла ей. Возможно, это было эгоистично, но я не представляю, кто справился бы лучше. Без нее мне пришел бы конец – а то и всей крепости.
Дерек прерывисто вздохнул:
– Я понимаю и прощаю ради любви, которую всегда к тебе испытывал. Но Жеф имеет право не жить у женщины, из-за которой убили его мать.
Йон сплюнул на камни:
– Бесполезно. Мы воюем не первую неделю и все равно отступаем.
– А сегодня Ущерб, – напомнил Дерек, как будто Раген мог забыть.
Он был изможден, но и другие тоже, а по ночам сражался не хуже всех – иные говорили, что слишком ретиво и с неоправданным риском для жизни.
– Я хочу до заката взломать цитадель, – сказал Раген.
– Как? – спросил Йон. – По нам стреляют, невозможно подобраться и укрепиться, а в туннелях даже днем полно демонов.
– Я научился у Терна одному приему.
Раген отвел их по улице к кипящим чанам, за которыми присматривала травница с группой подмастерьев.
– Это свиной корень, – сказал Раген. – Его собирали дети со всего Милна. Мы сольем все это в канализацию и будем штурмовать крепость снизу.
Дерек шагнул вперед с азартным блеском в глазах:
– Я пойду.
Демоны истошно заверещали, когда в древние стоки, впадавшие в канализационные туннели, хлынул отвар свиного корня. Варево жгло подземников, как кислота, и Раген слышал плеск, с которым они улепетывали.
Горные Копья не дали им уйти. Они спустились следом, и в тесных проходах их огненосное оружие с мечеными пулями сработало разрушительно. Стрелков поддерживали с тыла жонглеры Кирина, и по туннелям летела их музыка, усиленная магией хора.
На время показалось, что план удался. У стен цитадели демонов поубавилось. Однако за поворотом отряду преградили путь Горные Копья Юкора.
– Назад! – крикнул Раген, но было поздно.
Горные Копья открыли огонь, и теснота, которой так успешно пользовались его стрелки, вдруг обернулась помехой.
За первые секунды неразберихи полегли сотни. По меченым доспехам Рагена защелкали пули, а одна, отскочившая от шлема, чуть не лишила его чувств.
– Эй, я здесь! – Схватив Рагена за руку, Йон оттащил его и прикрыл от напора бегущих солдат.
Они выбрались наружу, где наступили сумерки. Войска Рагена, ждавшие, когда подземные отряды откроют ворота, с ужасом взирали на разгром.
Затем улицы вокруг цитадели рухнули, и показалось, что в город хлынули все силы Недр.
– Директор, она задыхается! – крикнула сортировавшая раненых подмастерье из Школы травниц.
– Что случилось? – Анет бросилась к женщине-гвардейцу, которая с потемневшим лицом билась в судорогах и хватала ртом воздух.
Элисса закусила губу, чтобы не разрыдаться от боли, и захромала следом, опираясь на трость.
– Мы сражались на Лунной улице, – объяснил молодой гвардеец. Он был бледен, в грязи и поту, но с виду не пострадал. – Сержанта ударил в грудь каменный демон, но доспехи выдержали. Мы решили, что с ней все в порядке, а она вдруг начала задыхаться и кашлять кровью… – Он сорвался на всхлип. – Пожалуйста, спасите ее!
Элисса вскинула стило:
– Я могу…
– Нет! – бросила Анет. – Ты убьешь эту женщину своим лечением. Снимите с нее доспехи.
Подмастерья перерезали ремни и сняли нагрудную пластину, затем распахнули пробитую куртку и блузку. Гвардеец сдавленно пискнул и отвернулся.
– Это обычные груди, мальчик, – сказала Анет. – Тебя вскормили такими же. Взгляни. Посмотри, на что способен демон, даже когда выдерживает броня.
Юный гвардеец повернулся к своему сержанту, но тут же зажал рукой рот и побежал блевать.
Раненая забилась отчаяннее; она силилась наполнить воздухом чернеющую грудь, лицо стало лиловым.
– Держите ее. – Мать Анет протерла пораженный участок спиртом, взяла стилет и воткнула в грудную клетку.
Кровь брызнула фонтаном, и женщина судорожно вздохнула.
– Обломки ребер вонзились в левое легкое, – сказала Анет. – И если применить магию…
– …то легкое зарастет, а кость так и останется внутри. – Элисса в ужасе прикрыла ладонью рот.
– Мне нужно сделать разрез и расчистить для тебя место. Продержишь ее в живых? Чтобы я сделала дело?
– Не знаю, но попробую, – ответила Элисса.
– Я все равно не уверена, что сумею ее спасти, – сказала Анет. – Попытка – это все, на что способна травница.
Подмастерья взялись за насос и принялись подавать воздух. Анет резала, а Элисса рисовала и заряжала метки, чтобы аура женщины оставалась сильной, а сердце билось. Кость извлекли из легкого щипцами. Затем раненую придерживали, пока Элисса слой за слоем залечивала рану изнутри.
– Невероятно, – сказала Анет. – Такое крохотное перышко, а властно над жизнью и смертью.
– Поверь мне, травница, даже магия не всесильна. – Элисса взялась за трость и встала, скрипнув зубами от боли.
Анет замерла. Она лично осматривала ноги Элиссы и обнадежила ее не больше, чем травница Керы.
– Прошу прощения, ваша светлость. Я не хотела…
– Не будем об этом. – Элисса повернулась к молодому гвардейцу. – Возвращайся в свой отряд.
– Да, ваша светлость. – Тот поклонился, взял на плечо горное копье и пошел на передовую.
Со всех сторон прибывали все новые раненые, крики множились. У Элиссы кружилась голова от дыма и запаха крови. Она понемногу прикладывалась к стилу, но боль и слабость в ногах, хотя и уменьшались, никогда не проходили полностью.
– Как вы себя чувствуете, ваша светлость? – В искательный голос Анет вернулись командные нотки. – Когда вы в последний раз ели? А пили достаточно?
– Все хорошо, – ответила Элисса. – Мне просто… надо подышать свежим воздухом.
– Конечно. Я велю кому-нибудь из девочек…
– Не надо, – перебила ее Элисса. – Мне нужно немного побыть одной.
– Как прикажете, ваша светлость.
Элисса быстро отвернулась, чтобы травница не увидела гримасу боли, с которой она сделает первый мучительный шаг. Затем вошла в ритм и двинулась медленно, но уверенно, вернув походке толику достоинства.
Она вышла из Школы травниц во двор библиотечного кампуса. Стояло лето, но порыв холодного ветра выдернул из волос шпильки.
К ней сразу потянулись томившиеся снаружи женщины. Все ждали появления герцогини, чтобы она утвердила какой-то список, ответила на донесения, уладила споры, разобралась с неприятностями.
– Не сейчас, сударыни. – Голос Элиссы снова стал властным. – Ступайте в библиотеку и найдите мать Мери. Я скоро приму всех по очереди.
Переглядываясь, женщины не трогались с места, пока не вышла и не хлопнула в ладоши мать Джоун.
– Вы слышали ее светлость!
Те заприседали в реверансах и, натыкаясь друг на дружку, поспешили в библиотеку. Всем хотелось стать первыми в очереди ходатаев, и они уже спорили о важности своих дел, обманом выгадывая место поближе.
– Спасибо, – сказала Элисса.
– Не стоит, – кивнула Джоун, протягивая руку.
Элисса благодарно на нее оперлась и пошла к Хранителям. Исполинские статуи, которые окружали кампус с библиотекой и собором в центре, образовали самую прочную в городе меточную сеть.
Периметр чинно патрулировали библиотечные стражи. До них доносились визг демонов, трели музыкантов Кирина и грохот уличных боев.
Все это звучало невдалеке. Обычно демоны, устрашенные мощью Хранителей, обходили кампус стороной, но наступило новолуние, а Элисса лучше всех понимала, что это значит.
Не успела она оглянуться, как на улице появился и побежал к барьеру огненный демон. Страж уложил его выстрелом из меченого арбалета. Гад еще дергался, когда на соседней улице показался демон каменный, который тоже враскоряку заковылял к сети. По нему открыли огонь, но каменный панцирь был прочен, и стрелы только разозлили подземника. Демон врезался в метки Хранителей, и его отбросило, как малое дитя.
Со всех сторон появлялись новые твари. Атакуя барьер, они преуспели не больше первых, однако Элисса вдруг задумалась о надежности Хранителей. Если есть слабое место, то князья демонов его найдут.
У нее чесались руки взять стило и отшвырнуть подземника от барьера, но ее роль изменилась. Если демоны прорвутся за метки, то с искалеченными ногами она станет больше обузой для защитников кампуса, чем подмогой.
Теперь она герцогиня и сбережет больше людей, командуя из библиотеки, а не сражаясь на передовой.
– Вызывай подкрепление, – велела она Джоун. – Пусть стражи вооружат всех, кто может держать копье.
Джоун ушла, и Элисса побрела обратно в библиотеку. Там по служебным коридорам она добралась до кабинета матери Мери.
Едва свернув за угол, она услышала крики, а вскоре увидела и Мери, которая ругалась с мужем Джейком. Элисса не видела Джейка с юных лет, когда он, Мери и Арлен ходили неразлучной троицей. Поглощенные ссорой, супруги ее не заметили.
– Врешь, есть от меня польза! – прогудел Джейк. – Я всю ночь носил раненым воду!
– Герцогу Рагену не нужны водоносы! Он призвал к оружию всех, кто имеет силы! Надо помочь библиотечным стражам!
– Чтобы я, да против демона? – Джейк не поверил ушам. – Ты спятила? Меня же мигом разорвут!
– Пока ты прячешься за отцовскую рясу, мальчишки вдвое моложе тебя идут добровольцами, – сказала Мери. – Ты даже к жонглерам не пошел!
– Музыкант из меня такой же, как копейщик. Ты же помнишь, насколько туго шло это дело.
– Еще бы, ведь ты не хотел учиться! – Мери скрестила на груди руки.
– Тебе легко говорить! – крикнул Джейк. – Нас-то не учили играть на органе с пеленок!
– Ты всегда найдешь на кого свалить вину, – сказала она. – Я начинаю понимать…
– Что? – ощетинился Джейк. – Что это ты вдруг понимаешь?
– Что Арлен был прав насчет тебя, – огрызнулась Мери. – В тебе нет искры. Приходишь просто показаться и обходишься малым.
Джейка передернуло.
– Все та же старая песня? Этим всегда и кончается – меня сравнивают с Арленом Тюком, который само совершенство! Ночь, мне повезло, что ты такая святоша и не полезла к нему в штаны.
– Я о них терлась и точно знаю, что ты и в этом недотягиваешь, – презрительно усмехнулась Мери.
– Да, и он все равно тебя бросил, – осклабился Джейк. – И что прикажешь думать после этого о тебе?
– Хватит! – выпалила Элисса и пристукнула тростью по полу.
Мери с Джейком резко обернулись.
– В-ваша светлость! – Мери расправила юбки и присела, а Джейк неуклюже опустился на колено.
Элисса нацелила в него палец:
– Если ты такой замечательный водонос, Джейк, то в Школе травниц полным-полно раненых, которым нужна вода.
– Да, ваша светлость. – Джейк с нескрываемым облегчением удалился.
– Простите, ваша светлость, – сказала Мери. – Это было… непотребство.
– Похоже, что разговор давно назрел, – ответила Элисса, – но лучше отложить его до первой луны.
Из коридора донесся вопль. Элиссе пришлось схватиться за Мери и закусить щеку, чтобы не взвыть от боли, когда она, как могла быстро, пошла разбираться, в чем дело.
Они подошли к Джейку, который стоял на широком балконе с видом на книгохранилище. С нижних ярусов поспешно поднимались служки.
– Демоны! – крикнул мальчишка в рясе. – Демоны в катакомбах!
Внизу метались в панике аколиты, матери и книгочеи – бумаги летали, чернильницы опрокидывались. Из нижних коридоров выскакивали верткие огненные демоны и гнали людей к стеллажам.
– Ночь! – Элисса поняла, что капкан захлопнулся.
Демонам, которые скопились перед Хранителями, было незачем прорываться – они лишь отрезали пути к бегству, а мозговики ударили изнутри.
Огненные извергли пламя, но метки, которые много лет назад вырезал Арлен, вспыхнули и превратили жар в прохладный ветерок. На убегающих завсегдатаев библиотеки набросились полевые демоны, однако сеть Арлена полыхнула вновь и отшвырнула их от людей, попрятавшихся под столами и меж стеллажей. Отбиваемые метками демоны запрыгали, как мячи, отлетая от полки к полке; их оглушило, и ученым удалось спастись бегством.
Открытый бой – самый опасный, но Элисса уже извлекла стило. Она замораживала огненных демонов, а полевых сталкивала друг с другом ударными метками.
– Быстрее! – Она начертила временный барьер перед ближайшим входом в катакомбы. – Бегите в собор!
Метки Праведного дома – сильнейшие в Милне, но магию притягивали не только они. Собор был крепок верой.
Элисса взглянула на Мери и будто снова увидела Стэси, но все равно достала хора-перо и сунула ей в руки. Юная мать с визгом отпрянула:
– Я не прикоснусь к кости демона! Создатель не велит!
– Создатель запрещает обрекать людей на смерть ради твоей святости, которая не дает дотронуться до пера! – Элисса силком вручила ей стило. – Заткнись и принимайся за дело!
Мери посмотрела на нее с ужасом, но взяла перо. Когда они спустились и погнали обезумевший персонал в собор, дочь библиотекаря показала себя грамотной метчицей.
Однако снизу лезли все новые демоны, находившие бреши в барьерах, которые наскоро возводили Элисса и Мери. Тварям было не под силу устроить пожар, но они кружили вокруг бежавших людей, предпринимая попытки их отрезать.
Один прыгнул с балкона, и Мери едва успела создать барьер и не дать ему шлепнуться Элиссе на плечи. Отброшенный магией, демон отлетел в самую гущу людей. Он, как забитую корову, вспорол престарелую мать, а затем прыгнул на Джейка, который упал на спину и свернулся в клубок, когда в плечо вонзились острые зубы.
Элисса поразила демона ударной меткой, и его отбросило, но он успел вырвать из плеча Джейка огромный кус мяса.
– Госпожа! – позвала Мери. – Ему нужно…
– Не останавливаться! – прогремела Элисса. – Касается всех! Мы все покойники, если не добежим до собора!
«И даже если добежим, наверно». Она не сказала этого вслух; тем временем Мери поставила Джейка на ноги. Из раны хлестала кровь. Позади них собирались подземники, и двигались они даже медленнее, чем Элисса. Явились уже не только огненные выползни, но и сверкающие снежные, тускло-серые каменные и стройные, с зеленой чешуей – полевые. Последние бросились вперед, отрезая беглецов от собора.
Но тут его двери открылись, и на пороге возник рачитель Роннелл в ниспадающих одеждах. Сзади выстроился хор адептов.
– Бегом! – вскричал библиотекарь, взмахом руки приглашая в собор, а хор грянул «Песнь о Лунном Ущербе», которая застигла врасплох демонов, сосредоточившихся на Элиссе и ее выпадах. Они заверещали и отпрянули, двуногие заткнули уши.
– Не мешкайте! – крикнула Элисса, когда кое-кто из ученых оторопел. – Быстрее в неф!
Хор не сбивался, но при ближайшем рассмотрении Элисса увидела капли пота на лбах, а голоса звучали неуверенно при виде надвигающейся орды. Ибо поющие в большинстве своем – если не все – впервые видели подземников вблизи.
Песня держалась на плаву, но еле-еле, и Элисса не думала, что прозвучит она долго. Снежный демон харкнул с балкона холодовой слюной и попал певчему в бедро. Тот пошатнулся; нога хрустнула, отломилась и со стуком ударилась о мраморный пол.
Певчий закричал, нарушил гармонию, и демоны поспешили нанести удар. В хор полетела огненная и холодовая слюна, а полевые демоны выставили когти и бросились вперед.
Кое-кого спасла меченая одежда, но у других такой не было. Один служка заня́лся пламенем и заметался, поджигая окружающих. Еще двоих вспороли когти, другие поскальзывались на залитом кровью мраморе.
– Отступайте! – крикнул Роннелл.
Элисса нарисовала над головами певчих звуковые метки, звук стал громче, и им удалось втащить бо́льшую часть раненых в собор, а двери захлопнуть.
На скамьях уже скопились тысячи человек, обретших приют после эвакуации из домов и пригородов. В глазах стоял ужас, но метки пока держались.
Джейк лежал в кровавой луже, и Мери с плачем обнимала его. Элисса встала рядом на колени, рисуя метки для придания Джейку сил, но он потерял слишком много крови, а Элисса не могла сотворить ее из ничего – как и заново отрастить откушенное демоном. Ей удалось замедлить кровотечение, но Джейк дышал все отчаяннее и чаще, а потом он уставился в пустоту и застыл.
Мери запричитала, прижимая его к себе. Двери собора тряслись, демоны колотили по меткам. Сверху сыпалась пыль, и Роннелл взглянул на массивные трубы органа:
– Продолжайте петь! – Он бросился по лестнице, и Элисса, поняв его намерения, оперлась на трость и заковыляла следом.
В тяжелые двери посыпались удары невиданной ранее силы. Магия сдерживала подземников, но не мешала им метать огромные куски мрамора, раскалывая дерево.
Роннелл занял место органиста, с трех сторон окруженное пультом. В кафедральном органе были тысячи труб, которые управлялись пятью клавиатурами, каждая со своими ножными педалями.
Он хрустнул дрожащими пальцами, разминая их. Записи Рожера стояли перед ним на подставке. Элисса уже пробовала их прочесть, но жонглерские музыкальные символы представились ей тарабарщиной.
Рачитель пробудил колоссальный орган, наигрывая подобие «Песни о Лунном Ущербе». К несчастью, музыка была написана для певцов и струнных инструментов, а не для огромного органа с сотнями клавиш. Этот инструмент был мощнее и с бо́льшим диапазоном действия, но Роннеллу никак не удавалось угнаться за хором и лютней Кирина. Хотя мелодия угадывалась, она не влияла на ломившихся в двери собора демонов.
Выглянув из окна, Элисса увидела, что они вытекают из библиотеки, намереваясь перебить людей по всему кампусу и обойти с флангов охраняющих периметр стражей. На улицах шли бои, мостовую заливала кровь.
Редкие волосы Роннелла слиплись от пота. Руки тряслись, но он продолжал играть, стараясь извлечь из громоздкого инструмента каплю колдовства Рожера.
По лестнице поднялась Мери; ее платье пропитала кровь, слезы оставили дорожки в красных разводах на щеках.
– Ты цела? – спросила Элисса, но Мери не ответила, прошла мимо и осторожно тронула отца за плечо.
Роннелл обернулся, его глаза намокли от слез.
– У меня ничего не получается, доченька. Не умею. Мне недоступен дар Избавителя.
Мери смотрела горестно:
– Что, если Арлен не Избавитель, отец?
– Тогда эти отродья победят, – ответил Роннелл. – Так что возымей веру и говори себе, что он предвидел наступление самой темной ночи и пошлет нам свет.
– Какой он Избавитель, если мертв? – спросила Мери.
Элисса склонилась и почти коснулась ее уха губами:
– Он жив и сейчас сражается за нас. Если ты можешь сыграть эту проклятую вещь, сейчас самое время.
Мери молча уставилась на нее. В конце концов она кивнула, передала отцу хора-перо, и благодарный Роннелл покинул скамью. Мери сбросила туфли, села за пульт и принялась листать записи Рожера, оставляя на них кровавые отпечатки. Она склонила голову набок, прислушиваясь к хору.
Двери опять задрожали, и Элисса услышала треск.
– Они близко.
– Значит, гоните их прочь, – буркнула Мери, изучая записи, как будто штудируя гримуар метчиков.
Юной матери не пристало так говорить с герцогиней Милна, но ее решительный тон успокоил Элиссу. Роннелл нарисовал вокруг пульта защитные метки, а Элисса доплелась до края хоров и взглянула на неф.
Тысячи людей жались к стенам, стараясь держаться как можно дальше от демонов. Те, что очутились у самой стены, стонали и кричали под натиском несметной толпы.
– Назад! – Элисса усилила голос, а вдвое громче его сделала акустика купольного собора. – Вам лучше не станет, если раздавите товарищей! Отступите от стен и пойте с хором! Пойте, как будто от этого зависит судьба мира, – сегодня так оно и есть!
Оставшиеся певчие, израненные и окровавленные, вернулись на хоры, и сводчатый потолок отшлифовал их нестройное пение. Толпа осторожно подпевала, бормоча незнакомые слова и пытаясь подстроиться под опытных хористов.
В нескольких шагах от дверей выстроилась полумесяцем группа кампусных стражей с мечеными копьями и щитами. Они ждали неминуемого прорыва.
Элисса укрепила двери метками нажима, и в этот миг ударил очередной снаряд. Метки вспыхнули и впитали удар, однако дерево треснуло и расщепилось. Дверям осталось недолго жить.
Но тут загудел оживший орган. Мери начала тихо, и звук скорее лег на кожу, нежели воспринялся на слух. Она последовала за хористами, но постепенно набрала силу, и орган возобладал над пением. Трубы зазвучали во всю мощь, отзываясь в каждом живом существе и в самых камнях.
Мери взяла на себя ведущую роль, певчие настроились в лад, и трубный зов усилился. Элисса услышала, как заверещали столпившиеся снаружи подземники, а потом гомон стих. Удары по дверям прекратились.
Элисса дохромала до окна. Подземники бежали по улицам кампуса, словно крысы, спасающиеся от пожара. Они набросились на державших периметр стражей, которые не видели, что творится сзади, поскольку не спускали глаз с орды, наседающей на барьер.
Но Хранители сверкнули, и подземников отшвырнуло. Круги разошлись и создали надежный карман для защитников.
Лишь тогда демоны обернулись и с ужасом взглянули на Великий собор. До их примитивных мозгов постепенно дошло, что они угодили в ловушку.
Мери же играла все увереннее, и сила росла. Кровь Джейка пятнала страницы по мере того, как она переходила к куплетам, способным вдребезги разбить скального демона и растопить сердце снежного. Каждый стих препоручался отдельному строю труб, и Мери играла сразу на нескольких клавиатурах, держа ножными педалями звук.
Демоны валились на колени, падали на брюхо, верещали и корчились. Элисса видела, как брызжет ихор из их глаз, ушей и носов. Эта была медленная смерть, но не менее верная, чем от копья в сердце.
А мощь нарастала. Милн гнездился в долине, где сходились подножия двух исполинских гор. И те, как сводчатый потолок собора, резонируя, подхватили музыку, отразили ее и разнесли по всему городу.
Вдали затрубили в рог, возвещая атаку; мужчины и женщины откликнулись ревом. Улицы наполнились визгом демонов.
Назад: Глава 40 Аламен фэ 334◦П.◦В.
Дальше: Глава 42 Улей 334◦П.◦В.
