Книга: Королева демонов
Назад: Глава 28 Рассказ Арейн 334◦П.◦В.
Дальше: Глава 30 Водоем Эверама 334◦П.◦В.
Глава 29
Волки
334◦П.◦В.
Инэвера смотрела в меченое окно кареты на шарумов в перепачканном черном, поспешавших через пригорки и придорожные кусты.
Волки Эверама сопровождали их уже не один час.
От напряжения, которого потребовало общение с Ашией за столько миль, у нее несколько дней кружилась голова, но кости показали, что разговор того стоил и отчасти прояснил замысел князьков алагай.
«Водоем слабее дара».
Водоем Эверама. Название охватывало все заболоченные земли, отошедшие к Красии. Силы их истощились, вожди погибли. Захватив эту местность, алагай начнут строить великие метки у самого Дара Эверама.
Это означало, что следующей – и единственной сохранившейся – линией обороны будет Доктаун. Если алагай сокрушат и его, тварям ничто не помешает опустошить хутора и занять огромную территорию.
«Алагай Ка наблюдают».
Наблюдают. Не «наблюдает». В Ущерб число князей демонов возрастет. И даже сейчас они следят за поверхностью глазами трутней.
«Избыток воинов чреват разветвлением».
Бывали случаи, когда капризы костей злили Инэверу не меньше, чем Ахмана. Избыток – это сколько? Как укрепить Доктаун, чтобы демоны не учуяли и не направили удар в другое место?
«Дамаджах должна послужить приманкой».
И она прибыла лично. Во всех вариантах, где Инэвера оставалась в Даре Эверама, на будущее Доктауна ложилась тень. Ее место на подушках временно заняла Аманвах. Им с братом было нелегко разделить власть, но кости пообещали равновесие.
Инэвера привезла с собой трех сестер-жен – Умшалу от ханджинов, Джустию от шанджинов и Кашу от шарахов, а также нескольких шар’дама и дама’тинг и личную стражу из пятисот шарум’тинг, обученных самой Ашией и ее сестрами по копью. Женщины еще не проверялись в бою и представляли собой скорее караван с посольством, нежели отряд усиления. Инэвера молилась, чтобы он оказался достаточно мал и не привлек внимания.
Аманвах не любила разлучаться с сестрой-женой, особенно сейчас, когда обе забеременели, но ничего не поделать. Без шарум’тинг ка не обойтись. Сиквах не проходила и половины срока и оставалась подтянутой, а чуть округлившийся живот был незаметен под армированной одеждой. Она ехала с Асукаджи в карете Инэверы.
Племянник пребывал в угнетенном состоянии духа, его аура с минуты исцеления полнилась раскаянием и стыдом. Он глазел в окно экипажа, понимая, что его взяли скорее как заложника и гаранта хорошего поведения Асома, не видя особой пользы для Доктауна в нем самом.
– Нас окружили, – заметил он.
– Джарвах предупредила об этом, – сказала Сиквах. – Волки Эверама разжирели от награбленного в зеленых землях и одичали в согласии с их прозвищем. Джурим не покажется без охраны.
«Волков чересчур надолго спустили с привязи».
– Джурим – заблудшая душа, – сказала Инэвера. – Последний кай’шарум из первых Копий Избавителя Ахмана. Среди шарумов его честь безгранична.
– Столь честный воин, – возразил Асукаджи, – должен встречать нас на коленях, упершись ладонями в землю, а не угрожать своими людьми.
Инэвера покачала головой:
– Кого встречать – женщину? Мальчика в белом, которого он едва знает? Джурим – истинное дитя Лабиринта. Он верен своим командирам-шарумам. Ахману и Шанджату, которые ушли в бездну. Джайан мертв. Хошкамин не проверен. Он подчинялся Хасику, а тот отныне евнух-изгой. И какой теперь воин сравнится с ним славой?
Асукаджи сжал кулаки:
– Я его дамаджи!
– Мальчик, которого он помнит, еще сосал грудь.
– Тогда я нынче ему покажусь.
– Не покажешься, – сказала Инэвера. – С Джуримом разберусь я.
– Дамаджах, – заговорила Сиквах, когда Асукаджи снова впал в угрюмое молчание, – у Джурима больше трехсот отборных даль’шарумов. Тебе опасно…
Инэвера коротко взглянула на нее, и шарум’тинг ка смолкла. Ашия ушла, но ее уверенная настойчивость, похоже, передалась Сиквах вместе с белым платком.
– Нам нельзя приводить из Дара Эверама большое войско, иначе алагай насторожатся, – сказала Инэвера. – А другого подкрепления нет. Чтобы хоть сколько-то надеяться пережить Ущерб, нам понадобится Джурим с его воинами.
– Говорят, у Хасика их больше тысячи в монастыре Новой Зари, – подал голос Асукаджи. – Возможно, нам лучше обосноваться там. Навестить Хасика сейчас же, пока не наступил Ущерб, и напомнить о его клятвах.
– Этим занимается твоя сестра, – ответила Инэвера. – Но эта информация не должна выйти за пределы кареты.
– Ашия? – задохнулся Асукаджи. – Ты послала ее на север? А где мой сын?!
Инэвера отвесила ему пощечину. Он ошеломленно заморгал. Было ли хоть раз, чтобы его, избранного, били? Сиквах рассматривала ногтевые метки, притворяясь, будто ничего не заметила.
– Твой племянник – племянник! – находится при своей матери, которая идет по краю бездны, потому что ты покусился на нее и раскрутил кости ее судьбы. Сию секунду она подбирается к Хасику. Она освободит хаффита.
– Хаффита?! Ты рискуешь моей сестрой и единственным внуком Избавителя – единственным твоим внуком – ради жирного пожирателя свинины?
– Я рискую ими ради Шарак Ка, – ответила Инэвера. – Кости предсказывают, что хаффит еще сыграет свою роль.
Асукаджи взял себя в руки, соскользнул со скамьи и опустился на колени:
– Не исключено, что и я сыграю. Пошли меня, Дамаджах. Я отправлюсь на север спасать сестру и… племянника.
Инэвера тронула его за плечо:
– Наконец-то, дамаджи, ты выказываешь почтение, а потому я отвечу, что для такого задания у тебя нет ни навыков, ни закалки. Болота необъятны, там мало пищи и чистой воды даже для тех, кто умеет искать. Они кишат болотными и трясинными демонами, которые сливаются с грязью и гнилью и плюют кислотой в ничего не подозревающую жертву.
Асукаджи поднял глаза:
– И ты отправила туда мою сестру и младенца?
Инэвера кивнула:
– И они не нуждаются в таких спасителях, как ты. Тебе повезет, если Ашия не убьет тебя, едва увидит. Избавитель не исцелил бы тебя, не будь тебе отведена своя роль в Шарак Ка. Имей терпение, и Эверам откроет твое предназначение.
Скрепя сердце Асукаджи поклонился:
– Как прикажешь, Дамаджах.
За следующим поворотом начался подъем, и дорога почти на милю стала прямой. Инэвера увидела Джарвах, стоявшую на холме в обществе Джурима и его командиров. Идеальное место для засады. Волки приблизились и отрезали каретам и шарум’тинг подступы к вершине.
Асукаджи и Сиквах вышли первыми и встали на страже с боков от лесенки. Инэвера сошла. На ней были кроваво-красные шелка.
Джурим и его люди возвышались над миниатюрной Джарвах, сидевшей на своем мелком рысаке. Как и ожидалось, Волки не обратили на девушку особого внимания и сосредоточились на Инэвере, охранниках-евнухах, Асукаджи и Сиквах.
– Дамаджах. – Джурим поклонился почтительно, но без того пиетета, которого требовал титул.
Инэвера знала, что так и будет, но заносчивость и неуважение оскорбили ее глубоко, как и племянника.
– Джурим, – она обошлась без поклона, – рада тебя видеть.
– Тебе повезло, что я согласился на встречу, после того как твоя ведьма шарум’тинг отрубила моему воину руку.
Инэвера улыбнулась под покрывалом:
– Если это правда, значит он положил ее на место, запрещенное Эверамом.
Джурим взревел от смеха, как верблюд, и спорить не стал.
– Ты нужен в Водоеме Эверама, – сказала Инэвера. – Отведи своих людей на север, притворись, будто мы расстаемся, а потом сделай круг и присоединись к нам на месте. Доложишь о прибытии наставнику Керану.
Она повернулась, намереваясь уйти и молясь о свершении того маловероятного будущего, в котором ее приказа хватало.
– А если я не захочу? – осведомился Джурим, и она застыла вполоборота.
– Какое значение имеют твои желания на Шарак Ка? – спросила Инэвера.
– Шарак Ка! – вскричал Джурим. – Миф воинам в послушание! Разве для Шарак Ка мы проливаем кровь и умираем в зеленых землях? Может быть, и Джайана размазало по воротам Энджирса ради Шарак Ка? Или это творится во славу людей? Я никогда особо не интересовался Шарак Ка – не то что Ахман. – Повернувшись, Джурим стал расхаживать по холму. – Он, ясное дело, и не спрашивал, чем я интересуюсь, и славой, как Хасика и Шанджата, не покрывал. И в очереди за кашей мое место было десятое.
– Ты еще можешь прославиться, Джурим, – заметила Инэвера.
– Слава – дымок от лампады, Дамаджах. Она просачивается меж пальцев, не успеешь схватить. Ее нельзя удержать, на нее ничего не купишь. – Джурим обвел рукой простор, вид на который открывался с холма. – Зеленые земли необъятны. Мужчины слабы, а женщины нежны. Селения ломятся от добра. Скажи, зачем мне с моими людьми возвращаться в бой и умирать ради славы?
– Если ты не подчинишься, твоих Волков не примут ни в Красии, ни в Лощине, – ответила Инэвера. – Сколько вы продержитесь, пока мы вас не раздавим?
– В зеленых землях есть и другие силы, – сказал Джурим.
– Хасик? – рассмеялась Инэвера. – И как же Волки насладятся нежными землепашками, если станут евнухами?
Джурим оперся на копье.
– По-твоему, мне лучше подчиниться калеке и пропойце-наставнику, который сбросил меня с двадцатифутовой стены Лабиринта за насмешки над хаффитом?
– Аббан тогда не был хаффитом, – напомнила Инэвера. – Он был твоим братом-най’шарумом.
Джурим сплюнул под ноги:
– Хаффит всегда остается хаффитом, даже если его сущность еще не вскрылась.
– Собака шарум! – потряс кулаком Асукаджи. – На колени! Моли Дамаджах о прощении, или я…
Джурим издал свой верблюжий клич, и его командиры вскинули арбалеты. Когда-то шарумы Каджи презирали оружие дальнего боя, но у Волков чести было в обрез.
– Ты прикажешь убить своего дамаджи? – спросил Асукаджи.
Инэвера поразилась наивному удивлению юноши.
Джурим взревел снова:
– Мальчишка! Я убивал алагай в Лабиринте плечом к плечу с Избавителем еще до того, как Ашан зажал нос и отымел твою уродливую мамашу. Ты сопливый пуш’тинг, и мне не нужны мои люди, чтобы тебя убить!
– Тогда прикажи им опустить арбалеты! – прорычал Асукаджи, подняв посох-хлыст.
– Твои приказы, малец, не имеют здесь никакой силы, – фыркнул Джурим. – Ползи домой, к мамкиной титьке.
Инэвера заскользила к полевому командиру. Грациозная, как постельная танцовщица, она чуть сильнее вильнула бедрами – ровно настолько, чтобы привлечь внимание Джурима.
– Ахман, возможно, и поддался твоим чарам, Дамаджах, но мне это не грозит, – заметил тот, – а твоя демонская магия днем не сработает.
Инэвера развела пустые ладони:
– Теперь ты первый в очереди за кашей, Джурим. – Она продолжала медленно подступать, подчеркивая шелками изгибы тела. – Ахман и Шанджат сгинули. Хасик выхолощен и живет в изгнании. Керан искалечен и служит хаффиту. Шарумам нужен настоящий вождь, если ты в силах простереть самолюбие дальше набегов на деревни чинов.
Инэвера подошла вплотную, и Джурим впервые в жизни осмелился открыто оценить ее стати.
– Да проклянет меня Эверам за то, что я не разглядел истины, когда ты надевала прозрачные шелка, чтобы дразнить шар’дама ка и соблазнять его двор.
– Какой такой истины, кай’шарум? – спросила Инэвера.
– Мы решили, что ты околдовала Ахмана магией демонов, но магия, наверно, была обычная, женская. – Джурим дотронулся до ее волос.
Схватившись за большой палец, Инэвера дернула его руку с подвывертом и зафиксировала неподвижно, сама же плавно перешла в позицию «скорпион» – нагнулась и через голову нанесла в грудь удар ногой.
Джурим тяжело грохнулся наземь, но он был Копьем Избавителя и, быстро сориентировавшись, воспользовался падением, чтобы оттолкнуться и вскочить уже с копьем наготове.
Не собираясь продолжать поединок, Инэвера расправила одежды и скрыла недавно выставленные напоказ изгибы.
– Джурим, у тебя еще осталась возможность пасть на колени и уткнуться головой в землю.
Джурим заблекотал снова, глядя на своих командиров с арбалетами.
Инэвера чуть кивнула – и Джарвах, ловко вскочив на корточки в седле, прыгнула на его воина. Пинок раздробил ему таз, сбросил с коня, и она выхватила у него арбалет.
Прежде чем другие ответили, Джарвах послала стрелу в незащищенный пах второго командира. Тот, с воем выронив оружие, схватился за оперенное древко, которое пригвоздило его к седлу.
Сиквах, ничем не стесненная и быстрая как стрела, метнула стекло. Оно вонзилось воину в руку, и выпавший арбалет разрядился впустую. Другой воин навел на нее свой. Джарвах, перелетев через трех лошадей, выбила его ногу из стремени и столкнула с коня. Вторая нога застряла и звучно сломалась. Он повис в нескольких дюймах от земли, а Джарвах приземлилась рядом.
Оставшиеся командиры галдели и водили арбалетами, пытаясь поймать мелькающих женщин в прицел. Джарвах исчезла между лошадьми, а Сиквах метнула копье и поразила очередного в плечо. Один сумел в нее прицелиться, но Асукаджи лишил его оружия ударом хвоста алагай.
И снова крик: воин в черном рухнул в гущу обезумевших лошадей. Ему перерубили подпругу.
Последний даль’шарум заполошно искал в этой сумятице Джарвах. Она подобралась сзади и легко, как по лестнице, взлетела на спину его коня. Она произвела захват и приставила к горлу воина стеклянный нож, прежде чем он успел осознать ее присутствие.
– Прицелься в своего кай, – прошипела она.
С дикими от страха глазами воин навел арбалет на Джурима. Джурим, помедлив миг, поворотился к Инэвере.
– Теперь тебе некуда деться, Джурим. Твои люди смотрят. – Инэвера процитировала начало старой пословицы шарумов: – «Единственный путь, ведущий из Лабиринта…»
– «…пролегает через него». – Джурим оскалился и прыгнул, делая выпад копьем.
Он оказался молодцом и разгадал оборонительный маневр Инэверы до первого контакта. Инэвера отбила удар, но древко больно чиркнуло по предплечьям. На этот раз Джурим был готов к ее «скорпиону». Он метнулся в сторону, одновременно выдернув из-за плеч и нацепив на руку щит.
Он не бахвалился зря, когда говорил с Асукаджи. Ахман лично обучал своих полководцев, и шарукины Джурим исполнял мастерски. Выставляя копье и прикрываясь щитом, он обеспечил себе надежный заслон с немногими брешами.
Но Джурим, как большинство воинов, ни разу не сражался с дама’тинг. Она подступила вплотную, и его длинное копье стало помехой.
Он довольно ловко блокировал пинки и тычки, жертвуя зонами второстепенными и прикрывая те, которые считал жизненно важными. Как только открывались его болевые точки, Инэвера била в них стальными пальцами. «Ребро тигра». «Змеиная погремушка». Тело воина пронзила боль, но он принял ее и резко выставил щит.
Инэвера бросилась навстречу удару, перекатилась через выпуклую поверхность и очутилась за спиной Джурима. Под шлемом, в основании черепа, виднелся зазор. Сцепив кулаки, Инэвера ударила в него с божественной яростью.
При точном ударе позвоночник прогибался, как хлыст, а противник оказывался на несколько минут парализованным, после чего его подвижность медленно восстанавливалась.
При ударе неточном он умирал на месте или навеки оставался парализованным.
Джурим хапнул ртом воздух и рухнул набок, способный лишь дергаться. Копье отлетело, тяжелый щит прижал безжизненное тело к земле.
Сбив с него шлем пинком, Инэвера схватила кай’шарума за сальные кудри и развернула голову, заставив посмотреть в глаза своему однополчанину, который лежал с той же бедой, но вполне живой, чтобы засвидетельствовать его поражение.
Она нагнулась и тихо спросила:
– Ты помнишь, как поступил Ахман с Хасиком у всех на глазах?
Джурим глотнул – единственное движение, оказавшееся ему под силу.
– Да, Дамаджах.
– Хочешь того же?
Копья Избавителя были обучены игнорировать боль, но невозможно подготовить человека к отказу всегда послушного тела. Джурим отчаянно пытался шевельнуться, в глазах его стояли слезы.
– Нет, Дамаджах.
– Как ты поступишь?
– Я отведу Волков Эверама на север, притворюсь, будто мы расстаемся. Потом сделаю круг и присоединюсь к вам в Водоеме Эверама. О прибытии доложу наставнику Керану.
– Хорошо. – Инэвера погладила его по голове, как зверушку. – Тогда осталось разобраться с твоим смехом.
В глазах Джурима вновь возник страх.
– С моим… смехом?
– С гнусным верблюжьим ревом, который вышел тебе боком. – Перевернув его на спину, Инэвера взяла безжизненную ногу и положила себе на плечо, чтобы воин ее видел. – Когда наставник Керан сбросил тебя со стены, ты сломал ногу, и я ее вылечила. Перелом был… вот здесь.
Она ударила, и Джурим взвыл. Он ничего не почувствовал, но это не убавило его ужаса, когда он снова узрел торчащую из бедра кость.
– Я могла бы исцелить тебя в мгновение ока. – Инэвера отпустила ногу, и та с глухим ударом упала на землю. – Но ты в своей мудрости назначил свидание, когда солнце в зените.
Джурим перестал выть, но скрипнул зубами, и стон все-таки не сдержал.
– У тебя несколько часов на размышления, – сказала Инэвера. – С наступлением ночи ты заново дашь мне присягу. Тогда я, может быть, залечу твои сломанные кости.
На закате искалеченные Джурим и его командиры подползли к Инэвере, чтобы присягнуть ей на верность, и она сдержала слово – вылечила ногу Джурима и знаком велела сестрам-женам заняться остальными ранеными.
Ее метки не подпустили алагай, и вскоре Джурим с военачальниками ушли, забрав с собой Волков Эверама. По ходу они сцепились с шарум’тинг, но дело обошлось мелкими травмами у самых горячих голов с обеих сторон.
– Шпионы алагай поймут одно: сорвался очередной союз фракций расколотого народа, – подытожила Инэвера.
– Не ошиблись ли мы, Дамаджах? – спросила Сиквах. – Можно ли верить, что Джурим вернется?
Инэвера положила руку на мешочек с хора:
– Будущим несть числа. В одних он возвращается, в других – нет. Я повлияла на события, сколько посмела. Придут они или нет, Водоем Эверама обязан выстоять.
