Глава пятьдесят шестая

Мы с Комизаром медленно прогуливались вдоль стены башни Ягмор. Поодаль за нами плелись Малик, Гриз и двое из братии – Джорик и Терон. Наконец Совет собрался в полном составе, и на завтра было назначено первое официальное заседание, однако неофициальные встречи уже проводились. Комизар тайно собрал рахтанов, чтобы распределить, кто будет сидеть рядом с теми наместниками, от которых можно ждать неожиданностей. Рахтаны относились к ближнему кругу, десятка преданных долгу воинов, которые никогда не изменили бы ни друг другу, ни Венде. Здесь было нечто большее, чем просто долг: особый уклад жизни, принимаемый каждым из нас, связь, которую ни один из нас не должен был ставить под сомнение. Наши поступки, мысли, всё, что нас касалось, складывалось в единую силу, заставляющую даже чивдаров взвешивать слова в разговорах с нами.

Всех волновало то, что содержание огромной армии легло на провинции тяжким бременем. Нужно потерпеть еще одну зиму, повторял Комизар, только одну – но она необходима, чтобы уточнить все планы, обеспечить стабильность поставок, заполнить арсеналы новым оружием. Комизар и чивдары точно просчитали, что именно необходимо. Однако уже то, что за одну осень мы лишились двух наместников, говорило о недовольстве и брожениях, да и другие наместники перешептывались, недовольно нахмурившись. Перед рахтанами стояла задача не допустить их объединения между собой – нам предстояло втираться к ним в доверие, успокаивать страхи, манить обещанием щедрых наград, если же не удастся соблазнить посулами, припугнуть последствиями. Но решающую роль в игре предстояло сыграть Лии. Это была новая тактика, показывавшая, как можно успешно воздействовать на простой народ, чтобы заполучить еще хоть несколько крох от тех, кого наместники, казалось, выжали уже досуха. А если кланы будут воодушевлены, то, значит, и наместникам станет спокойнее – они уже чувствовали, как мишени на их собственных спинах сжимаются, становясь меньше.

Комизар вернул меня в круг единомышленников, хотя обычно такое было не в его правилах. Впечатление от моей дикой вспышки, когда я на него бросился, немного скрасила легкая победа над эмиссаром. Я подтвердил, что остался рахтаном до мозга костей и готов слепо выполнить любой его приказ. Никто не вспоминал о том, как я накричал на Лию, но я знал, что весьма обязан и этому эпизоду. Именно благодаря ему мой проступок остался без последствий – и не только в глазах Комизара, но и всей братии. Все понимали: в трудное время Убийца не дрогнет и останется верен долгу.

Звук наших шагов по камню отдавался громким эхом, решительным и бодрящим – а мне в последнее время крайне недоставало бодрости.

Когда мы приблизились к башне Санктума, Комизар заметил на стене галереи Лию. Он усмехнулся.

– А вот и моя сиарра – прямо как я приказывал. Ты только посмотри, как разрослась толпа на площади.

Я и сам уже обратил на это внимание.

– Народу вдвое больше, чем вчера, – сердито буркнул Малик.

– Ветер пронизывающий, а они все равно явились, – прибавил Гриз.

Лицо Комизара довольно разгладилось.

– Несомненно, все дело в сегодняшнем ее видении, – заметил он.

– Видение? – спросил я.

– Думаешь, я позволю ей без конца нести эту чепуху? Вспоминать давно умерших людей и забытые бури? Все это ни к чему, мы сами вот-вот раздуем великую бурю. Нынче вечером она расскажет им о другом видении: поле брани, на котором Венда одерживает славную победу. Она поведает о вечной весне и великом изобилии, которое будет даровано богами храбрым венданцам в благодарность за все их лишения и жертвы. Это должно помочь наместникам и кланам, облегчить их заботы.

Комизар помахал толпе и что-то крикнул, призывая их верить, что удача скоро повернется к ним. Но ни одна голова не повернулась в нашу сторону.

– Мы слишком далеко, они вас не слышат, – сказал Джорик. – К тому же все смотрят на нее.

Комизар помрачнел, внимательно вглядываясь в толпу, словно впервые всерьез оценив их количество.

– Да, – пробормотал он, сузив глаза, – наверное, так и есть.

Джорик попытался смягчить удар по самолюбию Комизара, прибавив, что и слов Лии отсюда не разобрать, слишком велико расстояние.

Однако я-то слышал Лию вполне отчетливо, ее голос далеко разносился по воздуху – и речь она вела совсем не о победах.