Глава двадцать девятая
Каден поднялся рано, задолго до рассвета, до того, как ожили улицы, до стука копыт, конского ржания и пения первых утренних птиц. Мне показалось, что мы только-только заснули. Он зажег свечу и уложил свой седельный мешок.
Лежа на постели, я потянулась, потом встала с койки, набросив на плечи одеяло.
– В мешке у двери кое-какие продукты для тебя, – сказал Каден. – Я обследовал кухню и набрал еды, чтобы у тебя была возможность как можно реже выходить из комнаты. И велел Астер, Эбену и Гризу наведываться к тебе каждый день. Если повезет, мы, возможно, встретимся с наместником по дороге и возвратимся вместе еще до вечера.
– А если не повезет?
– Провинция далеко на юге от Венды. Это займет не одну неделю.
Очень многое может случиться за несколько недель. Да и за несколько дней. Но вслух я этого не сказала. И так было понятно, что Кадена мучает та же мысль. Я только кивнула, и он повернулся, чтобы уйти.
Когда он уже был у двери, с моих губ сорвался вопрос, который жег меня с ночи.
– Кто был этот лорд, Каден? Кто так обошелся с тобой?
Его рука на задвижке замерла, а потом он медленно оглянулся через плечо.
– Какая разница, который именно? Любой лорд может обзавестись бастардами.
– Разница есть, поверь мне. Не все лорды такие порочные, омерзительные чудовища, как твой отец. Не можешь же ты утратить веру в то, что среди них есть и хорошие люди.
– Но я ее утратил, – голос Каден звучал ровно, без волнения, и его обреченность потрясла меня до глубины души. Он снова отвернулся, как будто намеревался выйти, но продолжал стоять неподвижно.
– Каден? – шепотом окликнула я.
Бросив на пол свой седельный вьюк, он шагнул ко мне, взял мое лицо в ладони, глядя на меня ласковыми и жадными глазами, и поцеловал, сначала робко, потом все более уверенно и настойчиво. Мои губы ответили ему нежностью. Он медленно отстранился и посмотрел мне в глаза.
– Настоящий поцелуй, – сказал он. – Вот что было мне нужно, хотя бы еще раз.
Каден отвернулся, поднял мешок и вышел.
Второй раз в течение жалких нескольких часов он ушел, оставив меня в полном смятении.
Я закрыла глаза, чувствуя, что ненавижу себя. Я научилась притворяться и обманывать не хуже самого Кадена, но это не доставляло мне никакой радости. На губах я не ощутила ничего, кроме вкуса собственной тщательно просчитанной лжи.
