23
США
Сэнди Стюарт — типичная американская битломанка, не глупая, не слабоумная, милая и разумная. В начале 1964 года она жила с родителями в Нью-Хэмпшире, в городке, где главным образом обитали состоятельные люди среднего класса. Сэнди было тогда пятнадцать лет, и училась она в девятом классе средней школы.
«Однажды мы с мамой ехали в супермаркет на нашем „роллсе“ — у нас в то время был „роллс“, хотя это и не важно. И тут по радио „I Want to Hold Your Hand“. Я тогда первый раз услышала о „Битлз“. Я такая: ого! Какой странный звук. Я просто обалдела! Никакая музыка меня раньше так не будоражила.
Оказалось, в школе многие девчонки тоже слышали песню и испытали те же чувства. Помню, мы с двумя подругами шли по улице и обсуждали „Битлз“. Нам казалось, на фотографиях они очень уродливые, особенно в этих пиджаках без воротников. Музыка отличная, но сами они — какие-то уроды.
Постепенно наше мнение стало меняться. Я всерьез заинтересовалась поп-музыкой (раньше я была к ней равнодушна) и была в курсе всего, что происходило с „Битлз“. Прочитала о них все, что нашлось. Даже специально отрастила волосы — прочла, что им нравятся девушки с длинными волосами.
Сначала мне больше всех нравился Пол. Он был такой красивый. Никак не объяснить. Мне просто казалось, что он невероятный красавец.
Почему-то мне не нравился Джордж. Я даже нарисовала на его портрете клыки, как у оборотня. Видимо, „Битлз“ просто были отдушиной для любви и для ненависти. В конце концов я к Джорджу слегка потеплела.
Затем я переключилась с Пола на Джона. Он был ужасно интеллектуальный и остроумный. И очень сексуальное тело. Его я обожала страстно.
Джон был моим наваждением. Я постоянно о нем грезила. Мы с подругами сравнивали свои сны. Рассказывали друг другу, что мы делали с нашими любимыми битлами. Я знала, что, когда мне плохо, можно просто включить сон про Джона, — я ложилась, думала про него и засыпала. Невероятно красивые были сны. Мы там с Джоном чем только не занимались. В том числе и любовью, о чем я рассказывала подругам в школе. Не все сны были про секс, но большинство. И такие реальные.
Я говорила и думала о них постоянно. Отец мне твердил, что со временем это пройдет. А я кричала: „Никогда, никогда, никогда!“
Вообще-то, забавно. Я любила Джона, но это вовсе не мешало мне бегать за парнями в школе. Это как бы другое. Но Джон был самым важным человеком в моей жизни.
Я читала все журналы для фанатов и все время слушала Мюррея „К“. Это такой диджей — как бы эксперт по „Битлз“.
Я так сильно любила Джона, что написала письмо Синтии. Я была очень любезна. Мол, так и так, мне очень жаль, но я люблю ее мужа. Ответа я не получила.
Их пластинками и фотографиями была заставлена и обвешана вся моя комната. Когда я увидела их фотографию, где половина лиц в тени, мы с подругами поехали в город и сфотографировались так же.
Когда жизнь была не жизнь, а тоска, я приходила к себе в комнату, где у меня были „Битлз“ и особенно мой любимый Джон. Они давали мне то, чего отчаянно не хватало. Богатенькое окружение в Нью-Хэмпшире не давало мне ничего. Я не любила школу, мне не нравилось дома. А „Битлз“ были лучом света в окружающем мраке.
Когда я услышала, что они приезжают в Карнеги-Холл в Нью-Йорке, мы с двумя подругами договорились поехать и посмотреть. Мы ныли и канючили — нам не разрешали ездить в Нью-Йорк одним. В нашем кругу девушкам это не подобает. Мы сказали: подарите нам это на день рождения, а то мы убежим…»
Промоутером концерта в Карнеги-Холле был Сид Бернстайн, коротконогий крепыш, бывший студент Колумбийского университета, бывший администратор танцзала, бывший рекламный агент из General Artists Corporation, одного из крупнейших агентств Америки. Пытаясь пробиться в большом шоу-бизнесе, он не терял интереса к образованию.
Десять лет он ходил на вечерние курсы, где специализировался на государственном устройстве Англии. «Помню, ходил на лекцию вашего Гарольда Ласки. Один из самых замечательных ораторов, каких мне доводилось слышать. После Черчилля, конечно».
Интересуясь государственным устройством Англии, Бернстайн стал читать английские газеты. В середине 1963 года кое-что привлекло его внимание. «Все время попадались эти „Битлз“. Мне в General Artists полагалось курировать подростковую музыку, но о „Битлз“ я не слышал никогда. В нашем бизнесе английской музыкой особо не интересовались».
Просмотрев все подшивки английских поп-газет, он решил звякнуть Брайану Эпстайну. Не без труда раздобыл ливерпульский домашний номер. Позвонил, представился, и Брайан сказал, что впервые о нем слышит. Сид спросил, не хочет ли Брайан устроить «Битлз» концерты в Карнеги-Холле, хотя сам тогда с залом еще не договорился. «Брайан спросил когда, я предложил 12 февраля. Это день рождения Линкольна — я знал, что на эту дату смогу получить зал. Предложил ему 6500 долларов за два концерта».
Брайан не торопился с ответом. Какое-то время шли переговоры, хотя дата Брайану подходила — он уже договорился об участии «Битлз» в «Шоу Эда Салливана» 9 и 16 февраля.
Став первым промоутером «Битлз» в Нью-Йорке, Сид Бернстайн сделал себе карьеру. Скоро он ушел из агентства и вместе с партнером открыл собственное дело. Он занимался всеми концертами «Битлз» в Нью-Йорке, кроме одного. Его история — история о том, как он успел первым, — прекрасно повторялась и в США, и во всем мире.
Однако в Нью-Йорке делами «Битлз» занимался не один Сид Бернстайн. Брайан работал над раскруткой «Битлз» в США с лета 1963 года — он просто не был уверен, что обстановка располагает. С наскока завоевать американскую аудиторию не удалось. В первой половине 1963 года «Битлз» выпустили там четыре пластинки в двух разных компаниях звукозаписи, но все прошли незамеченными.
Упрочив успех в Британии, Брайан поехал в Нью-Йорк с Билли Дж. Крамером. Было это в ноябре 1963 года — в тот месяц убили президента Кеннеди.
«Я хотел понять, почему грандиознейшее событие за всю историю британской поп-музыки не нашло отклика в Америке. Все происходило, как в самом начале в Лондоне. Я ездил по компаниям звукозаписи и телевизионным студиям».
В эту поездку он вновь встретился со старым другом Джеффри Эллисом, ливерпульским соседом, который учился в Оксфорде и занялся страховым бизнесом в Нью-Йорке.
«Краем уха я слышал, что Брайан занимается какой-то бит-группой, но, откровенно говоря, не верил. Какой-то бред — не станет наш маленький скромный Брайан ввязываться в такие дела… Мы гуляли по Бродвею с Брайаном и Билли Дж. Крамером. Вышли на Таймс-сквер, и Билли захотел купить одну из этих ужасных рубашек, которые там продаются в не менее ужасных магазинах. Но Брайан ему не разрешил. Он просто сказал: „Это не в твоем стиле, Билли“. И вот тут я понял, что у Брайана это всерьез. И что он сильно изменился».
На сей раз Брайан договорился, что пластинки «Битлз» выпустит компания Capitol Records. «Кэпитол» была дочерней компанией EMI, но «Битлз» поначалу особо не полюбила — поэтому первые пластинки и выпускали две другие американские компании, хотя и без особого успеха.
Брайан встретился и с Эдом Салливаном, ведущим самого популярного американского телевизионного шоу. Его искатели новых талантов уже донесли Эду об успехе «Битлз» в Британии. После долгих переговоров Эд Салливан согласился позвать «Битлз» на две передачи.
Брайан настаивал, чтобы «Битлз» получили звездное упоминание в титрах. «Эд Салливан вяло возражал. Он понимал, что „Битлз“ станут очень популярны, но не верил моим предсказаниям, что они будут величайшим мировым событием. В конце концов он согласился, но его продюсер потом рассказал, что Салливан говорил: мол, что за нелепица — ставить первыми англичан, которые в Штатах пока еще ничего не добились».
Битлы по поводу Америки очень нервничали. В 1963 году Джордж ненадолго ездил туда в отпуск. По его словам, аборигены были вполне человекообразны и у группы, пожалуй, все сложится. Ездил он туда к сестре Луизе, которая вышла замуж за американца и эмигрировала из Ливерпуля в Сент-Луис. Как и миссис Харрисон, Луиза была преданной фанаткой «Битлз» и обзванивала местные радиостанции, заказывая их песни.
Но Джон нервничал: пробиться в Америке не удавалось еще ни одной британской группе. «Клифф поехал туда и с треском провалился. Его поставили на афише четырнадцатым, вместе с Фрэнки Авалоном». Джордж сказал, что в Сент-Луисе фильм Клиффа «Летние каникулы» показывали вторым на сдвоенном сеансе в автомобильном кинотеатре под открытым небом.
В январе 1964 года песня «I Want to Hold Your Hand» заняла восемьдесят третье место в американских хит-парадах. В Британии песня продержалась на верхней строчке два месяца, но ее наконец сменила «Glad All Over» группы The Dave Clark Five — по мнению многих, новой сенсации.
Лондонские газеты жадно ухватились за сюжет — обрадовались, что на вершине для разнообразия оказалась не ливерпульская, а местная группа. «Дейли экспресс» выпустила передовицу: «Тотнемский звук сокрушил „Битлз“».
Карикатуристы, за полгода утомившись сочинять ливерпульские шутки, вцепились в идею, что с «Битлз» покончено. В лондонской газете «Ивнинг стандард» художник Вики изобразил кабинет министров с прическами а-ля «Битлз» и премьер-министра, говорящего им: «Чего от вас ожидать, с такими старомодными прическами?»
Битлов тоже охватила тревога. «А куда деваться? — говорит Джон. — Все только и твердили: пришел Дэйв Кларк, ваша песенка спета. Мы огорчились, но ненадолго. В Ливерпуле тоже так было, когда мы дергались, что Джерри победит нас в опросе „Мерси-бита“».
Перед поездкой в Америку Брайан организовал им вторые европейские гастроли. Три недели битлы провели во Франции, с 15 января выступая в парижском зале «Олимпия».
Несколько тысяч фанатов провожали троих битлов в лондонском аэропорту. Ринго из-за тумана застрял в Ливерпуле и прилетел позже. Улетая из лондонского аэропорта, он поднял плакат с буквами «TLES» после аббревиатуры «ВЕА» на корпусе самолета. Осберт Ланкастер на карикатуре в «Дейли экспресс» изобразил Наполеона с прической под «Битлз».
Первый концерт в «Олимпии» особого успеха не имел — первый прохладный (по меркам «Битлз») прием за последний гастрольный год. Также случилась первая потасовка между фотографами, французскими полицейскими и Брайаном Соммервилом, новым рекламным агентом «Битлз», который теперь отвечал за связи с прессой на гастролях. Впрочем, битлам слегка похлопали, и Джон поблагодарил: «Мерси боку вам из Мерси».
Корреспондент Би-би-си в Париже: Насколько важно для вас добиться успеха в Париже?
Пол: Успех важен везде.
Би-би-си: У французов еще не сложилось мнения о «Битлз». А что вы думаете о них?
Джон: О, нам нравятся «Битлз». Они клевые.
В Америке на вторую неделю песня «I Want to Hold Your Hand» добралась до сорок второго места. Норман Уайсс из General Artists Corporation встретился в Нью-Йорке с Брайаном, подписал контракт на Карнеги-Холл и стал агентом «Битлз» в Америке.
Лондонская «Дейли мейл» в репортаже сопровождавшего «Битлз» Винсента Малкрона сообщала: «Если Париж и „Битлз“ собираются закрутить роман, нельзя сказать, что у него бурное начало. То ли Елисейские Поля не в настроении, то ли битломания, как и вхождение Британии в Европейское экономическое сообщество, — это проблема, которую французы решать не спешат».
«Битлз» находились в своих апартаментах в парижской гостинице «Георг V», когда пришла новость: «I Want to Hold Your Hand» заняла первое место в американском хит-параде. Песню они задумали в подвале лондонского дома Джейн Эшер, изначально — псевдоамериканским госпелом; вполне логично, что она первой принесла им успех в Америке. По такому случаю они закатили роскошный ужин. За столом Брайана сфотографировали с ночным горшком на голове.
Тут же стаями слетелись американские репортеры и телекомментаторы. Американские битломаны, вроде Сэнди Стюарт, осаждали Карнеги-Холл и «Шоу Эда Салливана», добиваясь билетов. Песня «She Loves You», затерявшаяся где-то в американском хит-параде, уверенно пошла вверх вслед за «I Want to Hold Your Hand». В рейтинге долгоиграющих пластинок «Meet the Beatles!» приближалась к вершине.
Американская пресса, как и британская годом раньше, припоздала, но к делу подошла смертельно серьезно.
— Расскажите, как вы делаете свои прически, — попросил один американский журналист.
— Вы имеете в виду, как мы их не делаем? — уточнил Джон.
— Однажды в Ливерпуле мы вышли из бассейна, — объяснил Джордж, — и нам понравилось, как мы выглядим.
Прибыла Шейла Грэм, автор синдицированной газетной колонки, — она долго выясняла у битлов, кто из них кто. Журнал «Лайф» опубликовал шестиполосный материал о «Битлз».
Желая извлечь максимум из всей этой бесплатной трескотни и успеха пластинок, Брайан убедил «Кэпитол» потратить пятьдесят тысяч долларов на, как он выражался, «ударную рекламную кампанию». По всей Америке расклеили пять миллионов плакатов «К нам едут „Битлз“», каждый диджей получил по экземпляру всех британских пластинок «Битлз». На «Кэпитол» выпустили миллион четырехполосных газет про «Битлз» и сфотографировали боссов компании в битловских париках.
«Рекламы было много, — рассказывает Войл Гилмор, вице-президент „Кэпитол“. — Но вся реклама мира не поможет сбыть дрянной товар».
Эд Салливан не знал, что делать со спросом на билеты, — на 728 мест было подано пятьдесят тысяч заявок. Сид Бернстайн мог бы продать билеты в Карнеги-Холл вдвое дороже. «Даже миссис Нельсон Рокфеллер не смогла купить билет. Пришлось отдать ей свой».
Брайану предложили еще одно выступление в Нью-Йорке, на этот раз в Медисон-сквер-гарден, и обещали заплатить в два раза больше, чем за Карнеги-Холл, но этот концерт уже не влезал в расписание выступлений.
Когда 7 февраля 1964 года «Битлз» вылетели из лондонского аэропорта рейсом 101 компании «Пан-Американ», радиостанция WMCA в Нью-Йорке передала первое из серии объявлений: «Сейчас половина седьмого утра. Время „Битлз“. Они вылетели из Лондона полчаса назад. Сейчас летят над Атлантическим океаном к Нью-Йорку. Температура — тридцать два градуса по шкале „Битлз“».
В самолете битлы изрядно нервничали. Они не знали деталей рекламной кампании, зато читали, что за океаном их критикуют и считают уродами.
Син летела вместе с Джоном — в первый и последний раз они отправились на гастроли вместе. С ними летел незнаменитый тезка и однофамилец знаменитого Джорджа Харрисона, представлявший «Ливерпул экоу». Переезжая из Лондона в Ливерпуль, он думал, что навсегда распрощался с общенациональными новостями. А сейчас летел в свое первое из четырех турне на другой материк с группой, о которой когда-то отказался писать. Он вспоминает, что битлы не знали, какого приема ждать. «Они вопрошали: „У Америки есть всё, Джордж. На кой черт ей сдались мы?“» В статьях этого Джорджа Харрисона к нему все обращаются по имени.
Знаменитый Джордж Харрисон говорил, что ему было нехорошо. «И я волновался из-за прически. Я помыл голову, а волосы высохли и слегка торчали».
«В тот раз нас всех мутило, — вспоминает Ринго. — Мы всегда нервничали перед большими событиями, хотя никогда не показывали. Нас мутило перед концертом в „Палладиуме“. Поездка в Штаты — серьезный шаг. Нам говорили: если вы популярны в Британии, это вовсе не значит, что за океаном вас ждут не дождутся».
В полете Нил и Мэл были ужасно заняты — подделывали подписи «Битлз» на их фотографиях, предназначенных для фанатов. Брайан тоже не сидел без дела. Несколько английских бизнесменов, которым не удалось поймать его в Лондоне, сообразили, что его прекрасно можно застать в тридцати тысячах футов над Атлантикой. Они прислали Брайану записки, в которых просили помочь с рекламой их продукции. Брайан вежливо всем отказал.
Но все сомнения рассеялись в ту минуту, когда «Битлз» увидели аэропорт Кеннеди, где они приземлились в час тридцать пять дня. Более десяти тысяч подростков поставили аэропорт на уши своими воплями. Они все распевали «We Love You Beatles, Oh Yes We Do» — песню (хоть и не самую складную), которую специально сочинили американские фанаты.
В «Кэпитол» все еще продолжали ударную рекламную кампанию: каждый прибывший в аэропорт получал битловский комплект — парик, фото с автографом и значок с надписью «Мне нравятся „Битлз“».
В конце концов битлы пробились в пресс-центр аэропорта и очутились на своей крупнейшей пресс-конференции. Джон заорал, чтоб все заткнулись. Все зааплодировали.
— Вы нам что-нибудь споете?
— Деньги вперед, — ответил Джон.
— Как вы объясняете свой успех?
— У нас есть пресс-атташе.
— Каковы ваши амбиции?
— Приехать в Америку.
— Вы рассчитываете постричься?
— Мы постриглись вчера.
— Что-нибудь возьмете отсюда домой?
— Рокфеллеровский центр.
— Вы бунтуете против старшего поколения?
— Это гнусная ложь.
— Что вы скажете о движении в Детройте за уничтожение «Битлз»?
— У нас подготовлена кампания по уничтожению Детройта.
— Что вы думаете о Бетховене?
— Я от него без ума, — сказал Ринго. — Особенно от его стихов.
Фешенебельный отель «Плаза» славился своей тактичностью и не проверил, чем именно занимаются пятеро английских «бизнесменов», забронировавших номера несколько месяцев назад. Теперь здесь царил бедлам. Увидев толпы вопящих подростков, осадивших отель, администратор выступил по радио и предложил битлов любому другому нью-йоркскому отелю, который согласится их принять.
Нельзя сказать, что «Битлз» были ему за это очень признательны.
— Почему вы выбрали «Плазу»? — спросил репортер у Джорджа.
— Я не выбирал. Это все наш менеджер. Могу только сказать: мне не нравится, как здесь кормят.
Джордж лежал в постели с простудой, и было похоже, что выступить на «Шоу Эда Салливана» он не сможет. На репетициях его заменял Нил, однако выступление Джордж все-таки осилил, наглотавшись таблеток. Рев присутствующих эхом отозвался по всей Америке. Шоу посмотрели рекордные семьдесят три миллиона зрителей.
Во время трансляции в Нью-Йорке не украли ни одного колесного колпака с автомобиля. И сообщалось, что по всей Америке в это время подростки не совершили ни одного серьезного преступления.
Элвис Пресли прислал им поздравительную телеграмму. На следующее утро «Геральд трибюн» написала, что «Битлз» состоят «на 75 процентов из рекламы, на 20 процентов из причесок и на 5 процентов из ритмичных стенаний». А «Дейли ньюс» высказалась так: «Телодвижения и кошачьи концерты Пресли — это прохладная травяная настойка по сравнению со стоградусным эликсиром, который преподнесли нам „Битлз“».
Каждая газета публиковала о них громадные статьи. Аналитики изощрялись в сложных и закрученных комментариях. Состоялась еще одна большая пресс-конференция.
— Вы нашли женщину на главную роль в своем фильме?
— Хотим уговорить королеву, — ответил Джордж. — На нее покупаются.
Билли Грэм признался, что нарушил свое строжайшее правило и смотрел телевизор в субботу, чтобы увидеть «Битлз». «„Битлз“ — временное явление, — сказал он. — Все это симптомы неуверенности нашего времени, смятения, в котором мы живем». После конференции ребята сели в поезд и уехали в Вашингтон.
«То, что произошло в Штатах, очень напоминало Британию, — говорит Ринго, — только масштабы раз в десять больше. Значит, видимо, не очень напоминало. В Вашингтоне нас встречала толпища под двадцать тысяч человек. А дома мы привыкли максимум к двум тысячам».
Вашингтонский «Колизей», где проходил их первый концерт на американской земле, обычно использовался как боксерский ринг или бейсбольное поле. «Битлз» поставили на вращающуюся сцену, чтобы всем было видно. И целый концерт их со всех сторон обстреливали конфетами.
«Это было ужасно, — рассказывает Джордж. — И больно. У них в Америке нет мягкого мармелада, только карамельки, а они твердые, как пули. Газетчики раскопали эту старую шутку, о которой мы давно забыли. Джон однажды сказал, что я съел все его мармеладки. И с тех пор, где бы мы ни выступали, они на меня сыплются градом».
В тот же день в Вашингтон должен был прибыть сэр Алек Дуглас-Хоум, британский премьер-министр. Он на день отложил свой визит, дабы избежать околобитловского хаоса.
Вечером битлы приняли свое первое и последнее приглашение на посольский прием. От обеда с леди Диксон, женой британского посла в Париже, они уже отказались.
«Мы всегда старались не вляпываться в такую муру, — рассказывает Джордж. — Но в тот раз вляпались. Там всегда полно снобов, которые не выносят таких, как мы, но не прочь на нас взглянуть, раз уж мы богаты и известны. Сплошное лицемерие. Они просто хотели сделать рекламу своему посольству».
Репортажи о том, как проходил прием, расходятся в деталях, но Майкл Браун в своей книжке о ранних гастролях «Битлз» (Love Me Do, Penguin, 1964) утверждает, что все началось довольно дружелюбно.
— Привет, Джон, — сказал сэр Дэвид Ормсби-Гор (ныне лорд Харлек), когда они прибыли.
— Я не Джон, — сказал Джон. — Я Чарли. Вон там Джон.
— Привет, Джон, — сказал посол Джорджу.
— Я не Джон, — сказал Джордж. — Я Фрэнк. Джон вон тот.
— Ох батюшки, — только и сказал на это посол.
Несколько пожилых дам с коктейлями обступили «Битлз» и потребовали автографов. Назойливые чиновники рангом пониже стали гонять битлов туда-сюда, требуя, чтобы ребята говорили с тем-то или тем-то и давали автографы. «Распишись здесь, — велел один Джону и, когда тот отказался, повторил: — Ты распишешься и будешь доволен». Одна юная леди подошла к Ринго и, достав из сумочки маникюрные ножницы, принялась отстригать у него пряди. Джон уехал рано, а прочие досидели до конца. Посол и его жена очень извинялись, что так получилось.
Даже обаяния Брайана не хватило, чтобы все уладить. «И посол, и его жена — очень милые люди, — сказал он потом. — Но битлов от этого приема воротило. С тех пор они от подобных приглашений отказывались».
В конце концов сэр Алек Дуглас-Хоум приехал на встречу с президентом Джонсоном. «Мне понравился ваш авангард, — отметил президент. — Но не кажется ли вам, что им нужно постричься?»
Осаждаемые прессой, телевидением и фанатами, битлы двинулись обратно в Нью-Йорк на концерт в Карнеги-Холле. Американские дельцы изо всех сил старались любой ценой заключить контракт на продажу чего угодно под маркой «Битлз». По некоторым подсчетам, в 1964 году в Штатах битловской продукции было продано на пятьдесят миллионов долларов. Несколько контрабандных интервью — никто и не заметил, что они записывались, — вышли на пластинках и продавались под маркой «Битлз», что весьма раздражало Брайана.
На обоих концертах в Карнеги-Холле присутствовало по шесть с лишним тысяч зрителей. Сиду Бернстайну пришлось отказать Дэвиду Нивену и Ширли Маклейн. Как сообщали на следующий день газеты, оба концерта, длившиеся всего по двадцать пять минут, сопровождались истерическими воплями.
Сэнди Стюарт, пятнадцатилетняя битломанка из Нью-Хэмпшира, на концерт попала, но вопли не показались ей слишком оглушительными. «Первый концерт был не таким уж диким. В смысле, особо не орали, ничего похожего на следующие концерты — там вообще царило буйство. Помню, на том концерте меня очень раздражал Джордж, — может, он потому мне и не нравился. Он как будто постоянно заслонял от нас Ринго. Мы все кричали ему, чтоб отошел от Ринго и дал нам на него посмотреть.
Когда они на сцене, взаправду кажется, будто они видят тебя, тебя одну. Потому и кричишь — чтоб они тебя заметили. Я всегда чувствовала, что Джон меня видит. Это было как во сне. Только мы с Джоном, и больше никого.
Даже когда кричишь, все равно слышно, что происходит. Все репортеры в газетах писали, что очень шумно, ничего не слышно, но это неправда, даже если сама визжишь. А от их сексуальных телодвижений мы кричали еще громче.
Они были сексуальны именно для тебя. Это был такой выплеск. Но вряд ли девушки сексуально возбуждались на концертах. Со мной такого не было».
Из Нью-Йорка «Битлз» полетели в Майами на второе «Шоу Эда Салливана». Пилот нацепил битловский парик. Кассиус Клей на встрече с ними сказал, что он самый великий, зато они самые красивые.
Приближалось 25 февраля, двадцать первый день рождения Джорджа. Хотя Джордж и не нравился Сэнди Стюарт, она все же решила послать ему подарок. «Мы узнали, что он остановится в отеле „Довиль“ в Майами. Отправили ему посылку с уведомлением о вручении, очень умно все рассчитали — ему придется расписаться за получение, и мы добудем автограф. Но не вышло… Да и не важно. Я была влюблена в Джона. Отдала ему еще три года своей жизни».
