Все, что ни делается, – к лучшему, кроме того, что делается к худшему. И, кроме того, что делается, не меняя ровным счетом ничего
Когда я вернулась, Крендель уже ушел. Сашка Гусев тоже, оставив мне только техническое задание на обновление баз данных отдела продаж высокоточного технологического оборудования и комплектующих. Что-то у них там вроде как не загружается, что-то не обновляется, а где-то полные наименования позиций из номенклатуры не влезают в запрограммированные ячейки базы данных. Я смотрела на техническое задание как баран на новые ворота. Мы не занимались этим, в отделе и без нас с Сашей хватало народу, чтобы устранять «баги» такого уровня. Мы же были все-таки программистами, а не лавочниками. Удлинять строки в готовых модулях баз данных – это что ж такое происходит? Но добиваться справедливости было не у кого. Все ушли на фронт, а тылы оставили мне. Техническое задание в системе значилось как срочное и архиважное. Пришлось идти в отдел продаж «высокоточки», а там вести долгий и мучительный диалог с начальником их отдела, с его замом, а затем уж и с «девочками» на местах, с которыми мне было предложено выяснить, «что за чертовщина» и «доколе».
Среди «девочек» отдела продаж нашлось, как я и предполагала, несколько мальчишек, что меня, безусловно, порадовало, ибо на темы, связанные с компьютерами, я говорить предпочитаю с мужским полом. Не сочтите за шовинизм, но меньше приходится слышать фраз типа «ой, я его перегрузила, а он сказал, что возникла непредвиденная ошибка» или «я не знаю, что случилось, на кнопку нажала, а все погасло и теперь буквы не откликаются». Или мое любимое: «Мышка не работала с утра, я ее отключила, дала ей полежать, отдохнуть на коврике, и она вроде как заработала, но только прыжками». Впрочем, с мальчиками тоже хватало хлопот. Вот и сейчас один из них с пеной у рта убеждал меня, что у них в базе данных завелся «троян», что он «ест» их артикулы и что из-за этого уже несколько накладных «полетело».
– Куда полетели-то? На юг? – заводилась я.
– Мы их распечатывали, а все артикулы перепутаны.
– Покажите.
– Мы их клиентам отдали, – ответил он.
– Прямо с перепутанными артикулами? – бесилась я. – То-то им радости было на складе, я думаю.
– Мы все вручную поправили, – довольный своей сообразительностью ответил он.
– О, господи. Вы хоть осознаете, что выправленные вручную артикулы никак не исправят бага в системе? Распечатайте мне все! – потребовала я, и меня завалили бумагой. Артикулы действительно были перепутаны, и причина этому была самая забавная. Не троян, не вирус какой инопланетный и не конфликт данных с программой или, упаси боже, с самой операционной системой великого и ужасного Билли, мать его, Гейтса. Артикулы перепутались, потому что кто-то это сделал специально. К такому неожиданному и неординарному выводу я пришла, перелопатив бумаги, сверив мегатонны номеров, штрихкодов и наименований. Причем сделали это вручную, потратив много сил и времени. Кто-то целенаправленно сидел и уничтожал данные системы.
– Какого лешего! – шипела я, в ярости сравнивая оригиналы из документации партнеров и поставщиков с теми, что наши орлы из отдела продаж вбили в нашу базу. – Вам что, из одной базы в другую данные перекачать трудно? Зачем и кто их тут вручную-то правил?
– Никто! – клялся мальчик, самый смышленый из всех «девочек» отдела продаж. Я закатила глаза, выдохнула, чтобы только не начать на него орать. Следы ручного ввода имелись повсюду, цифровые следы, жирные, нестираемые. Как будто кто-то в грязных сапогах прошелся по белому ковру.
– Я когда до системных файлов дойду, все равно увижу, кто пароль вводил. Но, главное, вы мне объясните – зачем? Ну вот ЗАЧЕМ? – Я встала, заканчивая переустановку и обновление базы. – Четыре часа моего времени! Знаете что, я докладную напишу. Пусть кого-нибудь тут у вас покарают за саботаж.
– Какой саботаж, у нас даже доступа нет к такому уровню редактирования. Вы не понимаете? – возмущался мальчик. Я смотрела на его красное от напряжения лицо, на ставшую несвежей рубашечку, пиджак, болтающийся на одном «плече» его стула. В таком виде он напомнил мне Постникова, тот тоже выглядел усталым и раздраженным, словно ему тоже пришлось вручную разбираться в дебрях перепутанных артикулов.
– Я не понимаю. Предоставьте мне список лиц, имеющих доступ к формированию исходных данных по базе. Впрочем, не надо. Не стоит. Я завтра сама его запрошу в системе. А пока я все исправила и искренне надеюсь, что ни один ваш местный «умник» не обрушит систему хотя бы до завтра!
Я развернулась, пошла к выходу. На меня из-за серых столиков смотрели серые, усталые, перепуганные лица «девочек». В их глазах отражались экраны, заполненные столбцами, столбцами, столбцами. Все мы – рабы лампы. Интересно, а они тут как снимают стресс? Что делать с желанием завизжать и размозжить голову об стену, когда каждый день тебе нужно приходить сюда с сияющим от счастья лицом? Девочкам нужно носить соответствующую одежду, не забывая сделать макияж и маникюр, и не жаловаться на ломоту в спине, на усталость и на то, что в глаза словно набросали песку. Может, поэтому они все тут такие молодые? Может, корпорация пожирает их еще до того, как им исполнится тридцать? Хотя, с другой стороны, Маше Горобец тридцать четыре, и ничего. Адаптировалась как-то.
Человек – удивительное создание, способное адаптироваться даже в самых, казалось бы, безнадежных условиях. Ледниковый период только сделал нас хитрее и проворнее. Круче нас, наверное, только хамелеоны, они вообще умеют принимать цвет и форму окружающего их мира. Хотя… я видела работников холдинга, умеющих принимать форму табуретки, если это было нужно. Вот я, к примеру, сейчас вполне сойду если не за табуретку, то за лешего. Волосы дыбом, глаза навыкате. Я стояла в лифте и смотрела на себя в большое, идеально чистое зеркало, из-за которого кабина становилась похожей на перемещающуюся по вертикали комнату допросов. Сколько вообще времени? Я забыла в этой круговерти артикулов что-то важное. Я как раз выходила из лифта, пытаясь сбросить это ощущение дежавю, когда навстречу мне вышел Игорь. И я тут же хлопнула себя по лбу. Вот о чем забыла. Игорь же предложил мне подвезти меня домой! Зачем? Благотворительность? Наверное, я слишком сильно стонала в его присутствии от все еще ноющих мышц.
– Фая! Ты еще здесь? Я решил, что ты ушла либо прячешься, – пробормотал он, но вместо обычной его насмешливости услышала только сухой шелест опавшей листвы. Голос усталый и тихий. Глаза больные. Сегодня для всех нелегкий день – понедельник.
– Интересно, зачем бы мне прятаться? Хотя… если ты захочешь провести надо мной какой-нибудь психологический эксперимент, я убегу, крича и вырывая волосы.
– У тебя усталый вид, – ответил Игорь, проигнорировав мою попытку пошутить.
– Да? Ну, это, скорее всего, из-за того, что чертовски устала, – призналась я. Игорь посмотрел на меня долгим, серьезным взглядом, а потом покачал головой, словно сам себя пытался убедить в чем-то – без особого успеха. Может быть, в том, что со мной можно общаться как с нормальным человеком.
– Я уже собирался уходить, – пробормотал он, с явным намерением обойти меня слева и исчезнуть в лифте. Я нахмурилась. Он же вроде собирался меня подвозить. Передумал?
– Хорошего вечера.
– И тебе тоже. Ты только не засиживайся все-таки. Тебе нужен нормальный здоровый отдых.
– О здоровом сне нам остается только мечтать, – улыбнулась я, провожая Игоря взглядом. Затем посмотрела на настенные часы. Обычно я ориентируюсь по времени в моем телефоне, но сегодня его у меня под рукой не было, и я была счастливой – не наблюдала часов. Семь. Почти семь вечера. Он что, торчал тут, ждал меня почти час? Почему этот благополучнейший представитель мужского пола иногда выглядит так, словно потерялся в тумане? Разве такие мужчины, как Игорь, бывают одинокими? В конце концов, он должен быть давным-давно женат, с тремя детьми, обожающей его тещей, а еще с кучей друзей. Что он делает тут?
– У тебя такой странный взгляд, что невольно хочется спросить, о чем ты думаешь, – вдруг пробормотал Малдер.
– Ну… да. О твоей жене, – ляпнула я, и Игорь закашлялся от неожиданности.
– О чем? То есть о ком? Повторишь? Только для меня!
– Ни за что. Игорь?
– Что? – спросил он, а за его спиной открылись двери лифта.
– Мне просто на секунду показалось… Слушай, ведь у тебя-то должна быть просто идеальная жизнь, – пробормотала я. – Особенно в сравнении с моей. Я права?
– Серьезно? – Он усмехнулся и потер лицо ладонями. – Ну, это вряд ли. Ничего такого, что соответствовало бы твоему представлению о лучезарности. Вообще, такое ощущение, что у тебя для каждого землянина уже нарисована картинка его идеальной жизни. Словно каждый из нас должен жить в соответствии с инструкцией.
– Инструкция – это, конечно, слишком. Просто ты же… на тебе же просто штампик стоит: благополучный, мама дорогая.
– Я долго работал над этим имиджем, знаешь ли.
– И ты, значит, Брут? Тоже врешь людям и носишь маски? Нет, я знаю, сапожники часто сами бывают без сапог. Не все психологи – не психи.
– Но и не все психи – психологи. С математической точки зрения, – расхохотался Игорь, а я не без удовольствия отметила, что лицо его просветлело. А лифт за его спиной закрылся и уехал вдаль. Я была рада.
– Понимаешь, Игорь, если ты как психолог – сапожник, то ты из тех, у кого сапогами весь шкаф забит, – заявила я, подходя к своему рабочему месту, чтобы забрать сумку. – И не только ими – всем. Полный пакет. Ботинки, полуботинки, сандалии, знаешь, и эти, как там…
– Мокасины? – предположил Игорь.
– Да, и шлепки на пробковой подошве. И мягкие домашние тапочки, – продолжала я. Как ни в чем не бывало вызвала лифт и зашла в него вместе с Игорем. Как будто так и надо.
– Мы что, всерьез говорим о моей обуви? – ошалело усмехнулся он.
– Конечно! Слушай, так ты подвезешь меня или нет? Только отвечай быстрее, а то я с этим экстренным вызовом уже почти опоздала за племянником. Мне придется вызывать такси.
– Экстренный вызов?
– О, это такая странная история, – улыбнулась я многообещающе. – Скучная и кислая, как лимон.
– Про что?
– В основном про артикулы, про идиотов и про базы данных. Я расскажу тебе по дороге. Если ты, конечно, еще не передумал.
– Я… конечно, подвезу, – кивнул он, продолжая смотреть на меня со смесью подозрения, недоверия и еще чего-то, чего я понять не могла. Но почему-то теперь, когда мы ехали вниз и я знала, что мы проведем какое-то время вместе в его вишневой машине, чувствовала себя по-другому. Кажется, никакой усталости не осталось. Мы стояли рядом, а все пространство вокруг постепенно заполняли другие сотрудники, но мы их не замечали. Я – уж точно.
– Валенки, ботинки со шнуровкой, такие, какие носят военные.
– Ты всерьез думаешь, что у меня могут быть такие ботинки? – смеялся Игорь.
– До прошлых выходных я всерьез даже не рассматривала варианта, что ты можешь, как и все простые смертные, носить джинсы. Только костюмы и рубашки. Даже думала, что ты можешь в них спать.
– Ага, и в валенках на шнуровке. Иногда я просто не в состоянии тебя понять, Фая Ромашина. Простые смертные? А я кто?
– Малдер! Тебе никогда не говорили, что ты на него похож? И тоже веришь во всякую всячину.
– Малдер? Кто такой Малдер?
– О, нет! Ты разбиваешь мне сердце! – Я притворилась, что сейчас упаду, и Игорь подхватил меня под локоть. – «Секретные материалы»? Дэвид Духовны? Скалли, ФБР? Нет? Ничего? Зеро?
– Это какая-то новая теория заговора? – пожал плечами Игорь.
– Теперь я вынуждена официально объявить тебя самым оторванным от реальности психологом на свете. Я просто в шоке! – заявила я и плюхнулась на пассажирское сиденье вишневого «Опеля». Игорь посмотрел на меня высокомерно, словно на самом деле обладал какой-то высшей истиной и мои «подколы» не могли причинить ему ущерба.
– Реальность? А что такое реальность? Кто даст подлинную точку отсчета? – спросил он, жирно разбавляя интонацию демонстративным пафосом. – Кто станет наблюдателем, относительно которого будет течь время? Что, если точка «А» сольется с точкой «Б»? Что, если истина где-то рядом?
– Ага! – взвизгнула я, а Игорь расхохотался.
– Поверила, что я не знаю, кто такой Малдер? О, наивная душа.
– А ты, оказывается, умеешь прекрасно врать!
– Ты еще столько обо мне не знаешь, Фая, – сказал он с таинственной и интригующей улыбкой. – До какого времени работает садик? Признаться, я думал, что детей нужно забирать раньше. До шести, к примеру.
– Интересно, а как должны поступать работающие до шести родители?
– Фая, но ты ведь не работающий до шести родитель, верно? Ты для Вовки тетя, понимаешь? У него есть мать, у него есть отец.
– Опять эти твои психологические подходы? – возмутилась я. Игорь замолчал, и я тоже. Мы подождали, пока перед вишневым «Опелем» откроются автоматические ворота. Я только успела заметить изумленное лицо Джонни, он посмотрел на меня, а потом, изгибаясь самым диким образом, высунулся, чтобы увидеть, с кем это я. Я усмехнулась. Сплетни, сплетни. Никуда от вас не деться.
– Я только хотел сказать: разве ты не хотела бы, чтобы у тебя была своя жизнь? Свои дети?
– Кто сказал, что я этого не хочу? Твоя психология?
– Нет, Фая, только тот простой факт, что ты одна и что у тебя нет детей. И что сейчас мы едем за Вовкой, сыном твоей сестры.
– Это было жестко, не считаешь? И потом, у меня есть своя жизнь. Про Сашку забыл? Я завтра еду на тренировку, между прочим, – процедила я, чувствуя ярость. – А потом, опять вынимаем соринки из чужих глаз? Как насчет своих бревен? Сам-то тоже вроде должен сейчас ехать домой к жене и детям, а сидишь тут со мной. Неужели тебя никто не ждет?
– В жесткости ты мне не уступаешь, – насупился Игорь.
– Нет, серьезно. Где твоя жена? Ты был женат?
– Нет. Не был.
– Почему?
– Не встретил ту, единственную.
– Не говори фразами из мыльных опер, – попросила я, скользя взглядом по ночным улицам Москвы.
– Ах да, я и забыл, что имею дело с материалисткой, которая напрочь не верит ни в любовь, ни в чувства. Думаешь, подо все на свете можно подогнать уравнение?
– Почему нет? Если добавить туда достаточное количество неизвестных. Ой!
– Что – ой?
– Вон! – воскликнула я, заметив впереди, на обочине, жуткую картину. Такую, что я аж привстала на сиденье и зажала рот рукой.
– Фая, что такое? – Игорь сразу понял, что я не шучу, по моему тону, по тому, как я прилипла к стеклу. Мы ехали медленно по узенькой улице, хотя большой пробки и не было. Я заметила, что на остановке впереди происходит что-то ужасное. Вечерняя темнота была неполной, рассеянной сумеречным светом фонарей, и было видно, что на остановке драка. Вернее, даже не драка – избиение. Четверо мужчин бьют пятого, лежащего на асфальте.
– Проезжай, ох, скорее. Может, в полицию позвонить? – пробормотала я, теряясь. – Как же можно – четверо на одного?
– Четверо? – совсем другим тоном спросил Игорь, притормозил и вытянулся, чтобы посмотреть. Мужчины в кожанках не замечали нас, они были слишком заняты – колотили ногами уже смирившегося со своей судьбой человека. Он согнулся и сжался, и только прикрывал руками голову в надежде уберечься от тяжелых травм.
– Нужно что-то сделать, – пробормотала я, автоматически потянувшись к сумке. Я забыла, что телефон-то мой дома. Игорь протянул мне свой.
– Звони 112. Уточни адрес, – скомандовал он четко, коротко. Я кивнула и взяла аппарат. Последующего я совершенно не ожидала. Игорь свернул руль максимально вправо и практически въехал на остановку, подскочив на бордюре. Игорь надавил на клаксон, и четыре здоровенных лба, как по команде, обернулись, увидели происходящее и принялись орать уже на нас.
– Жить надоело? – проорал один, а второй пнул «Опель» по бамперу.
– Игорь! – крикнула я, с изумлением понимая, что он собирается выйти наружу. – Не надо! – Но вместо того, чтобы послушать меня, он только сбросил пальто и в пиджаке, светлой рубашке и сером в косую полоску галстуке выскочил на остановку. Рядом с мужчинами в кожаных куртках он смотрелся совсем странно, ну чисто как в кино – белый воротничок, неожиданно попавший в Гарлем. Игорь попытался что-то сказать, но в ответ полилась грязная река из мата и оскорблений. Затем один из четверых подошел ближе и толкнул Игоря в плечо.
Драка разгорелась, и я в ужасе смотрела на то, как Игоря засасывает в мерзкую воронку насилия и рукоприкладства. Ну почему, почему я вечно оказываюсь рядом с мордобоем! Я в панике жала на цифры и ждала ответа оператора. За стеклом, как на экране телевизора, шла передача «чрезвычайное происшествие» с моим Малдером в главной роли. Драка стала приобретать более масштабные формы. Избитый мужчина отполз к углу остановки, и четверо этих скотов принялись всерьез за Игоря. Я завизжала, когда первый «лоб», тот, что орал громче всех, ударил Игоря в живот коленом. От удара он согнулся пополам, но успел в ответ нанести удар кулаком в челюсть – нападавший пошатнулся и отлетел назад. Я услышала голос, но даже не поняла, откуда он идет.
– Девушка, что у вас случилось! Что случилось? Что происходит? – спрашивала меня оператор из экстренной службы.
– Драка. Тут драка. О господи! – Я взвизгнула, потому что увидела, как снова состоялся ужасный обмен ударами. Двое «лбов» явно пытались зажать Игоря в тиски, а он пытался этому противостоять.
– Адрес. Назовите адрес, – потребовала девушка на другом конце телефонной линии.
– Адрес? Мы… тут, на Херсонской. Но… вы не успеете. – Тут я поняла, что нужно же что-то делать. Я потянулась и принялась жать на клаксон. Бандюги, или кто там они были, оторвались от Игоря и обернулись ко мне.
– Ты с ума сошла? – заорал Игорь мне. – В машину, быстро!
– Ого, какой поворот, братцы! – заявил один из кожаных «лбов», глядя на меня плотоядным взглядом. Игорь бросился между мною и ним, но я только подняла повыше телефон.
– Все происходящее передается на пульт полиции, – крикнула я, осторожно выходя из машины. – Слышишь, ты? Можешь спросить девушку, она на связи. Алло, девушка, вы на связи?
– Да, я на связи, – раздался голос из телефона, и я выдохнула с облегчением. Честно говоря, откуда я могла знать, подыграет мне операционистка или нет? Мой спич, хвала небесам, возымел эффект. Все четверо «кожаных» придурка словно окаменели, не зная, как реагировать на мое заявление.
– Ваша драка заснята на видео и передана правоохранительным органам, – заявила я, краем глаза отметив, что рядом с нами остановились еще две машины. О, я надеялась только, что это не подмога «кожаным», которые, надо сказать, смотрели на меня дезориентированно и растерянно. Я все еще держала телефон, и они – хвала небесам – поверили, что я продолжаю снимать их на видео.
– Девушка, вам нужна «Скорая»? – поинтересовалась оператор, и ее голос прозвучал громко и четко, на всю остановку. Я бросила взгляд на лежащего в углу остановки пострадавшего мужчину.
– Да, нужна.
– Выслала, – подтвердила она. Несколько мужчин подошли к нам, Игорь ввел их в курс дела, и кожаных зажали на остановке, лишив возможности выйти. Через несколько минут мы услышали свист полицейской сирены. Я позвонила сестре и попросила ее саму забрать Вовку из садика. У Игоря из уголка губы текла кровь.
