Мистер Фэйс находился посредине двора своего особняка, под «Песочным навесом». Тем самым навесом, где в начале Сюжета располагались автомобили Игроков. За его спиной возвышался собственно особняк, а перед театралом, в пяти футах, нестройной шеренгой громоздились его Двенадцать Киллеров. За ними – ворота.

Сегодняшнее солнце умирало, падая в Тихий океан. Лишенные жизни лучи облекали сцену в цветовую гамму фантасмагории – оттенок свернувшейся крови был основным в палитре. Явственно слышался шум морского прибоя, а Бог вновь спустился с небес и сел в стороне, с интересом наблюдая и попыхивая трубкой.

Режиссер стоял с пустыми руками и лучезарно улыбался. Неизменную синюю пару он опять сменил на костюм Арлекина: двухцветный костюм с заплатами-ромбами по всей длине платья. На голове шапка с заячьими хвостами, на поясе кожаный кошель. Нужно заканчивать второй Перформанс, пора! Клоун трансформировал улыбку в отвязный смех.

– Ха-ха-ха-ха!..

Частое сокращение мимических мышц лица прогоняет усталость тела и души! Кажется даже, парочка грехов оставляет тебя, стоит лишь пять минут искренне поржать. Или пара фунтов?..

Двенадцать Киллеров невозмутимо изучали песок под ногами, один только Петр сосредоточенно смотрел на режиссера, ловя каждую эмоцию на его лице. Кукловод неожиданно оборвал смех и ясно сказал:

– Хочу выразить всем благодарность. Мы с вами разнесли в LA Благую Весть, о которой недоумки не имели представления!.. И теперь вы свободны, вы заслужили Свободу!

Каждую хорошую команду делают хорошие деньги. Когда Петр это понял, он это сделал.

– Мистер Фэйс. Мы исполнили ряд ваших поручений. И работа требует оплаты. Полноценной оплаты!

– Да, ребятки! Ваша бригада киллеров – достойная бригада, и будет подобающая оплата. Даже не сомневайтесь! – Театрал достал из кошеля и подал банковскую карту.

– Возьмите Сумму. Здесь немного больше, чем в контракте…

Петр выступил из строя – встал почти вплотную к боссу, взялся за кредитку и потянул ее к себе.

Just a minute! Клоун не отпустил банковскую карту, а задушевно сказал:

– И да хранит Господь ваши души!

«Ваши». Это множественное число, так обращаются как минимум к группе людей из двух человек. К двенадцати так могут обратиться тоже, а их здесь как раз двенадцать… Двенадцать Киллеров вскинули взгляды и достали из-за поясов мини-автоматы. Некоторое время слышались лишь щелчки передергиваемых затворов. Щелчки заглушили шум прибоя.

– Что вы имеете в виду, мистер Фэйс?!

Петр чуть не отпустил банковский пластик, но лязг железа за спиной немного успокоил.

– Как мило! – воскликнул кукловод. Как мило смотреть в глаза охочего до денег подонка и ощущать, что они заполняются глубинным ужасом! На расстоянии в полтора фута ужас накатывает и проглатывает постепенно, неизменно!

– Свобода и Спасение… – улыбнулся краями губ режиссер. – Свободу вы заработали, а вот Спасение… Оно непросто. Сие не от нас…

Театрал выпустил кредитку из пальцев. Повернулся и пошел к особняку.

Смерть имеет запах, а на расстоянии полутора футов он особенно отчетлив! Никто из знакомых покойников смертью не пах. Никто! Даже необмытые трупы чурок в горах русского Кавказа! А вот мистер Фэйс пахнет смертью. Так странно. Внезапно Петра чуть не вырвало, сработал «эффект послевкусия».

– Пора отсюда валить!

Петр резко развернулся и направился к воротам. Киллеры спрятали оружие и дружной ватагой двинулись следом. Шаг, два, три, пять, восемь…

– Черт!.. Что такое!

Двенадцать Киллеров резко остановились, пялясь на гранату с выдернутой чекой, что упала на траву, прямо под ноги. Сверху?.. Но Бог не мог ее кинуть, Он – вон он, сидит в сторонке, пыхает трубкой. Значит, граната прилетела не сверху… Короче, надо начинить свинцом ублюдка-режиссера. Только свинец не гарант, вот серебро наверняка здесь в тему, но где же его сейчас взять!.. Реакция Киллеров была слаженной: мужчины с породистыми лицами синхронно, как один, начали разворачиваться от гранаты к особняку, на ходу вскидывая оружие.

Девять секунд занимают девять мгновений. Слишком мало, чтобы спасти свою жизнь, и слишком много, чтобы погубить чужую.

Мистер Фэйс неспешно поднялся по ступенькам особняка, когда за спиной раздался мощный взрыв. Театрал не согнулся. Он остановился. В глазах маячила строгая Доброта.

При взрыве Петр упал на спину с сильно изрезанным осколками животом. Почему, когда раны терзают живот, горло терзает жажда?.. При ране в ногу заполняет тянущая тупая боль, от которой хочется кричать во весь голос, но не пить… Когда ранена рука выше локтя, боль наступает и отступает произвольно, а от мысли о воде тошнит… При ране в ухо вообще ничего не чувствуешь и часто думаешь, что оглох или даже умер… А вот при раненом животе тянет пить. То не Кавказ, то Лос-Анджелес – театральная сцена чертовски умного убийцы! Петр до крови искусал губы: не столько от боли, сколько от обиды.

– За что, мистер Фэйс?! Честная работа – честный расчет…

На тело Петра надвинулась тень клоуна. Он встал над беспомощным человеком, отрезав его от слабых солнечных лучей.

– Вы ведь джентльмен! – воззвал главный киллер мистера Фэйса.

А разве джентльмены не способны на подлые поступки? Не способны, Петр прав. «Выстрел в спину» – подлость, как ни тасуй. Придется объясниться!

– Земля – значит ад, компрендо… – тепло улыбнулся кукловод. – Свобода и ад – Понятия несовместимые!

Такие дела, дружок. Тебе и твоей бригаде повезло, вы сейчас умрете. Мистер Фэйс поднял обе руки, каждая сжимала мини-автомат. Нажал на спусковые крючки. Треск автоматных очередей пришел в соприкосновение с протяжным воплем театрала, что эхом заметался среди гибнущих и стонущих тел:

– И хуже ада нет ничего!..

При въезде в Санта-Монику при большом стечении праздного народа знойный воздух всколыхнули два грамматически простых предложения:

– Не справился с управлением…

– Гнал так, как будто удирал от Возмездия…

«Хаммер» находился у мощной бетонной тумбы. Капот – всмятку, лобовое стекло – вдребезги. Тома Литтла крепко зажало между рулевым колесом и сиденьем, сержант умер с открытыми глазами.

Мистеру Фэйсу о смерти легавого вскоре сообщили и помогли с транспортировкой трупа в особняк.