В Западном ЭлЭй существует трехсторонний перекресток, в его составе находятся:

• Широкая змея с восемью полосами – центральная автомагистраль. Протянула толстое серое тело с востока на запад. В этот час шорох шин по асфальту сливается в непрерывный свистящий звук.

• С юга к автомагистрали прилепилась коротышка – гораздо менее оживленная двухполоска, проложенная Банком от главной дороги, для удобства клиентов, длиной около трехсот футов.

Перекресток обычно регулирует коп, но сегодня он взял выходной: повел дочку в Disneyland, оставив автомобилистов на один день без полосатой палки.

Вики вышла к перекрестку и остановилась у края автомагистрали, рядом с автобусной остановкой. Она сделала жест «остановить автомобиль»: подняла правую руку с выставленным вверх большим пальцем. Домой! В Палм-Бич! Принять ванну и стакан виски, заснуть и все забыть… А вот и такси! Авто с желтыми шашечками затормозило, но в тридцати футах от Вики.

– Какого ты там встал?.. – негромко воскликнула Вики, хмурясь. Подняла глазки. Все верно – здесь же автобусная остановка со специальным дорожным знаком! «Остановка запрещена». Ну, несколько футов – не несколько миль, а шлюшка не барыня. Раз шаг, два шаг, три: здесь можно встать.

Пассажирская передняя дверца открылась и явила глазам Вики Патрика в рясе священника, с золотым крестом на шее и с кейсом.

– Да ладно! – шепнула Вики и машинально опустила голосующую руку. – Патрик?..

В шепоте ее смешались удивление и радость.

Такси рвануло от Патрика, оставив диакона на тротуаре, притормозило у Вики. На всякий случай. Но нет – случай не тот. Клиент передумал становиться клиентом. Такси уехало совсем.

Шлюха сейчас хорошо рассмотрела Патрика: прекрасные наивные глаза, высокий лоб, пухлые нежные щечки. Однако… По ходу, никакой это не запах Детства, а вполне себе самческий инстинкт… Или даже… больше?..

– Твою мать! Желать священника – это любовь к Богу или к человеку?!

Вики почувствовала, что ее щеки горят, а соски под грубой тканью затвердели.

– Патрик!.. – крикнула Вики и быстро пошла к диакону по тротуару.

Патрик замер, испуганно взглядывая на Вики и сжимая кейс. Мысли зазмеились муторно: «Публичная женщина вернулась, чтобы забрать назад Алмаз!..»

Патрик исподлобья глянул по сторонам. «А если перебежать на другую сторону? Я избавлю Алмаз от женщины!.. Помимо Банка, есть куча других банков… где Алмаз и будет в безопасности…» Суматошный взгляд выхватил серебристый «Хаммер», нетерпеливо газующий на повороте с банковской двухполоски на автомагистраль. Она не пускала «Хаммер», в силу отсутствия копа и ментальной торопливости шоферов LA.

«Бежим, священник! И крепче держи кейс, только тогда ты точно священник! А потом и епископ!..» Патрик повернулся от Вики и бросился бегом на проезжую часть, стремясь попасть на другую сторону автомагистрали. Он лавировал среди не очень плотного потока машин.

– Вот черт возьми! Что такое с ним? Насчет памяти вообще так запущенно?! – озабоченно погасила свой порыв Вики. По инерции сделала еще парочку шагов. Остановилась.

Если не ты, так тебя: мудрость городов с числом транспортных средств, измеряемых в миллионах единиц. Серебристый «Хаммер» резко газанул, выруливая с банковской двухполоски, но помчался не направо, а налево, поперек движения, на встречную полосу. Потоки машин притормозили, пропуская «Хаммер». Гудки автомобильных клаксонов заполонили округу. Плач и скрежет дорожного железа!

Несомненно: существует духовная связь между людьми! Между людьми, чьи души сотканы из одних и тех же молекул. Их поступки подвержены цепной реакции. Импульсу! Свыше. Или сниже?..

Патрик благополучно перебежал половину автомагистрали и шагнул на встречную полосу, но вдруг оглянулся и встал на месте. Посмотрел на Вики. Воистину, из всех взглядов самый грустный – последний!.. Серебристый «Хаммер» не стал тормозить. Сбитое тело Патрика перекатилось по дороге несколько футов и замерло. «Хаммер» вильнул, но быстро выровнял траекторию движения и умчался вдаль.

В трех футах от Вики мягко чмокнулся на асфальт кейс.

Гудки стихли, автомобильная пробка частично рассосалась, частично осталась подсчитывать убытки в виде помятых капотов и разбитых фар. Так бывает на дорогах Лос-Анджелеса: всегда найдется мудак, который создаст аварийную ситуацию.

Вики увидела себя со стороны. Вот монахиня ступает на проезжую часть, вот нагибается, а вот и поднимает кейс. Движения немного заторможены, как на замедленной кинопленке. Шлюшка стала выпрямляться от асфальта и уткнулась носом в капот автомобиля, который подъехал так близко, что чуть не стукнул ангелочка бампером. «Странная тачка. Нет, не странная, а знакомая. Неприметная тачка с фургоном – это труповозка».

– Логично, что туда, где труп, приезжает именно труповозка, – подумала Вики вслух.

Из-за руля вышел Петр в белом халате санитара и учтиво сказал:

– Я прошу отдать кейс мне, Вики.

– Труповозка мистера Фэйса. Кто бы сомневался… – усмехнулась Вики. Прижала к себе покрепче кейс и подмигнула киллеру. – Шлюшки бывают не только сладкими, но и идейными! Знай, мистер Любезность!

– Мы все равно победим! Даже если ради этого нам придется проиграть! – с усмешкою отпарировал Петр. – Идейная шлюха – звучит моветон, детка…

– Я не отдам кейс! – насупилась Вики.

– Эмоциональное решение не всегда правильное, – укоризненно произнес Петр, поднял полу халата и показал девушке рукоятку пистолета: – Не отдашь?

– Не отдам тебе…

Кафе мистера Фэйса поникло и осунулось: окна-скрипки и стеклянная дверь в виде русской балалайки – в занавесках, ни огонька и ни звука, дверная створка и косяк склеены нелепыми бумажными полосками с буквами «FBI» – пломба.

– Какого черта ты приперлась, Вики? – равнодушно спросил кукловод. Он стоял у стойки бара, лицом к входным дверям. Во рту его тлела привычная сигарета.

Вики, с кейсом в руке – молча смотрела на чертова киллера, стоя прямо перед ним. Глаза были наполнены страданием и горькими слезами, а во взгляде читался вызов. Шлюху бил легкий озноб, несмотря на теплую монашескую рясу, по-прежнему облегавшую голое тело. Она пришла сказать все, что думает об этом человеке! Главное – не захлебнуться в эмоциях!

– Ты сыграла свою роль и получила гонорар. В моем театре ты больше не играешь, – не меняя интонации, заметил режиссер.

– Иначе говоря, я отработанный материал?! – вскрикнула Вики и залепила театралу основательную пощечину. – Это за все, что ты оставил в моей памяти, – за утрату Эмми, за мои слезы и за мою тошноту!

Вики переложила кейс в другую руку и отвесила еще одну увесистую пощечину.

– А это отдельно за Патрика, которого ты затолкал под колеса «Хаммера»! Блаженного святошу, которому Библия заменяла мозги!..

До этого момента лицо мистера Фэйса «трогали» дважды: вчера заморский герой и пять лет назад тюремный коп-козел. По всему, более удобной ситуации для разговора с Вики не сыскать, раз уж она так этого добивается. Шлюшка выпустила пар и теперь «твоя». Театрал с насмешкою изрек:

– Тенденция, однако… Никак, ты к Патрику стала неровно дышать, Вики?

– Подкалываешь, чувак?.. Да плевать!.. – выдохнула девушка, взялась за кейс обеими руками, плюнула жирной слюной на крышку и бросила кейс на пол между собой и кукловодом. Она сама удивилась, что не злится на режиссера. Есть слезы, чувство обиды, сожаление, разочарование – правда, в ком или в чем, пока неясно… Только вот злости нет!

– В тебя я не плюю, – грустно сказала ангелочек. – Ты и твой театр – разные вещи, мистер Фэйс… хотя… одно без другого и невозможно!

А у сучки есть мозги, как оказалось. Жаль, что оказалось поздно.

– В жизни есть три вещи, Вики: когда веришь в лучшее, когда не веришь в лучшее, и когда лучшее уже не верит в тебя, – проникновенно произнес театрал. – Лучшее перестало верить в Патрика, и в том, что с ним произошло, нет моего участия. Не веришь?

– А как ты думаешь? – ровно спросила Вики. – С чего мне верить?

– Мне абсолютно по хрену, что ты не веришь, Вики, – исчерпал ситуацию режиссер.

– Тебе по хрену вообще все, мистер Фэйс?! – с сарказмом поддела Вики.

Киллер быстро выхватил из-за пояса «мистер 38-го калибра» и приставил его ко лбу ангелочка.

– В этой жизни мне по хрену вообще все, Вики! – ухмыльнулся театрал.

Однако. Страх – самая сильная в мире материя! Только от страха в организме могут одновременно возникнуть такие взаимоисключающие вещи, как чувство голода и желание хорошо просраться.

– Честно говоря, я думала, что ты меня отпустишь, мистер Фэйс…

– Для того чтобы тебя не грохнули, нужна более весомая причина, чем твои собственные мысли, – Кукловод широко ухмыльнулся. Немного подумал и добавил: – Жизнь становится интересной, когда начинает идти не по тому сценарию, который ты придумал сам.

– Сложно радоваться интересу жизни, когда пушка приставлена к твоему лбу и… вот-вот наступит смерть… – логично возразила Вики.

Мистеру Фэйсу наскучил разговор с разумной девахой. Если чужая глупость – признак твоего собственного ума, то чужой ум в больших количествах утомляет. Режиссер взвел курок и вознамерился послать пулю. Ангелочек не стала закрывать глаза. Киллер оценил мужество и отблагодарил за данное редкое чувство ободряющей фразой:

– Человек счастлив уже тем, что не знает, насколько он несчастлив. И очень важно, чтобы он не узнал этого Здесь!

Вики тихо заплакала: слезы выбрались из глазных яблок и заструились по щекам.

На плечо мистера Фэйса легла рука Дженнифер.

– Оставь ее, пусть уходит.

Режиссер недовольно покосился на открытую (дубовую) дверь за стойкой, ведущую во внутренние помещения и к черному ходу кафе. Женщины не только сами алогичны, но и зачастую делают алогичными поступки мужчин. Или вовсе сводят их на нет.

– Это знаменитая «женская солидарность»? Или знаменитая «женская глупость»?

Лоб Вики ощутил, как рука с револьвером дрогнула.

– Считай это моей «знаменитой личной прихотью», – шикарно улыбнулась Дженнифер.

Мистер Фэйс потерпел поражение, и они это поняли до того, как он сам это осознал. Женщины! Какое же выгодное вложение в Человечество сделал Господь Бог, породив их, как половой вид!.. Ствол отлепился ото лба шлюшки, револьвер прокрутился на указательном пальце, и раздался глухой возглас театрала:

– Уходи!

Вики с достоинством прошла мимо кукловода – за стойку, по направлению к черному ходу. У дубовой двери обернулась, бросила прощальный взгляд на самого необычного убийцу в своей жизни и сказала. Спокойно, без намека на вызов, но сказала:

– Тебе не все по хрену, мистер Фэйс. В этой жизни.

Вики посмотрела на Дженнифер (кивнуть на нее воздержалась) и ушла прочь. А вот Дженнифер кивнула вслед ангелочку.

Театрал безразлично скривил рот, устало сощурился на подругу.

– Ну вот, выставила меня идиотом…

Рыжая миледи нежно поцеловала своего мужчину в губы.

– Спасибо тебе, моя любовь!

Дженнифер лукаво облизнулась и коснулась мужской ширинки.

– Да-да, дорогая! – воспрянул кукловод. – Немного сладкого минета сейчас будет очень даже кстати!

Послышался звук отпираемого замка входной двери.

– Черт! Не срослось!

Ну что же, не минетом единым живы режиссеры… Дженнифер оторвалась от ширинки, поднялась с колен, на которые успела встать. Вытащила из-за пазухи револьвер 22-го калибра.

Мистер Фэйс с понимающей усмешкой глянул в сторону звуков. Кто посмеет вскрыть опечатку ФБР на входных дверях? Точней, кому нужен этот геморрой!

Занавеску на дверях отдернули, и в помещение вальяжно проникли агенты Л. Циник и Дж. Грин. Один стал возиться с замком, закрываясь изнутри, другой принялся шарить по стене в поисках выключателя.

– Ты ловко придумал! – уважительно отметил Грин. – Халявное виски… Что может быть лучше после тяжелого трудового дня!..

– Это не совсем моя идея, – сосредоточенно отозвался Циник. – Ее придумал мой отец, когда работал сам… На месте преступления считают гильзы и отпечатки пальцев, но не бутылки с выпивкой.

Кафе залил яркий электрический свет. Агенты одобрительным гоготом встретили изгнание полутьмы и направились к стойке. В следующее мгновение воздух разрезал ироничный голос владельца кабака:

– Ребята, на халяву здесь сегодня вы сможете получить только по дырке в голове. Разрешаю вам указать на ту часть головы, где дырка не будет мешать!

Агенты признали, что им пришла пора умереть. Расстроились очень. Оружие достать не успели.