– Счастливо оставаться, Патрик!

– Давай, не теряй время. Такой монашечке грех не отпустить грехи!

Так, сально подмигивая и гылясь, агенты вышли из служительской квартиры на лестничную площадку.

– До свидания!

Циник и Грин громко заржали своим мыслям и пошли вниз по грязной лестнице, обмениваясь воображаемыми пикантностями. Диакон никак не отреагировал, а просто закрыл дверь, отгораживая себя и свой домик от конского ржача. Агенты вынесли оставшийся мозг и вконец растоптали больную душу – ФБР умеет выбивать свидетельские откровения по-иезуитски, сам Игнатий Лойола ими наверняка гордится. Надо бы лечь и поспать, самое время! Только… в гостиной ждет сестра, которая пришла к диакону за помощью. Весь разговор между служителем и ФБР она молча просидела в кресле, казалось, пребывая глубоко в себе, ни на кого не смотря и ни на что не реагируя. Личная проблема всегда первичней чужих проблем. Ну что же, надо улыбнуться через силу и дальше нести свой служительский крест!.. Патрик вернулся в гостиную-часовню и в изумлении застыл на пороге.

Агенты оставили после себя гостевой столик, забросанный разной дрянью. Чашки с остатками чая, ложки, заляпанные джемом, кадило, приспособленное под пепельницу, пачка сигарет, лежащая на Библии, темные жирные пятна и пепел на скатерти, зажигалка… Монахиня сосредоточенно курила, лицо ее напоминало посмертную маску ужаса. Кейс стоял у ног.

– Сестра… – робко позвал диакон.

Вики медленно повернула голову к служителю, поднесла сигарету ко рту и замерла, наблюдая за диаконом сквозь тлеющий приторно-красный кончик сигареты. Релакс… что кончился, не успев начаться! Импульсивно рука дрогнула, и Вики чуть не ткнула себя в глаз горящей сигаретой.

– Ай!.. – Девушка отпрянула и очухалась. Затушила сигарету в кадиле. Вымолвила просто, не восклицая и не оправдываясь:

– Парни из Бюро забыли сигареты, а я не курила почти целый день.

Ангелочек встала и подошла к Патрику. Глянула ясно, сухими до твердости глазами.

– Я не монахиня, Патрик. Я одна из тех девушек, которых ты назвал шлюхами возле дома генерала Лоренса, – сказала Вики и секунду помолчала, собирая разбросанные мысли. – Я и есть шлюха, так я зарабатываю на жизнь.

– Я назвал вас публичными женщинами, – сощурился Патрик воспоминаниям.

Священник молод для священника, но мил, и даже очень! Чем пахнет Детство? Оно пахнет Патриком, вот что за хрень!.. Вики быстро поцеловала толстячка в щечку и прошептала на ушко:

– Ты хороший, Патрик. Если бы ты не носил сан, то я бы дала тебе бесплатно. С удовольствием!

Она отстранилась и ушла в коридор, к выходу.

Патрик густо покраснел, машинально тронул щечку и увидел позабытый гостьей предмет у дивана.

– Мисс… а кейс?.. Вы забыли кейс!

Диакон развернулся к Вики лицом. Девушка открыла входную дверь, остановилась, но не повернулась. Подняла плечи, сутулясь.

– В кейсе находится Алмаз генерала Лоренса. Без сомнения, ты им распорядишься мудро. И… знаешь, Патрик, мне не стоило слушать то, что я услышала сейчас от агентов…

Вики, кажется, сглотнула рыдания. Наконец-то… Скоренько вышла, прикрыв дверь. Сквозь тоненькую хлипкую дверь донесся цокот каблучков – по лестнице, вниз.

Диакон почесал висок, соображая.

Прошло полчаса. Открытый кейс покоился на столике, Алмаз переливался, преломляя слабенький дневной свет, наполнявший гостиную-часовню из-за пожелтевших занавесок. Столик был застелен новенькой скатертью, на нем – ничего, кроме кейса с сокровищем, даже Библия переместилась на кухню. Патрик сидел на диване, с полотенцем на шее, на волосах и лице блестели прозрачные капельки. Диакон освежил голову струей воды, но тело воде не отдал, и оно сохло под рясой. Омовение плотского жилища нужно делать с молитвой, но открыв кейс, диакон понял, что забыл все молитвы. Взволновался, как перед экзаменом. Вот и настал момент экзамена! А тема испытания: «Патрик vs Патрик».

– Ну и… как же я должен поступить? – спросил служитель сам у себя, завороженно глядя на Алмаз.

– Да, и мне интересно. Что будем делать?

В комнатку вошел парень лет двадцати семи, в одежде священника, с золотым крестом на груди. Весом фунтов триста! На шее полотенце, на волосах и лице блестят прозрачные капельки. Двойник Патрика, что стал с диаконом разговаривать!

– Алмаз принадлежит генералу Лоренсу, и, значит, я должен отдать сокровище ему!

– Хозяином Алмаза был Саддам Хусейн.

– А еще раньше драгоценностью владел Салах эд-Дин – легендарный воин. Но… всех хозяев давно нет, а генерал Лоренс есть…

Патрик-1 увидел, что пухлые ручки вынули Алмаз из кейса. Патрик-2 повертел сокровище и бросил его, как мяч.

– Алмаз обагрен кровью людей, убитых именно генералом!

– Это личная совесть генерала. – Мяч был пойман и прижат к объемному животу. – А мне… реликт надо куда-то деть. Может, полиция…

– Хватит с меня полиции сегодня ночью!

– Если совесть требует в полицию идти, то надо идти. Я – священнослужитель и должен быть выше обывательских слабостей!

– Да, должен быть. Но так не есть. Я не хочу идти в полицию, все мое естество протестует!

Патрик-1 поднялся и прошелся по часовенке. Поднял назидательный палец к потолку и веско изрек:

– Я знаю, что стоит человеку один раз допустить слабость Духа, и далее ее развитие в серд-це подобно снежной лавине. Если нет веры!

Патрик-2 хищно прищурился. Прыгнул с дивана, взял свое «Я» за грудки, спросил с придыханием:

– Веры во что? Во что я верю?!

– Я ушел от темы! Мне нужно лишь решить, как поступить с Алмазом, стоящим многие миллионы долларов! – В голосе зазвенел страх.

– А при чем здесь миллионы? Почему я о них вспомнил? – голос наполнился удивлением.

Патрики разошлись по комнатке в разные стороны и сошлись напротив Девы Марии. Они торжественно сказали, по очереди обращаясь к статуе:

– Потому что у меня никогда не было миллионов! И не будет, если не достигну высокого сана в церковной иерархии!.. Но… на людях я буду высказывать скромность и проповедовать отказ от богатства…

– Мол, бесплотная душа – это основа жизни… Ха-ха!.. А сам тайком буду набивать свое брюхо стейками и пить коллекционное вино по тысяче долларов за бутылку!

– Я так не думаю! – Испуг исказил черты.

– Ха! Я так не говорю. Но думаю именно так! Я лицемерю в мыслях!.. – Черты расплылись самодовольно.

Пухлые ручки снова взяли сокровище из кейса и поднесли к носу. Ноздри с наслаждением вдохнули запах тяжелого круглыша, как будто батон колбасы.

– Питание плоти есть жизненная необходимость. А комфортное питание плоти есть… грех?..

– Да, грех. Который не приносит зла никому, кроме тебя самого. Но есть… люди, грехи коих напрямую отражаются на Божьих овцах…

– И на суть хищных волках тоже! – вдруг рявкнули Патрики злобно и тревожно, будто сторожевые псы. – А на волчицах волков тем паче!

Диаконы взглянули друг на друга, тая во взглядах одинаковое разочарование. И безысходность… и обреченность… Тоска тоскливая.

– Ах, Патрик… ведь мистер Фэйс прав!

– Звучит дико, но так и есть. Только… при чем тут я?..

– Мое тело уязвимо и не может подавить плотские желания. Более того, Дух не противится тяге плоти, а даже способствует… И это все происки дьявола… и противостоять дьяволу сложно, елико дьявол… плодит естественные вещи!

Глупо отрицать очевидное, ведь от себя не убежишь. Стать львиной закуской во имя Веры, как поступали первые христиане, не получится. Диалог потерял смысл, экзамен окончен, а оценку поставит время.

– Так во что я верю, Патрик? И как я должен поступить с Алмазом? – произнес служитель вслух. По лицу было видно, что ответы на задаваемые вопросы ему уже известны.