– Сэмми, если Капоне купился на хрусталь, то меня хрен купишь!..

– Я ничего не понимаю в алмазах, Дик!.. Черт, разве бывают такие алмазы?!

В салоне полицейской тачки находились двое: мистер Фэйс и Вики. Киллер рулил, небрежно поглядывая на полупустую дорогу, а шлюшка (сидя рядом) держала в руке черную коробочку – диктофон.

– Надеюсь, мы думаем об одном и том же?..

– Сан-Педро… Обоих…

– Я знаю местечко, что… кишит акулами. Там мой кореш работает спасателем…

Голоса офицеров стихли. Вики отложила диктофон, насупленно посмотрела на театрала. Лицо ангелочка было заплаканным, но новых слез не наблюдалось.

– Я готовил свой театр пять лет, Вики, – иронично улыбнулся кукловод. – Поэтому не задавай идиотские вопросы… мол, как же мне удалось сделать то, что я сделал.

– Ты слишком порочен для Господа, а для дьявола слишком праведен, мистер Фэйс, – так ответила шлюшка более своим мыслям, чем вступая в диалог. Трупы делают нас взрослей, без допусков.

Полицейское авто въехало во двор четырехэтажного дома семидесятых годов постройки, сделало круг и плавно остановилось. Режиссер достал с заднего сиденья кейс и поставил его на коленки Вики. Тепло подмигнул.

– Мистер Фэйс. Ты до сих пор думаешь, что я согласна и дальше участвовать в твоем театральном фарсе? – усмехнулась шлюшка. – Считаешь меня тупой дурой или своей собственностью?..

– На этом, Вики, все. Дальше нет ни сценария, ни просчета возможных действий… ни радиомикрофонов в комнатах… Здесь уже не театр! – Театрал кивнул на ближайший подъезд и добавил ясно и грустно: – Жизнь человека и есть фарс, Вики! Сплошная трагикомедия, на зависть любому Шекспиру. И будет лишь так, как быть должно…

На лице Вики обозначилось разочарование. Шлюха сказала дерзко и зло:

– Мистер Фэйс, я больше не играю! И мне не нужен алмаз огромных размеров! Я – реалистка. Дай мне пятьдесят баксов на такси и прощай, чувак!

Театрал вытащил губами сигарету из пачки. Прикурил от неизменной зажигалки. Спрятал пачку, не предложив покурить ангелочку, и сказал равнодушно:

– Квартира шестнадцать. Человека, проживающего там, ты немного знаешь… А вот он тебя… вряд ли помнит, поскольку имеет плохую память на лица. И просит Господа по три раза в сутки дать ему такую память.

– Господь Боже, пошли мне памяти на лица людей!.. Память – это один из самых ценных Твоих Даров! – так просил Патрик, опустившись на колени перед статуей Девы Марии. На теле ряса священника, на груди – золотой крест.

Диакон находился в комнатке площадью около пятидесяти квадратных футов. Наличие мягкой мебели (потрепанный диван и два кресла) и столик под скатертью указывали на то, что это гостиная. Однако культовая статуя, Библия и въевшийся в атмосферу запах церковных благовоний превращали гостиную в часовню. На окне висят пожелтевшие от ладана занавески, пол устилает тощий ковер, на стенах – проржавевшие обои. Кроме вышеописанной мебели, ничего. В общем, такое очень скромное помещеньице. С прицелом на аскетичность.

– Ведь я верую, Господи!.. – страстно говорил Патрик, вперив взор в статую и молитвенно сложив пухлые ручки на груди. – Credo in unum Deum, Patrem omnipotentem, factorem caeli et terrae, visibilium omnium et invisibilium!

Вики стояла перед дверью с номером «16» на лестничной площадке четвертого этажа, тиская в руках кейс. Прислушалась… Позвонила длинным нажатием кнопки… Снова прислушалась… Снизу послышались шаги, по лестнице кто-то поднимался, и явно не один. Ангелочек настороженно покосилась туда – вниз… Кого там несет, черт возьми! После смертоубийственной череды событий, произошедших на глазах шлюшки, ей в каждом звуке мерещился либо коп по ее душу, либо убийца. Вики чуть не заплакала. Нет, так нельзя… Нельзя так себя настраивать, соберись, дорогая!

– Confiteor unum baptisma in remissionem peccatorum! – возглашал Патрик, поднимая глаза выше статуи – на распятие. – Et expecto resurrectionem mortuorum et vitam venturi saeculi!

Комнатку наполнил звук длинного дверного звонка. Он несколько заглушил молитву.

– Amen!

Патрик осенил себя крестом. Подумал, не вставая с колен. До вчерашнего дня дверной звонок воспринимался с радостью, в любом госте диакон видел письмо от Бога, на каждом лице стояла Его подпись. Прихожане, друзья, коллеги… Ныне же Патрик – фигурант уголовного дела о массовом расстреле полиции, а это требует как минимум раздумья перед тем, как отзываться на звонок в дверь…

Тишину вновь разрезал звонок, уже немного другого характера, короткий и яростный! Сразу же еще и еще… раз, два, три. Нетерпеливый до наглости!

Патрик вскочил с колен и заспешил к дверям, щелкнул единственным замочком и открыл. Глазам предстали два самодовольных холеных лица.

– Отец Патрик? – безапелляционно спросил Грин.

– Да… – с паузой ответил служитель. – Только официального рукоположения еще нет и… будет ли – неизвестно…

– Ты наверняка решишь эту проблему без нас, Патрик! – моментально отреагировал Циник. – И решишь удачно!

– Мы с коллегой в тебя верим! – с жаром покивал и Грин.

Патрик недоуменно нахмурился и вдруг улыбнулся. На толстощеком лице с наивными глазами улыбка получилась крайне непосредственной и детской.

– Вы правда так думаете?

– Да, Патрик. Меня зовут Ллойд Циник, это Джексон Грин. Мы из ФБР и хотим с тобой немного побеседовать. Можно?

Задушевность агентов Бюро – та штука, которая открывает даже неоткрываемые двери! А открываемые – и подавно.

– Да-да, конечно! – воспрянул диакон. – Заходите!..

Служитель шире открыл дверь и посторонился.

– Спасибо.

Циник прошел в полутемный коридор.

Грин наклонился к диакону, повел головой чуть назад. Шепнул, хихикнув:

– Тут к тебе сексапильная монахиня, Патрик. Не упускай такой шанс, священник!

Джексон глумливо подмигнул и вошел следом за напарником.

Взору Патрика предстала юная монахиня, с кейсом в руке, прежде заслоненная от служителя массивными телами агентов ФБР. Вот и «письмо от Бога» получено, все возвращается на круги своя. Диакон радушно улыбнулся:

– Добрый день, сестра. Зайдите же.

– Ой, нет-нет, отец Патрик! – залепетала Вики, часто-часто качая головой в отрицательном жесте. – Нет, нет и нет! Пожалуй… в другой раз. На сегодня с меня хватит…

Девушка торопливо поставила кейс под ноги служителю. Выпрямилась. С облегчением выдохнула:

– Вот, возьми, Патрик, – Она чуть замялась. – И дай пятьдесят баксов на такси… если не жалко.

Душа – это хранилище совести, где много-много разной всячины, так уж устроен человек. Душа, как губка, впитывает все чувства и эмоции, что возникают вокруг нас и внутри нас. Иногда там нужно делать уборку, типа как в квартире. Раз в неделю – обычную, раз в месяц – генеральную… Такую уборку делает священник, исповедь и покаяние, короче… Как завершающий акт чудовищного театра!.. А агенты… – это залетные легавые, что расследуют какое-то дело на втором этаже, так совпало! Вики расслабилась и устало улыбнулась:

– Хотя… ты знаешь, Патрик… – Монахиня подхватила кейс. – Я все-таки зайду… раз приглашаешь.

Вики смущенно улыбнулась и зашла в квартиру. Диакон погасил недоумение и подчинился Божьей воле, ниспославшей гостей. Прикрыл дверь и заспешил поудобней их расположить.