Улочка была двадцати футов шириной. Вместо асфальта – песчаная дорога, почти без выбоин, вместо домов по краям – глухие заборы, за которыми и прятались дома. В общем, такая «Руб-левка Лос-Анджелеса», только без московских отгородок района от внешнего мира. То место, где проселочная дорога считается шиком, а свое житье-бытье принято прятать от соседей и случайных пешеходов. Ангелочки торопливо шли по улочке: лица раскрасневшиеся, дыхание прерывистое. Кейс снова переместился в сладкую ручку Эмми.

– Сбавим-ка ход! – предложила Вики, обернувшись. Подружка тоже оглянулась, и темп замедлился. Сзади никакой погони не видно и можно расслабиться. Некоторое время девчонки шли молча, приводя дыхание в порядок.

– Ф-ф-фу-у… Ну и что ты обо всем этом думаешь?

– Думаю, что во время таких съемок случаются накладки и похлеще, – беззаботно отозвалась Эмми.

– Встреча с Котиком – может быть, и накладка, а может быть, и нет!

Эмми избавила тон от беспечности и наполнила его глубокомыслием. Иногда это получается даже у легкомысленных шалав.

– По-твоему, мистер Фэйс сделал козлам предложение… такое же, как и нам?

– Я сказала – «может быть», – ответила Вики и неопределенно пожала плечиком.

Ангелочки в школе были отличницами и шутя решали уравнения с тремя неизвестными. К слову, самые искусные шлюхи вырастают именно из отличниц. Х, Y и Z вполне раскрываемы, если знаешь хотя бы D. Здесь же все буковки – полный мрак, да и не буковки это вовсе, а ситуация, не уравнение. И даже что за ситуация, до конца не ясно: ТВ-программа, сумасшедший театр или доставка наркоты. Или долбаная куча других вариантов… Еще сотню футов девчонки прошли молча.

– Черт!.. – воскликнула Эмми, споткнувшись о дорожный камешек. Личико скривилось в досадливую гримаску. – Вот черт! В этой одежде, черт возьми, только и ходить на каблуках!

Шлюшки остановились прямо напротив глухого заборчика (с калиткой), на котором висел плакат, лист ватмана с синей надписью, размером два на три фута. Эмми впечатала чемодан в землю и, опершись о плечо подружки, стянула туфлю. Брезгливо рассмотрела сломанный каблук, висящий на клеевой ниточке.

– Мистер Фэйс предлагал ичиги. А ты… и я – отказались, – напомнила Вики и дернула шпильку, освобожденный из клеевых пут каблук упал на землю.

– Не надо делать виноватой меня, Вики! Лично я ни разу не носила одежду монахини и думала, что так можно ходить и в туфлях! Преспокойно…

Эмми назидающе помахала изделием из кожи перед подружкиным носом.

– И я ни разу не надевала рясу. И думала так же, как и ты… Только мне пришло в голову…

– Что? Что, черт возьми!

– Форма ичиг специально разработана церковными обувщиками для удобства в ходьбе при ношении рясы. Можно было и догадаться, что ичиги удобней… следуя логике.

– Ха-ха-ха!.. Вики, не надо нести пургу про нелогичную логику! Церковным обувщикам по хрену удобство своих изделий. Вот это правильная логика!

– То есть, церковным обувщикам плевать на монахов и монахинь? Так?

– Можно сказать и так.

– Но… обувщики же церковные! Они хорошо знают, что… надо любить ближних, заботиться о них… И если обычным обувщикам на заповеди Господа насрать, то церковным обувщикам совсем не насрать.

– Вики, твою мать! Не выходи из образа! Мы монахини, а монахини так не говорят!

– Так, как ты, монахини тоже не говорят! И вообще… не я начала спор.

Эмми бросила туфлю вниз, вставила в нее ножку. Притопнула. Стащила с другой ноги туфлю, напыжившись, рванула шпильку, отламывая. С первой же попытки действие увенчалось успехом – китайские босоножки не есть абсолют крепости…

– Вот так-то лучше. Без каблуков… – одобрительно потопала обеими ножками Эмми и спросила между прочим: – Выходит, виновата во всей карусели я?..

Вики смотрела насупленно и молчала. Практичные девушки не видят пользы в спорах и поэтому и не спорят. Но иногда могут сорваться, в силу своей женской природы, и наговорить много никчемных слов… Но блажен тот, кто осознал свою никчемность! Теперь надо вставить в диалог рациональное зерно, после того, как подружка выговорится.

– Это я начала говорить про ичиги? – наступала Эмми. Руки тискали отломанный каблучок, грудки колесом. – И это я решила купить сигарет, и мы поимели встречку с прифарками? А потом… вся эта моя хреновина гнала нас по улице целых две мили! Да так, что у меня самой же сломался каблук! А-ха-ха, как интересно!

– Эмми, ты сваливаешь все в кучу! Как винегрет, твою мать! А мысль, что Котик и Громила – участники театра, не лишена все-таки здравости, а? – ввернула Вики рационал. Эмми усмехнулась и сказала внушительно:

– Котик пинок по своему причиндалу просто так не оставит. Участник он или нет – здесь ни хрена не важно. Пинок по причиндалу он не простит!

– Был бы там причиндал… так, мышиный хвостик…

– Да-да, мышиный хвостик!

Девчонки от души расхохотались, громко и навязчиво.

В этот момент из калитки дома за глухим забором, против коего стояли ангелочки, вышел Патрик. Лицо возмущенное и разгоряченное, ручки нервно подрагивают. Ничего не замечая кругом, диакон направился пешочком по улочке.

– Только это прежде его причиндал, а потом уже мышиный хвостик! – посерьезнела Эмми. Она мельком глянула на шпильку, до сих пор зажатую в ладони, швырнула ее за голову. Отряхнула пальчики: – Ну и что дальше?..

Каблук попал в служительскую голову. Патрик встал на месте, потер ушибленный затылок и только сейчас заприметил двух сестер в десятке футов от себя.

– Привет, священник! – махнула Вики ручкой. Игриво улыбнулась.

Эмми оглянулась и тоже расплылась в улыбочке:

– Падре, монашку хочешь, а?..

– А может, двух монашечек сразу?..

Детки встали на знакомые ролики. Задорные смехуечки запрыгали по улочке, раскрашивая угрюмые заборы и серую пыль разноцветной палитрой. Смех юных девушек – поразительная субстанция, что лечит, калечит, может как поднять, так и опустить, и не только настроение. Впрочем, церковные мужички – это не совсем и мужички… Диакон в священнической рясе потрогал крест на груди и горячечно возопил:

– Вы ведете себя, как публичные женщины!

– Спасибо за комплимент! – подмигнули монахини в туфлях и с кейсом и заметили ограду с куском ватмана.

– Вики, гляди-ка!

– По ходу, нам в этот дом!

Эмми подхватила кейс, и девчонки прошли в калиточку в двух футах от Патрика, напоследок послав ему по воздушному поцелуйчику.

– Позвони нам, дорогой! – проворковали ангелочки и скрылись за глухим забором. Патрик проводил их рассерженным выдохом. Взгляд ткнулся в плакат на заборе, и диакон недоуменно сощурился. Надпись на плакате состояла из букв, жирно выписанных синим маркером: «Шлюхам с кейсом нужно сюда!»

Послышался рев автомобильного двигателя, и через шесть секунд рядом со служителем резко затормозил «Форд». В окно высунулась павианья морда.

– Слышь, святой перец. Ты не видел двух шлюх с кейсом?