Агония Уникального журналистского коллектива в формате ТВ-6 была представлена в телеэфире несколько иначе, чем в последние дни НТВ. Во-первых, не было никаких кампаний протеста с показом пустых редакционных коридоров или митингов с флагами и песнями «Не спеши ты нас хоронить!». Во-вторых, основная публичная нагрузка легла на «Глас народа» Сорокиной, а не на киселевские «Итоги». В-третьих, уже в процессе агонизирования произошли настолько важные изменения в диспозиции, что, простите за вульгаризм, «заколбасило» не только нас и наших противников, но даже нашего на тот момент главного акционера – Березовского. Поэтому для пущей ясности необходимо еще раз обозначить распределение сил, предшествовавшее началу решающей информационной схватки.

Все наши владельцы-руководители к этому времени прочно осели за границей. Гусинский, наконец-то вырвавшийся из-под испанского домашнего ареста, и Малашенко, на всякий случай покинувший Россию, – в Америке, Березовский – в Англии, куда он перебрался, не доверяя малопредсказуемым французам, со своей виллы на мысе Антиб. Отношения между ними были странными. Контакты, безусловно, участились, договоренности стали заключаться по самым разным поводам, но настоящего доверия – и человеческого, и делового – по-видимому, все же не существовало. Иначе никак нельзя объяснить, почему «команда Киселева», хоть и с оговорками, но все же принявшая в апреле 2001 года предложение Березовского перейти на ТВ-6, уже в январе 2002-го решила сказать ему: «Спасибо, до свидания!» Как это могло случиться? А вот как.

До сих пор я указывал, что владельцем ТВ-6 являлся Березовский. Так оно и было – Борису Абрамовичу и аффилированным с ним компаниям принадлежали семьдесят пять процентов акций телеканала. О чем, еще раз напомню, до 2001 года никто и не знал, потому что ни сам Борис Березовский, ни уступивший ему свой пакет Эдуард Сагалаев о сделке не распространялись. Но оставались еще двадцать пять процентов. Десятью из них владело правительство Москвы, а точнее – его Комитет по науке и технологиям. Владело еще с начала 1990-х, когда вместе с Сагалаевым и Тедом Тернером создавало МНВК. Наконец, оставшиеся пятнадцать процентов принадлежали НПФ «Лукойл-Гарант», негосударственному пенсионному фонду, являвшемуся «дочкой» нефтяной компании «Лукойл». Вот эти-то пятнадцать процентов и стали тем троянским конем, который разрушил некогда придуманный Гусинским и Березовским план по пересадке «команды Киселева» с четвертой телекнопки на шестую. Наши акционеры, как всегда, переоценили собственные возможности в сфере влияния. А присутствие в этой истории «Лукойла» просто необходимо было учитывать, поскольку личные отношения Березовского с главой нефтяной компании Вагитом Алекперовым всегда выглядели несколько натянутыми.

Практически сразу же после нашего коллективного появления на ТВ-6 миноритарный акционер «шестерки» НПФ «Лукойл-Гарант» подал иск в столичный арбитраж. Требованием этого иска значилась ликвидация телекомпании ТВ-6, а поводом – нарушение прав акционера-миноритария. Цитирую по исковому заявлению: «Мы не преследуем никаких политических целей, а просто отстаиваем свои права как акционера… Владельцы контрольного пакета акций не давали нам возможности принимать участие в управлении, и даже предпринимались попытки исключить нас из числа акционеров путем незаконных эмиссий». Проблема, с точки зрения НПФ, заключалась в том, что чистые активы ТВ-6 за последние два года оставались отрицательными, что нарушало требования законодательства, согласно которым они должны были превышать размер уставного капитала. Обращу внимание на то, что речь шла именно об отрезке в последние два года, то есть о том периоде, когда ТВ-6 перешла в собственность Березовского.

Пока мы – журналисты – информировали зрителей о террористической атаке на Америку и последовавшей затем войне против международного терроризма, а также шокировали публику подробностями посещения туалета участниками шоу «За стеклом!», суд вершил свое неспешное дело. Его результатом стало решение о ликвидации телекомпании ТВ-6. Точка в судебном рассмотрении вопроса должна была быть поставлена в январе 2002 года. Березовский, который все еще считал себя способным не просто активно нападать на своих противников, но и побеждать их в результате этих атак, сделал выпад в направлении Алекперова. Он написал открытое письмо (!) на имя главы нефтяной компании «Лукойл» с предложением выкупить те пятнадцать процентов ТВ-6, что числились за нефтяным Пенсионным фондом. Впрочем, в стиле Березовского предложение выкупить больше походило на ультиматум. Борис Абрамович дал Вагиту Юсуфовичу десять дней на размышление, причем подчеркивал, что решение «Лукойла», то или иное, наглядно продемонстрирует, какими именно причинами руководствуется НПФ «Лукойл-Гарант» на самом деле: чисто экономическими или же грязно политическими?

Однако коса нашла на камень. Как я уже говорил, с момента отъезда из России Березовский стал катастрофически быстро терять связь с реальностью. Вагит Алекперов, не моргнув глазом, ответил на ультиматум, причем ему не потребовалось тех десяти дней, которые Березовский благодушно выделил ему на раздумье. Алекперов выдвинул встречное предложение: «Лукойл» сам выкупит принадлежащие Березовскому акции ТВ-6, но лишь после того, как суд решит «все дела по этой телекомпании». То есть – даже в случае судебного решения о ликвидации. В ответ из Лондона последовала истерика, мол, предложение «Лукойла» есть неприкрытый рэкет и Березовский якобы поставлен перед выбором: либо продажа акций, либо ликвидация компании. Мне кажется, что предложение Алекперова означало совсем другое, но Борису Абрамовичу, как говорится, было виднее… Так выглядела расстановка сил на поле боя, с какой мы подошли к утру 28 декабря 2001 года. Днем стало известно, что Федеральный арбитражный суд Московского округа вынесет свой вердикт не в январе, как предполагалось, а уже завтра, 29 декабря 2001 года!

Вечером начался «Глас народа», но, вопреки нашим ожиданиям, программа оказалась ужасно скучной и малоинформативной. Опять подвела драматургия! Главной темой было заявлено подведение итогов уходящего года, но гости подобрались слишком разные. Каждый из них пел свою песню, и в результате мощного хора в защиту ТВ-6 не получилось. Хотя – вот парадокс! – из двух «Гласов народа», посвященных, по большому счету, теме закрытия ТВ-6, более эмоциональную реакцию вызвала и вызывает до сих пор именно эта передача, от 28 декабря.

Главными гостями были заявлены Немцов, Кох, Шабдурасулов и Сатаров. Появление Немцова Сорокина сопроводила ремаркой «политик, чья роль в этих событиях мне еще не ясна». Что она имела в виду, осталось за кадром. Понятно, что это был намек на близость Бориса Ефимовича к Чубайсу и его «приближенному» – Коху, мягко говоря, поспособствовавшим «разгрому старого НТВ», но в разговоре эта тема не поднималась. Также недораскрытой осталась и фигура самого Коха – он еще в октябре 2001 года уволился из «Газпром-Медиа», и, как мне казалось, на этой истории можно было бы «оттоптаться». Шабдурасулов и Сатаров вообще предстали какими-то неопытными статистами. Все остальные гости подбирались по принципу «с мира по нитке», журналистов ТВ-6 в студии почти не было, так что рассчитывать «на шоу» в этой программе не приходилось. Тем не менее она действительно важна для моего рассказа, тем более что мое личное участие именно в этой передаче Сорокиной до сих пор припоминают мне со всех сторон.

Почти половина дискуссии прошла в атмосфере тягучей тягомотины, если так можно выразиться. Первым начал Георгий Сатаров, глава Фонда ИНДЕМ, который произнес речь о социологических странностях: жить стало хуже, но рейтинг власти растет. Продолжил Борис Немцов, сообщивший, что в регионах никто телевизор не смотрит, программа «Время» на «Первом канале» – это хроника XXV съезда КПСС, а ТВ-6 со своим «Застекольем» – желтое телевидение! Сорокина уже выглядела растерянной и передала слово Коху с явной надеждой на оживление дискуссии. Но Альфред Рейнгольдович, как обычно, включил «режим тролля» и сообщил, что главные итоги уходящего года для него – это кадровые изменения, пояснив, что, если кому-то еще неизвестно, сменились контролирующие акционеры не только на НТВ, но, как выясняется теперь, и на ТВ-6. Ну а Игорь Шабдурасулов вообще заявил, что жизнь продолжается, и, хотя новости на всех телеканалах стали одинаковыми, ему очень нравится смотреть шоу «За стеклом!». В принципе, дискуссию можно было сворачивать. Сорокина выкатила «рояль в кустах»: прямое включение Березовского из Лондона. Борис Абрамович заявил буквально следующее: он теперь живет в Великобритании и главное для него в уходящем году – осознание, цитирую, «отличия шотландцев от англичан, англичан от ирландцев, это все очень интересно, но на самом деле я потерял с вами связь…».

Сорокина плохо вела ту программу. Она была подавлена, растеряна, упускала сюжетные повороты, пусть их и было совсем немного. Стоит ли ее в этом упрекать? Нет, конечно! Мне кажется, она уже тогда прекрасно понимала всю постановочность, всю никчемность этих словопрений. «Вы хочите песен? – Их есть у меня!»… Атмосфера в студии скатилась в мрачную безысходность. Березовский начал было ругаться на «ползучую контрреволюцию» и остановку реформ, но Отто Лацис из «Новых «Известий» сменил тему, отметив как главный итог года прекращение работы президентской комиссии по помилованию, Александр Ткаченко из Русского ПЕН-Центра заявил, что «в людях поселился страх», а Юрий Щекочихин из «Новой газеты» сказал, что «нас больше не будет»… Сейчас уже и правда нет никого из этих упомянутых мною четверых участников программы. Ни Березовского, ни Лациса, ни Щекочихина, ни Ткаченко. Всех их я знал лично. О Березовском – отдельно, а об остальных скажу следующее: они были правы. Потому что были искренни в своих заблуждениях!

На двадцать пятой минуте ток-шоу зрители оживились. Александр Ткаченко напрямую обратился к Коху: «Альфред, как спасти канал?» Тот опешил – мол, меня тут представляли как главного специалиста по разрушениям, а вы спрашиваете, как спасти… «А вы развалите это дело!» – подсказала Коху Сорокина. «А-а-а-а, – хитро затянул тот. – Пусть Борис Абрамович наймет меня на работу, я ему канал обратно верну». Ведущая обратилась к нашему лондонскому гостю: «Борис Абрамович, возьмите Альфреда Рейнгольдовича на работу, он обещал спасти канал!» «Альфред… Альфред… Альфред… Альфред… Альфред Рейнгольдович очень дорого берет за работу!» – выпалил Березовский. Именно выпалил своей неповторимой скороговоркой, четыре раза назвав Коха по имени и один раз по имени-отчеству. По прошествии почти получаса дискуссия наконец обрела какое-то содержание.

Кох выдал небольшую речь о том, что в ситуации с ТВ-6 имеет место борьба за лицензию, политика же присутствует дозированно, потому что в истории с НТВ все было чисто из-за наличия долгов, существование которых не отрицала ни одна из сторон, а сейчас с финансами все не так плохо. Еще раз напомню, что Кох тогда пребывал уже в качестве вольного художника – его работа на НТВ и в «Газпром-Медиа» закончилась, и он снова представлялся лишь председателем Совета директоров управляющей компании Montes Auri. С этими «Золотыми горами» Альфред Рейнгольдович не расставался еще с прошлого века, в том числе и во времена собственной госслужбы, это была его родная гавань! То есть Кох был в тот день даже не бывшим чиновником, а действующим бизнесменом, поэтому мог позволить себе некоторые оппозиционные нотки. Развивая свою мысль, он подчеркнул, что, если «Лукойл» продолжит открыто бороться за лицензию, единственно верный ответный ход акционера Березовского – вести переговоры. «Вы их уже ведете, и это – гораздо лучше, чем то, что было с НТВ», – произнес он. Березовский возразил. «Я категорически не согласен! Я с TPG вел переговоры вынужденно, это – диктат в чистом виде!»

Тут возникла какая-то невразумительная пауза – большинство находившихся в студии явно не понимали, о чем говорят наши гости. Даже Сорокина вдруг спросила, мол, а TPG – это что такое? Кох и Березовский почему-то сбавили темп и, как будто извиняясь, пояснили, что это такой инвестиционный фонд, который работает везде, но сейчас речь идет о той его части, которая занимается Россией.

Эта заминка – довольно интересный момент. Между прочим, всего двумя неделями ранее, 16 декабря, глава той части фонда TPG, «которая занимается Россией», участвовал в программе «Итоги». Другое дело, что тогда о нем действительно никто ничего не знал. У «Итогов» даже не было подходящей фотографии, поэтому вместе с Киселевым в кадре присутствовала телефонная трубка, под которой было написано: «Борис Карлов, управляющий директор фонда TPG Aurora (из Лондона по телефону)». А появился он в «Итогах», потому что объявил о намерении выкупить телекомпанию у акционеров. Выглядевший немного растерянным Киселев подвешивал вопросы в воздухе: «Вы действительно хотите купить акции? У всех акционеров, не только у Березовского? А вас не смущает, что компания в процессе ликвидации?» «Да, – отвечала телефонная трубка. – Хотим купить. У всех. Не смущает».

Почему в период с 16 по 28 декабря тема предложения фонда TPG Aurora получила столь слабое развитие в нашем эфире, что даже Сорокина не знала, как реагировать на это название, когда оно вдруг всплыло в ее передаче? Почему так занервничал Березовский после упоминания Кохом этой компании в связи с переговорами о судьбе ТВ-6? На эти вопросы мы ответим «через полтора месяца», когда, уже после отключения ТВ-6 от эфира, будет объявлено о проведении конкурса на ставшую вакантной частоту, а одним из его участников выступит «Телекомпания «Канал 6», представленная Павлом Корчагиным, Андреем Норкиным и… инвестиционным фондом TPG Aurora! Пока же не станем забегать вперед.

Оставив в покое не слишком понятную тему переговоров о продаже акций, Сорокина попыталась узнать у Березовского, не связаны ли проблемы телекомпании с его личными отношениями с Алекперовым. Но Борис Абрамович, видимо, посчитав, что разговор выходит на зыбкую почву, предпочел сам перейти в атаку. «О чем вы говорите? – начал он. – Я прекрасно понимал, какие последствия будут после моего приглашения вашей команды на ТВ-6. И вам это говорил, и Евгению Алексеевичу это говорил! И спрашивал, готовы ли вы к новым баталиям? Цитирую вас, Светлана… Вы говорили: «Журналистам угрожают!» Физической расправой! Когда вы переходили на ТВ-6, вас шантажировали, вам звонили, вам угрожали! Это ваши слова, Светлана! О каком же споре хозяйствующих субъектов идет речь? Все, что я делаю, – это попытка спасти единственный в России независимый телеканал!»

На протяжении всего этого страстного монолога Сорокина, казалось, пыталась спрятаться за микрофоном. Потом, ничего не ответив Березовскому, представила нового гостя программы, «политолога в изгнании» Игоря Малашенко. Тот шутку не принял, пояснив, что он находится в Нью-Йорке не в изгнании, а на работе, потому как является главой компании Overseas Media, занимающейся производством телевизионной продукции. «У нас сегодня, можно сказать, праздник. Мы запустили программу с Юрием Ростовым, вы, Светлана, должны его хорошо помнить!»

Юрия Ростова хорошо помнила не только Сорокина. Тогда его еще помнили многие. Как ведущего программы «Вести», а позднее – специального корреспондента в Америке. Широко известна черно-белая фотография «вестевских» времен: сидящий Евгений Киселев, за спиной которого стоят Юрий Ростов, Светлана Сорокина и Владислав Флярковский. Ростов уже давно уволился с российского телевидения, решив остаться в Штатах. Какое-то время он пытался зарабатывать в качестве биржевого брокера, но потом, по его собственным словам, «его позвали заниматься новостями», и он оставил финансовый бизнес, хотя его «все в нем устраивало». Так все было или нет, я не знаю. Но хорошо помню, что, когда впервые увидел Юрия Ростова в эфире нового канала Гусинского – Малашенко, я испытал ужас! Это были не новости, не аналитика, не журналистика вообще. Ведущий кривлялся, паясничал и нес такую околесицу, что возникали опасения за его душевное здоровье. Удивительно, но Гусинский был в полном восторге! «Ты не понимаешь, это – fun!» – подпрыгивал он на диване, куда усадил меня для того, чтобы познакомить с первой продукцией молодого RTVi.

Позднее я понял, что фраза «ты не понимаешь!» – любимое выражение Гусинского. Хотя, если в таком «непонимании» уличали его самого, он довольно быстро соглашался со своей неправотой. Поэтому совершенно естественно, что к моменту начала моей работы на RTVi Юрия Ростова на этом канале уже не было. Малашенко не мог выносить подобный «fun» чисто физически, что и сумел быстро и доходчиво разъяснить Гусинскому. Ростов перешел на канал RTN – мы еще поговорим о нем в ходе рассуждений о судьбе русскоговорящих журналистов за рубежом, куда их забрасывает судьба. Однако я снова тороплю события…

К сожалению, появление в числе участников «Гласа народа» Игоря Евгеньевича резко снизило темп программы, и на экране снова воцарилась скукотища. Малашенко говорил взвешенно, гладко, ставя вопросы и сам же отвечая на них. «Почему нет реакции на Западе? Ну, во-первых, она – есть, не далее как сегодня посол США в России Александр Вершбоу выражал в эфире «Эха Москвы» обеспокоенность судьбой ТВ-6. Во-вторых, это дело – все-таки больше внутренний российский скандал. Ломается привычная система сдержек и противовесов, и в конце концов итоговое решение останется за элитами и избирателем. Но, если закроют ТВ-6, Россия пройдет развилку по своей дороге в тупик. Хотя, конечно, впереди ее будут поджидать и другие развилки…» Все это было очень правильно, очень содержательно, но безумно скучно. Сорокина пару раз пыталась подстегивать Малашенко, но тот реагировал крайне раздраженно – сразу становилось видно, что он думает о госпоже ведущей, которую некогда так не хотел брать на работу.

Я не случайно больше не вспоминаю о «главных» гостях программы: Немцове, Кохе, Шабдурасулове и Сатарове. Просто они не сказали ничего, что заслуживало бы хоть малейшего внимания. Самую же интересную реплику произнес некий «молодежный журналист», как он сам представился: молодой человек неказистого внешнего вида, с рыжими волосами и жиденькой бородкой. Такой классический разночинец. Он и выступил соответствующим образом: «Нынешняя молодежь потеряла веру в демократию и ищет новые пути. Может быть, даже социалистические. У СПС среди молодежи нет будущего, а Борис Абрамович уже сейчас – просто политический труп!» Все, конечно, стали смеяться, мол, дурачок какой! Березовский фыркнул, что его «не в первый раз хоронят». А мальчишка-то оказался прав, согласитесь? Просто чуть опередил время.

В самом конце передачи Сорокина попросила выступить кого-нибудь из коллег. Нас было всего четверо: я, Лена Курляндцева, Юлька и Ашот Насибов. Мы так рядышком и сидели. Отвечать вызвался я и, как обычно для того времени, выдал тщательно подготовленный экспромт. Все свои публичные выступления я неоднократно проговаривал заранее. И потому, что пишу лучше, чем говорю, и потому, что мне хотелось добиваться наибольшего эффекта. В той передаче я, видимо, произнес свой лучший спич, потому что сейчас каждый раз, когда коллеги-либералы хотят меня уличить в очередном грехопадении, они тычут меня мордочкой в «речь про очередь». В Интернете ее до сих пор можно найти под названием «Прощание Андрея Норкина». Смысл моих слов заключался в следующем. Главный итог уходящего года – появление очереди, в которой стоят политики, бизнесмены, деятели культуры и т. д. Девиз же у стоящих в очереди такой: «Господин президент, пожалуйста, отымейте меня раньше моего соседа, я буду счастлив!» Далее я говорил, что не стою в этой очереди, поэтому лично для себя в смысле профессии ничего хорошего от наступающего года не жду, а всем остальным желаю, чтобы он сложился удачнее. На этом «Глас народа» закончился.

Сегодня, когда меня спрашивают, что это было и как это соответствует моим нынешним, не менее ярким публичным выступлениям, например, по поводу телеканала «Дождь», – я, как настоящий еврей, отвечаю вопросом на вопрос. «Сказал бы сегодняшний я то же самое? Конечно, нет!» И не потому, что мне стыдно за сказанное. И не потому, что я «встал в очередь», как пишут мои глубокоуважаемые критики. Мне не стыдно за сказанное, потому что нельзя стыдиться искренних поступков, нельзя стыдиться собственных убеждений. А я безусловно был убежден в том, что говорил! Просто мой сегодняшний багаж знаний, мой опыт общения и работы с либералами, от олигархов до политиков, мое выкристаллизовавшееся за годы решение не иметь с ними ничего общего дают мне право утверждать, что сегодняшний я просто не участвовал бы в той передаче. И вообще не принимал бы участия в защите бизнес-интересов господина Гусинского. Другое дело, что сейчас немножко обидно чувствовать себя дурачком, которого так откровенно использовали. Ну, тут уж ничего не исправишь.