Александр Богданов. Непрофессионалы
На Большой Орбитальной Станции, или попросту БОС, экипаж готовился к прибытию партии новобранцев. Немаленькой такой партии, под сотню человек. Такого доселе не случалось, и поэтому космонавт-инженер Сергей Пахомов немного мандражировал перед приемом новых подопечных.
Конечно, Сергей радовался такому наплыву. Люди на орбите были очень нужны: строительство БОС находилось в зачаточном состоянии, но даже на обслуживание уже построенного уходили огромные ресурсы. Автоматика автоматикой, но регулярно что-то выходило из строя: то антенна на внешнем корпусе повернется не так, то солнечная батарея выйдет из строя из-за космического микромусора, то система подачи кислорода начнет протекать… Да банально лампочка в туалете перегорит! И за всем надо следить.
Плюс обязательные физкультурные упражнения и общение с психологами. Плюс регулярные сеансы связи с Землей, отчеты и планирование.
Это лет двадцать назад, когда большой станции не было, а была маленькая, международная, ее мог обслуживать экипаж из трех человек, да еще и время на научные эксперименты оставалось. А сейчас персонал составлял полсотни космонавтов самых разных специализаций — пилоты, инженеры, физики, биологи, врачи. И все равно людей катастрофически не хватало.
Поэтому рабочие руки на орбите были просто необходимы. И увеличение штата почти втрое все члены экипажа восприняли с воодушевлением.
До стыковки с первым из шести шаттлов оставалось полчаса, и Сергей проплыл в свою каюту еще раз перечитать список новоиспеченных подчиненных.
— Итак, пятнадцать, хех, падаванов. Индус, египтянка, португалец… Удивительно, когда они только успели всю подготовку пройти, им же еще и тридцати нет, — бормотал Сергей, осматривая документ.
Внимание инженера задержалось на предпоследней строчке списка.
— Верещагин Максим, тридцать пять лет. Забавно, прямо как мой одноклассник. Бывают же совпадения! Но оболтусу из нашей школы тут точно не место…
Прозвучал сигнал общего сбора в кают-компании. Сергей посмотрел на красную лампочку, кивнул ей и выплыл в коридор.
В кают-компании собрались шесть инженеров, два врача и Степан Матвеевич, физик, специализирующийся на свойствах материалов. Убедившись, что все в сборе, капитан миссии, американец Джон Питерсон проскрипел:
— Сегодня на борт станции прибывают новобранцы. Как вы все знаете, среди них лишь три профессиональных космонавта — два инженера и один врач. И один космический турист, актер из Канады. Остальные же девяносто три человека… — капитан вздохнул, — разнорабочие.
— Стажеры, — поправил Степан Матвеевич.
Капитан взглянул на добродушного лысого физика и покачал головой:
— Те семеро, что переходят к вам, — может, и стажеры. Но остальные не имеют конкретной специализации. И поэтому вы все, — он обвел взглядом присутствующих, — должны четко понимать разницу между вами и нами. Они — непрофессионалы. Все они прошли ускоренный курс подготовки, как теоретической, так и практической. Всех тщательно проверили психологи. Среди них нет случайных людей с улицы. Но при этом они — непрофессионалы. Их основная работа заключается в строительстве новых блоков станции под вашим руководством, а также они будут помогать в обслуживании станции. Следите за ними внимательно.
Слушавшие его космонавты загалдели: как так, почему никто не предупредил, зачем на станции нужны такие? Джон остановил их взмахом руки.
— Обсуждению не подлежит. На Земле решили, что так надо, — значит, надо. Будем работать с теми, кто есть.
Первый шаттл пристыковался к станции. Разумеется, это был не из тех шаттлов, которые летали тридцать лет назад. Новые «шаттлы» представляли собой многоразовые корабли общего назначения грузоподъемностью до двухсот тонн и двадцатью пассажирскими местами. И называли их так только в дань традиции.
Новые шаттлы стали вехой в освоении космоса. Человечество со времен первого полета работало над идеей удешевления подъема на орбиту. Компания «SpaceX» не оправдала надежд со своими многоразовыми первыми ступенями. Ступени, конечно, возвращались, но дефектовка многоразовой ракеты стоила почти столько же, сколько изготовление новой, одноразовой, да и времени занимала не намного меньше. Экономический выигрыш, конечно, был, но измерялся он процентами.
Поэтому через десять лет после игры с возвращаемыми ступенями НАСА, вопреки всем политическим разногласиям и санкциям, протянуло руку помощи российской компании «Молния». Проект запуска космических челноков с огромных самолетов-носителей воскрес из пепла подобно фениксу. И это стало настоящим прорывом.
Летать в космос стало достаточно дешево, и на смену Международной Космической Станции пришел проект БОС, принципиально новой станции, которая должна была стать настоящим плацдармом для покорения ближайшего космоса. В будущем на БОС должны были появиться цеха для сбора кораблей в космосе и огромные доки для их запуска на Луну и Марс.
Только людей катастрофически не хватало. Космические агентства давно исчерпали свои трудовые резервы, и нужна была свежая кровь.
И вот она прибыла.
Шлюзовая камера с шипением открылась, и из нее осторожно выплыла разношерстная компания новобранцев. Мужчины и женщины, молодые и старые, европейцы, азиаты, латиноамериканцы и негры — что же могло объединить их всех? Неужели желание послужить во благо человечества?
Несколько минут ушло на то, чтобы новобранцы распределились по своим руководителям. Степан Матвеевич получил полный комплект стажеров и сразу же радостно уплыл с ними в лабораторию. Получение материалов с высокой степенью чистоты и однородности было вторым важнейшим направлением работы БОС, помимо подготовки к стартам кораблей прямо с орбиты. Поэтому в лаборатории работы всегда хватало.
А Сергею пока что достались девушка с восточной внешностью и худощавый негр лет сорока. «Нилуфар» и «Роберт» — гласили надписи на их костюмах. Инженер стал знакомиться с прибывшими.
— Здравствуйте! Как прошел полет?
Первым на ломаном английском ответил африканец:
— Полет, полет, хорошо, тяжело. Приехал работать и отдыхать. Работать и отдыхать. Работать много, отдыхать мало. Работать мало, отдыхать много.
Сергей немного опешил. Непрофессионалы, это еще полбеды — всегда можно объяснить что да как. Но если языковой барьер встанет между ними? Как он будет объяснять этому темнокожему тонкости настройки системы пожаротушения или хотя бы порядок укладки изоляции на внутренней оболочке жилых блоков?
Из ступора его вывела узбечка, заговорившая на русском:
— Да расслабься ты, Робик нормальный мужик. Только ему лучше на пальцах все объяснять, а не словами. А где у вас тут сортир, меня что-то мутит после полета…
Машинально Сергей приманил младших врачей, и они отбуксировали Нилуфар в медпункт. Рядом продолжал расписывать свои планы Роберт.
Но Сергей уже не слушал его. Он с содроганием сердца отправился к соседнему шлюзу встречать следующую группу новобранцев.
Наконец второй шлюз открылся, и к инженеру стали подплывать лохматый индиец, прыщавый португалец с татуировками на лбу, японка бальзаковского возраста с голубыми линзами на глазах, рослый парень славянской внешности…
Славянин задержался перед Сергеем на несколько секунд, после чего ухмыльнулся и выдал по-русски:
— Ну, здорово, Ушастый!
Сергей с недоумением посмотрел на него. На лацкане красовалось имя Максим. Глаза инженера вдруг округлились, и он даже немного присел от удивления:
— Хлыщ?
Хлыщ-Максим расхохотался.
— Ну вот и свиделись снова. Видишь, как судьба повернулась, — теперь ты мой начальник. Да не волнуйся ты так, это ненадолго, — и отплыл в сторону.
Сергей был в полном ступоре. Ну ладно узбечка и негр. Может быть, они были инженерной элитой своих стран. Внешность все-таки обманчива. Но Хлыщ! В школьные годы верзила Максим перебивался с двойки на тройку и едва сумел закрыть аттестат. Что он тут делает?
Впрочем, ответ нашелся достаточно скоро.
Первые два дня занимались разгрузкой прибывших шаттлов — питание, еда, оборудование, медикаменты, сжиженный кислород и прочее необходимое для жизни на станции. Еще трое суток Сергей провел в бесконечных лекциях и инструкциях безопасности, пока не убедился, что его пятнадцать подчиненных хотя бы наполовину понимают, что космос — это не игрушка. И что за оборудование они отвечают головой, причем не в переносном смысле, а в прямом.
Наконец, помолившись всем возможным богам, Сергей вывел их на стройплощадку.
Стройплощадка представляла собой сферу диаметром около ста метров из брезентона — гибкого материала, внешне похожего на брезент, но в разы прочнее его. Брезентон, кстати, производился здесь же, в лаборатории Степана Матвеевича, и был весьма востребован на Земле. Воздух он не задерживал — все работали в скафандрах — и служил только для безопасности, чтобы дорогостоящие компоненты случайно не улетели со стройплощадки в открытый космос.
С легкой руки Степана Матвеевича ее так и называли — сферическая стройплощадка в вакууме.
— Показываю один раз, смотрите внимательно. По тросам перемещаетесь к нужной секции. После этого присоединяете скафандр к месту работы. Видите, тут повсюду петли для крепления. Только после этого достаете инструмент. Убедитесь, что инструмент прикреплен к вашему скафандру. Максим, теперь повтори то же самое… Отлично! Теперь Роберт. Роберт! Я к тебе обращаюсь!..
Работа шла очень медленно. Новички были весьма неуклюжими, путались в тросах и, разумеется, забывали прикреплять свои скафандры и инструмент. Пару раз дрели и сварочные аппараты улетали от нерадивых строителей прямо к противоположному краю защитной сферы, а один раз в свободный полет отправился португалец Диего.
Каждый раз Сергею приходилось производить спасательные работы. Но в основном он трудился вместе со всеми, показывая своим примером, как надо. Увы, пример этот пока что плохо усваивался. Разнорабочие с трудом понимали начальника, и все делали абы как.
Через два часа строители прилетели в спортзал крутить педали велотренажеров и упражняться с тросами. Погоняв их до седьмого пота, Сергей отправился с командой на обед. Там к нему подплыл Максим.
— Улыбнись и посмотри вот сюда, сейчас вылетит птичка!
— Ты чем это занимаешься?
— Как чем? Селфи делаю. Вот, смотри. Фотография называется: злобный ботан и веселый классный парень — вместе в космосе!
Сергей посмотрел на экран смартфона, которым тыкал в него Хлыщ. Там его сконфуженное лицо соседствовало с голливудской улыбкой Максима.
— Что за ерунда? Ты за этим сюда приехал, что ли? Чтобы больше я не видел такого!
Одноклассник рассмеялся.
— Ну уж нет, Ушастый. Это, вообще-то, часть контракта. Ты хоть слюнями подавись, но не сможешь запретить мне делать селфи. Давай, до скорого!
На следующий день Сергей снова повел подопечных на стройплощадку. Они все так же толкались, путались и теряли инструменты. Сергею никак не удавалось поднять дисциплину в отряде.
За обедом к нему никто не подошел, зато все столпились вокруг Максима, который с видимым удовольствием травил байки. Регулярно раздавался дружный смех, хохотал даже Роберт, который, скорее всего, ничего не понимал.
Сергей лишь бессильно сжал кулаки. Хлыщ, что с него взять. Еще в школе он всегда был душой компании, хотя и дурак дураком.
Он подошел послушать.
— Стройка в космосе, — увлеченно рассказывал Максим, — это не то что стройка на Земле. Здесь не надо прилагать больших усилий, тут же нет гравитации. Один человек может легко перемещать многотонные грузы голыми руками.
Собравшиеся с восторгом смотрели на Хлыща, но Сергей не выдержал:
— А про закон сохранения импульса ты совсем забыл? Завтра попробуешь переместить трехтонный вентилятор голыми руками.
Хлыщ огрызнулся:
— Какой же ты скучный! Я, может, просто их проверяю! Все ж понимают, что это шутка.
Работяги перестали улыбаться и расплылись в разные стороны.
Через три дня Сергей чуть не столкнулся с капитаном в одном из коридоров и, к своему удивлению, выпалил:
— Джон, скажи, что за людей набрали мне в команду? Как они сюда попали? Сил никаких нет! Ничего не умеют, не слушаются…
Капитан вздохнул и махнул рукой, приглашая за собой.
— Виски будешь, мой русский друг? — спросил он, закрыв люк своей каюты.
— Да как же можно, режим же…
— Да перестань! Какой русский откажется от выпивки? И будто тебе после этих космических гастарбайтеров не хотелось ни разу!
Сергей вздохнул и принял флягу. Приставил ко рту и выдавил большую каплю.
— Ну так что с гастарбайтерами? Откуда они тут взялись? Вот ты говорил, что не с улицы набрали, а такое чувство, что именно с улицы. Так как?
Джон призадумался, почесывая окладистую бороду.
— Сергей, мы с тобой давно знакомы, уже третий раз вместе в космосе. Поэтому тебе, и только тебе, я расскажу. Но остальным — ни-ни!
Сергей энергично кивнул. Джон продолжил:
— Ты пойми, Сергей, людям больше не интересен космос. Когда все только начиналось — да, это был ажиотаж, это была новая американская мечта. Каждый первый мальчишка хотел стать космонавтом. А сейчас таких, как ты, целеустремленных, остались единицы на всю планету. А ведь космос стал дешевым! У нас тут глобальные проекты! Но некому заниматься ими. Люди уткнулись в свои телефоны. Понимаешь?
Сергей снова кивнул.
— Ну не знаю. Как можно сравнивать какие-то там телефоны и красоту космических просторов! Здесь же все не так, здесь я словно соединяюсь со Вселенной!
— А вот представь себе, большинству людей этого не надо. Такие, как ты — даже не статистическая погрешность. В общем, не нужен людям космос. Не хотят они идти в космонавты. И ничем их сюда не заманишь — даже баснословные зарплаты предлагали. Никто не захотел тратить десятилетие на подготовку и лететь. Ну, кроме таких, как ты, самородков. Айфоны украли у нас космос.
Сергей не понимал, к чему клонит капитан. Тот наклонился к инженеру и понизил голос:
— И что же ты думаешь? Два года назад наш американский космонавт сделал селфи на орбите и выложил во всех социальных сетях! И подписал: «А вам слабо?» И тут один гений из Пентагона решил, что раз айфоны украли у нас космос, то они же и вернут его! Он решил на этом рекламную кампанию сделать. Любой желающий мог сделать селфи в космосе. Надо только заявку подать. И как думаешь, сколько заявок было подано?
Сергей пожал плечами.
— Триста тысяч только в первый час. Само собой, большинство из них — отборные фрики, ни на что не годные. Их мы отсеяли сразу. Но даже среди любителей селфи есть весьма толковые люди. Отбор был очень жесткий — почти как для настоящих космонавтов. Железное здоровье, тренировки в изолированных кампусах, сотни часов с психологами, тысячи лекций и экзаменов. Все было. Очень многие сдались, не выдержали. Но многие и остались. Ради самого крутого селфи они были готовы выдержать все это. И теперь у нас есть тысячи таких полукосмонавтов. Это больше, чем космоотряды за все годы до этого. Вместе взятые.
Сергей снова потянулся к фляге, обдумывая услышанное.
— Слушай, Джон, но ведь они реально не профессионалы. Любой из них имеет производительность и эффективность в пять раз меньше, чем самый плохой наш инженер. Почему ты согласился на это?
Джон поморщился.
— А ты думаешь, я мог не согласиться? Да, черт возьми, я мог не согласиться! И тогда их принимал бы другой, более сговорчивый капитан. Политическое решение было принято: на орбите нужно много трудяг — вот вам трудяги! То, что ты как пять их, я даже не спорю. Может быть, ты как десять их. Вот только ты один, а их сотня. А вскоре будет еще одна. Так что тут количество выигрывает у качества. У каждого из них есть контракт, и свои человеко-часы они обязаны отработать. Хочешь повысить эффективность? Будь строже с их ежедневными отчетами. Не принимай работы, заставляй переделывать. И они у тебя по струнке будут ходить!
Сергей покрутил в руках полупустую флягу. У него появилась мысль получше.
После разговора с капитаном Сергей стал более внимательно следить, как проводит свободное время его бригада. И ведь точно! Не проходило и пяти минут, как кто-нибудь из них делал фотографию себя любимого. На фоне иллюминатора с ночным небом, с тюбиком космического борща в руке, в скафандре возле шлюза.
И Сергей стал помогать им. Фотографировался вместе с ними, делал групповые фото издалека, подсказывал, где виды интереснее. Его авторитет как бригадира вознесся до небес. Теперь на стройке его слушались с полуслова, и производительность существенно выросла на зависть соседним бригадам.
За следующую неделю работы на стройке БОС было сделано столько же, сколько за два месяца до этого. Роберт действительно оказался отличным работягой, и ему на самом деле лучше все было объяснять на пальцах. Английского он почти не понимал, а вот пантомиму усваивал на лету. Нилуфар обладала удивительной точностью движений, и ей стали доверять самые ювелирные работы, требующие максимальной аккуратности. Диего оказался мастером на выдумки, облегчающие повседневный труд строителей. Его системы из балок и рычагов позволяли двигать в одиночку такие грузы, для которых раньше требовалась целая бригада.
Кто халтурил поначалу — так это Максим. Видимо, переживал из-за утраченного внимания компании. Работал словно через силу, нехотя, язвил при встрече. Сергей иногда даже начинал жалеть, что на БОС нет такого заведения, как гауптвахта.
Однако даже Хлыщ постепенно втянулся в процесс. Вряд ли ему стало стыдно — Сергей списывал его успехи на земных психологов, с которыми ежедневно общались все разнорабочие.
Наконец, прошло два месяца продуктивной работы, и защитную сферу стройплощадки досрочно переместили, чтобы собирать новые модули БОС. Пришло время прощаться с «космическими гастарбайтерами», как шутливо называли их на станции.
Вся многонациональная компания собралась у шлюзов — встречать шаттлы, которые привезут новых разнорабочих и заберут старых.
Сергей подплыл к Максиму.
— Ну как тебе тут? Доволен, что помог человечеству?
Максим уставился на Сергея, как на прокаженного.
— Что? Какому такому человечеству? Типун тебе на язык. Я, видишь ли, Ушастик, помог себе и только себе. Человечеству, по большому счету, плевать на то, что тут происходит. Человечеству куда интереснее красивые фотки и лайки в соцсетях. Но я здесь по другой причине. Для меня это было одним из вызовов, очередным приключением. Моя жизнь, в отличие от твоей, — он ткнул пальцем в грудь Сергея, но не рассчитал и отъехал на пару метров назад.
Вернувшись, он продолжил:
— Так вот, моя жизнь разнообразна и интересна. Я захотел слетать в космос — я слетал. Захочу издать книгу — издам. Захочу сняться в кино — снимусь. Весь мир передо мной. А ты можешь и дальше всю жизнь заниматься одним и тем же.
Инженер только пожал плечами.
— Ну, слетал бы как турист, зачем такие сложности?
— Ну, во-первых, это очень дорого. А во-вторых, какой для меня интерес? Ты, когда книжку читаешь, сразу в последнюю страницу смотришь? А стрелялки проходишь в режиме бессмертия? За деньги любой дурак сможет, а я не дурак. Ну все, покедова! Не думаю, что мы еще когда-нибудь увидимся. Встречай своих новых крепостных, они еще интереснее, чем любители селфи.
Из открывшегося шлюза выплыли новички. Первой из них была девушка лет двадцати с огромными глазами и голубыми волосами. Она с восхищением оглядела шлюз и проворковала:
— Ух ты, крутота! А здесь правда есть покемоны, которых нет на Земле?
Джон процедил сквозь зубы:
— Да, правда. Но сначала работа, и только потом покемоны.
Сергей застонал и картинно схватился за голову.
